***
Тёплые порывы ветра приятными прикосновениями ложатся на лицо зеленоглазого брюнета, который валяется на прохладной, влажной траве, бережно зарываясь в её корни пальцами, стараясь не повредить. Он не может понять своё состояние. Он не может понять, зачем приходит в это место снова и снова.. будто не желая отпускать уже давно ушедшего человека. При одном только воспоминании о этих глубоких-глубоких глазах цвета хвойного леса, о мягком, ласковом, но в тоже время таком властном голосе..сердце болезненно сжимается. Номер Пять, пятый и самый талантливый ребёнок в семье был ласков только с ним. С Никки. Потому что младший отдавал всего себя без остатка, восхищаясь братом. Каждым его поступком, каждым его словом, каждой его победой над остальными членами семьи.. Он был самым умным, самым расчётливым, глубоко мыслящим, очень заботливым.. только вот.. самым нетерпеливым. Никки хорошо помнит тот вечер.. Пять обещал вернуться. Говорил, что у него всё под контролем. Что он уже готов. Что он долго и упорно тренировался. Что ничего не может выйти из под контроля.. только вот, всё-таки вышло.***
— Ты уверен, что… что сможешь вернуться назад? К нам? К.. ко мне..? – взволнованно тянет мальчик лет двенадцати, вцепившись в рукав пиджака своего брата. Он так не хочет отпускать его.. будто чувствует, что что-то не так. — Никки. Мы ведь уже много раз говорили на эту тему. Я учёл каждую деталь! Каждую мелочь! Отец сомневается во мне, так ещё и тебя убедил. Ты не доверяешь мне, Никки? Не веришь в меня и в мои возможности? – старший свёл тёмные брови к переносице, зная, на какие точки надо надавить, чтобы мальчик перестал сопротивляться и оставил попытки переубедить Пятого от такого рискованного шага. — Нет-нет! Я верю в тебя, Пятый. Я всегда в тебя верю.***
« Я верю в тебя, Пять… » Но так ли это на самом деле? Никки стыдно это признавать, но он и впрямь сомневается, что верит в него до сих пор. Верит в то, что когда-нибудь вновь увидит до боли родную синюю вспышку, увидит это постоянно хмурое лицо, которое смягчалось, стоило младшему показаться на горизонте, услышит хрипловатый голос.. почувствует до мурашек приятные прикосновения к своим волосам.. тихий, успокаивающий шёпот.. почувствует запах крепкого, колумбийского кофе.. Верит ли он в то, что его брат, для которого он был особенным, вернётся домой? Как и обещал? Нет. Больше нет. Столько лет прошло.. « Может быть, он забыл про меня..? Может.. ему там лучше? » Такие мысли всегда приносили неимоверную боль. Неужели Пятый не любил Никки также сильно, как любил его младший? А может ему нужна помощь? Может он застрял там? Ему страшно, одиноко и холодно.. а Никки не может помочь. Ничем.***
— Номер Пять давно мёртв. Пора с этим смириться, Николас. Звучит за спиной тихий голос Вани.. — Я тебе сочувствую. Мне тоже его очень не хватает. Но людей нужно уметь отпускать.. понимаешь? Не цепляйся за призраков, Никки. У тебя впереди целая жизнь. Без него. Эти слова вонзаются в изнывающее от боли сердце кинжалами. Никки хочет сказать, что это неправда. Что он жив. Что он скоро вернётся. Обязательно вернётся. Нужно просто.. просто подождать ещё немного. — Ещё совсем немного… – словно в забытье лепечет Никки, будто пытаясь убедить в этом самого себя. Тёплая рука ложится ему на плечо, успокаивающе поглаживая. Николас неожиданно всхлипывает, не в силах больше сдерживать рвущиеся наружу слёзы.. он прижимается к Ване, ища в ней спасение.. и находит его. Со временем. А всё начинается с того, что Номер Семь крепко обнимает его в ответ, чувствуя жгучую боль рыдающего навзрыд мальчишки.. она молча гладит его по волосам и Никки невольно представляет на её месте Пятого.. от этого становится ещё больнее. Ник не делает так больше.***
— Семнадцать лет прошло.. тебе нужно поторапливаться, Пять, если хочешь успеть на ужин, – тихо смеётся Ник, издеваясь над самим собой. Приподнимается на локтях, тоскливо смотря на спокойную, журчащую воду, омывающую берег. — А может ты и впрямь мёртв? Может они правы и я зря жду тебя, как дурак? – разговаривать с самим собой уже стало нормой. Парень кусает губы, смотрит в небо и сдерживает слёзы. Они правы. Ему давно пора смириться. И Никки смиряется. По крайне мере, у него практически получается это сделать. Влага, накопившаяся в глазах, уходит. Юноша забавно шмыгает носом, грустно хмыкает и поднимается, подходя ближе к воде, чтобы немного помочить ноги, перед тем как уйти отсюда. Никки возвращается в академию поздно ночью. Многие уже отправились спать, кроме Клауса, который, бухой в стельку, разговаривал с кем-то, развалившись на стуле и опустошая бар отца. Наверное, у него опять глюки. Либо же это Бен. Четвёртый утверждает, что видит его. Ему мало кто верил, но Никки.. Никки верил. Просто потому, что некоторые фразочки Клауса слишком сильно напоминали ему умершего брата.. Да, Ник помнил тот день.. ему было больно терять ещё одного члена семьи. Только вот, эта потеря не приносила такой боли. Не потому, что Никки не любил Бена. Просто.. он точно знал, что тот уже не вернётся. У него не было этой мучительной надежды, которая убивала его изнутри. А вот в случае с Пятым она была. И, кажется, до сих пор есть. Ник неслышно снимает с себя куртку и кеды, тихонько поднимаясь по лестнице, ловко перепрыгивая скрипящие половицы, чтобы не привлекать к своей персоне слишком много лишнего внимания. Забегает в свою комнату и плюхается на кровать, не переодеваясь в пижаму. Он слишком устал для этого. Перекатывается на спину и смотрит в потолок пустым взглядом. Прошло столько лет, а иногда такое ощущение.. что всё это было ещё вчера. Последние объятия.. нож в столе.. ссора с отцом.. Парнишка сам не замечает, как проваливается в глубокий сон, вновь заглядывая в до боли знакомые глаза, прижимаясь к брату всем телом. Шепча ему, как же сильно он скучал.. Никки спит крепко, но всё равно чувствует сначала неуверенные, но затем более ощутимые прикосновения чьих-то холодных рук к своей спине и волосам.. кто-то зарывался в них пальцами, заботливо поглаживая и массируя кожу головы. Только вот, от этих касаний волоски на теле вставали дыбом, а в горле застревал неприятный ком вперемешку с ужасом. Что-то в них было не так.. чьи-то руки сжимали его слишком сильно. Парень просыпается с ужасной усталостью и слабостью во всем теле, с утомленным стоном поднимаясь с кровати и спихивая всё на недосып. Он выключает противный будильник, облегченно выдыхает и, пошатываясь, направляется в ванную. Подойдя к зеркалу, Ник внимательно смотрит на своё лицо. Фиолетовые круги под глазами и бледная кожа придавали юноше болезненный вид. Кажется, вопросов по поводу его самочувствия не избежать.. Умывшись холодной водой, Ник более менее просыпается, почистив зубы, а после сходив в душ, смывая со своего тела грязь и песок после вчерашней прогулки. Подмечает, что нужно бы сменить постельное белье. Наверняка оно такое же грязное. Натирает мылом спину и резко останавливается, чувствуя небольшую боль. Проводит по тому же месту ещё раз и морщится. Кажется, это синяк.. только вот.. откуда? Ник не помнил, чтобы ударялся этим местом. В голове всплывают события этой ночи, отчего мальчик на секунду замирает. А может.. ему это не приснилось? Да нет. Бред какой-то. Наверное, ушибся и сам не заметил. Спускаясь вниз по лестнице, Никки поправляет непослушные, слегка вьющиеся волосы и готовится бодро сказать семье доброе утро, открывает рот… так и замирая на месте. Глаза широко распахиваются, а пальцы, поправляющие шевелюру, резко останавливаются. Парень не может сказать и слова, ошарашено смотря на обычно пустующее место, которое теперь, спустя столько лет, было вновь занято его владельцем. — Пятый… – больше не вопрос, а неуверенное утверждение. Это звучит так громко в почти гробовой тишине, что все поворачиваются на него, смотря с непониманием, кроме.. самого Таймера. Его леденящий душу взгляд парализовывал. Никки замирает, сглатывая вязкую слюну и.. замечая, что Пять ни разу не моргнул за всё время их странных гляделок. Возможно, он моргал в то же время, что и сам Ник.. почему-то в это не верилось. Но очень хотелось. Парнишка кое-как отмирает, спускаясь с лестницы окончательно, всё ещё не сводя пристального взгляда с вроде как пропавшего брата, который также внимательно смотрел на него в ответ. Никки с осторожностью, медленно отодвигает стул и садится на своё место, неотрывно пялясь на такое родное лицо напротив него.. только вот, в нем тоже что-то было не так. Как и в тех прикосновениях ночью.. Его глаза изменились. Стали такими.. тёмными и будто неживыми. Словно были сделаны из плотного стекла. « Он ведь… » Мысли в голове путаются, превращаясь в кашу. Парень всё ещё прибывал в шоке и молчал, даже не смотря на тарелку с едой, которую заботливо приготовила их любящая мама-робот. Как он здесь оказался? Откуда? Почему вернулся только сейчас? Что вообще с ним произошло? Где он был? Все эти многочисленные вопросы, крутившиеся в голове, так и остались не озвученными. Пока что, наверное. Больше всего его волновало другое. Почему семья так спокойно реагирует на такое внезапное появление брата, который пропал без вести семнадцать лет назад? Что здесь происходит? Какого хрена все такие спокойные? Никки набирает в лёгкие воздух, успокаивая себя и своё дыхание, настраиваясь на крайне странный разговор.. — Пятый.? Почему ты.. Как ты.. Когда ты вернулся? – не зная, какой вопрос задать первым, неуверенно начинает Никки, нервно сжимая вспотевшие ладошки. Ответ брата завёл парня в тупик. — Вернулся? Не припомню, чтобы я куда-то исчезал, – с холодной усмешкой, сухо отозвался Харгривз, спокойно доедая мясной салат. Парень огляделся, ожидая найти поддержку в родственниках, только вот.. те с полным безучастием смотрели в свои тарелки и только иногда тихо переговаривались, будто ничего и не изменилось. — Эм.. ребят..? Номер Пять вернулся, вы.. вы что, уже давно знали об этом.? – пытается подобрать правильные слова Никки, но видит в глазах своей семьи лишь недопонимание и удивление. — Так он никуда и не девался, чувак, – в привычной манере отвечает Диего, пожимая плечами. — С тобой всё хорошо? Ты какой-то бледный.. – интересуется Эллисон, с некой насторожённостью осматривая парнишку. Никки открывает рот и.. закрывает его, не зная, что сказать. Его семья что, решила разыграть его? Если это так, то шутка совсем не смешная. — Вы издеваетесь?! – не выдерживает Восьмой, повышая свой голос, чтобы привлечь к себе внимание и добиться хоть каких-то адекватных объяснений происходящему. — Да что с тобой сегодня такое? – непонимающе тянет Клаус под взволнованные взгляды Эллисон, Вани и Лютера. Номер Пять даже не удосуживается поднять на младшего взгляд. Никки проглатывает возмущение, уставившись в свою тарелку пустым, непонимающим взглядом. Страх зарождается глубоко внутри, отчего Николас инстинктивно сжимается. « Им будто стёрли память.. » Проскальзывает в голове у юноши, и Пять будто читает его мысли, ибо Ник снова чувствует на себе тот холодный, предупреждающий взгляд, не решаясь поднять голову и взглянуть в эти тёмные, пугающие глаза, которые будто в душу смотрели. Но что-то заставляет его сделать это, потому что мальчик почти не помнит, как переводит свой напуганный взгляд на Пятого. Внутри всё сжимается от какого-то первобытного страха, который брался из неоткуда, стоило только… посмотреть в его глаза.. Никки кажется.. или они стали ещё темнее? Ему становится не по себе. К горлу подкатывает тошнота, слабость сковывает всё тело, а голова начинает пульсировать и кружиться. Ник болезненно прошипел, не понимая, что с ним происходит. Он прикрывает потяжелевшие веки, делает очередной глубокий вдох, прежде чем подняться на ватные ноги, пробормотать что-то про то, что он наелся, а затем быстро-быстро подняться вверх по лестнице, забегая в свою комнату, так и не притронувшись к еде. Мальчик всё ещё чувствует себя паршиво. Он ложится на кровать, что скрипит под его телом, закрывает глаза и сбивчиво дышит. Дышать тяжело.. в глазах темнеет и Никки снова не понимает, как проваливается в беспокойный, глубокий сон. И даже во сне эти глаза не дают покоя, смотря точно на него.. наблюдая из кромешной темноты. Ему кажется, что «Пятый» облизывается, словно голодный зверь, увидевший хорошую добычу. Никки очень надеется, что ему снова кажется, только вот разум без остановки твердит ему, что эта самая добыча – он сам. Парнишка просыпается из-за того, что сквозь сон слышит своё имя. Он медленно разлепляет свои глаза, сглатывает и смотрит на закрытую дверь, которая медленно открывается.. Никки видит знакомый силуэт и страх возвращается мгновенно. Номер Пять заходит беззвучно, также тихо закрывая за собой дверь. Мальчик слышит, как щелкнул замок, только вот руки Пятого его не трогали.. может у него реально глюки? Зелёные глаза будто светятся в темноте. Никки чувствует, что, всё-таки, что-то явно изменилось. Восьмой больше не испытывает того слепого доверия.. от этого Пятого хочется спрятаться в одеяле, а не прижаться к тёплой груди. Мысли брюнета перебивает хрипловатый голос. — Наверное, у тебя накопилось много вопросов ко мне. Будет крайне невежливо с моей стороны, если я их проигнорирую. Верно? – Никки не понимает, почему это Пятый, который игнорировал его утром, вел себя так, будто и не исчезал на почти двадцать лет, теперь вдруг решил поговорить с ним.. но всё равно неуверенно кивает, чувствуя, что если он не сделает этого, то старший явно останется недовольным. А Ник понятия не имел, на что он теперь способен. Пять подходит всё ближе, и младший инстинктивно отползает немного назад. Харгривз замечает это, останавливаясь и молча уставившись на сжавшегося под таким пристальным взглядом мальчика. Через секунд тридцать, Таймер начинает говорить, как ни в чем не бывало. — Для того, чтобы вернуться домой, мне пришлось заплатить высокую цену.. я изменился.. – пауза затягивается, напрягая ничего не понимающего, ещё сонного мальчика сильнее. — Ты ведь чувствуешь это, не правда ли, Никки? Никки и правда чувствовал. Причём очень отчётливо. Парнишка хотел кивнуть, но не стал, молча слушая брата и, кажется, просыпаясь окончательно. — Никто из них не принял бы нового меня.. стереть им память – вынужденная мера, – Таймер, кажется, имел ввиду остальных членов семьи.. иначе кого ещё? Но и тут Никки непонимающе хмурится.. он надеется, что его настороженных глаз не видно в темноте. Наивный мышонок. — Тогда.. почему я всё помню.? Почему ты не стёр память мне? – тихо, полушёпотом спрашивает Николас, наблюдая за тем, как губы Пятого расползаются в ухмылке. В недоброй ухмылке. Восьмому она не нравится, по телу бежит неприятный холодок, кожа покрывается мурашками, а дышать снова становится труднее. — Ты особенный. Всегда им был, – Пятый чувствует этот страх.. подходит ещё ближе, наклоняясь и заглядывая младшему в глаза. Тот вздрагивает и опускает в голову, не выдерживая настолько тяжелого взгляда. От Таймера веет инфернальным холодом, хотя в комнате тепло, и это пугает ещё сильнее. Киллер хмыкает и берет мальчика за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Никки повинуется, легонько вздрагивая и охая от неожиданного прикосновения. Мальчик смотрит в эти глаза и забывает, как дышать. Они стали настолько темными.. словно янтарными. Словно были заполнены бардовой кровью. От такой родной зелени не осталось ни следа. Ник больше не узнавал в этом человеке своего брата. Ужас сковывал всё тело. Парнишка затрясся, чувствуя, как старший упивается его страхом.. казалось, ещё чуть-чуть и он облизнётся и заурчит от наслаждения. — П..Пятый..? Пять будто не слышит его. Или не хочет слышать вырывающийся наружу скулёж. Он не желает видеть, как пугает Никки. Как заставляет его тело покрыться дрожью. — Хочешь, я покажу тебе свою новую способность? Ооо.. она гораздо лучше предыдущей. Я уверен, тебе понравится. Харгривз ухмыляется, чуть отстраняясь и начиная медленно снимать с себя пиджак.. затем жилет и, наконец, рубашку, откидывая вещи в сторону. Никки подмечает, что его брат поменялся и в комплекции.. стал выше, крупнее и явно сильнее, потому что даже в темноте Восьмой отчётливо видит накаченные мышцы.. завороженно рассматривает крепкий торс, венистые, красивые руки.. Парнишка сглатывает, краснеет, молчит в ожидании, напрягаясь, а после чуть не вскрикивает, когда видит, как из спины старшего, просачиваясь сквозь кожу, начинают медленно вырастать.. щупальцы..? — Это тентакли.. красивые, правда? – отвечая на немой вопрос ошарашенного мальчика, произносит киллер. Скользкие отростки переливаются на лунном свете, извиваются как змеи и тянутся к мальчику. Тот икает от страха и рефлекторно отползает назад, широко распахнутыми глазами бегая по этим ужасным, влажным конечностям, неожиданно встречаясь со стенкой.. Осознание, что он никуда не убежит пришло даже слишком быстро. Ну почему он не умеет телепортироваться? Почему не умеет проходить через стены? Никки так жмётся к ней взмокшей от ужаса спиной, будто реально верит, что в нём резко откроются паранормальные способности и он сможет убежать. — Пятый, пожалуйста.. убери их.. они меня пугают.. – пробует смягчить старшего мольбой Николас, понимая, что ничего не выйдет, стоило ему только увидеть, как Пять удовлетворённо ухмыляется, следя за испуганным, дрожащим мальчиком, словно голодный волк за очередной жертвой. — Они не сделают тебе больно.. если не будешь вырываться. Парнишка чувствует, как холодные, склизкие отростки обвивают его ногу, притягивая обратно к Пятому. Никки начинает съезжать вниз, вскрикивает и цепляется ручками за край кровати, отрицательно, испуганно замотав головой, будто это чем-то поможет ему. — Нет, Пять! Не надо, стой! Животный страх накрывает с головой, забивая перепонки, но мальчик всё равно слышит насмешливый смешок позади себя.. он чувствует, как его «брат» ухмыляется.. он будто делает это всем телом. Тентакли сжимают и тянут ногу ещё сильнее, отчего слышится тихий хруст хрупких костей и приглушённый треск ахиллового сухожилия.. Никки визжит от пульсирующей, резкой боли, задыхаясь и давясь собственными, болезненными стонами, которые вырывались из груди без остановки. — Мхаах.. прошу...! - щупальцы обвивают худую, дрожащую ножку ещё сильнее, двигаясь дальше.. Парнишка всё ещё держится за край кровати, сжимая вспотевшими пальчиками простынь до побеления костяшек, через силу сдерживая слёзы. Номер Пять слышит тихие всхлипывания и хмурится от такой глупой, необдуманной и безнадежной упёртости младшего брата. — Я же предупреждал тебя, малыш.. им не нравится, когда ты сопротивляешься, - в голосе Таймера не прослеживаются даже самые крохотные нотки сочувствия, только раздражение и некая нетерпеливость.. Никки становится жутко, когда мерзкие отростки, оставляя после себя влажные, скользкие следы, будто раздваиваются, приподнимая края спальных, коротких шортиков и проползают внутрь, касаясь мягкой, но в то же время упругой ягодицы. Мальчишка вздрагивает, дергает явно повреждённой ногой, в жалкой попытке избавиться от них, жалобно хнычет, решаясь временно отпустить край кровати. Сгибается почти пополам, всеми силами пытаясь содрать с себя эту мерзость, царапает их короткими ногтями, извивается, но тут же чувствует, как холодные конечности, словно змеи, крепко обвивают его руки, взяв их под локти и отводя назад, за спину. — Ну пожалуйста! Пятый! - на грани истерики кричит малыш, понимая, что множество крепких щупальцев обвивает его худенькое, молодое тело полностью, будто пытаясь поглотить. Кожа покрывается мурашками, когда кажущиеся чёрными в темноте конечности гладят её, обвивают, будто облизывают.. Они были самых разных размеров, от длинных, сильных и толстых, до тонких и быстрых, щекочущих живот, грудь, бёдра, бока и руки.. они были повсюду, доставляя всё ещё сопротивляющемуся мальчику очень неоднозначные ощущения. Юное, брыкающееся тельце оказывается крепко зафиксированным в удобном для Пятого положении. Харгривз с упоением, с животным голодом осматривает испуганного, скулящего мальчика.. такого открытого для него.. такого горячего, выгибающегося, в попытках уйти от множества прикосновений щупальцев к своему телу, но те держат его достаточно крепко, извиваясь вокруг худых, тонких конечностей парнишки, смазывая его странной, немного вязкой слизью, которая достаточно быстро впитывается в кожу. — Ох, ну ты просто посмотри на себя.. – томно, хрипло тянет Файв, опираясь коленями на кровать и заставляя щупальцы приблизить постепенно обмякающего в столь сильной хватке братишку ближе к себе. — ..ты такой красивый.. такой маленький.. – ручки заведены за дрожащую спинку и крепко сжаты. Хрупкие ножки плотно обвиты тентаклями, одна из которых заползла в шорты трясущегося, скулящего Никки, продолжая гладить плотно сжатые, сладкие бёдра, заставляя младшего тихонько шипеть, когда кончик прохладной конечности совсем легонько проходил между двух половинок. Мальчишка стоял на коленках, тяжело дыша и загнанно смотря в тёмные, хищные глаза брата. Никки смаргивает крупные слёзки, чтобы зрение не плыло, хотя от приторного, пряного запаха, что стал исходить от уже не таких скользких конечностей, кружилась голова, а разум плавился, заставляя напряженные мышцы расслабляться. Это словно наркоз, который принуждает тело обмякать и поддаваться таким странным «ласкам». Младшего своё состояние явно пугает, у него начинается самая настоящая паника. Он дёргается изо всех оставшихся сил, которые медленно покидали разморенное тело, скуля и глотая соленые слёзы. — Тише, тише, мой мышонок.. Это афродизиак. Он расслабляет твоё тело, чтобы подготовить тебя к дальнейшему.. чтобы ты чувствовал себя лучше. Ты слишком сильно дергался. А я не хочу доставлять тебе боль, - Никки слышит медленный, глубокий голос Пятого нечётко, приглушённо, но слова «чтобы подготовить тебя к дальнейшему» врезаются в и без того паникующий разум, отчего малыш жалобно всхлипывает и выгибается, чувствуя прикосновение холодных пальцев к своей груди. Харгривз водит по тонкой, нежной ткани ночнушки, цепляя пальцами маленькие пуговицы, чтобы расстегнуть рубашку. Ник пытается увернуться от цепких, настойчивых, ловких рук, но тентакли обвивают его чуть ниже груди, поперёк талии и сжимают настолько сильно, что хрустят рёбра. — З-зачем.. - голос дрожит, прерываемый тихим всхлипом, — Зачем ты это д-делаешь..? Почему именно я?. - Ник бесшумно плачет, прекращая дёргаться, ибо понимает, что от этого будет только хуже и больнее. Номер Пять довольно усмехается. Кажется, он ждал этого вопроса и был готов к нему. Он ненадолго оставляет почти расстегнутую рубашку в покое, перемещая холодную ладонь выше, отодвигая от шеи края рубашки, оголяя выпирающие, соблазнительные ключицы.. — Я ведь уже говорил тебе, что ты особенный.. - проводит по ним шершавыми подушечками пальцев, наслаждаясь такой тонкостью и нежностью разгоряченной, вспотевшей кожи, отчего Никки затаил дыхание, с опаской наблюдая за действиями Пятого и переодически выпуская рваные вздохи от ощущения постоянного движения на своём теле.. — Понимаешь, небольшой минус моей особенности заключается в том, что я не всегда могу контролировать их, - оглаживая толстую конечность, грубо обвившую талию Никки, свободной рукой, говорит Харгривз. — Они тоже могут испытывать голод. Но не такой, как у людей. Их еда – это их партнёр, - от таких слов парнишка приходит в настоящий ужас. Он протяжно, безнадёжно хнычет, отрицательно мотая головой и начиная изворачиваться с новой силой, как маленький червячок, попавший в ловушку. — Нет! Нет, Пять! Я не хочу, чтобы оно съело меня! Пожалуйста, умоляю! Не надо! - рыдает Никки и внезапно слышит звонкий, громкий смех. От такого резкого, бьющего по ушкам звука, малыш сжимается и дрожит, пытаясь вырвать свои руки из крепкой-крепкой хватки, но в ответ кисти сдавливают ещё сильнее. — Боже, какой же ты забавный.. ахах.. малыш, они не собираются тебя есть. Они питаются твоими выделениями. Понимаешь? Слюной и природной смазкой. Поэтому им приходится использовать различные химические элементы, чтобы повысить твою чувствительность и обилие этих самых внутренних жидкостей, - от этого Никки не становится спокойнее, он напрягается ещё сильнее, переваривая у себя в голове полученную информацию, которую старший говорил так спокойно, будто рассказывал про погоду на завтра. Разум накрывает пелена некой эйфории, вызванная, кажется, тем самым афродизиаком, поэтому соображает Никки мучительно медленно. Парнишка хлопает глазками, отведя воспалённый взгляд в сторону, а потом.. замирает. У него в голове складывается полная картина. И он осознает, в какую задницу попал. — То есть.. ты.. ты изнасилуешь меня..? - тихо, дрожащим голосом спрашивает младший, всё ещё надеясь на более удачливый исход.. надеясь на то, что он просто ошибся и неправильно всё понял. — Если ты не будешь сопротивляться, то мы оба получим удовольствие. Я могу сделать тебе так приятно, как никогда ещё не было. Им ведь тоже подойдёт не каждый партнёр. Они выбирают того, кто нравится мне. А ты всегда нравился мне больше всех остальных, моё маленькое солнышко, - шепчет Номер Пять, будто это успокоит мальчика, который издает удивлённый, испуганный стон, чувствуя, как тонкая щупальца ловко проскальзывает под рубашку, оглаживая чувствительный, тёплый животик и вкручивается в пупок, щекоча бархатную кожу. — Такой невинный, такой чистый и отзывчивый.. ты всегда был добр ко мне. Был таким послушным и ласковым.. как ручной котёнок, – парнишка взвизгивает и дергает поясницей, уворачиваясь от мокрых прикосновений к чувствительному месту, а Таймер будто и не замечает этого, продолжая. — Помнишь, какие звуки ты издавал, когда я запускал пальцы в твои шелковистые волосы? Тебе так нравилось. А когда я целовал твою шею? – один из отростков, будто подтверждая слова Пятого, медленно подползает к молочной, тонкой шее сопротивляющегося мальчика, который сразу же замирает, чувствуя, как конечность, оставляя после себя мокрые следы, закручивается в плотное, тугое кольцо вокруг его шеи, сжимая дыхательные пути ещё сильнее.. Никки забывает про тентакли на своём животе, широко распахивая испуганные глазки и издавая хриплый, глухой крик, открывая свой маленький ротик, в попытках сделать хоть один крохотный вдох. Инстинктивно дергает конечностями, пока из покрасневших глаз ручьями льются слёзы. — Пя..яя..ть… грхмм.. – жалобно, слезливо хрипит задыхающийся мальчик, издавая протяжный, измученный скулёж. — Оох, эта шея.. – продолжает Пятый, игнорируя состояние и мольбы обмякшего братишки, который продолжал хрипеть и переодически дёргаться, чувствуя, как его бёдра сжимают ещё сильнее, а отросток, до этого находившийся на животе, пополз ниже.. Номер Пять наслаждается страданиями своего малыша, упивается его беспомощностью и сотрясающимся телом, которое сводят судороги от критической нехватки кислорода. — Думаю, мне стоит отблагодарить тебя за то, что ты никогда не осуждал меня.. относился ко мне с заботой. Теперь пришло моё время позаботиться о тебе, звёздочка, – Никки практически отрубился, а Пятого это не устраивало. Он ещё не закончил. Именно поэтому, толстая щупальца на шее ослабевает хватку, а после и вовсе, словно змея, сползает вниз по спине, залезая под мокрые от пота штанишки, давя на копчик и заставляя выгнуться. Перед глазами у младшего всё плывет, но как только он понимает, что вновь может дышать, он распахивает глазки и делает множество коротких, сбивчивых вдохов, пытаясь отдышаться и придти в себя, жадно глотая ртом спасительный воздух. Пять наотмашь бьет его по щеке, да так сильно, что у Ника в ушах звенит, а на глазах непроизвольно наворачиваются новые слёзы от боли и обиды. А тем временем, его грубо берут за подбородок и снова поворачивают на себя, заставляя смотреть прямо в голодные глаза напротив. Малыш тяжело дышит, приоткрытые губки дрожат, но он покорно смотрит в потемневшие, уже не те родные глаза, пока они досконально изучают его заплаканное лицо, переходя на худенькое, обвитое тентаклями тело. — Пора снять с тебя одежду. Я хочу увидеть тебя без неё, – Харгривз облизывается, отпуская мальчика и припадая к практически расстёгнутой рубашке, завершая начатое под протесты испуганного братика. — Хватит! Хватит, Файви! – хнычет Никки, вырываясь. Его действия были бесполезными, всё тело было намертво зафиксировано в одном положении, а сил становилось всё меньше и меньше.. ручки и ножки практически не слушались, Никки становился совсем слабеньким.. Рубашка стягивается с рук, которые лишь на мгновение освобождаются от щупальцев, пропускающих мешающуюся ткань, прежде чем вновь сжать хрупкие, тонкие кисти до хруста. Номер Пять ухмыляется, проводит слегка шершавыми, сильными, венистыми руками по дрожащему телу, ощущая, с какой скоростью сокращаются мышцы, уходя от холодных прикосновений. Кожа малыша бархатная, нежная, мягкая-мягкая, хочется сжать её, что Пятый и делает, слыша приглушённый, болезненный стон. Харгривз продолжает гладить юное тельце, наслаждаясь исходящим от него жаром, царапает и массирует втянутый, плоский животик, представляя, насколько глубоко он сможет войти в парнишку. Пересчитывает хрупкие рёбрышки, замечая, какая тонкая у Николаса кожа, ведь она просвечивает каждую косточку.. а в темноте Пятый видит просто прекрасно. Ещё один приятный бонус. Мальчик рвано дышит, борясь с усиливающимся желанием подставиться под прикосновения, под крепкие, сильные руки, что так нагло исследуют его.. стискивает зубы и лишь тихонько скулит. Старший дотрагивается до набухших, затвердевших сосков, сжимая их между пальцами и перекатывая бусинки, вырывая из Никки первый, сладкий стон наслаждения. Ему ужасно стыдно, щечки горят, а сам он отводит взгляд в сторону, лишь бы не видеть довольное лицо брата.. — Нравится, когда я трогаю тебя здесь? - дразнит, усмехается и впивается взглядом в смущённого, сдерживающего стоны, Ника. Массирует ореолы, царапая их ногтями, щиплет и снова гладит, выбивая из мальчика болезненные вздохи. — А знаешь.. мне кажется, они лучше справятся с этим, – эти слова заставляют младшего приоткрыть веки и посмотреть в сторону Пятого, а после в ужасе пискнуть, сжавшись. Из спины Номера Пять, прямо на его глазах, выросли ещё две конечности со странными штуками на концах.. — Нет! Нет, стой, пожалуйста, не надо! – протестует Никки, пока щупальцы приближаются к его груди под восторженный взгляд старшего. — Ну тише, сладкий. Они сделают тебе хорошо. Расслабься и позволь им доставить тебе удовольствие, – целуя братика в скулу, хихикает Пятый, взяв тонкие, извивающиеся отростки в обе руки и направив их на розовые грудки мальчика. Никки продолжает брыкаться, а после вскрикивает, чувствуя, как они приклеились к его сосочкам, словно пиявки, начиная активно сжимать их, массировать тысячами крохотных ворсинок и до приятной, разливающейся кипятком по всему телу боли посасывать чувствительные бусинки. Малыш открывает ротик, зажмуривается и громко тянет гласную, выгибаясь, насколько это возможно, учитывая то, как крепко держат его холодные конечности. — Да-а-а, вот так.. – шепчет Номер Пять, наблюдая за извивающимся, стонущим мальчиком. — Я же говорил, что могу сделать тебе приятно. Но и это ещё не всё.. пора переходить к самому интересному, – лукаво отзывается Таймер, только вот Никки почти не слышит его, неосознанно подставляется под ласки. — ПяяаааААх.. ть.. – стонет младший, чувствуя, как бывший киллер припадает к его молочной шее губами, другой рукой сжимая мягкие, взлохмаченные локоны на затылке и тянет вниз, заставляя открыться. Мальчик хорошо ощущает, как длинные отростки на его бёдрах цепляют края шортиков, начиная плавно стягивать одежду с дрожащих, подкашивающихся ножек. Он хочет убрать их с себя, но не может пошевелить и пальцем. Никки боится и вновь плачет, всхлипывая, двигая бёдрами, чтобы удержать на себе ткань, сжимаясь и дрожа. Конечности, находившиеся на вздымающейся груди будто чувствуют его страх, начиная сильнее массировать возбуждённые соски, пытаясь отвлечь малыша, пока шорты продолжают настойчиво стягивать, а Пятый покрывает каждый миллиметр нежной шеи мокрыми, долгими поцелуями, оглаживая мягкий, сжимающийся животик сильной ладонью. Шорты вместе с боксерами откидываются в сторону, прямо как рубашка несколько мучительно долгих минут назад. Младший вздрагивает и давится собственным, протяжным стоном, когда тонкая щупальца медленно скользит по среднего размера члену, приближаясь к налитой кровью головке. Никки распахивает глазки и громко скулит, пытаясь свести коленки вместе, но ему не дают сделать и этого, разводя молочные ножки ещё шире. Хорошая растяжка позволила сделать это, открывая вид на возбужденный, подрагивающий орган, явно требующий внимания. Скользкая конечность продолжала извиваться вокруг члена Никки, заставляя его двигать бёдрами и шумно выдыхать. Мальчик напрягается, когда замечает, как ещё трое тентаклей ползут по внутренней стороне его ягодиц, вызывая табун мурашек. Они напоминают те самые щупальцы, что продолжали разрабатывать розовые сосочки малыша, поэтому он сглатывает и пытается отодвинуть таз назад, но конечности, что лежали на его бёдрах сзади и удерживали парня, лишь обвились вокруг его попки крест-накрест, наоборот толкая вперёд. Никки низко стонет, когда Пять больно кусает его за шею, присасываясь к ранке и слизывая сладкую кровь, а трое отростков накрывают его возбуждение.. самый большой из них раскрылся и налез на член парнишки, будто высасывая из головки смазку, сжимая у основания.. Ник кричит от переизбытка ощущений, сжимая вспотевшие ручки в кулачки. — П-подож..ааах.. подожди, Пяяять… тебя таааАААаак много… с-слишком.. слишком много… ммхааах.. – разрывая глотку, не перестаёт кричать младший, всхлипывая и жалобно скуля, не в силах сдерживать гортанные, сладостные стоны, непроизвольно пытаясь подставиться под каждую ласку, которой было так много, что мальчишка сходил с ума. Афродизиак добавлял эффекта, делая парнишку таким чувствительным и слабым, расслабляя и будто частично парализуя каждую мышцу молоденького тела. Пятый считает Ника слишком громким, поэтому отрывается от шеи и подносит пальцы к щекам стонущего парнишки, насильно разжимая их и заставляя широко открыть ротик. В ту же секунду достаточно толстый отросток оказался рядом, входя в горячую, мокрую полость рта и грубо проталкиваясь дальше, прямо в глотку. Ник давится, замолкает, дергает головой и сильно хмурит брови, сдерживая рвотный рефлекс. Щупальца вновь выделяет противную слизь, чтобы расслабить глотку мальчика, и когда это удаётся, она толкается ещё дальше, утончаясь и подстраиваясь под размер гортани, будто собираясь проникнуть внутрь. Ник протестующе мычит, по его подбородку течёт вязкая слюна, капая на постель, перепуганные глазки слезятся. Инородный предмет во рту ощущается так странно.. Пять чувствует панику брата, сжалившись и останавливая конечность, которая и правда оказалась слишком глубоко. Щупальца начала выходить наружу, но и вытаскивать её полностью Харгривз не собирался. — Тебе следует быть тихим, мышонок, – предупреждающе рычит Таймер, прежде чем толстая конечность начинает делать поступательные движения, вдалбливаясь в расслабленную глотку и также быстро выходя из неё, буквально трахая мокрый ротик. Никки хочется кричать, но из груди вырываются лишь сдавленные хрипы. По щекам льются слёзки, а глазки закатываются от такого напора и быстрых, грубых толчков. Слюнки текут по дрожащей шеи, малыш впадает в некий транс, переставая сопротивляться и расслабляясь ещё сильнее, позволяя входить в свой рот ещё глубже, хрипя от накатывающего наслаждения. Щупальцы посасывают и сжимают истекающий смазкой член, продолжают ласкать соски, гладят и массируют горячее, изнеможённое тельце, трахают маленький ротик, что податливо открылся ещё шире, пока Номер Пять мучал бедную шею парнишки, кусая её со всех сторон, помечая этого малыша своим, наслаждаясь его хриплыми всхлипываниями и хлюпающими звуками. Сам же Никки тонет в огромном количестве ярких, возбуждающих ощущений, отдаваясь чувству бешеной эйфории, ощущая, как ломается его разум и его совсем юное тело.. Мысли полностью покинули голову, оставляя место только для умопомрачительного удовольствия и желания большего. Только вот, даже находясь в таком состоянии, что-то внутри мальчика кричало о том, как всё это неправильно и мерзко. Он не должен наслаждаться этим! Он должен бороться, бороться до конца. Это ведь так отвратительно. Но Никки, чувствуя очередной толчок и то, как его член пульсирует от действий прохладных отростков, может ответить лишь протяжным стоном. Наконец, Пятый отлипает от искусанной, помеченной бордовыми пятнами шеи, вынимая толстое, мокрое щупальце из чужого рта, позволяя младшему сделать глубокий вдох и откинуться назад. Если бы не крепкие конечности, что удерживали мальчика на месте, парнишка бы определённо упал на кровать без сил. Киллер слышит утомленный, измученный скулёж и тихие, глухие постанывания, понимая, что немного перестарался. Кадык младшего то и дело дёргается, а грудь ходит ходуном. Только вот, это тоже далеко не конец. — Как же быстро ты сдался, – усмехается Харгривз, взяв Николаса за волосы и потянув на себя. Такое действие стало неким рычагом, и малыш, выгнувшись в спине получше любой гимнастки, обильно кончил, хрипло, устало вскрикивая и содрогаясь в сладком, долгом оргазме. Щупальце, судя по всему, проглатывает всё до последней капельки, но так и остаётся на члене, продолжая массировать голову и сжиматься у основания. Ник утомленно, обессилено хнычет и слабо дёргается, тихо икнув. — Я н-не хо..чу.. не хочу больше.. ммх, прошу, Пя-я-ятый… – умоляюще скулит Номер Восемь, утыкаясь шмыгающим, влажным носиком в чужое, сильное плечо. На это Пять только смеётся, зарываясь в мягкие, вспотевшие волосы братишки длинными пальцами, властно сжимая их в кулаке, вызывая недовольный стон у малыша. — Они продолжают тебя возбуждать, потому что знают, что ты можешь ещё. Да и он не наелся, моё солнышко, этого слишком мало, – голос Пятого хриплый, глубокий и подчиняющий. По телу вновь бегут мурашки.. Никки не нравится такой настрой брата. Он ужасно устал, и ему совсем не хочется продолжать весь этот кошмар. К тому же, сознание медленно начало включаться, давая мальчику вспомнить, что его, вообще-то, насилуют. С ним не занимаются любовью. Пять утоляет голод этого мерзкого существа, что теперь сидит внутри него.. а Никки – расходный материал, которым просто пользуются, чтобы не возникло проблем. От такого парнишка хочет завыть.. хочет ударить Пятого. Хочет, чтобы его отпустили. Чтобы всё это прекратилось. Новые волны возбуждения снова накрывают мальчика с головой, и он изо всех сил борется с ними, резко отпрянув от Таймера и вновь начиная дёргаться и сопротивляться, смотря на Харгривза со злобой во всё ещё красных глазках. — Нет! Отпусти меня! Хватит, Файв! Прекрати. Мне не нравится всё это, – кричит Ник, уворачиваясь от холодной ладони, что всё равно взяла его за подбородок, заставляя замолкнуть. — Перестань сопротивляться. Я думал, ты понял, что если будешь хорошим мальчиком, то все останутся довольными, – рычит темноволосый парень, грубо сжимая волосы Никки, заставляя его замолкнуть. Под таким пронзительным, предупреждающим, холодным взглядом вся храбрость мальчишки быстро улетучилась. Парнишка сжался и испуганно икнул, шипя от тянущей боли на затылке. — Я тебе не игрушка.. – кажется, на это предложение ушла вся смелость Николаса, потому что сказал он это совсем тихо и неуверенно, будто сам сомневался в своих словах. Рука, лежавшая на подбородке, переместилась чуть выше. Номер Пять с какой-то непонятной нежностью гладил мягкую, розовую щёчку малыша большим пальцем, внимательно смотря в его зелёные, испуганные, бегающие по лицу напротив, глаза. — Ты принадлежишь мне. Целиком и полностью. Всегда принадлежал, – и это звучало настолько убедительно, что Никки ничего не смог сказать в ответ, жалобно всхлипнув и вздрогнув всем телом. Одна из щупалец сжала влажный сосочек слишком сильно, отчего Номер Восемь вскрикнул и болезненно зашипел, будто выводя Пятого из транса, который тут же поменялся в лице. — К тому же, они ещё не насытились. Самое главное впереди.. – и в подтверждение сказанного конечность сжала вновь вставший член особо сильно, из-за чего Ник низко простонал, а чуть позже широко распахнул глаза и задёргался всем телом, ощущая, как тонкие отростки проползи к его мягким бёдрам, сжимая и разводя упругие половинки в стороны, словно раскрывая спелый гранат. Малыш завизжал и попытался свести ягодицы, но их держали слишком крепко. — Пожалуйста, Файви, только не туда.. умоляю тебя, не надо, пожалуйста.. мне страшно! – зарыдал мальчишка, взвизгнув и выгнувшись, когда что-то скользкое мазнуло по его резко сжавшейся дырочке. — Тш-ш-ш, тихо.. не переживай, малыш, всё хорошо, – массируя кожу головы взвывшего братика, произнёс Пять, сжав его тело щупальцами ещё крепче, чтобы тот не дёргался и дал себя разработать. Конечности стали выделять из себя обильное количество слизи, смазывая постоянно сжимающийся анус сопротивляющегося малыша, который плакал и умолял остановиться без перерыва. Тонкие отростки водили вокруг дырочки, смачивая её и иногда на пробу вкручиваясь внутрь, но ощущая сопротивление, они выходили наружу. Харгривз нахмурился, заставив одну из конечностей сдавить головку члена парнишки, в последствии чего Никки проскулил и захныкал сильнее. — Расслабься. Они приносят тебе удовольствие, так ведь? Теперь твоя очередь сделать им приятно. Прекращай сжиматься, и позволь войти в себя, – но парнишка не слушает, яростно мотая головой и продолжая сопротивляться. Ему было жутко… настолько, что кружилась голова и темнело в глазах, а тело прошибал холодный пот. Только вот, Пятому никогда не нравилось, когда кто-то играл против установленных им правил. Нахмурив тёмные, густые брови, Таймер выдохнул через нос, плотно сжав зубы. — Что ж.. раз ты не хочешь по хорошему.. – Никки вздрагивает и удивленно охает, когда чувствует, как его начинают разворачивать, отрывая от кровати. Мальчик сглатывает, пока сильные щупальцы поворачивают его лицом к стене, позорно поставив на четвереньки и, обвивая трепещущие ножки вместе с талией, заставляют прогнуться в пояснице и оттопырить свою попку. Ручки парнишки сгибаются в локтях и фиксируются в таком положении, так как отростки плетут настоящий узел, другими краями обвивая спинки кровати, чтобы Никки не смог пошевелиться. Малыш начинает часто дышать, чувствуя, как на его ягодицы ложатся мускулистые руки, грубо, по собственнически сжимая каждую половинку и массируя такую мягкую кожу. Бёдра вновь раскрывают максимально широко, коленки разъезжаются, помяв простынь, и конечности тут же вынуждают парня застыть в таком положении, на что он сдавлено хнычет и продолжает дёргаться, что не давало никакого эффекта. Холодные пальцы проходятся по маленькому анусу, хмыкая и поглаживая влажную серединку дырочки. — Тебя хорошо смазали. Больно будет только вначале, – лукаво произносит Номер Пять, слыша такое жалобное «пожалуйста, не надо..». Пальцы ещё несколько раз обводят вход по кругу, размазывая смазку, а после толкаются внутрь, тут же начиная раскрываться внутри ножницами, в то время как вторая рука мнёт левую половинку. Ник скулит от неприятного жжения внутри, всхлипывает, шмыгает носом и сжимается вновь, стараясь вытолкнуть из себя пальцы, за что тут же получает болезненный, сильный шлепок по ягодице, на которой остаётся красный след от мужской ладони. Малыш вскрикивает и давится собственной слюной, заходясь в глухом кашле, понимая, что Пятого раздражает его упёртость, проглатывая горькую обиду и покорно раскрываясь, пропуская пальцы дальше. Нежные, горячие стенки ануса неприятно жжёт, когда старший давит на них изнутри, безжалостно растягивая и проталкиваясь глубже. Ник измученно мычит, его бёдра трясутся.. — Тише, – слышится властный, грубый голос киллера, а после пальцы давят на заветную точку, отчего Номер Восемь выгибается в спине до хруста позвонков, переходя на высокие ноты и непроизвольно расслабляясь. У него в глазах пляшут звездочки, а изо рта рвётся ещё один блаженный стон.. — Аах, П-Пять.. сделай так ещё раз.. мх.. т-так.. хорошо-о.. – просит мальчик, словно похабная шлюха, ещё сильнее выпячивая ягодицы, хныча от того, что не может насадиться на пальцы самостоятельно, удерживаемый щупальцами. Но вместо исполнения просьбы, пальцы покидают растянутую дырочку под разочарованный, просящий скулёж. — Вы слышали это? Наш малыш хочет ещё, – Пятый скалится, разговаривая с множеством конечностей, которые, вдруг, стали ползти к пульсирующему входу. Пальцы старшего раздвигают влажные стенки, не позволяя Никки снова сжаться, пока несколько тентаклей не скручиваются в одно целое, проталкиваясь в горячее нутро. — ААах! Что ты.. мхАаах! Нет, Пятый, НЕТ! – кричит мальчик, чувствуя резкую боль и сильное давление внутри себя. Отростков было так много.. они перекручивались, ласкали всё ещё узкие стеночки, разъединялись и соединялись снова, заставляя парнишку кричать вновь и вновь, ощущая бешеное шевеление внутри и тупую, тянущую боль. Малыш задыхается, глотая слёзы и рвущиеся наружу стоны, извивается как может и сжимает свои мокрые ладошки, прикрывая глаза. Та самая щупальца вновь приближается к его приоткрытому ротику, резко погружаясь внутрь, тем самым затыкая мальчика. Гладит нёбо, играется с острым язычком и скользит глубже, начиная совершать поступательные движения, отчего Никки распахивает глаза и лихорадочно дышит через нос, позволяя трахать себя. Тем временем, отростки в пульсирующей дырочке продвигаются ещё глубже, упираясь в небольшой бугорок, комок нервов внутри тонкой кишки. Мальчик делает ещё один глубокий вдох через нос, хрипло скуля. — Мффф.. ММммх! – мычит парнишка, царапая ноготками смятую простынь. — Хочешь что-то сказать, малыш? – урчит старший, ненадолго освобождая ротик брата, который глотает воздух и быстро-быстро кивает, зажмурившись и громко застонав, когда конечности внутри вдруг стали вибрировать, массируя нежные стенки и под таким правильным углом давя на простату. — Они…. Они так глубок..ААААХ… нхаааахх… п-пожа.. – договорить Никки не дали, засовывая в мокрый рот отросток на очередном сладком стоне, предварительно собрав слюнки с приоткрытых, напухших губок. — Да-а, солнышко, я знаю. Но и это ещё не всё, – шепчет Пятый, неожиданно вытаскивая из покрасневшего колечка мышц длинную конечность, а после делая грубый, резкий толчок внутрь, выходя снова и опять проталкиваясь в растянутую дырочку под громкие, прерывистые и глухие вскрики малыша. Пальчики на ножках поджались, а животик напрягся, когда Ник почувствовал, что щупальца внутри него стала толще.. чувство давления изнутри вернулось, но оно больше не приносило боли, особенно когда тебя трахают в два места одновременно, погружаясь всё глубже, оно скорее возбуждало, подталкивало подмахивать бёдрами в такт, ведь хватка на ногах чуть-чуть ослабла, ибо мальчик уже не сопротивлялся. Темп ускорялся и становился грубее, отчего тело Никки дрожало, а кровать под ним громко, противно скрипела. Каждый раз тентакли попадали ровно по заветному бугорку, доставляя младшему неимоверное удовольствие. Только вот, кончить парень не мог, так как щупальца зажала налившуюся головку, принося болезненные ощущения. Ник жалобно стонет, чувствуя, как в него вдалбливаются два крупных отростка, а ещё два потоньше продолжают играться с сосками, которым уже стало больно от такого продолжительного трения. У парнишки искры перед глазами, когда толстая конечность делает несколько особо глубоких толчков и с пошлым хлюпаньем покидает его дырочку, из которой медленно вытекает прозрачная слизь, под громкие мычания младшего. Он скулит, чувствуя, как пульсирует его член от перевозбуждения, пытаясь свести колени и потереться о них, чтобы избавиться от зуда, только вот, такой возможности не предоставилось. За то Пятый заметил слёзы на воспалённых, закатившихся глазках, подрагивающие бровки и скривившийся от неприятных ощущений ротик, в который всё ещё толкался один из отростков. — Потерпи, маленький, мы почти закончили, – обещает Файв, убирая щупальцы от сладкого, манящего входа, расстёгивая свой ремень и застёжку на джинсах, спуская их до уровня колен и вытаскивая свой половой орган, который от такого сильного возбуждения стал просто огромным. Он проводит по нему рукой пару раз, хрипло рыча от нетерпения, а после подносит пальцы к розовой, мокрой дырочке и собирает остаток смазки. Когда её становится достаточно, Харгривз размазывает её по всему стволу, сдерживая урчания и лишь тихо рыча. Крупная головка подставляется к пульсирующей дырочке, и хоть Никки, ощущая размеры парня, начинает протестующе стонать, его колечко мышц будто всасывает в себя чужой член, явно нуждаясь в том, чтобы быть заполненной до самых краёв и как можно быстрее. Пятый не может не выполнить просьбу организма, по крайне мере по тому, что у самого не остаётся сил сдерживаться. Киллер кладёт холодные ладони на упругие бёдра и раздвигает их ещё сильнее, входя одним плавным, но в то же время грубым толчком. Малыш кричит и выгибается, выталкивая языком конечность из своего рта. — Он очень б-большой, мне больно!! Мне больно, Файви! – кричит он и хрипло плачет, что очень не нравится Таймеру, который продолжает совершать резкие, быстрые толчки, втрахивая малыша в кровать. Вокруг шеи Никки вновь обвивается одна из конечностей, придушивая мальчика, чтобы тот наконец заткнулся и побыл паинькой. Даже просто потому, что младший опять был заполнен с двух сторон, только теперь его ещё и душила противная конечность, поднимаясь выше и погружаясь внутрь ушка, вызывая табун мурашек и протяжные хрипы. Горло саднит, но Никки замечает за собой, что ему безумно нравится, когда в его глотку входит большой отросток, заставляя забываться и почти не чувствовать распирающей боли внизу живота. Которая тоже начала проходить через несколько минут, когда стенки достаточно растянулись для того, чтобы спокойно принимать в себе чужой, венистый член.. вскоре это начало доставлять удовольствие, и Никки мычал уже не от боли, а от наслаждения, расслабляя всё свое тело и полностью отдаваясь головокружительным ощущениям. Пять сжимал чужие бёдра до синяков, продолжая двигаться внутри мальчика и переодически рычать от такой возбуждающей узости.. — Ты такой тугой.. мф.. – шипит Номер Пять, прежде чем почувствовать медленно наступающий оргазм. Щупальце на члене стонущего, извивающегося мальчика начало двигаться, отпустив головку и доводя его до сладкого пика. Глазки закатываются ещё сильнее, а из горла вырывается такой сладкий, долгожданный, протяжный стон, когда Никки позволяют излиться в подобие рта отростка, одновременно с этим чувствуя, как Пятый изливается в его тело, издав низкий стон, выходя их растраханной дырочки и тяжело дыша. — Это было прекрасно, малыш.. ты был таким хорошим для меня.. – опьяненный оргазмом, шепчет Таймер. Ник чувствует, как щупальцы покидают его тело, втягиваясь в Пятого и пропадая в его спине. На удивление и вопросы у мальчика просто не хватает сил, потому что он мешком падает на кровать, пытаясь привести дыхание в порядок, пока его тело всё ещё содрогалось из-за недавнего оргазма. Он чувствует, как крепкие руки приподнимают его и укладывают на мягкую подушку. А потом его накрывают пледом, заправляют выбившиеся пряди за красные ушки, приглаживая разлохматившиеся волосы. Никки ощущает прикосновение холодных губ к своему лбу и непроизвольно улыбается. Слышит тихое «сладких снов, малыш» и тут же отрубается, всё ещё чувствуя приятные спазмы в теле.