Мы

Я чувствовал пронзающую опустошенность. Хотелось выть, как волки на холме, чтоб те, кто ещё не спит, дрожали под одеялом от страшного воя и жутких подпевок холодного ветра. Мне хотелось рыдать, кричать от непонимания что делать, от неизвестности, от пугающих событий, от того, что родители не верят мне и Оле. Мне было страшно. Не каждый раз, нет, вовсе нет, непонятные вещи происходят не каждый день, я почти всегда чувствовал радость и спокойствие, но только не тогда...Выглянув в окно, я мог увидеть абстрактные маски...,мрачные силуэты чего-то неизведанного, страшные лица и морды, от их взгляда перехватывало дыхание, затуманивало голову. Казалось, вот-вот тебя буквально съедят взглядом. Эти ночи я плохо переживал, почти не спал, ощущал чье-то присутствие и сверлящие взгляды. Но почти все это осталось в прошлом:тайны разгаданы, кошмаров нет, на душе покой и лишь изредка он нарушается все ещё теми танцами животных на поляне, шёпотом и прочим. Такие ночи я проживал не чаще, чем раз в месяц, меня это несомненно радовало, все позади, все в прошлом, все хорошо, я люблю жизнь. Все в прошлом, но только не мы. Шестой класс, детский, наивный, тогда мы и познакомились с Ромкой. Мы быстро сдружились, нашли общий язык, редко, даже в шутку, не ссорились и не спорили, но если случалось, то быстро находили компромисс. Часто зависали и в один миг стали самыми близкими друзьями, конечно, про Бяшу мы не забывали, он по-прежнему был лучшим другом Ромки, так же, как и я. Спустя месяцы, в моем отношение к нему что-то поменялось. Я не мог понять что именно, наверное, из-за возраста. Седьмой класс. Переходный возраст, тусовки, первые влюбленности. Мы часто стали зависать с Ромкой уже без Бяши, но это никак не сказывалось на нашей дружбе втроём [в будущем все было так же. Я, Бяша и Ромка—семья. Семья друзей, конечно же]. Иногда у меня возникало желание лечь на Ромку, взять за руку и подобные действия, но я смахивал все это на близкую дружескую связь. Восьмой класс. Все уже совсем взрослые, задумываются о будущей карьере, но все так же ходят на всякие вечеринки и злоупотребляют алкоголем, сигаретами, а некоторые даже..наркотиками? При виде Ромы по телу проходила волна приятного волнения, а желание взять за руку становилось все сильнее, я замечаю, что Ромка иногда "случайно" прикасается ко мне, задевает. С сентября проходит пару месяцев и вот, мне пятнадцать, ровно столько и Ромке с Бяшей. Впервые начинают доходить мысли о влюбленности в лучшего друга, а ещё через пару месяцев я точно знаю, что безумно влюблен в Рому. В мальчика, что готов убить каждого, кто что-то скажет в нашу сторону, который часто крутит нож-бабочку и который все ещё не знает таблицу умножения. С каждым днём чувства усиливаются и голову не покидают навязчивые мысли. 14 февраля. Рома зовёт меня за школу, я был уверен, что он хочет спросить совет, как же все таки ему добиться Полины. Было ужасно холодно, из носа текли Ниагарские водопады, а при выдохе можно было почувствовать себя драконом. Я запомнил этот день навсегда. Сначала Ромка докурил сигарету, потом молча постоял, смотрев вниз, я уже хотел было задать вопрос, но он опередил. Сердце затрепетало после сказанных слов о том, что я нравлюсь Роме. И нравлюсь давно, со второй половины седьмого класса. Он заламывал свои, покрасневшие от холода, пальцы и топтался на снегу, будто пританцовывая. Я без раздумий обхватил его лицо своими руками и поцеловал, неумело и нелепо, он явно был в шоке. Так все и началось. Девятый класс, новые люди, школьный профиль, серьезные изменения во всех лицах, но на уме все то же. Мы стали встречаться с Ромой. Честно, за ним я как за каменной стеной, оказалось, он очень заботливый, слегка ревнивый и ,возможно, чуть сердитый на всех в этом мире. Внешне и не скажешь, что он может хотя бы посочувствовать, а на деле ещё как может, просто не всегда выходит. Рома немного ревнивый, ну как немного, я бы сказал, что даже очень прилично, однажды, он чуть не избил просто моего одноклассника за то, что тот подошёл слишком быстро ко мне, разумеется, я все с ним обсудил, но по своей натуре он так и остался ревнивцем. Когда Бяша узнал о нас, он был в невероятном шоке, но после, в целом, почти никак не отреагировал, он был рад, но ему, как-бы, было без разницы, главное, чтоб у всех все хорошо. Наша любовь с Ромой—это что-то из разряда Чудеса света. Мы любим в друг друге абсолютно всё, мы любим так, как никто не может, для него я—это вся жизнь, он для меня тоже. Он готов успокаивать меня каждый раз, как застанет в слезах, он видел меня любым, я тоже. Мы прошли и прожили вместе многое. Если я позвоню ему в два часа, просто потому, что захотелось, он примчит ко мне по первой просьбе, и будучи сонными, мы можем даже тихо трахнуться, но это уже по настроению, да и все таки живу не один, а родители пока ничего не знают, либо догадываются, но молчат. А вот Оля как раз все знает, но держит это в тайне. Вот и сейчас, я и он вместе. Правда, в настоящее время вы застали нас в не совсем удобный момент. —Слышь, те чё от него надо, а? Че так близком стоим, я че то не понял, блять?—Рома сжимает кулаки с красными костяшками и худыми пальцами, грозно смотря на моего одноклассника. —Рома, Рома! Все в порядке, он просто подошёл узнать..!—Я пытаюсь будто бы отодвинуть Ромку с места, прикасаясь ладонями к его грудной клетке. —Да я заметил! Че он лезет к тебе? Слышь, ты, блять! Я тебе сейчас покаж-..! —Роман! Успокойся, пожалуйста! Все нормально, опять на ровном месте завелся, он меня не трогает, не лезет, все правда хорошо,—Встаю я между Ромой и одноклассником, —Отойди, пожалуйста, прекрати это все!—Почти шёпотом говорю ему. Таким же шёпотом продолжил и он. —Точно все норм?—Киваю головой. Свой спокойный взгляд с меня перевел на одноклассника, бросив на него вовсе не такой, как на меня, а уже грозный и устрашающий. Рома ушел, стиснув зубы и поджав губы. —Извини за это, я его лучший друг, все таки, боится за меня после тех событий..,—я слабо улыбнулся и продолжил с виноватым видом объяснять однокласснику то, что начал. Ромка вышел раньше, поэтому дожидался меня на холоде, под снегом, если можно так сказать. Мы ещё раз улыбнулись друг другу, а затем молча пошли к нему домой. —Ром..., я бы хотел обсудить с тобой то, что произошло. Почему ты так ведёшь себя? Чего ты боишься? Ты начал просто так наезжать на людей...мне теперь ни с кем не общаться что ли..?—я опасался смотреть ему в глаза, потому смотрел на заснеженную землю, постоянно швыркая носом. —Бля, Тох.., я сам не знаю, почему оно так. Я вроде уверен, что ты меня любишь и ни к кому точно не уйдёшь, но..я не знаю, Тош, прости. И я всегда боюсь за тебя, мне кажется вот-вот тебя начнут задирать или что похуже, боюсь что не успею помочь тебе и что-то случится с тобой, поэтому, блять, для безопасности я всегда начинаю гнать на всех, и не знаю, как от этого уйти...Оно как-то само, Тох, понимаешь?—Рома сжимал кулаки, периодически засовывая в карманы, так как был без варежек. —Я понимаю. Мне приятно, что ты так...ревнуешь и беспокоишься, но это начинает переходить грань, Ромыч, надо что-то делать с этим, контролируй себя. —С[л]ышь, заяц, но ты знай, что я готов подраться за тебя с кем угодно, —Ромка показал удары в воздух, —лады? —Ромка, я знаю. Но я в силах сам за себя постоять, а если вдруг что случиться, я сразу же приду к тебе за помощью, расскажу тебе или попрошу, чтоб кто-то срочно позвал тебя. Ты можешь не беспокоиться за мою безопасность, —мы остановились и я взглянул в его глаза, — и к кому то другому я точно не уйду. Я тебя безумно люблю, ты это знаешь, другие мне не нужны. Да и, ты единственный красивый в нашей школе, поэтому..,—Я улыбнулся и смазано поцеловал его, —Кстати, мама мне разрешила остаться у тебя на ночь! Думаю, скоро расскажу ей про нас, хотя, мне кажется, она с папой сама обо всем знает. Мы как то зажимались с тобой прям у входной двери и, по моему, мама это видела. У них с папой сейчас все хорошо, мама поменялась прям в глазах. Стала более доброй, понимающей, я чувствую, что меня и Олю она очень любит, до этого такого не было..и я вижу, как она любит папу. Мы дошли до дороги мимо леса. —Да, я знаю..тетя Карина и вправду поменялась в лучшую сторону. Думаю, она приняла бы нас. Я все ещё очень рад, что я нравлюсь твоим родителям, хотя изначально они отнеслись ко мне хуево, ха-ха-ха. Я чувствовал себя спокойно. Мартовское голубое небо, где-то на дороге проталины, зелёный лес и холодный приятный ветер. Жаль, что снега почти столько же, сколько в феврале, но при этом на улице температура уже плюсовая, солнце греет, но руки все так же мёрзнут. Взявшись за руки, мы доходили оставшийся путь, попутно обсуждая что-то и любуясь друг другом. Домой мы пришли ровно в три, там было пусто, только я и он. Вдвоём. —Слушай, с завтрашнего дня же каникулы начинаются, но давай сделаем уроки сегодня? Я тебе помогу со всем,— вешаю куртку на крючок и снимаю все остальное, — что скажешь? —Ой, Тох, опять ты с этими уроками, —Ромка недовольна закатил глаза, —ну, давай, я не против. Я улыбнулся и поцеловал его в щеку, на что он ответил поцелуем в губы. 16:05 —Верным является следующее равенство: n√(am) = a(m/n). Это ты понял? —Объяснял я Роману. —Если нет, то скажи что нет. Ромка засмеялся, —Бля, Антончелло, я в этой математике ебаной нихуя не шарю, я ниче не понял. —Эх, Рома-Рома, ничего, я тебе объясню ещё раз. Как мы уже знаем, числа вида m/n, где n – некоторое натуральное число, а m – некоторое целое число. Получаем, что степень определена, для любого рационального показателя степени и любого положительного основания степени. Для любых рациональных чисел p,q и любых a>0 и b>0 верны следующие равенства, —Я указывал на равенства в учебнике, — Смотри, Ром, вот пример: Вычислить 7(1/4) * 7(3/4). Получается 7(1/4) * 7(3/4) = z(1/4 + 3/4) = 7. Понял? —Ну, немного лучше, да. Можно я попробую решить? —Я кивнул. — Так, 9(2/3) : 9(1/6) = 9(2/3 - 1/6) = 9(1/2) = √9 = 3. Правильно? —Да, молодец, все правильно, —оба победно улыбнулись. 18:54 —Блять, Антон, харе меня выигрывать!—он завалил меня на кровать и забрал мой джойстик, начав усыпать меня поцелуями, —Я тебе готов простить все, но только не победы в играх! Ха-ха-ха-ха!—мы звонко смеялись. За окном было светло, солнце все ещё ярко светило, воздух был свеж балкон открыт, из-за чего в комнате прохладно, а постельное белье все промерзло, кожа покрывалась мурашками, а прозрачный тюль стал порхающей бабочкой и развивался от порывов ветра. —Давай сегодня не спать всю ночь? —Я не против, но мой маленький мальчик, ты же по режиму в девять должен спать, ха-ха-ха!—Ромка рассмеялся, а в ответ я ударил его подушкой, —Ебать! А вы не ахуели? У нас завязался детский бой подушками. Я чуть не валился с кровати, но Ромка продолжал безжалостно бить меня подушкой, сидя на моих бедрах. —Всё, Ромка, все! Я сдаюсь, ты выиграл! Ха-ха-ха-ха! О нет, вы победили меня! А-а-а, я умираю! —Волной сползаю на пол с кровати и изображаю гримасу смерти. —О нет, мой храбрый противник! Я не хотел убивать тебя, только одержать победу, но не убивать! О не-е-е-т, как же жаль! Ха-ха-ха-ха! По комнате разносился наш смех, глухие удары подушек, маты и слова о пощаде. 22:59 Я увлеченно читал книгу, а Ромка курил на балконе. —Ром, ты не замерзнешь?— обеспокоено спрашиваю я. —Не-а, все лады.— он опирается спиной на неостекленный балкон и при выдохе дыма поворачивает голову куда-то в сторону. По окончанию курения, он выбросил окурок на улицу и плюхнулся обратно на кровать, кладя голову на моё плечо. Через минуту он убрал мою книгу и стал целовать. —Ну и несёт же от тебя табаком... —Да иди ты, я к нему со всей душой, а он! Ха-ха-ха, шучу. Мы целовались страстно и желанно. Я чувствовал, что он правда любит меня, что я для него все, что мы самые счастливые в этом поселке. Грубой ладонью он нежно прикасался к моим щекам, пытаясь перевести их на ключицы, а потом и под белую рубашку, но я ему не давал, немного дразня таким образом. —У тебя же новые кассеты были, давай посмотрим фильм? —Я начал гладить волосы Ромы, иногда переходя на лицо. —Погнали, —он прыжком слез с кровати и стал рыться в тумбочке в поисках новых кассет. —Кстати, у меня пиво есть, будешь? —Я покачал головой, —Ну и ладно, я пойду возьму себе только, тогда, —он дал мне кассету и пока он ходил на первый этаж, я уже все включил. Рома вернулся с двумя стеклянными тёмно-зелеными бутылками. —О, ты уже все включил, отлично, —он открыл бутылку с шипящим звуком и жадно стал пить. —Как ты это пьешь? Оно тако-.. —Так же, как и ты глотаешь мою сперму, —Ромка усмехнулся, а я толкнул его в бок с протяжным произношением его имени. 1:22 Мы посмотрели фильм, он был очень хороший и немного жуткий, но даже там мы нашли с чего посмеяться. Он быстро выпил две бутылки и мы сидели в обнимку, иногда пугаясь, да так, что из рта Ромки доносилось что-то вроде "блять!" и "сука!", а я лишь смеялся с этого. На темном небе был яркий месяц, казалось, он осветит весь посёлок, как огромная-огромная свеча, подвешенная над нами. Звёздами было усыпано все необъятное пространство, ветер стих, но по-прежнему был морозным, мартовским. Иногда доносились немного пугающие звуки животных, а где-то далеко-далеко была слышна ругань пьяных мужчин и пьяный женский смех. —Как же с тобой хорошо, Тош..я тебя так люблю..,—Рома прижался ко мне со всей теплотой. —Ром, я тебя тоже очень люблю..и мне с тобой хорошо, очень-очень хорошо. —Я по уши в тебя влюблен. —Я по уши в тебя влюблен. —Я тебя всегда спрячу за спиной и буду оберегать твой сон, стану для тебя кем угодно, Тош..., твой покой дарит мне сон. Он осторожно дотронулся до моего лица и поцеловал, а потом ещё, и ещё, и ещё, и ещё. Он залез на мои бедра и стал спускаться губами на шею, оставляя поцелуи и засосы на ней. А я тихонько подавлял все стоны. Рома отстранился, —А что это мы молчим, я че то не понял, тебе не нравится..?—Вопросительно посмотрел на меня. —Нет.., мне очень приятно, но просто я..не знаю. Я стесняюсь или что-то вроде того и вот как-то..да... —Не стесняйся, все ж нормально. Мне очень нравятся твои, —он приблизился к моей шее и выдохнул, чуть касаясь носом и проводя им, —стоны. И особенно мне нравится, когда я близко-близко к тебе и они идут мне прям в ухо, ты так дышишь в эти моменты ещё, это так.., блять короче мне нравится. Он продолжил оставлять свои поцелуи на шее и там же оставлять багровые следы, я тихонько начал стонать. Стонать ему прям в ухо. И я видел, как его глаза закатываются от удовольствия, от моих звуков, это приятно. Рома стал медленно растегивать мою белоснежную рубашку, но так и не дошел до конца, он остановился на третьей пуговице. Спустившись на грудную клетку, через мгновение там было все в багровых следах и даже в небольших слабых укусах. —Ты такой красивый, Тоха..Ты—мой король, ха-ха-ха. —Ты тоже очень краси-ах-вый, Ром. Он до конца растегнул мою рубашку и снял с меня, продолжая усыпать тело засосами, все быстрее приближаясь к моему стояку. Он уже был готов снять мои брюки, но я остановил его. —Ром, подожди, я хочу отсосать тебе. Но я бы хотел кончить сегодня от другого способа удовлетворения, —кажется, Рому завело это ещё больше. —Заяц, ты иногда сводишь меня с ума, —он снял с себя черную футболку, откинув ее в сторону, и развязал спортивки, —Вперед, —Ромка улыбнулся и лег спиной на кровать, опираясь головой на стоячую подушку. Я сел на его бедра и сначала хорошо так потерся об них, затем я тоже оставил пару засосов на шее, поцеловал раз сто в губы и обвел руками его мышцы, а это плечи, руки и пресс. Ромка тихо стонал и сжимал ладонями одеяло. Сняв с него спортивки, я прошёлся языком по стояку в белье и немного по головке. Когда Ромкин член был освобождён от всех тканей, я смотрел на стекающую смазку, я обхватил член рукой и сделал пару движений вверх-вниз. Я начал вылизывать его по всей длине, и в особенности уделял внимание чувствительной головке. Когда взял во всю длину, я начал утыкаться носом в небритый лобок, но меня это не отталкивало. Комнату освещала лампа с желтым светом, по комнате прокатывалась прохлада, скрип кровати. Комната была хоть и не моя, но стала родной, я бывал в ней часто. Сейчас, когда я смотрю на Рому, мне хочется никогда его не отпускать, всегда держать за руку или бесконечно целовать, ну или может даже отсасывать. Он получал сейчас невероятное удовольствие, его глаза закатывались, из немного приоткрытого рта раздавались грубые стоны, а рука давила на мою голову, иногда мне не хватало воздуха из за этого, он зарывался пальцами в мои светлые волосы. Когда я довел его до оргазма, он выгнулся, будто был какой-то гимнасткой, и издал громкий стон вперемешку с "блять, как же хорошо". Я сглотнул все. Неуспев отдышаться, Ромка начал говорить мне, что он просто в восторге и снова повторял, как сильно меня любит. —Тох, я так хочу тебя, ты не представляешь..,—мгновенно, половой орган снова встал и Рома невинно улыбнулся. Мы снова принялись целоваться, попутно он стал снимать с меня брюки и оглаживать половой орган. Он смотрел на меня с восхищением, он улыбался и иногда шептал пошлости, мне они безусловно нравились, но я не подавал виду. Наши глаза были заполнены любовью. Он опрокинул меня на кровать и навис сверху, избавившись от белья. Из под подушки он достал смазку, она всегда так лежала, ведь я часто бывал у него, выдавил на пальцы приличное количество и начал растягивать меня, очень бережно и осторожно. Первые секунды мне было больно и глаза заслезились, в носу защипало, но он пытался отвлечь меня от этого поцелуями в губы, страстными, мокрыми и частыми. —Ром, -ах-мх- можешь, пожалуйста, вставить уже..,—внизу живота приятно тянуло, а голова становилась как не своя. —Что ты сказал? Повтори, пожалуйста, —я знал, что он все прекрасно слышал, но он любил, когда я его просил. Он смотрел на меня с огоньком в глазах, чем немного смущал меня. —П-п-пожалуйста, вставь его, Ром, не мучай меня, —ноги немного сводило от возбуждения и бедра начинали рваными движениями чуть приподниматься вверх. Луна в этом всём добавляла особой романтики, она все так же светила и казалось, если всмотреться, то на ней можно будет увидеть каких-нибудь человечков, как мы или может зелёных, синих, красных. Она была большой, хотелось дотянуться до нее рукой. Ромка плавно вошёл в меня и начал медленно двигаться, чтобы я привык. Он нависал надо мной, опустим глаза куда-то вниз. Я держался за его спину, сильную, накаченную, очень сексуальную спину, я всегда ее царапал и царапины не успевали зажить, как появлялись новые, но Роме это нравилось. Ему нравилось то, что если он зайдет в раздевалку в школе и начнет переодеваться, то все сразу увидят, что он занят, что у него кто-то есть и что этот кто-то только его. Ему нравится сам факт, его возбуждало то, как я реагировал на действия. Он любил мои стоны, вскрики, слезы удовольствия, царапанья и многое другое, он любил всё во мне и его могла завести любая деталь во мне, даже очки, которые он не совсем любил, так как мне приходилось находиться в них всегда, иначе четко я ничего не увижу, особенно его. Он любил меня за просто так. Я же, в свою очередь, тоже любил всё в Роме. Я любил когда он ругался матом, это было смешно, когда он тяжело выдыхал во время секса, ведь боялся простонать, я любил его за то, что он просто мой, что он есть. Он начал ускорять темп, от чего кровать немного билась об стену и издавала скрип, я обхватил его лицо и направил на себя, чтобы он смотрел только на меня. Я одарил его поцелуем, но из одного поцелуя это переросло в бесконечные. Мы стонали в него и не могли насладиться друг другом. —Ах, Р-рома-ах-, сильнее, пожалуйста, -ах-мх-, Рома, блять!—он ускорил темп, а я уже успел расцарапать ему спину, мы издавали звуки в унисон. По помещению раздавались шлепки, быть может, даже ветер на улице затих совсем, а ночные животные прислушивались к нашим голосам. —Боже мой, Тоха, -ах-мх-, мне так хорошо, -ах-, блять.. Он первый кончает с громким возгласом, не забывая довести до пика и меня. В этот момент, я ногтями провел сильнее всего по его спине, было немного крови, но с таким же громким звуком кончил и я. —Это было ахуенно, Тошка, тебе понравилось?—Я обессиленно кивнул, и Ромка лег рядом, накрывая меня одеялом, —Ты спать? —Да, прости, я ж всегда после этого хочу спать, ха-ха-ха, —Рома поцеловал меня в голову и притянул к себе за талию, в этот же момент я уже почти уснул. —Я в тебя просто по уши влюблён..Я готов охранять твой сон даже сейчас, тебе полезно спать, как можно больше. Ты и вправду мой король, а я твой подчинённый, ха-ха..—шепотом проговаривал Рома, смотря на спящего Антона и перебирая его волосы.

***

Я проснулся, когда лампа была уже выключена, а на улице светало, пели птицы и начинало восходить солнце. Я поежился, в комнате было холодно, ведь балкон открыт. Ромы рядом с собой я не нашел, но стоило мне просто посмотреть на балкон. Он снова курил. На цыпочках я подошёл к нему, неожиданно дотронувшись до его, довольно больших, плеч. —Бля! Антон, ты че пугаешь так. Сейчас только четыре часа утра, ты чего встал?—Рома развернулся ко мне и выдохнул дым в сторону. Я пожал плечами, —Будешь?— он протянул мне сигарету. —Буду. —Я взял и закурил пару раз, отдав потом обратно хозяину. Я придвинулся ближе к Ромке, дабы согреться, на улице было прохладно, но чувствовалась некая свобода и счастье, хотя сейчас счастье я чувствовал почти на постоянной основе. Я был рад провести эту ночь с ним. От нас обоих ужасно несло табаком и я знал, что мама немного поругает меня за это, но мне было как то все равно, я знал, что любим везде. Мы целовались, передавая дым друг другу, снова слышали друг от друга всякие пошлости, от которых на душе становилось приятно и мысли наполнялись красками, обнимались, оставляли новые засосы, а я рассматривал то, что сотворил ночью со спиной только моего парня. Мы не уставали признаваться в любви, не уставали совершать какие-то милые и романтичные действия, я приучил уже его к этому и никогда не отучу. Знаете, судьба в целом нас никогда не сможет разучить любить друг друга, теперь мы вместе на века, для друг друга мы—жизнь, которую никогда не захочется потерять.