Countryside

      Отец Чимина, наверное, самый консервативный человек на планете, раз не позволяет ему банально приглашать Намджуна к ним в дом на ночевки. Мальчик считает это несправедливым, нечестным, а его отец — что нечего семнадцатилетке встречаться с мужланом за двадцать.       Но кто Чимин такой, чтобы останавливаться после одного «нет». Каждый раз, когда он освобождается от работы на ферме, он сразу спешит за ее пределы, на нейтральную территорию, где их с его обожаемым хеном никто не потревожит. Да, ему семнадцать, и да, он падок на крепкие венистые руки, точеные подбородки, а еще на милейшие ямочки на смуглых щеках и мягкие согревающие объятия.       Чимин не может представить свою жизнь без этого мужчины. Каждое утро малыш просыпается с мыслью о том, что как только он позавтракает, поработает и пообедает, он сможет в очередной раз увидеться с ним. С тем самым, в присутствии которого сердечко плавится, а в животике чувствуется приятная тяжесть.       И Намджун тоже такой: влюбленный от пальцев на ногах до кончиков волос, готовый свернуть горы ради своего маленького счастья, которое приносит ему столько неописуемой радости, что хочется забыть про все запары на работе и просто наслаждаться нежными моментами.       Ким любит младшего за его очаровательную неуклюжесть, наивность, невинность, а еще преданность и инициативу. Тот ведь хоть подерется, но получит свое.       Намджун первый у деревенского мальчика во всем: свидания, поцелуи, посиделки с тихой болтовней и чаем до поздней ночи, нежнейшие объятья и комплименты. В их поселке живет совсем немного народу, и они буквально нашли друг друга.       Чимин не был глупым — у них был интернет, и он читал там обо всем подряд. Начиная от того, как долго живут майские жуки, заканчивая личной гигиеной или готовкой. И, естественно, он прекрасно знал, что такое секс и мастурбация, ведь этими деликатными вопросами буквально кишит всемирная паутина.       И да, ровно год назад, на семнадцатилетие Чимина, его парень пообещал ему, что лишит девственности на совершеннолетие. И теперь малыш не мог перестать ерзать на стуле в своей комнате, кусая карандаш и улыбаясь, ведь завтра он наконец попробует что-то настоль взрослое и приятное. Его киска сжимается от одной мысли о том, как может выглядеть член его возлюбленного. Ему правда очень интересно, ведь для него это что-то совсем новое, что-то невероятное и смущающе-приятное.       Они с Джуном знакомы уже без малого три года, а встречаются всего один, ведь до этого они не общались так много, да и в принципе Паку было пятнадцать, и им даже общаться не особо разрешали. Зато на восемнадцатый день рождения запретить встретиться не смогли.       Чимин наводит порядок на кухне, где стоит праздничный стол, уставленный кучей разных свежеприготовленных вкусностей. Помещение было заполнено ароматом запекающегося мяса, а еще звонким смехом бегающих под ногами пятилетних близняшек-сестер Пак. Именинник выгоняет девочек в коридор, чтобы не мешали, а потом отходит к окну и мечтательно глядит туда, поглаживая сидящую на подоконнике кошку по нежной шерсти.       Сейчас ноябрь, конец осени, садится солнце, и вид на далекий лес кажется особенно красивым. А еще краше он кажется парню тогда, когда он замечает вдали на пыльной дороге шагающего в сторону их участка Намджуна с букетом цветов. Сердце мальчика трепещет как сумасшедшее, и он сразу выбегает во двор, топчась у ворот с нетерпеливой улыбкой. Скоро перед ним скрипит дверца и из-за нее выглядывает темноволосый мужчина, от одного вида которого у Пака по спине бегут мурашки.       — Привет, зайчонок, — Намджун улыбается, заходя на территорию и раскрывая руки для объятий, в которые младший тут же с писком прыгает, впечатываясь в губы старшего рваным поцелуем — Чимин очень соскучился со вчера. Но он сбавляет темп, когда чувствует на своей талии руку, а на пухлых губах — юрко проскользнувший меж ними язык.       Ким отстраняется через «не хочу» и подсовывает парню букетик, состоящий из белых ромашек и желтых лютиков — любимых цветочков Чимина.       — С днем рождения, прелесть моя, — он улыбается нежно и проводит большим пальцем свободной руки по мягкой щечке, пока младший почти со слезами на глазах рассматривает подарок и дует губки.       — Я… спасибо тебе… Спасибо, что пришел… — чувствительный мальчик котенком трется о крепкое плечо носом, почти урча от поглаживаний на своей талии и животике.       — Я не мог не прийти, дорогой. Я очень хотел тебя увидеть и провести время с тобой и твоей семьей, — Намджун через секунду замечает, что Пак выбежал встречать его в одном нарядном платье, так что сразу подхватывает его, охнувшего, на руки и относит в дом, где их наконец встречают вместе без упреков и скептических переглядываний. А как еще — Чимин уговорил родителей, что он — самостоятельный, взрослый мальчик, готовый к серьезным отношениям и имеющий при себе вагон и огромную тележку чувств к своему кавалеру, за которого хоть душу дьяволу продаст.       — Ну наконец-то, все гости в сборе, — отец Чимина здоровается с молодым мужчиной и жмет ему руку, а через пару секунд из кухни выглядывает мама, приветливо улыбаясь и получая улыбку с ямочками в ответ.       — Скорее проходи за стол, дорогой, все готово, — она снова прячется на кухне, а папа уходит позвать детей.       Чимин поворачивается к довольному парню и улыбается, резво хватая его за руку и бегло целуя в щеку.       — Я надеюсь, ты привыкнешь к тому, что у нас так шумно. Дже и Чу вечно устраивают балаган, — мальчик хихикает, видя убегающих от отца девочек. Намджун лишь добро закатывает глаза.       — Сегодня меня ничто не остановит.       И он накаркал. Ведь сразу после обеда маленькие разбойницы затащили Кима к себе в комнату и стали наперебой показывать своих замечательных плюшевых зверей и разодетых кукол, не давая возможности для отступления.       А Чимин сбежал из кухни от скучной болтовни бабушек и дедушек, поднимаясь на второй этаж и тут же заливаясь смехом. Только зайдя в комнату сестренок, он увидел Намджуна, заваленного кучей игрушек, платьев, раскрасок и побрякушек, принадлежащих маленьким девочкам. Те уже даже не показывали ему ничего — лишь скидывали на него на скорость все вещи, попадающиеся под руки.       — Вам тут весело, как я погляжу, — Пак заходит и садится на край кровати, и ему на колени тут же прилетает пара носков и пластмассовый телефон с тремя кнопками и экраном в виде наклейки. А потом еще упаковка фломастеров, и босоножки, и детский ксилофон.       — Мне уже дышать скоро нечем будет, — мужчина улыбается, наблюдая за Чунхи, которая залезает на кровать, чтобы повесить на ухо Киму игрушечные бусы, после чего довольно хмыкает и убегает искать что-нибудь новенькое.       Чимин перекладывает вещи со своих коленей на кровать, а через секунду айкает, получая по носу деревянной ложкой.       — Я проиграю, положи на место! — Джина недовольно пищит и машет импровизированным оружием перед носом брата, но Пак ее ловко отбирает и прячет за спину.       — Кажется, там послушным девочкам раздают печенье на кухне! Кто первый, тот получит больше всех! — он подрывается с места, будто сейчас побежит, и провокация работает: мелкие, вереща, быстро смываются вниз. — Дурашки.       Чимин принимается аккуратно разбирать кучу вещей, наваленную на Джуна.       — Представь, что будет, если наши дети будут такими же шалунишками, — Намджун играет бровями, подтягивая мальчика к себе, а тот тут же покрывается румянцем, смущенно бубня, что еще об этом не думал совсем. Ким только смеется с этого растерянного личика. — Это в теории. Но ты знай, что у меня на твой счет большие планы.       Чимин глядит на него так глупо, но в то же время мечтательно и влюбленно. Стоит ему представить, как у них с Кимом появляется свой домик, как они его ремонтируют, как долго живут там, а потом у них появляется милый маленький сыночек… или дочка, кто угодно, у Пака глаза принимают форму сердечек, а сам он весь размякает, окрыленный заоблачными мечтаниями.       И сейчас настает именно такой маленький момент мечтаний, когда Намджун притягивает залетавшегося в облаках любимого мальчика к себе, целуя мягкие щеки и придавая Паку еще больше уверенности в том, что эти грезы — никакая не заоблачная мечта, а что-то очень реальное и близкое. Они смогут быть счастливы вдвоем, потому что несмотря на все сомнения и преграды остались вместе, веря друг в друга и оставаясь преданными и погруженными в отношения с головой.       — Пойдем в мою комнату, — Чимин шепчет совсем тихо, будто боится нарушить поток блаженных поцелуев на своем лице. — Я хочу остаться вдвоем.       Намджун выполняет просьбу моментально: поднимает мальчика на руки и несет в уже знакомом направлении, все еще умудряясь одаривать свое чудо мягкими чмоками. А тот только в улыбке пухлогубой расплывается и не может перестать ластиться к сильному мужчине всем телом.       Они оба обожают физический контакт и не любят долго находиться на расстоянии друг от друга. Чимин просто нуждается в трении о крепкую грудь мордашкой и грении попы на чужих коленях. А Намджун жить не может без прикосновений теплых пухлых пальчиков к своей коже и расцеловывания воздушных, буквально ватных губ.       Когда комната Пака успешно запирается на замок изнутри, ее хозяин отстраняет лицо старшего от себя, сидя на его коленях на своей кровати.       — Позволишь мне… — он боится озвучивать подобное вслух, но его пульсирующая от годового воздержания киска неистово просит ласки, управляя мальчиком посредством феромонов и заставляя его вести себя развращеннее обычного.       — М? — Ким гладит его по затылку, послушно оставаясь на расстоянии от желанного лица, что хочется покрыть поцелуями в десятки слоев. — Ты волен делать все, что тебе вздумается, детка.       Пак кусает губу, глядя на мужчину слегка взволнованно и шепча на грани слышимости:       — Можно я попробую… сделать тебе минет, хен..? — он наблюдает за старшим, а тот замирает и смотрит в большие голубые глаза шокированно. Охуевши, если быть точнее.       — Ааа… конечно, ты можешь, малыш, но… ты уверен..? — Намджун переживает, что его малыш чувствует какой-то долг перед партнером, раз просит о таком, будучи девственником, но в ответ ему уверенно кивают. И это позволяет расслабиться, отдаваясь маленьким дрожащим ручкам.       Чимин не умеет делать прелюдии длинными и приятными, да и он не планировал, но руки сами тянутся к твердой груди, требуя сжать на ней ладони и провести по ней языком через одежду. В паху мужчины становится заметно больше движения, ведь наблюдать за этим не менее приятно, чем ощущать.       Пак смелеет: позволяет себе приподнять футболку старшего, оголяя перед собой точеный пресс и невероятно рельефную грудь. Ему приходится сглотнуть, чтобы не подавиться накопившейся слюной. Однако, она собирается так быстро, что Чимин решает просто высунуть язык и начать водить им по чужой груди. Он лижется, как котенок, чистящий свою шерстку впервые: криво, но нежно и с интересом.       Мысль всосать чужой сосок кажется ему настолько гениальной и возбуждающей, что он буквально врезается ртом в одну из багровых бусинок, обсасывая с огромной страстью и желанием. Намджун чувствует это и закатывает глаза, утопая в кайфе от одних облизываний своей груди. Его соски прочно стоят, так что мальчику есть больше раздолья для развлечений.       Пока он занят офигенно увлекательным занятием, его руки решают пожить своей жизнью. Ползают и трогают, останавливаясь на паху и сжимая его. Он слегка пугается, чувствуя что-то подобное рычанию под своими губами, а потому поднимает голову и облизывается, глядя на хена растерянно.       — Ч-что-то не так? Тебе больно..? — он смотрит волнительно и выдыхает спокойно и возбужденно, когда ему таким же рычащим голосом отвечают.       — Ты чертовски хорошо справляешься, Мин-и, продолжай… — Ким реально не может перестать. Его член встает под ладонями мальчика до стыдливого быстро, но он старается дышать ровно, чтобы не показаться сильно взъерошенным.       А Чимин не обращает на это внимания, ведь все оно сейчас обращено к другому. Его цветочек быстро намокает, заставляя белье липнуть к подготовленным к этому вечеру половым губкам, припухшим от возбуждения. Скоро ему надоедает играться, и он аккуратно раздевает пах мужчины, нетерпеливо облизываясь. Намджун с энтузиазмом помогает, желая большего от своей прелести.       Чимин трогает крепкий член через тонкое белье, восхищенно выдыхая и поднимая глаза на Кима. Тот смотрит вниз, разведя ноги, и довольно мычит, наклоняясь и чмокая малыша в пухлые от поцелуев с грудью губы.       — Любое твое касание доведет меня до звезд перед глазами, милый. Не волнуйся и делай, что захочется, — он смотрит в голубые глаза напротив и легко улыбается, поглаживая волосы возбужденного мальчика. Чимин довольно облизывается и снова наклоняется, стягивая белье полностью и беря в руку венистый член, чтобы тот встал до конца.       — Ты такой… б-большой… — киска плотно вжата в кровать, и мальчик легко дергает бедрами, желая притереться к одеялу. Ему хочется взять член в рот, чтобы показать, как сильно он любит и уважает своего мужчину, поэтому уже скоро орган падает на горячий язык с глухим шлепком.       Мальчик не делает ничего особенного: присасывается к головке, как к леденцу, и неожиданно скулит, когда ему в рот попадают брызги предсемени. Намджун откинул голову и просто наслаждается, не подавая никаких признаков жизни, кроме тяжелого дыхания и перебирания пальцами соломенного цвета волос. Ему сейчас пиздец как хорошо.       Пак кайфует. Кайфует от того, что доставляет удовольствие своему мужчине, а потому стоит, задрав кверху пышный зад. Он играется со стволом: размазывает по нему смазку, лижет венки, целует мокро и звонко, врезается языком в уретру… Но кое-что приходится спросить.       — Д-джуни-и… я… — это сразу привлекает внимание Кима, и он опускает голову, внимательно слушая с отдышкой. — Я хотел бы… м-могу я пососать.. твои яичк-ки..?       Намджун вновь утробно рычит, не в силах сдержаться, ведь его мальчик такой невинный и заведенный в одно и то же время. Свободной рукой он обхватывает стояк ладонью, оттягивая его к животу и давая мальчику идеальный обзор на бритые яички.       — Будь славной курочкой, позаботься о них, — Пак пускает слюни на эти слова, носом тут же зарываясь в мошонке и просительно скуля. Намджун просто в шоке от того, как сильно ему нравится то, что его мальчик сейчас такой жадный и просящий.       Чимин губами всасывается в тяжелые яйца, теребя их губами и языком во рту и заставляя Намджуна кончить в свою ладонь, сильно сжимая и выдаивая свой член почти без стонов. Ему хорошо почти до слез, но он знает, что в любой момент мимо могут проходить девчонки и начать проситься внутрь. Поэтому он молчит, когда толкает грязную головку между распухших губ снизу и размазывает свою кончу по чужому рту и щекам. Чимин доволен, как никогда. Он целует любимый член, причмокивая со спермой на губах, и улыбается счастливо.       — Ты самый лучший, детка, Господи… — Ким тихо отходит от оргазма, наглаживая светлые волосы и довольно урча. А Чимину мало. Его пизда пульсирует так сильно, что его аж подбрасывает, и он больше не хочет это терпеть. Он сует ладонь под себя и натирает клитор через одежду, как привык делать в погонях за быстрыми оргазмами. Грязные губы раскрываются в немом стоне, а глаза устремлены в напряженную от зрелища шею старшего.       Чимин напрягает пальчики и начинает толкаться бедрами, буквально трахая себя рукой через одежду. Но Ким не хочет, чтобы тот мучился один. Он неожиданно подхватывает мальчика за бедра и валит под себя на кровать, раздвигая его ноги и не давая касаться писи руками.       — Хочешь, чтобы хен отплатил тебе тем же, прелесть моя? — он проводит носом по влажной ткани и оттягивает ее в сторону, оставляя натянутой сбоку от красной, мокрой вагины, что была выбрита идеально специально для этого события. Чимин нежный и стеснительный, поэтому факт того, что Намджун сейчас пялится на его киску и хочет запустить в нее язык и пальцы, заставляет затяжно, но тихо заскулить.       — Хен, я… — от откровенности происходящего у него краснеют кончики ушей и пяточки, что не остается незамеченным внимательным мужчиной. Пак сдавленно стонет, когда теплые, влажные губы касаются его розовой пятки, а два грязных пальца зарываются в складки его вагины, смешивая женские выделения с густой кончой и вкусно их размазывая. Мальчик крупно дрожит, когда его пятку начинают облизывать на собачий манер. Мазки широкие и быстрые, а между ними поцелуи и покусывания. Намджун кайфует от превосходных ножек своего малыша.       — У тебя самые красивые пяточки на свете, душа моя, — эти обращения просто убивают мальчика. — Я сделаю так же с твоей прекрасной писей, вылижу ее всю и доведу до яркой красноты.       Чимин чувствует медленные круговые движения пальцев на своей вагине, стараясь дышать хоть немного менее сбито, и легко кивает, еле слышно шепча умоляющее «Пожалуйста…»       Намджун до безумия нежный: он боится спугнуть Чимина, боится сделать ему больно или сказать что-то не то, а потому и присасывается к писе очень деликатно и чувственно. Его грудь поднимается и опускается медленно, но сильно, и он гладит руками кремовые бедра, стараясь унять дрожь в них. Бедного малыша потряхивает от удовольствия, а он еще даже не кончает.       — Моя сперма, оказывается, очень вкусная, когда я ем ее с тебя, — Ким носом гладит самое влажное место органа, бегло целуя колечко ануса. У Чимина от этого пробегаются мурашки по всему телу.       — Т-так хорошо… Это слишком хорош-шо… — Пак вскидывает бедра, чтобы уткнуться пахом в лицо возлюбленного, и когда снова ощущает язык на своем клиторе, его пальчики на ногах сильно поджимаются. Его горошинку страстно сосут. Он чувствует, что обкончается через минуту, и говорит совсем тихо и задушено: — Д-джун-и… милый…я… я с-скоро…       Мужчина в ответ лишь ладони на чужих бедрах сжимает и острым языком с бешеной скоростью ласкает сладкую писю между складочек, пока большой палец дразняще гладит отверстие вагины по поверхности, чувствуя нервные сокращения и довольствуясь.       Чимин кончает сухо, но так хорошо, как не кончал никогда раньше. Он весь изгибается и резко дергает бедрами, пытаясь насадиться на чужой язык или хотя бы потереться о него. Его киска выпускает из себя несколько густых прозрачных капель, показывая, что мальчик достиг финала. Намджун посасывает весь цветочек с дырочкой напоследок и облизывается, целуя дрожащий после оргазма животик младшего.       — Ты просто великолепен, любовь моя, — Ким урчит и гладит его попу и бедра, их тоже покрывая касаниями губ, пока счастливый именинник отходит от небывалого удовольствия. Пак никогда бы не подумал, что его любимый сможет довести его до такого состояния.       — Я хочу.. х-хочу твой член в свою писю… т-ты сделаешь это..? — Чимин знает, что наглеет, но Намджун лишь самодовольно усмехается.       — Тут тебя могут услышать, но мы могли бы сделать это после десерта в бане, — он видит кивок в ответ, хоть мальчик и разочарован, ведь придется так долго ждать. Чтобы тот не так сильно грустил, Джун двигается к нему ближе и проводит все еще грязной головкой по припухшим половым губам, а когда касается дырочки и совсем слабо, дразняще давит на нее, Чимин всхлипывает и раздвигает ножки шире, расслабляя киску и впуская головку внутрь, от чего глазки сами собой закатываются ко лбу.       Он течет на кончик ствола так сильно, его пися теплая и жаждущая, очень нежная, но готовая принять член, и Намджун делает это. Наклоняется своей грудью к груди мальчика и входит до упора, заставляя того задышать очень часто и заскулить совсем ласково и тихо. Он чувствует его внутри полностью: как тот раздвигает его стенки и греет изнутри, загоняя старую сперму глубоко во влагалище. Он ощущает каждую пульсирующую венку, каждый уголок и каждую едва заметную неровность.       Чимин смотрит прямо в глаза любимого мужчины, чувствуя слезы на собственных. Он даже не знает, почему начал беззвучно плакать, но Намджун все понимает, а потому расцеловывает лицо своего прелестного малыша, совсем не двигаясь внутри. Он крепко вжался пахом в его попку и совсем не толкается, зато прекрасно ощущает, как боязливо начинает сокращаться и сжиматься киска его любимого котенка, натянутая на широкий ствол. Он посасывает его губки и пальцами не спеша гладит клитор. Он ужасно хотел бы трахнуть своего мальчика как положено, хотел бы толкаться в теплую писю бесконечно долго и приносить им многочисленные оргазмы, но знает, что сейчас делать это слишком рискованно.       Чимин прикрывает глаза и гладит стеночками чужой член, доставляя обоим нежнейшее удовольствие. Он тихо урчит в его губы и облизывается, начиная легко качать тазом то вверх-вниз, то вправо-влево, создавая небольшое, но такое невыносимо приятное для обоих, трение. Джун шипит от желания начать толкаться, но контролирует себя, тихо мыча и вылизывая шею мальчика. А тот в свою очередь уже разошелся и с раскрытым от наслаждения ртом ерзает на толстом стояке, сжимая его в себе и лишь пуская на процесс слюни. Прозрачная струйка течет по подбородку и шее, сразу оказываясь слизанной внимательным мужчиной.       — В тебе очень тепло, а еще.. ты так офигенно сжимаешь меня, Боже… — Намджун продолжает поглаживать красные складки пальцами, растирая по ним свою слюну и сперму, и тихо шепчет мальчику комплименты. А тот почти ничего не слышит, потому что сильно оглушен окатывающим его оргазмом. Он не просит дрочить его клитор быстрее, не просит целовать или наконец подвигаться внутри. Этот оргазм настолько мучительно хорош, что мальчик просто задыхается от кайфа, подергивая бедрами и продвигая член в себе туда-сюда буквально на полсантиметра.       Даже когда ощущения притупляются, он продолжает ерзать и сжиматься, истощенный, желая доставить удовольствие и своему партнеру. Ким мнет свои яйца в ладони и кончает через несколько долгих минут, а у Пака слов не находится. Невозможно описать то, как прекрасно ощущение растекающегося внутри его писи семени. Намджун мычит еле слышно, уткнувшись в шею своего прелестного любовника, а тот, поджав пальчики на ногах и тихо всхлипнув, принимает все до капли. Миссионерская поза хоть и самая базовая, но удовольствия доставляет не меньше.       — Ты забеременеешь от меня, солнышко, — Намджун, потный и горячий, целует свою радость за красным ушком и трется там носом, давая завязаться узлу и оплодотворяя милую киску. А Пак и не отталкивает, лишь обнимает его ногами за поясницу и наслаждается распирающим его узлом. — Выносишь для меня самого прекрасного малыша, правда?       — К-конечно, — Пак улыбается измученно и носом тычется в плечо перед собой, медленно успокаивая себя и свое сбитое дыхание. Его матка послушно впускает в себя вкусную кончу, давая одному из миллионов маленьких конкурентов добежать до самого сокровенного своего местечка. — Я не.. н-не хочу больше никуда идти, хен… — он получает в ответ кивок и любовное урчание на ушко:       — Не нужно, милый. Я скажу всем, что ты уснул, и вернусь к тебе.       Узел держится минут двадцать, после чего Намджун мягко слизывает остатки своей спермы с дырочки уставшего малыша. Тот от офигенных ласк кончает снова, так же сухо, но с огромным удовольствием. А после просто отрубается, измученный тремя бурными оргазмами.