Чувствовать

Юнги еще с утра думал, что лучше остаться дома и не идти на занятия, но такие мысли появляются у него каждый день, поэтому он отправился в школу. И теперь жалеет, потому что слабость в теле и боль в животе усиливаются стремительно, запахи раздражают и все, чего ему хочется, — вернуться к Чимину. Мин идет в туалет на ватных ногах. Он упирается ладонями о раковину, смотрит расфокусировано в зеркало несколько секунд, вздыхает и набирает воды в ладони, чтобы умыть лицо. Юнги восстанавливает дыхание и выходит. В глазах у него на мгновение темнеет. Он добредает до окна в пролете лестницы между вторым и третьим этажом, снова восстанавливает дыхание. Боль постепенно увеличивается, переходит от едва ощутимой к заставляющей стискивать зубы. Сейчас идет урок. Ни учеников, ни учителей нет. Это радует, Юнги нужно всего лишь дотерпеть пару уроков, и он вернется к Чимину. У него будет минута или две, пока тот не уйдет гулять с Тэхёном. Мин едва не хнычет от этой мысли, ему хочется хотя бы объятий, потому что даже их его так жестоко лишили в последние дни. Он трет лицо пальцами, старается выгнать обиду, но это получается плохо. Боль в животе усиливает недовольство, и он едва не плачет. Юнги чувствует запах корицы и испуганно оглядывается. — О, Юнги, — Джин замечает его и подходит ближе. Мин старается не дышать, ему противны все запахи кроме одного в этот момент. И речь идет явно не о корице. Ким принюхивается, смотрит удивленно на Мина. Он подходит еще ближе к нему и ведет носом близко к шее, но не касаясь ее. В Мине смешиваются отвращение и наслаждение. Его организм жаждет физического контакта, чтобы его запах вдыхали и не отстранялись; чтобы его касались, а не избегали; но он хочет получать все это только от Чимина. Юнги отталкивает от себя Джина, сдерживая дрожь. Ким усмехается, но покорно отходит. — Чего это ты во время течки шастаешь? Неужели даже слепой не может выдержать твоего общества и отправляет в таком состоянии подальше? — Иди ты к черту, Джин, — шипит Юнги. У него нет сил на препирания, мысли исчезают под напором боли, оставляя после себя только желание вернуться домой. Ким усмехается снова, а потом набирает чей-то номер. Юнги напрягается, не зная чего ожидать от него. Но тот не проявляет никакой заинтересованности в Мине. — Тэхён? Забери Юнги, он между вторым и третьим этажом, понял где? А то у него течка началась. Сомневаюсь, что ему безопасно тут находиться. Ага, давай. Джин убирает телефон в карман джинс. Юнги все еще напряженно следит за ним. Не внушает ему доверия поведение Кима. — Успокойся ты, не нужен ты мне. Я из упрямства приставал… это меня не красит, конечно. В любом случае, теперь у меня есть пара, на тебя мне плевать, так что выдохни. Тэхён маленьким ураганом подлетает к едва стоящему от боли и слабости на ногах Юнги. Он что-то щебечет про то, что отпросил Мина с уроков и предупредил об отсутствии на несколько дней, потом аккуратно берет его под локоть и уводит. Они спускаются по лестнице на первый этаж и идут на выход, в это время Тэхён накидывает на плечи Мина куртку. Юнги трясет от жара и боли во всем теле, но голова слабо соображает. Он не уверен, что ему нужно идти именно к Чимину. Пак отстраненный в последнее время, вдруг ему будет противно? Юнги начинает думать о том, чтобы идти не домой, а к папе, например, но мысль ускользает, и он просто повинуется Тэхёну. Мин уже не думает, куда его ведут, перед глазами плывет. Все, чего хочется, — прижаться всем телом к Чимину. Хоть и боится, что Пак его оттолкнет. Он не замечает, как они доходят до дома; не замечает, как поднимаются на лифте; замечает лишь, как его бережно прижимает к себе Чимин; слышит, как Пак благодарит Тэхёна, и чувствует себя дома. Юнги дышит жадно тюльпанами. Он ведет носом от плеча к шее и до линии челюсти, собирая сладость запаха. Мин обнимает слабо, все еще не уверен, что приятен Паку. Он отстраняется от Чимина и смотрит на него расфокусировано. — Я противен тебе? Ты изменился в последнее время, — спрашивает, заплетаясь пьяно языком. Он не хочет говорить, хочет изваляться в запахе Чимина и в самом Чимине в том числе. Боль затихает, испугавшись родного запаха, и теперь Мин просто хочет ластиться и нежиться в любимых руках. — Нет, конечно. Наоборот, я эти дни тихо с ума схожу от того, насколько ты вкусно пахнешь, — Чимин, в подтверждение своих слов, ведет носом по шее Мина. Юнги дрожит от этого жеста. — Знал бы ты, как тяжело сдерживать себя, когда ты такой вкусный ходишь. Юнги смеется, но не долго, Чимин прогоняет смех легким уксусом чувствительной запаховой железы и поцелуем в то же место. Ноги и так плохо держали Мина, а сейчас вообще сдали все свои полномочия, и Юнги повис на Чимине, удерживающем его за талию. — Я хочу тебя съесть, — шепчет Чимин. Он целует, покусывая нижнюю губу и зализывая ранки, Юнги стонет в поцелуй, льнет ближе, прижимается всем телом к Паку. — Мне жаль, что я тебя обидел, но мне было так страшно сорваться. Мне казалось, что если я хотя бы раз поцелую тебя, то уже не смогу оторваться. Я был прав, — каждое слово он смешивает с поцелуями и укусами, раскидывая их по шее, плечам и ключицам, — я не могу от тебя оторваться. Юнги давно перестал что-либо соображать, поэтому из всей речи он понимает только то, что он желанный. Все слова забываются, только два крепко сидят в голове: «Чимин» и «пожалуйста». Мин ластится к теплым рукам, извивается в погоне за нежностью. Чимин гладит его спину, поясницу, руки и плечи, продолжая целовать, покрывать поцелуями шею. Он лижет кожу под челюстью. А Юнги на мгновение кажется, что у него лихорадка, не может же его так трясти от ласки? Они все еще находятся в коридоре, и Чимину это не нравится. Он хочет опрокинуть на кровать Юнги, ему мало желанного тела, хочется касаться везде, целовать и кусать нежную кожу. Запах ландышей сводит с ума. Он свежестью отрезвляет рассудок, но мутит его тонкой сладостью. Надышаться им не выходит, дыхание сбитое, неровное, оно не позволяет сделать глубокий вдох, только мелкий, а этого мало, слишком мало. Пак прижимает к себе за талию Юнги и то ли ведет, то ли тащит его в спальню. Они вместе падают на кровать, потому что Юнги спотыкается о ножку, но Чимина не отпускает, тянет за собой. Он выгибается дугой и проезжается своим возбуждением по возбуждению Чимина, срывая сладкий стон. Пак руками залезает ему под одежду, проводит по ребрам и по животу пальцами. Он снимает рубашку, проклиная школьную форму за пуговицы, и наклоняется, чтобы оставить поцелуи на ребрах и животе. Юнги дрожит от каждого поцелуя. Он зарывается пальцами в волосы Чимина, массирует кожу голову, чуть царапая ее ногтями. Пак обнюхивает его талию, спускаясь кончиком носа к кромке штанов. Он стягивает их тоже и втягивает носом запах с внутренней стороны бедра. Чимин вылизывает кожу ног и кусает легко низ живота. Он снова обнюхивает Мина, но теперь уже приближается носом к его боксерам. Пак стягивает последнюю вещь, уже мокрую от смазки, и ведет носом по члену, спускаясь к ягодицам. Запах пленительный, свежесть ландышей уже не настолько яркая, смазка пахнет сладко, и Пак едва не стонет от наслаждения, вдыхая глубже. Чимин языком проводит по члену Мина, срывая бархатный стон. Юнги мечется от ласк, дрожит от нежности, которой его так щедро одаривают. — Чимин~а, — хрипло зовет, срываясь на еще один стон, из-за того что Пак начинает делать минет ему. Юнги сминает в кулаках простынь, пятками упирается в кровать, напрягаясь всем дрожащим телом. Он чувствует приближение оргазма, поэтому отстраняет от себя Чимина. Мин тянет его к себе ближе, едва не укладывает на себя. У него губы колет от желания поцеловать. Пак, кажется, понимает, в чем дело. Он целует глубоко, вылизывает тщательно рот Юнги, сплетается языками с ним. Юнги неожиданно выгибается в спине в желании стать ближе, и Чимин подхватывает его за талию, прижимает к себе одной рукой и упирается в кровать другой. Пак отрывается от любимых губ, делает вдох и мелкими поцелуями покрывает лицо и все те же губы. Он кусает линию челюсти, после чего ведет языком под ней, вылизывая тщательно кожу. Юнги недовольно хмурится, осознавая, что Чимин еще одет. Он отстраняет от себя Пака и снимает с него домашнюю футболку, растянутые штаны, наслаждается мягкостью кожи Чимина. Юнги гладит его плечи и снова тянется за поцелуем, прижимаясь кожей к коже обнаженной груди. Он обвивает шею Чимина руками и зарывается пальцами в его волосы. — Я хочу тебя чувствовать, — шепчет Мин смущенным голосом. Пак толкается бедрами в бедра Юнги, имитируя толчки. — Так? — хрипло спрашивает. В его голосе звучит насмешка, но Юнги не может ему ответить. Мин стонет его имя. Ему все равно мало. Юнги хочется больше, ближе, чтобы закутаться в любимого человека, залезть под кожу и остаться там навсегда. Пак в какой-то момент вздрагивает крупно и стонет сладко от накатившего оргазма. Он тянется за поцелуем, полным нежности, передыхает пару минут, но отстранить себя Юнги не дает. Хотя Мин искренне хотел сделать паузу, чтобы Чимин восстановил силы. Он не понял еще, что слова Пака: «Я не могу от тебя оторваться», — правда. Чимин аккуратно вставляет в него один палец, но смазки так много, что это ничего не дает, поэтому Пак с осторожностью добавляет еще один. Он растягивает, гладит стенки, то ускоряясь, то замедляясь. Юнги продолжает шептать его имя. Чимин вставляет третий палец и пугается вскрика Мина. Юнги крупно дрожит всем телом. Оргазм накрывает его волной, топит, лишая рассудка окончательно. Он сжимает пальцы Чимина в себе, после чего расслабляется, растекаясь по кровати. Пак целует его ласковым легким касанием губ и ложится рядом, но после этого встает быстро и возвращается уже с мокрой тканью. Он вытирает тело Юнги, нежными движениям, попутно еще и разминая горячие, расслабленные после оргазма мышцы. Мин, несмотря на слабость во всем теле, все равно льнет к его рукам. Он перехватывает ладонь Чимина и приближает ее к своему лицу, утыкается в центр носом, дышит тюльпанами и ластится, потираясь носом. Пак пальцами легко щекочет его кожу. Он откидывает куда-то в сторону полотенце, ложится рядом и прижимает к себе Мина, защищая его от холода. Юнги не говорит о том, что он не мерзнет, вместо этого он обвивает Чимина ногами и руками. — Мне так жаль, что я тебя обидел, мой хороший, — Пак трется носом о щеку Мина и целует кончик носа. — Я боялся, что мой запах во время течки тебе неприятен. Ты же чувствителен к запахам, — признается Юнги. — Ты сводишь меня с ума. Запахом. Собой. Я боюсь, что однажды не смогу оторваться от тебя. Хочу присвоить тебя себе, не отпускать никуда, чтобы быть рядом постоянно. И твой запах во время течки усиливает это желание. Я боялся сорваться и испугать тебя, перегнуть палку. — Не бойся, я тоже не хочу от тебя отрываться. Юнги обводит кончиками пальцев линию челюсти Чимина. Он притягивает Пака за подбородок и целует с нежностью, зализывает мелкие ранки на любимых губах. Чимин прижимает его к себе еще ближе, заваливает на себя Мина полностью и обвивает его руками. Юнги млеет от такого контакта кожа к коже. Он дышит запахом тюльпанов, в котором едва слышно, но все равно ощутимо, проскальзывают ландыши, и сердце ускоряется, не выдерживает нежности, в нем скопившейся. — У тебя так сердце быстро бьется, — шепчет Чимин. Пак отстраняется и целует место, под которым сердце заходится в истерике, после чего рассыпает поцелуи по всей груди. Юнги дрожит, его дыхание снова сбивается и он тянет Чимина к себе для поцелуя. Возбуждение возвращается, пускает их по сладкому кругу страсти раз за разом все следующие три дня. Чимин, правда, как хоть немного соображающий человек, следит за тем, чтобы Юнги ел, и иногда выгоняет Мина в душ, меняет постельное белье, надевая его шиворот-навыворот, о чем ему не говорят. Основную часть времени Пак не может оторваться от податливого тела Мина. Юнги же просто млеет все это время от ласки. Они устают сильно и к концу третьего дня уже просто лениво целуются перед тем, как уснуть и проспать весь четвертый день. Пятый тоже проходит в кровати. Они едят фрукты, кормят ими друг друга. И целуются, целуются очень много и каждую минуту. В любви не признаются, но оба ее чувствуют, вдыхают полной грудью, вместе со сладостью тюльпанов и свежестью ландышей, витавших в воздухе.