Memoria Mortis (Память Смерти), "редактура"

Закончился 1976 год, как и предыдущий, рождественским балом у Малфоев, на котором, что удивительно, присутствовал и Тёмный Лорд, чем оказал своим последователям и союзникам честь и показал своё им расположение. Впрочем, у Гарри были подозрения, что целью его визита было вовсе не доказательство и демонстрация чего-то кому-то, а элементарная ревность, особенно после того, как за день до бала он поинтересовался планами своего Ссеасс на этот вечер. Люциус был расстроен из-за невозможности побыть с ним наедине, Северус весь вечер прослонялся тенью вдоль стен бальной залы, а Певерелл так и не смог за весь приём отлучиться от Тома хотя бы на полчаса. Пришлось сопровождать его в променаде по залу, перезнакомиться с кучей именитых и не очень волшебников как представителей тёмной стороны, так и нейтральной. Потом они танцевали, представляя собой изумительно гармоничную пару, как позже поделился Долохов, хотя Гарри, переполняемый радостью и эйфорией, не стал бы с ним спорить. Тот вечер юноша вряд ли когда-нибудь забудет: в присутствии своих магических созданий он ощущал непередаваемые счастье и умиротворение. Заботы магического мира, войны и собственной магической неустойчивости отошли на второй план, а на первый выступили мерцающие довольством синие глаза, отливающие серебром блондинистые волосы и кривившиеся в пренебрежении тонкие губы. Первые три месяца нового 1977 года Гарри практически безвылазно занимался делами школы-приюта. В Англии оставалось ещё приличное количество приютов, в которых могли бы жить магические дети-полукровки и требовавшие его личного посещения. Никому другому он не мог это доверить, прекрасно зная, что ни один волшебник не возьмёт на себя такую рутину, как посещение сомнительных мест в мире маглов. Само собой, ему ещё приходилось следить за тем, что происходило в стенах школы, потому что не всегда всё шло гладко. Дети разных возрастов тяжело шли на контакт друг с другом, первое время испуганно и с восхищением смотрели на учителей и воспитателей и не всегда адекватно реагировали на рассказы о существовании магии и о своей принадлежности к ней. Долохов, всюду следовавший за ним по пятам, порой даже с удовольствием возился с малышнёй, забывая об их не совсем чистокровном происхождении. Спустя месяц пребывания в закрытой школе-приюте Ремус тоже более-менее освоился, так что очень скоро стал отличным помощником Певерелла и старшим братиком для малышей от четырёх до восьми лет. Благодаря приёму ликантропного зелья ему удалось взять свою «пушистую проблему» под контроль, что весьма облегчило его обычную жизнь подростка. Гарри иногда даже казалось, что он с некоторой грустью покидает школу на выходные и с нетерпением возвращается на учебную неделю. И это грело юноше сердце; он был счастлив сделать жизнь Люпина хотя бы чуточку счастливее и свободнее. Как-то немного неожиданно Карлус Поттер стал проявлять по отношению к нему непреклонную настойчивость: больше времени проводил в его компании на светских приёмах, а на выходных приглашал в Поттер-мэнор на ужины или завтраки. Кажется, он нравился старшему поколению – Лорд Поттер во многом старался ему помочь, будь это дела рода или бизнес, а Леди Поттер всегда добродушно улыбалась ему, баловала кремовыми пышками с чаем и не раз в шутливой манере пыталась выпытать, не влюблён ли он в кого. А вот с Джеймсом отношения у них как-то не складывались. Наследник всегда был учтив с ним, отстранённо-доброжелателен, но не более того. К тому же, избыточное внимание и явная симпатия со стороны Главы рода этому не слишком способствовала, видимо, вызывая у молодого человека нотки ревности и недоумения. Само собой, что это касалось и Сириуса, отношения с которым обострялись ещё и тем, как плавно Гарри входил в семью Блэков, в то время как сам Бродяга отдалялся от неё всё сильнее. В конце концов, всё это вылилось в большой скандал, после которого Сириус сбежал из дома и был выжжен на родовом гобелене, но, к счастью, не отлучён от рода. Как и рассказывал крёстный-из-будущего, он сбежал в дом Поттеров, а с финансированием ему помог дядя Альфард, которого в скором времени точно также выжгли на генеалогическом древе Блэков. Весна вступила в свои права Хозяйки, а Гарри словно бы очнулся ото сна, вспомнив, наконец-то, о существовании своих магических созданий. Занятия с Северусом продолжались даже в учебное время в Хогвартсе – по настоянию миссис Снейп и с позволения Дамблдора, мистер Снейп мог беспрепятственно отлучаться на выходные домой, если это не угрожало его жизни и здоровью, за что уже лично ручался Певерелл. Как-то незаметно Северус обзавёлся собственной комнатой в Певерелл-холле, а по субботним вечерам он, Люциус и Гарри собирались в малой библиотеке и за лёгким ужином обсуждали политические течения в истории магического мира, времена братьев Певереллов, ошибочность взглядов чистокровных и неоценённые преимущества полукровок. Особо ярыми спорщиками выступали Снейп и Малфой, а Певерелл в такие моменты ощущал себя самым счастливым человеком на свете, хотя, чего-то всё же не хватало. Тому пока что было не до него, настолько он был поглощён собственной политикой и одержим воплощением своих планов и амбиций. Деяния Пожирателей перешли на новый уровень, ввергнув Англию в пучины постоянного страха. Террору подверглись все центры столиц стран мира, более того, Волдеморт объявил охоту и на магов, выступивших его идейными врагами. В ход шли не только убийства тёмными проклятиями, но и изощрённые пытки, которыми развлекались особо ретивые Пожиратели с молчаливого согласия своего Господина. Гарри не посчастливилось присутствовать на одной такой «вечеринке», на которой он не выдержал издевательств над девушкой-маглой и наглядно показал всем присутствующим, что он об этом думает. После того случая новоиспечённый Пожиратель больше не попадался ему на глаза, а остальные вели себя в его присутствии смирно и учтиво. Кажется, многие Наследники и Лорды стали постепенно осознавать его истинное положение среди них, а вскоре и до всех дошло, какие отношения связывают их Господина и Певерелла. Кажется, они приняли их за родственников… что ж, им это было только на руку. Гарри сомневался, что Том был бы в восторге, узнай кто, что у могущественнейшего и ужаснейшего тёмного мага столетия есть слабость в образе его Ссеасс. Определённо, это бы не сыграло в их пользу. К концу мая герр Вилле дал ему ответ по поводу его просьбы взять в Ученики мистера Снейпа, и он был положительным после единственной встречи в безлюдном пабе, о содержании которой Гарри узнал позднее по рассказам самого Северуса. Это было неким испытанием для молодого и начинающего зельевара, которое тот с успехом прошёл, оставив благоприятное впечатление у будущего Наставника. Как позже признался сам герр Вилле, он уже давно подумывал о том, чтобы передать кому-либо свои знания и работы жизни, но подходящих «материалов» не находилось. Обучение было решено начать летом, после школы. И в то же время Дамиан Даркмор согласился принять родственника в своём имении на территории княжества Андорра. Гарри тогда даже не представлял себе, как обучение у Мастера и вампира будет совмещать Снейп, но Северус загорелся идеей и вдобавок договорился с наследником Малфоем о частных занятиях дуэлингом. В начале июня он получил тревожное письмо из дома Поттеров – от психической магической болезни умерла Дорея Поттер, в девичестве Блэк, однако ни для кого не стала шокирующей или неожиданной эта новость, учитывая, из какого рода она была выходцем. Увы, Блэки не могли похвастаться крепким психическим здоровьем, а разбавленное кровью магических созданий наследие и увлечённость тёмными Обрядами и Искусствами наложило на весь их род некое проклятье. Влияние и вливание магии более светлого рода, очевидно, не давало никаких гарантий на выздоровление. Тёмные чистокровные рода скорбели; в день похорон Лорд Певерелл пришёл почтить память необычайно живой и добродушной по отношению к нему женщины, своей бабушки. И в тот же день его накрыло болезненное понимание того, что следующим на очереди будет Лорд Поттер. По рассказам крёстного, Дорея и Карлус Поттер не дожили до свадьбы Джеймса и Лили. Провожая супругу в последний путь, Карлус уже был слаб здоровьем и духом, потеря Дореи подкосила его настолько, что юноша заподозрил в дедушке магическое создание, потерявшее магическую пару. Так ли это было на самом деле... гадать можно было бесконечно, а спросить напрямую он не решился. Не прошло и месяца, как с тяжёлым физическим недугом слёг и Лорд Поттер, в последнее время практически не покидавший стен Поттер-мэнора. Гарри навещал его так часто, как только мог, стараясь скрасить пресные будни умирающего. Он видел это – как постепенно сухопарое тело, частица за частицей, покидают искры жизни и магии, как светлеют некогда умные, с задорными искрами карие глаза, а взгляд всё чаще обращается внутрь сознания, теряя связь с реальностью. Лучшие колдомедики Европы разводили руками от безысходности, повторяя лишь то, что юный Певерелл знал и так – Лорд Поттер не хотел бороться за жизнь. В последний его визит Карлус встретил его, самостоятельно сидящий на кровати, тяжело опиравшийся спиной на подушку. Впервые за весь период болезни взгляд его вновь излучал силу и проблески здравомыслия. У Гарри промелькнула надежда, что Лорд сумел-таки пересилить болезнь, однако она рухнула в тот момент, когда Карлус обратился к нему с единственной просьбой, пошатнувшей землю под ногами Певерелла: «Позаботьтесь о моём роде». Лорда Поттера не стало в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля, и Певерелл всё это время был рядом с ним, чтобы проводить в последний путь. Серая Госпожа лично забрала его, как когда-то на его месте Игнотуса Певерелла, и когда-нибудь он, Гарри, также смело и легко шагнёт в Её объятия. Поттер-мэнор рьяно сопротивлялся тому, чтобы отпускать его из своих стен, но Фира оказалась на его стороне и позволила юному Повелителю Смерти поступить так, как он считал нужным для себя. Гарри и сам не понял, как оказался в гостиной Малфой-мэнора, но когда сознание немного прояснилось, он ощутил себя в тёплом коконе заботы и нежности. Прохладные тонкие пальцы бережно стирали слёзы с его лица, тихий мелодичный напев дарил некое умиротворение, а мягкие бархатистые крылья крепко держали в своих объятиях, словно бы укрывая от всего мира. Кто из них сорвался первым? Кажется, всё же он, когда подался вперёд и жадно припал к таким манящим губам, руками забрался под рубашку, гладя и царапая такую тёплую и мягкую кожу. Люциус пытался воззвать к его здравомыслию, но вскоре его обворожительная вейла замурлыкала от его незатейливых ласк. В каждом прикосновении, в каждом мучительно сладком и жарком поцелуе была лишь бескрайняя нежность, страх причинить боль и желание отдать всего себя. Люциус ни на мгновение не позволял ему окунуться в омут отчаяния, всё время ловил взглядом его взгляд, раз за разом пленяя переменчивыми бликами серебра, ловил каждый его выдох, даря взамен такой желанный вздох. Магический всплеск, послуживший доказательством закрепления их магической связи, накрыл их обоих ослепительной вспышкой удовольствия и эйфории, и последним, что увидел Гарри, прежде чем провалиться в томное беспамятство, были лазуритовые глаза Кербера и серебристо-дымчатые глаза Рирэна. Зато какой стыд он испытал утром, когда их в столь непотребном виде обнаружила Леди Малфой. Он так не краснел даже перед Чжоу после их первого неловкого и неумелого поцелуя. Впрочем, Миранда была больше шокирована их видом, нежели тем, чем, по её догадкам, они занимались ночью в гостиной. Гарри только порадовался, что свидетелем всему стала она, а не Лорд Малфой, иначе бы серьёзного разговора ему не удалось бы избежать. Пришлось в срочном порядке ретироваться в Певерелл-холл, избегая укоризненных и возмущённых взглядов женщины, но перед тем, как шагнуть в камин, напоследок он сам притянул к себе Люциуса и чувственно поцеловал его, невольно даря уверенность в том, что произошедшее ночью не было ошибкой. По крайней мере, это не было последствием его слабости. Тем же утром юноша получил официальное приглашение в Гринготтс, к Поверенному рода Поттер, Рихвату, для оглашения последней воли ушедшего за Грань Лорда Поттера. В небольшом, тускло освещённом кабинете, помимо гоблина, их присутствовало всего двое: Гарри и Джеймс. Выглядел Наследник неважно – с припухшими веками, необычайно серьёзный, болезненно-бледный и заметно исхудавший. В Банк его сопровождал Сириус, и Певерелл, как никогда, был благодарен ему за эту поддержку лучшему другу. Завещание Карлуса было совершенно не тем, чего ожидали оба юноши. Две-третьи своего состояния, титул Наследника Поттер и Поттер-мэнор он передал своему будущему возможному внуку, а одну-треть состояния и дом в Годриковой Впадине оставил своему сыну, Джеймсу. Также Гарри передали письмо, написанное самим Лордом Поттером за несколько дней до смерти, и он прочёл его там же, не опасаясь чужих глаз. В нём Карлус писал о том, как сожалеет, что не смог уделить их общению больше времени, чтобы узнать друг друга лучше. Он вверял род Поттеров ему, как своему будущему наследнику, а ещё очень гордился им, как гордился бы собственным сыном. Карлус знал… вероятно, догадался об его истинной личности, об их родстве, но держал этот секрет при себе. Пусть чересчур строгий и прагматичный, но дедушка ставил интересы семьи превыше интересов магического общества, чем восхищал Певерелла. Род Поттеров потерял Лорда и лишился Наследника, однако Джеймс всё ещё был признанным Источником рода наследником родовой магии, к счастью, не отлучённым. Всё это вызвало настоящую бурю среди чистокровных магов, но очень скоро сплетни прекратились. Гарри пришлось очень постараться ради спокойствия и благополучия Джеймса; тому и без этого хватало потрясений и излишнего внимания. Как он позднее узнал, отец и Сириус перебрались в Годрикову Впадину после похорон, так как Поттер-мэнор погрузился в сон и самозаконсервировался. Тем не менее, жизнь в магической Англии шла своим чередом. На свой девятнадцатый день рождения, тридцать первого июля, весьма неожиданно он получил четыре подарка. Том неприметной совой прислал ему кулон из бирюзового малахита, который – согласно трактату «Магические камни: их свойства и воздействия» Гемпчелта Флика – поглощает излишки магического воздействия и стабилизирует магическое ядро. Люциус лично вручил ему билеты в театр де ля Вилль в Париже, который они посетили тем же вечером. Гарри ещё никогда прежде не был в таком восторге: люди на сцене танцевали, подобно божествам, игнорируя все законы физики, Люциус не выпускал его ладонь из своей ладони ни на минуту и лучился счастьем, ощущая отдачу по их партнёрской связи. С некоторым опозданием, но всё же до полуночи, он получил ещё два подарка, отправители которых пожелали остаться инкогнито, но, тем не менее, юноша об их личностях быстро догадался. Килограммы сладостей из Сладкого Королевства от Северуса повеселили Певерелла и уже через час уменьшились на четверть, но кроме этого к ним прилагался Камень Крови, явно созданный не без помощи Дамиана, у которого Снейп гостил. Камень был создан из крови вампира и был ценен уже тем, что обладал свойствами мгновенной регенерации – как физической, так и духовной. Будучи Повелителем Смерти, с регенерацией у Гарри проблем не возникало, тем не менее, Камень в его ладонях мягко пульсировал жизнью своего создателя, даря тепло и заставляя сердце биться чаще. Но самым неожиданным оказался подарок от братьев Певереллов, вручивших ему свои дневники, в которых описывались все этапы их жизни, включая и тот период «сумасшествия» и «одержимости» после получения Даров Смерти. Что-то вроде «шпаргалки» юному Повелителю Смерти на будущее, когда можно будет всерьёз беспокоиться за свою «адекватность». В середине августа, нежданно-негаданно, прямо посреди гостиной Певерелл-холла появился Сейвил с двумя чемоданами и с ходу заявил о том, что принимает предложение Его Светлости. Гарри, признаться, был удивлён, рад и возмущён одновременно. Прошло больше полугода со дня смерти Гриндевальда-младшего, и он даже успел позабыть о том, что дал порт-ключ Дорну и уже совсем не рассчитывал на его согласие. Свои столь долгие раздумья мужчина объяснил похоронами Эсмера и делами, которые он непременно должен был закончить в магловском мире. Он заявил, что как и раньше будет помогать юному Лорду с его стихийными магическими всплесками и повреждёнными воспоминаниями, но за возможность в исследовательских целях изучать оба этих феномена. Кроме того, жить он намеревался в Певерелл-холле, чтобы в случае необходимости оказать медицинскую помощь. Пятнадцатого августа они справили трёхлетие Ариеса. К огромному праздничному столу присоединились миссис Снейп, Авриэль, Северус и Люциус, а также Гарри удалось договориться с кланом Широн о возможности кратковременного пребывания Вейзефорда в мире живых. Обед протекал в узком кругу семьи, а вечером они, кроме Авриэль, отправились в парк развлечений Блэкганг Чайн, что в магловской части Лондона, представлявший собой эксцентричную смесь аттракционов и сказочных героев, вроде гоблинов и фей. Под чутким руководством Эйлин и Северуса им успешно удалось даже из Люциуса сделать среднестатистического магла; с Вейзефордом всё оказалось куда проще. Они гуляли по парку, катались на аттракционах, баловали себя сладостями из магловских кафешек, и Гарри впервые видел, чтобы Снейп столько смеялся, а порой и иронично-лениво препирался с Малфоем, моментами напоминая самого себя-из-будущего. Кажется, Люциус тоже получал немало удовольствия от таких вот их словесных пикировок. Первого сентября он и миссис Снейп провожали Северуса на Хогвартс-экспресс. Гарри с какой-то ностальгической эйфорией наблюдал за снующими в спешке учениками и их родителями, совершенно не желавшими расставаться со своими чадами. В отличие от чересчур эмоциональных мамочек, трясущихся над своими дочкой/сыночком, Эйлин довольно сдержанно, с мягкой улыбкой выговаривала что-то хмурившемуся всё сильнее сыну, явно напоминая о правилах поведения в Школе. Подобные нравоучения стали делом вполне обыденным, учитывая, какие невероятные возможности открыл в себе Северус за лето, проведённое в компании родственника-вампира. А между тем Гарри не преминул подивиться количеству прогуливавшихся по платформе авроров, кроме того, практически каждый служитель магического правопорядка посчитал своим долгом бросить в его сторону настороженный и недоверчивый взгляд, словно бы одно его присутствие уже говорило о возможном нападении приспешников Тёмного Лорда. Было бы смешно, если бы подобные взгляды в его сторону не обращали и случайные прохожие, а Северус бы вдруг не заторопился занять место в поезде. Что ж, этот выход в «свет» наглядно показал Певереллу отношение магического общества к нему, и явно не с лучшей стороны. Однако Гарри потерял всякий интерес к чужим проблемам, когда заметил среди толпы старшекурсников-гриффиндорцев знакомую худощавую фигуру с встрёпанными тёмно-русыми волосами и с круглыми очками-велосипедами. Джеймс находился в неизменной компании Мародёров, в которой юноша с некоторым удивлением увидел и зеленоглазую красавицу-гриффиндорку, не отходившую от Поттера ни на шаг, и Гарри после увиденного смог окончательно успокоиться. После смерти Лорда Поттера с отцом они больше не пересекались, но Певерелла всё никак не оставляло тревожное чувство, что отношения с ним теперь были безвозвратно испорчены. По крайней мере, лишившись столь многого, Джеймс приобрёл что-то намного более ценное, что в будущем его сделает только сильнее. Уж Гарри этого было не знать… После того, как Северус уехал в Хогвартс на последний год обучения, Певерелл полностью погрузился в дела школы-приюта, Попечительского Совета Хогвартса и в собственные тайные исследования своих способностей и возможностей. С Люциусом они почти не пересекались – Малфой то и дело пропадал по поручениям Тёмного Лорда, путешествуя по Европе и за её пределами, а у Гарри на этой почве неожиданно развилась паранойя, что всё это было происками Тома, внезапно узнавшего об их отношениях. Конечно, было бы вернее полагать, что тогда бы Наследника сиятельного рода ждала бы участь пострашнее изматывающих заданий, например, пытки в Слизерин-мэноре. Тем не менее, юноша даже и не думал обратиться с этим вопросом к нагу, прекрасно зная его ничуть не меньшую паранойю; ему хватало и Долохова в качестве приставленного надсмотрщика. Весьма неожиданно в середине декабря, прямо посреди бурных обсуждений в кабинете Тома, на имя Лорда Певерелла, как Попечителя Школы Хогвартс, прилетело письмо, в котором Дамблдор витиеватым и радостным тоном сообщал о Рождественском бале, проводимом для семикурсников, и добродушно приглашал его принять участие в этом мероприятии. Юноша даже зубами клацнул от неожиданности и упал в кресло, которое так удачно стояло за его спиной. Том без лишних слов вырвал пригласительный из его руки и с лёгким весельем изучал его несколько минут. — Рождественский бал в Хогвартсе для выпускников и присутствие на нём членов Попечительского Совета Школы – обычное дело в последнее десятилетие, - «просветил» мужчина, облокотившись на стол, и с прищуром посмотрел на юношу, явно из-за чего разнервничавшегося и теперь покусывавшего костяшки пальцев. – Похоже, старик решил проявить к тебе своё внимание и благосклонность, учитывая твою не самую лучшую репутацию в магическом обществе. — Целый год как-то обходился без его внимания, - с отмеренной дозой яда и сарказма в голосе отозвался Гарри, очевидно, заразившись от Снейпа. – И, между прочем, своей репутацией я обязан нашим родственным связям. От меня разве что маглы ещё не шарахаются в стороны. Спасибо твоей бурной деятельности! — Не начинай снова, - раздражённо поморщился Наследник Слизерин и подался вперёд, руками опершись на подлокотники кресла и нависая над моментально подобравшимся змеёнышем. – Я ведь обещал, что никоим образом своими действиями не привлеку внимание к тебе. Другое дело, если ты сам переметнёшься на сторону старика и его курятника… Гарри устало закатил глаза и покачал головой. Собственно, за прошедшие полтора года они так и не смогли прийти к консенсусу, и временами юноша подозревал, что излечить паранойю Тома ему никогда не удастся. Несмотря на его помощь – финансовую, информационную, магическую – Тёмному Ордену, не беря во внимание все его проявления лояльности и преданности, в разумных пределах, тёмной стороне и ему, Волдеморту, в частности, Том продолжал подозревать его в сговоре с Дамблдором. Не явно, нет, но это проскальзывало в оброненных им фразах, порой в действиях и скрытности в планах. — Давай не будем отходить от темы нашего разговора. С чего вдруг твой политический взгляд обратился на Германию? — А почему бы и нет. Я хочу заполучить весь мир, а не крошечную его часть. Но вот почему тебя это так взволновало, змеёныш? Хм, быть может, это связано с твоим дружком-сквибом? Вальдбург, не так ли? При упоминании Эсмера Гарри едва заметно содрогнулся и мысленно подавил в себе желание схватиться за отсутствующую палочку – старая привычка, от которой ему так и не удалось избавиться даже по прошествии нескольких лет. Этот хищный шипящий тон он не единожды слышал в своих кошмарах; обычно после такого тона следовали вспышки темномагических проклятий и Авады. Однако сейчас Том меньше всего походил на неуравновешенного психопата, готового взорваться от одного лишь неугодного слова. — Причём здесь мистер Вальдбург? – как можно спокойнее и безразличнее полюбопытствовал он, стараясь ничем не выдать своего беспокойства. — Я как-то на досуге решил поинтересоваться жизнью угасающего мага, за которого ты однажды так смело вступился и даже преклонил передо мной колено. Знаешь ли, не люблю неучтённые факты. И представь моё удивление, когда я узнал, кем была его мать. Верная последовательница Гриндевальда, оставшаяся ему верна даже после его заключения в Нурменгарде. Однако сколько бы я не искал, мне так и не удалось ничего выяснить об отце этого мальчишки. Занятно, не правда ли? — Я нисколько не сомневаюсь в твоих умственных способностях, Том, так что вполне представляю, к каким выводам ты пришёл. Да, Эсмер действительно сын Геллерта Гриндевальда, - при этих словах синие глаза мужчины удовлетворённо и победно сверкнули, - но мальчишка больше никогда не доставит тебе проблем, так что можешь забыть о нём. — И что же случилось? Младший Гриндевальд разочаровался в своих целях? — Он мёртв. Ему не удалось переиграть Смерть. На некоторое время в кабинете воцарилась неуютная и мрачная тишина. Том с неудовольствием отметил, что лицо его змеёныша вновь приобрело выражение полной отстранённости и хладнокровия, а такие живые и яркие изумруды покрылись тонкой белёсой пеленой, словно изморозью. Самого его смерть мальчишки Вальдбурга нисколько не расстроила, ну, лишь немного подпортила выстроившиеся планы на ближайшее будущее, однако для Певерелла каждая смерть, пусть даже незначительная, была по-своему болезненна и неприемлема. Его очаровательный маленький супруг имел слишком доброе и мягкое сердце, пусть и скованное бронёй равнодушия и поистине слизеринской хитрости. — Так ты пойдёшь на бал? Гарри был даже рад внезапной смене разговора, хотя до этого и сам упорно её развивал. Смерть Эсмера и собственная к ней причастность до сих пор давили на него грузом вины, хотя даже Сейвил ни в чём не обвинял и не укорял его. — У меня нет причин не идти. Кроме того, другие члены Попечительского Совета не слишком-то довольны тем, что я не принимаю участия в жизни Школы. — Мне стоит о чём-либо беспокоиться? Вопрос прозвучал вроде как равнодушно, но юноша был практически уверен, что в нём заключалось искреннее беспокойство Тома. И не как за союзника, а как за супруга, и от этого стало странно-тепло в груди. Волна смущения опалила лицо, поэтому он поспешил завершить разговор, представляя, как позорно краснеет под внимательным взглядом синих глаз. — Это всего лишь школьный бал, а мне предстоит быть на нём надзирателем неугомонным подросткам, которые явно найдут способ втихомолку от преподавателей напиться и повеселиться. Если захочешь, я тебе потом всё в подробностях расскажу. — Хорошо, - на этом разговор их был закончен, судя по тому, что Том вновь увлёкся какими-то документами, которыми занимался до того, как он ворвался к нему с претензиями по поводу рыскающих в Германии Пожирателей. Гарри поспешил покинуть кабинет, однако в коридоре едва устоял на ногах и, прислонившись к прохладной каменной стене спиной, сполз на пол. Несколько минут ему понадобилось, чтобы привести сбившееся дыхание в норму и унять так не к месту вспыхнувшее возбуждение. Чёртова партнёрская связь! И будь проклята магия Тома! Такая родная, завораживающая, пленительная… не-об-хо-ди-ма-я. В последние месяцы сопротивляться ей становилось всё сложнее – всё чаще возникала мысль плюнуть на всё и просто прижаться к этим искушающим тонким губам, пальцами зарыться в копну тёмно-шоколадных, почти чёрных волос, покориться и сдаться на милость глубоким сапфирам. Какая теперь разница, если он больше не был мальчиком-который-выжил, Мессией Света, если полностью осознал и признал свою связь с теми, в ком уже просто не мог видеть своих врагов. Но приходилось каждый раз одёргивать себя и бежать как можно дальше от нага-искусителя, потому что слишком ясно понимал, что прояви он слабость и поддайся искушению, и после первой же ночи в постели Тома он лишится двух из трёх своих партнёров. Будто соглашаясь с ним, глухо зашипела оживившаяся Сахша, и Гарри ощутил мелкие разряды тока, прошедшиеся вдоль позвоночника. Определённо, закреплять связь с нагом он будет в самую последнюю очередь, дабы избежать лишних смертей. — Мерлин, подари мне выдержку и терпение… ... Альбус был несказанно рад его согласию присутствовать на школьном балу и даже обмолвился, что Лорд Певерелл ещё так молод, что вполне мог бы повеселиться вместе с молодёжью. Как и во все прошлые разы миссис Снейп помогла ему подобрать наряд, представлявший собой белоснежную рубашку с воротником-стойкой, украшенной изумрудными запонками в платиновой оправе, чёрные брюки, сидевшие точно по его фигуре и росту, и парадная мантия дымчато-серебристого цвета, в зависимости от яркости и тусклости освещения менявшая цвет от светлого до тёмного. Игнотус при этом заметил, что мантия очень удачно демонстрировала истинную магическую направленность их рода, и сделал комплимент Эйлин за отменный вкус, чем очень смутил женщину. Впрочем, самому Гарри было всё равно на то, как он выглядел, а вот предстоявшее посещение Хогвартса и встреча с родителями и Северусом очень даже будоражили кровь. Его единственное воспоминание о бале в Хогвартсе было связано со Святочным Балом чемпионов Турнира Трёх Волшебников – не слишком приятный момент для четырнадцатилетнего эмоционально-нестабильного подростка, учитывая, насколько нежелательным было его участие. Однако между тем и этим событием была внушительная разница: против него не была настроена большая часть Школы, и угроза возрождения Волдеморта не висела над его головой Дамокловым Мечом. В просторном холле студентов и гостей встречали профессор Флитвик и профессор Макгонагал, непривычно разодетые в парадные мантии синего и зелёного цветов. Не так давно Филиус занял должность преподавателя Чар, перед этим продержавшись на должности преподавателя Защиты от Тёмных Искусств не больше года, и Гарри очень хотелось поинтересоваться у него, в чём же причина его «внезапного» ухода, но не пришлось к случаю, когда перед приглашающе распахнутыми дверями его перехватила чересчур неординарная гриффиндорка. — Добрый вечер, мистер Снайрус… то есть… Лорд Певерелл, - тепло поприветствовала его она, под конец смутившись. — Добрый вечер, мисс Эванс. Не поверите, как я рад оказаться в вашем обществе, - расплылся в самодовольной улыбке Гарри и, подхватив девушку под локоток, не спеша направился в зал, предупреждающе сверкнув глазами в сторону замершего на полпути Дамблдора. Вот уж с кем не хотелось встречаться в самом начале вечера и чьего внимания юноша вообще хотел бы избежать. Девушка была не только смущена, но и удивлена тому добродушию, с которым молодой человек обращался к ней. С момента, как весь магический мир узнал о возвращении из тени рода Певерелл, а также о существовании признанного Лорда и его Главы, казалось, все маги и волшебницы с ума посходили, строя фантастические догадки и порой совершенно абсурдные предположения. Доходило до того, что юного Лорда принимали за демона, охочего до человеческих душ ради собственного могущества. В Хогвартсе на шестом курсе им даже провели урок генеалогии старинных чистокровных родов, представляя его огромным деревом, корнем которого был род Певерелл. Лили была поражена, когда поняла, насколько крепко чистокровные и древние рода переплетены между собой. Представители тёмных родов неимоверно гордились своей принадлежностью к прямой или побочной ветвям Слизеринов или Блэков, они не гнушались пользоваться тёмной магией и обращать её в целях разрушения и хаоса. Закрепившиеся за столетия в умах магов взгляды и суждения вылились в ярлык, заведомо навешанный на новоявленного Лорда, ещё не успевшего проявить себя. Маглоненавистник, тёмный маг, предполагаемый пособник Тёмного Лорда… она никак не могла соотнести всё это с зеленоглазым юношей, так тепло улыбавшегося ей. Наверное, поэтому ей не было страшно общаться с ним, он вызывал в ней только странно-положительные, немного непривычные чувства. Она бы очень хотела подружиться с ним. — Вы пришли на бал из-за Северуса? — Увы, но я лишь выполняю обязанности члена Попечительского Совета. За слизеринцев я спокоен, а вот насчёт гриффиндорцев слегка обеспокоен, если верить слухам об их безрассудстве и недисциплинированности. Девушка улыбнулась извиняющейся улыбкой и оглянулась на самый шумный и деятельный стол, принадлежавший как раз Гриффиндору. По сравнению со сдержанными и подчёркнуто вежливыми слизеринцами они действительно выглядели дикарями и бунтарями. — Я прослежу, чтобы они не доставили серьёзных проблем, - окинув взглядом неугомонную троицу, именуемую Мародёрами, Лили заговорщически подмигнула Певереллу и буквально упорхнула в центр зала, мгновенно затерявшись в толпе. Гарри ещё несколько минут простоял на месте в лёгком недоумении и с быстро колотящимся сердцем, после чего направился к столу с напитками и закусками, тянувшемуся вдоль стены Большого Зала. Подхватив с подноса бокал с пуншем, он отправился лавировать по залу в поисках спокойного и тихого местечка, где смог бы оценить приоритеты и ознакомиться с расстановкой шахматных фигур. В конце концов, для него этот вечер не ограничивался светским времяпрепровождением; Гарри надеялся улучить момент и прогуляться по Школе в поисках двух из пяти крестражей и заветного женского туалета на третьем этаже, известного как вход в Тайную Комнату. Однако все планы полетели в Тартарары, когда он попал в самую настоящую западню сначала восторженных слизеринцев, небольшой группки когтевранцев, парочки болтливых и настырных преподавателей, а после и членов Попечительского Совета. Он ощущал себя бладжером, свободно путешествующим от одной биты к другой. — Лорд Певерелл, для меня большая честь познакомиться с вами, - с приторной улыбкой и воодушевлённым выражением лица в его личное пространство вторгся Слизнорт. Гарри как-то упустил из внимания присутствие на балу этого скользкого и трусливого слизня. Охотник за знаменитостями, преуспевающими и влиятельными людьми… он просто не мог пройти мимо такого лакомого экземпляра, как пришедший из-за Грани Певерелл. — Мистер Слизнорт, наслышан о вас и ваших талантах, - юноша улыбнулся не менее располагающей к себе улыбкой, чем явно порадовал Горация, потешив его самолюбие. – Великолепный зельевар, декан факультета Слизерин, руководитель Клуба Слизней. — Неужели? Надеюсь, плохого обо мне вы слышали меньше. — Ну что вы, ваши ученики и подопечные и слова плохого о вас не сказали, только хорошее. Вот только недавно мы с Наследником Малфоем и Наследником Принцем обсуждали ваши работы, а также пребывание Северуса в вашем Клубе. — Хо-хо, у мистера Снейпа просто невообразимый потенциал способностей, а также жажда знаний, а Наследник Малфой когда-нибудь обязательно взойдёт на вершину политической арены. У меня нюх на такие вещи, Лорд Певерелл. Вы выбрали себе достойных друзей. — Как и родственников, сэр, - тонко улыбнулся и хитро прищурился брюнет, при этом заметив, как побледнел и вздрогнул Слизнорт. Похоже, родственные отношения Слизеринов и Певереллов ни для кого уже не были тайной, либо же Гораций был не настолько глуп, насколько хотел казаться. — Боюсь, я не совсем понимаю, о ком вы говорите… — Мистер Слизнорт, мне не слишком-то импонирует ваше ко мне внимание. Давайте договоримся: вы более не нарушаете моё личное пространство, я же в свою очередь не становлюсь причиной кошмаров, которые будут мучить вас, напоминая о той единственной ошибке в вашем прошлом, от которой вы до сих пор откреститься не можете. Мы друг друга поняли? Надо было отдать зельевару должное – соображал он достаточно быстро для того, чтобы за считанные мгновения скрыться с глаз Певерелла долой. Гарри даже вздохнул с облегчением и невольно передёрнул плечами, словно выпутываясь из невидимой липкой паутины, в которой едва не увяз. — Умеешь ты производить впечатление на людей, - раздалось едкое замечание за спиной, и Певерелл едва удержался от того, чтобы проказливо не показать язык Северусу. Обернувшись, он сразу же наткнулся на пристальный взгляд угольно-чёрных глаз и защитную позу, вроде скрещенных на груди рук. Судя по виду, Северус был не в восторге от пребывания среди такого количества людей, тем более, на празднике, и доказательством тому была морщинка, залёгшая между бровей, такая привычная на более взрослом и измождённом лице. — У меня были прекрасные учителя. Рад тебя видеть, не прячущимся в тёмных углах и за колоннами. И подобранная миссис Снейп мантия сидит на тебе идеально. Выглядишь настоящим Принцем. — Пф. Малфой на тебя плохо влияет, говоришь, как он. — По-моему, он на нас обоих влияет в той или иной степени, - как бы невзначай заметил Гарри и, как ни странно, не получил язвительности и опровержения в ответ. И это тоже было влиянием Люциуса, подогретое желанием и стремлением ни в чём не уступать, хотя Северус никогда не признался бы в этом. — У тебя есть какое-то дело в Хогвартсе, не так ли? Иначе бы даже все увещевания Дамблдора не заставили бы тебя прийти на это сборище идиотов. Гарри немного поёжился от той проницательности, присущей Снейпу. Слишком часто, даже в мелочах, он становился всё больше похож на себя-из-будущего, вызывая в душе Певерелла неоднозначные чувства. Порой он ловил себя на том, что с явным нетерпением ждёт гневного шипения «Поттер!», или фирменного «убийственного» взгляда, от которого бы замирало сердце и покалывало кончики пальцев. И в то же время он надеялся больше никогда не увидеть отчаяние и вину на его лице. Неожиданно глаза Северуса как-то странно сверкнули, и он почти вплотную приблизился к нему, так что его тёплое дыхание коснулось прохладной щеки. — Или это задание Волдеморта? — Ч-что…? — Разве это не отличная возможность для Него привлечь на свою сторону ещё больше тёмных и чистокровных магов, разделяющих его взгляды? — С чего ты решил, что в этом я стану помогать Тому? Певереллу понадобилось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки и ничем не выдать своего испуга. До этого Снейп не интересовался делами Тёмного Лорда, и проявленный сейчас интерес Гарри немного обеспокоил. В груди заворочался червячок тревоги. — Несмотря на весь твой благожелательный настрой, ты терпеть не можешь Дамблдора. Очевидно, в твоём прошлом он сыграл не лучшую роль. И это мои умозаключения из твоих же собственных слов. Кроме того, ты ведь помнишь, я читал Хроники рода Певерелл и знаю, что вас с Ним связывают родственные отношения. Учитывая всё это, вопрос о победе Тёмного Ордена уже не стоит. Когда-то то же самое ему сказал и Грогвахт. Гарри тогда ещё посмеялся над шуткой гоблина, уверяя его, что кроме двух сторон есть ещё и третья – его собственная. Похоже, его действия со стороны выглядели иначе и явно демонстрировали предпочтение тёмной стороне. — Северус, это… — Так-так-так, только посмотрите-ка, кто у нас здесь. Оба брюнета резко повернули головы в сторону, откуда раздался голос, и практически одновременно нахмурились, увидев перед собой компанию гриффиндорцев. И не абы кого – возглавляли небольшую компанию не в меру активных ребят небезызвестные Мародёры, один из которых, собственно, и был нарушителем разговора. Судя по помятому виду и горящим нездоровым блеском глазам Джеймс Поттер был скорее пьян, чем трезв, хотя и стоял на своих двоих более чем уверенно. Стоящий по правую руку от него Сириус неожиданно выглядел чем-то встревоженным и постоянно переводил недовольный взгляд с друга на Певерелла, и обратно. Остальные выглядели довольными и предвкушающими очередные разборки с неугодными им слизеринцами, особенно ситуация ещё больше усугубилась, когда к ним с Северусом присоединились Ивэн Розье, Джером Эйвери и Оливер Малсибер. — Гляньте, змеи тут же бросились к ногам своего хозяааина, - с приличной долей яда выплюнул Джеймс и рассмеялся, поддерживаемый гоготом остальных. И совершенно несмешным Гарри показалось то, что никто из слизеринцев не возразил. — Поттер, шёл бы ты со своими подпевалами отсюда. От одного твоего вида уже воротит, - странно, но даже Снейп старался держать себя в руках, хотя и скорчил такое лицо, будто перед ним не человек, а флоббер-черви. — Тебя ещё не спросил, Нюниус, - незамедлительно огрызнулся шатен, при этом выражение лица его стало настолько злым, что Певерелл не поверил своим глазам. Пусть он знал своего отца только по колдографиям, но по словам Сириуса он был очень хорошим, весёлым и смелым человеком. Ремус вторил, что рядом с ним всегда хотелось стать лучше, сильнее. И из всех этих представлений сложно было представить, чтобы он всерьёз злился или ненавидел, как сейчас. – Все знают, благодаря кому ты стал Наследником. И что же тебе пришлось для этого сделать? Стал личной собачкой Лорда Певерелла? О, а как же Малфой? Ты перестал приносить ему тапочки в зубах? И снова взрыв хохота, а Гарри очень вовремя успел перехватить руку с отросшими когтями, пока никто не обратил внимания. — Если у вас есть какие-то претензии ко мне, Наследник Поттер, то выскажите их мне в лицо. Оскорблять моих друзей и подопечных я не позволю. Юноша очень поздно осознал ошибку, которую допустил. Уже после того, как отец ожёг его злым взглядом карих глаз. — Не смей больше обращаться так ко мне! Я НЕ НАСЛЕДНИК! И в этом виноват ты, ублюдок! ТЫ! Смех резко прекратился, а атмосфера в их укромном уголке стала накаляться, привлекая внимание веселящихся учеников в зале. Сириус предупреждающе положил ладонь на плечо друга, но тот лишь отмахнулся от неё, не сводя горящего взгляда с, казалось бы, окаменевшего на месте Певерелла. — Лорд Певерелл не имеет к твоей семье никакого отношения, Поттер, - вмешался Розье, единственный более-менее сносно относившийся к Джеймсу. По крайней мере, он принимал его за равного, учитывая лишь его чистокровность. Но тот словно бы и не слышал его. — Что в тебе такого, что мой отец буквально помешался на твоём благополучии?! Тебе он благоволил намного больше, чем мне, своему родному сыну! Весь из себя такой чистокровный, Лорд, Глава рода, свалился, словно снег на голову. Сначала мои родители, потом мой род… ты всё это отобрал у меня, проклятый Певерелл! Не сомневаюсь, если ты приносишь несчастья и смерти всем, кто подбирается к тебе слишком близко. Осторожнее, Нюниус, скоро и до тебя очередь дойдёт, ха-ха. От последних слов Гарри побледнел настолько, что Северусу показалось, будто тот замертво упадёт в любую секунду. Очевидно, до Сириуса тоже дошло, что приятель перегнул палку, поэтому отволок Джеймса в сторонку и стал что-то вкрадчиво, с нотками едва сдерживаемого недовольства, втолковывать ему. Чтобы не присоединиться, Снейпа удержало лишь спасительное появление Эванс, запоздало заметившей странное скопление слизеринцев и гриффиндорцев. Окинув возмущённым взглядом зелёных глаз толпу, ей не составило труда сразу же найти виновника мрачно-звенящей атмосферы, так что Сириус был потеснён, а на голову Поттера обрушилась целая лавина разочарования, злости и праведного возмущения. Гарри уже мало обращал внимание на происходящее вокруг. В голове набатом звучали слова Джеймса. Пусть и произнесённые в пылу отчаяния и злости, после всего пережитого горя, под влиянием выпитого алкоголя, но они (слова) точно ударили по цели. Из-за чёртового Пророчества вся его жизнь, с момента рождения, шла под откос. Подобные мысли уже не раз посещали его в прошлом. Проклятый ребёнок. Близкие ему люди, так или иначе, уходят от него. По собственному желанию, в посмертии. Родители, Ремус, Сириус, Седрик – все они пытались защитить его, но вряд ли кто-либо из них задумывался о том, как после этого он будет себя чувствовать. Нужны ли ему самому их жертвы. Даже Том… ему проще было убить их обоих, нежели побороться за собственные жизни. В этом тоже… его… вина? Северус в ужасе отшатнулся, заметив полыхнувший в глазах Певерелла жёлто-зелёный огонь. Знакомый не только ему, но и Малфою. Обычно в такие моменты Гарри терял связь с реальностью, погружаясь куда-то глубоко в свои мысли. Состояние, из которого – как они оба боялись – он мог однажды и не выбраться. — Ты, Сириус и Ремус имеете полное право винить меня в своих смертях, - внезапно заговорил он безжизненным голосом и как-то ломано склонил голову набок, впившись жёлто-зелёными провалами в замерших Поттера и Блэка. Впрочем, все присутствующие словно бы окаменели, ощутив странные эмоции, исходившие от такого Лорда Певерелла. Северус, чисто интуитивно, шагнул к нему и незаметно сжал его ладонь, напоминая о своём присутствии. Помогло – радужки глаз вновь наполнились живым изумрудным цветом, а лицо приобрело человеческие черты, а не напоминало фарфоровую маску. – Возможно, я действительно проклят. Мой отец, безусловно, был чистокровным магом тёмной направленности, но моя мама была светлой маглорожденной волшебницей. Отец без раздумий отдал жизнь, защищая нас. Мама бросилась под Аваду, закрыв собой меня. Как оказалось, Серой Госпоже всё равно, чистокровный маг перед Ней или нет. Я проклят тем, что рождён под несчастливой звездой, мистер Поттер, но не в вашем нынешнем положении ставить мне это в обвинение. О смерти Леди и Лорда Поттер я скорблю точно так же, как и вы. Карлус был мне Наставником, другом, отцом. Но их больше нет, смиритесь с этим, чтобы идти дальше. Я не смог, поэтому… По совиному моргнув, юноша оборвал себя на слове и покачал головой, поймав сочувствующий взгляд Лили. Оглядев сверлившую его взглядами толпу, он постарался придать себе уверенный вид. — Мисс Эванс, помогите мистеру Блэку довести мистера Поттера до Гриффиндорской Башни и, будьте добры, проследите, чтобы они не заплутали по дороге. Лили повторять дважды не пришлось. Вдвоём с Сириусом они подхватили абсолютно не сопротивлявшегося Джеймса и потащили украдкой от преподавателей вдоль стены к выходу из зала, при этом мимоходом она парочкой внушений разогнала толпу любопытствующих. Слизеринцы так и не сдвинулись со своих мест, будто ожидали чего-то, и это их поведение подняло из глубины души Гарри раздражение и злость, готовые в любой момент вырваться стихийным магическим всплеском. — Мне нужно немного прогуляться. Директору Дамблдору и ему подобным можете передать, что я пал жертвой монолитной плиты общественного мнения, - кивнув молодым людям на прощание, он стремительно пересёк Большой Зал и растворился в тускло освещённом холле. Как ни странно, но никто даже не пытался остановить его или встать у него на пути. Северус спохватился несколькими мгновениями позже и, едва придерживая шаг, чтобы не привлекать ненужного внимания, отправился следом за Певереллом, очень надеясь вовремя перехватить его. И гнало его вперёд вовсе не любопытство, служившее ему уже неким проклятьем, а беспокойство за одного чересчур скрытного и самостоятельного Лорда. За две недели, что они втроём прожили под крышей Певерелл-холла на летних каникулах, он не раз становился свидетелем таких вот сцен, но Малфой в такие моменты всегда старался всё взять под свой контроль. Но сейчас и здесь его не было, а Северус прекрасно видел, как мелко потряхивало Певерелла. Чёртов Поттер и его эгоцентричность! Что ему стоило заливать своё горе где-нибудь под столом в одиночестве? Невысокая фигура, облачённая в дымчато-серебристую мантию, стремительно взлетела вверх по центральной лестнице, так что Снейпу пришлось прибавить шаг. Поднимаясь всё выше и выше, этаж за этажом, ему в голову закралась мысль, что Гарри целенаправленно идёт к какой-то цели, а не ищет место, где бы спрятаться, чтобы переждать магическую бурю, как обычно делал это в Певерелл-холле. И вот тут-то всплывала ещё одна странность: Певерелл перемещался по замку так легко и уверенно, словно бы жил здесь не один год. Даже в первое своё посещение Хогвартса, как ему рассказывали очевидцы, Лорд без труда и самостоятельно нашёл кабинет Директора, а после также непринуждённо отправился в Больничное Крыло, ни разу не ошибившись в хитросплетениях коридоров. Впрочем, подобных странностей за Главой рода Певерелл в последнее время замечалось всё больше и больше. И это уже не ограничивалось нелепыми, на первый взгляд, обрывками фраз. Северус порой замечал на себе их – долгие, задумчивые, а порой и выжидательные взгляды изумрудных глаз. И всё чаще он приходил к выводу, что Малфой прав: Певерелл был не более сумасшедшим, чем они. Но и даром Провидения Лорд не обладал; он перерыл все Хроники рода Певерелл, но ни одно магическое создание родословной не могло наградить его им. Кроме того, Северус подозревал, что Гарри помнил о своём прошлом намного больше, чем рассказывал, прокалываясь в мелочах: иногда он ещё не был знаком с человеком, но уже проявлял к нему определённое – плохое или хорошее – отношение. Собеседников это всегда ставило в тупик при личном знакомстве, Малфой к подобному был более-менее привычен, а вот ему, Снейпу, ещё только предстояло осознать и принять происходящее. И он не собирался отворачиваться и сбегать, прятаться в коконе, как какой-нибудь червяк. В конце концов, теперь у него есть силы и возможности защитить близких ему людей. На восьмом этаже Певерелл остановился перед каменной стеной, и Северус уже было решил, что он раздумывает, в какую сторону ему идти, но тот простоял неподвижно несколько минут, после чего сделал пару шагов назад, открывая взор на небольшую арочную дверь, приглашающе распахнувшуюся перед молодым человеком. Юноша осмотрелся по сторонам в поисках невольных свидетелей и тенью проскользнул внутрь; после его исчезновения дверь пропала, будто её и не было. «Тайный ход? Полагаю, их в Школе полно, но… откуда бы Гарри о нём знать? А может, это и было настоящей причиной его прибытия в Школу. Его личная инициатива или… приказ Волдеморта?» Не прошло и десяти минут, как загадочная дверь в стене вновь появилась, и в коридор вышел вполне целый, невредимый и явно чем-то довольный Певерелл. В руках он крутил какой-то тускло блестящий обруч, вроде тиары или короны, а после поспешил спрятать её под мантией. Он уже хотел было отправиться дальше по коридору по правую сторону, как вдруг голова его резко крутанулась в сторону, а взгляд сразу же метнулся к нише, в которой прятался Снейп. — Северус. Снейп попытался скрыть своё удивление и разочарование и покинул нишу, не видя смысла продолжать прятаться, если его всё равно обнаружили. Гарри едва не поддался желанию побиться головой о стену. Вот знал же, что скрытность была одной из его слабых сторон, но нет, всё равно решил уповать на Волю Случая и выполнить хотя бы одну из трёх целей визита. Похоже, что Кольцо Мраксов – он же родовой перстень Кадмуса Певерелла с одним из Даров Смерти – было хорошенько припрятано Дамблдором и находилось вне пределов его досягаемости… пока что. А к женскому туалету на третьем этаже его не подпускал сам Хогвартс, очевидно, беспокоившийся за сохранность своих подопечных. Заполучить Диадему Ровены Райвенкло оказалось достаточно легко, помня о её местонахождении и об ощущениях, на которые он полагался при её поисках. Теперь один из крестражей Тома под его присмотром будет в полной сохранности, а вскоре к нему присоединятся и другие. — И что ты здесь делаешь? Следишь за мной? Вот уж не ожидал от Снейпа такого, но больше удивляло то, что он вообще смог ощутить его присутствие. И, очевидно, данное явление озадачило не его одного. Вряд ли причиной этому была партнёрская связь, которую, кстати, Гарри так и не восстановил – как-то не подворачивалось удобного случая влить в вампира свою кровь и при этом блокировать узы. Скорее, это был отклик связи Покровителя и подопечного, а вот это уже больше интриговало. Северус, в свою очередь, не выглядел пристыженным или виноватым. Даже и ожидать не стоило. — Малфоя здесь нет, чтобы задушить на корню твой стихийный магический всплеск, а мне, знаешь ли, ещё полгода учиться в Хогвартсе. Певерелл не смог сдержать смеха, хотя и представлял, насколько ненормальным, должно быть, выглядел со стороны. Глупый, а ведь он даже не подозревал, какое влияние своим присутствием оказывал на Повелителя Смерти. Все эти стихийные магические всплески… Люциус всегда старался быть рядом с ним, успокаивал душу, дарил ощущение принадлежности, необходимости. Но только Северус вносил порядок в хаос его мыслей, выдёргивал из глубин прошлого, из кошмаров воспоминаний. Объяснения Игнотуса об «якорях» обрели ясность и воплощения: Люциус был его душой, Северус – сознанием, а Том поддерживал физическое состояние, ощущения. — Я сказал что-то смешное? — Прости-прости, но даже мне не под силу разрушить весь замок до основания. Но я приму к сведению твоё беспокойство за меня. — Я вовсе не… - Северус замолчал, заметив ехидный взгляд Гарри. Он что, только что хотел начать оправдываться? Мерлин, с этим Певереллом он скоро и извиняться за свои поступки научится. – Ты закончил с делами в Хогвартсе? — Да. Как раз собирался идти к Директору, чтобы откланяться. Ты со мной? — Завтра начинаются каникулы, так что, думаю, не будет никаких возражений, если я покину Хогвартс немного раньше. Малфой в Певерелл-холле? Упоминание Люциуса немного сбило Гарри с толку, так что с некоторой заторможенностью он ответил: — Всё ещё обретается где-то в Албании… Волнуешься о ваших с ним уроках дуэлинга? — Вроде того. Сколько бы он не смотрел на невозмутимое лицо Северуса, но всё равно не смог найти подвоха ни в вопросе, ни в ответе. К сожалению, он вообще понятия не имел об отношениях Северуса и Люциуса из будущего. Знал лишь, что они были в одной лодке, будучи Пожирателями Смерти, ещё Снейп благоволил Хорьку. Тем не менее, в некоторых восстановленных после искажения воспоминаниях рядом с ним они всегда были вдвоём, общались сдержанно, но миролюбиво, действовали слаженно. Определённо, Северус стал Пожирателем позже Люциуса, но вот не сиятельный ли блондин стал той ниточкой, привязавшей его к Волдеморту? У Гарри было плохое предчувствие, что в скором времени он выяснит это на деле.