На западном фронте

Рудольф улыбался. Он улыбался легко и приветливо, как, должно быть, мог улыбаться только молодой человек, который очень любит жизнь, у которого впереди - прекрасное, безоблачное будущее. Полковник привычным движением оторвал от газеты полосу бумаги, предварительно аккуратно прогладив изгиб, чтобы ненароком не повредить портрета, взял пригоршню табака и, продолжая задумчиво рассматривать фотокарточку, принялся скручивать папиросу. Пальцы, несмотря на почти полгода без практики, отлично помнили своё дело. Рудольф улыбался. В отглаженном кителе с новеньким, ярко бликующим в свете вспышки, крестом на груди, в комиссарской фуражке, чёрной с красным околышем и кокардой в виде пустого оливкового венца. Щелчок. - Иоганн, вам следует бросить курить, - словно наяву раздался знакомый голос, - Вам это чертовски не идёт. Полковник, прекрасно понимая, что это лишь игра воображения, затянулся... и всё же оглянулся на дверь. Никого, что и требовалось доказать. Он откинулся в кресле, протёр свободной левой рукой глаза, сморгнул и пробормотал в пустоту: - Я курю не для того. - Тем более. - комиссар оторвал глаза от отчёта, который молча листал вот уже примерно пятнадцать минут. - Вам стоит найти себе другую, более подобающую вашей натуре вредную привычку. Вы пробовали пить? - Это какая-то проверка, господин комиссар? - А если это так, что вы ответите? Абсолютно серьёзное лицо. И не поймёшь, издевается он, что ли? - Что алкоголь мешает точно стрелять, и путает мысли, господин комиссар. - В таком случае, возможно, крепкий кофе... - он посмотрел в сторону и задумчиво постучал пальцем по виску. Три раза. - Хотя нет, кофе не напасёшься, да и где здесь раздобудешь хороший кофе? И вновь погрузился в бумаги. - В принципе, табак можно жевать - голос комиссара прорезал тишину, когда полковник уже смирился с тем, что странный разговор закончен. От папиросы давно остался лишь невзрачный окурок, пополнивший и так переполненную пепельницу. Иоганн сидел и по-диагонали просматривал характеристики своих подчинённых. - Вы лучше меня знаете, что старшим офицерам запрещено жевание табака, господин комиссар. - Ибо лицо офицера - лицо императора, а императору не подобает иметь привычек простонародья. Я помню устав, Иоганн, не хуже вашего. Тем не менее, вам бы пошло. - комиссар перелистнул страницу и снова посмотрел на полковника. - Ну или хотя бы переходите на трубку. Снова тишина, прерываемая лишь ритмичным шелестом страниц. - И да, полковник, нам ещё год работать бок о бок. Вам лучше рано или поздно отбросить лишний официоз. По крайней мере, наедине. В конце концов, вы старше меня, и не только по званию. - А вы - по происхождению. Полковник впервые за вечер взглянул в глаза комиссару. Тот как-то рассеянно улыбнулся и опустил глаза на строки отчёта. Папироса, так толком и не раскуренная, одиноко дотлевала в пустой пепельнице. Полковник стоял у открытого настежь окна и глядел на медленно поднимающееся над горизонтом солнце. Рудольф Рихтер фон Фальк улыбался с газетного листа. Улыбался весело и бесстыже. Так, как не улыбается никто на западном фронте.