***
— Ну же, Катенька… Не плачьте. Он не стоит ваших слёз… — пытается утешить Катю Александр, размотав уже, кажется, целый рулон бумажных салфеток, которые предназначены скорее для того, чтобы вытирать руки после мытья, чем для успокаивания рыдающих секретарш. Они вот уже двадцать минут как заперлись в дамском туалете, совершенно не думая о женской половине сотрудников компании. Для Александра самое важное сейчас — успокоить Катю. И он сделает это любыми правильными и неправильными способами, потому что иначе его сердце разорвется от боли. Он не в состоянии видеть как страдает его любимый человек. — Не плачьте, прошу вас. Он не стоит ваших слёз… — тем не менее Александр вновь переходит на «вы», тем самым будто отдаляясь. Он не знает наверняка, почему Кате сейчас так плохо, поэтому мозг рисует картинку самостоятельно. Он почему-то уверен, что Катя призналась Андрею в любви, а тот её отверг. По-другому и быть не может. И даже в таком случае, если Катя его не любит, а любит этого придурка — он не уйдёт. Он будет возле неё сколько понадобится. Будет успокаивать и утешать. Потому что он сам её любить не перестанет, даже если её чувства к нему не взаимны. Сев рядом на банкетку, предварительно вытащив из тумбы новый рулон салфеток, он крепко прижимает Катю к себе. — Да успокойтесь уже… — говорит совсем тихо, поглаживая её по голове одной рукой, а второй вытирая бесконечные слёзы. — Было бы из-за кого плакать… Я понимаю, вы его любите… Но может вам стоит попытаться его отпустить, если он вновь и вновь делает вам больно?.. Катя за эти полчаса впервые поднимает взгляд на Александра и даже перестаёт всхлипывать. — Я не люблю его, — говорит тихо, но уверенно. — Я люблю вас… — в этот раз шепчет, глядя на Александра широко открытыми глазами. Александр смотрит на неё точно так же.***
Стоит двери туалета захлопнуться за Катей и Александром, как дверь одной из кабинок со скрипом отворяется. Из неё выходит молоденькая девушка в коротенькой юбке и розовой блузке с глубоким вырезом. Она едва ли не задыхается от переполняющей её бури эмоций — слишком впечатляющим было то, что она только что узнала. Если бы в этот момент кто-то попытался бы с ней поговорить — не смог бы вытащить ни слова. Она бы просто визжала.***
— Ну и где наша дочь, Лен? Расскажи мне. Где живёт. В каком отеле. Или, может, уже квартиру сняла? Почему не зовёт на новоселье? — начал с порога Валерий Сергеевич, стоило вернуться домой. Он встречался с парочкой своих армейских друзей, и когда они начали расспрашивать о его дочери — понял, что придётся врать. Ну не может он рассказать, что она сбежала из дома и сейчас неизвестно где. Врать он не любил, поэтому, чтобы не делать этого при следующей встрече, решил в срочном порядке возвращать дочь домой. Другие варианты будущего дочери не рассматривались. — Где нужно, — Елена Александровна едва держалась, чтобы не высказать ему всё остальное. Да, она понимала, что реагирует неправильно. Что ответственный родитель никогда не забьёт на месторасположение ребёнка, даже если ему двадцать три, тем более никогда не разрешит ему вот так сбежать из дома, но в этот раз… Она понимала, что дочь должна начать устраивать собственную жизнь. А пока она живёт рядом с ними, в одной квартире, — это сделать невозможно. — Она сказала, что всё хорошо, значит это правда так. Я не учила её врать. — Да не скажет она тебе ничего, — злится Валерий Сергеевич, садясь на стул возле двери. Начинает снимать обувь, какие-то потёртые туфли, которые давно пора выбросить. — Разве не понимаешь? Она никогда не скажет, что ей плохо, попытается сама выкарабкаться. Вдруг она сейчас под каким-нибудь мостом, на грязной подстилке? Тебя правда это не беспокоит? Впрочем, что я спрашиваю. Ты беспокоишься только о бабах в этих своих сериалах. Елена Александровна тяжело вздыхает. — На какой подстилке? Совсем с ума сошел? Она работает. Найдёт себе квартиру съёмную и будет спокойно жить. — Я не хочу, чтобы она по съёмным квартирам таскалась. У неё есть своя. — С нами в придачу, ага. Ни друзей не привести, ни парня. — Не хватало ещё, чтобы парней водить начала! — Считаешь, что ей лучше остаться старой девой? — Считаю, что хорошие состоятельные парни не будут таскаться по квартирам девушек. И в свои приглашать не будут! — акцентирует. — Пока свадьбу не отгуляют. — Может ей ещё из комнаты не выходить? И с парнями по объявлениям в газете знакомиться? А потом друг другу письма отправлять голубиной почтой, ага. Вообще понять не могу, как ты её ещё в школу отпускал, институт… На работу! — наигранно ужасается. — Это же вообще ужас! — не выдерживает, срывается. Злится. Но почти сразу вся её злость выветривается. Так устала… — С тобой невозможно говорить, Валера, — выдыхает. — И моё мнение ты не изменишь. Она взрослая и самостоятельная. Она имеет право обустраивать свою жизнь и перестань в неё лезть! — рычит. Валерий Сергеевич теряет дар речи. Смотрит на жену широко открытыми глазами. Елене Александровне на мгновение даже кажется, что она сумела вставить ему мозги на место. Пока тот не открывает рот. — Я всё ещё имею право знать, где шляется наша дочь. Если тебе не интересно — можешь идти смотреть свои сериалы. Но сначала будь добра, принеси мой телефон. — Сам возьмёшь! — почти гавкает Елена Александровна и громко хлопает дверью, удаляясь.***
Зимой световой день заканчивается намного раньше, чем летом, но было всё ещё не так поздно, чтобы ночь вступила в свои права. Тем не менее Александр еле нашёл свою машину, когда они с Катей вышли из Зималетто. Но причиной этому было не только отсутствие солнечного света, но и поднявшаяся буря — стена плотного снега не давала увидеть не то что машину, Александр был уверен, что и слона не заметил бы, будь он здесь. Снегопад не прекращался ни на миг, засыпая всё вокруг, и даже взрослая умная Катя в какой-то момент испугалась, что если не будет двигаться — то вскоре полностью покроется снегом и Александр попросту не сможет её найти. Поэтому она быстро догнала его, даже ни разу не поскользнувшись, и подхватила под руку, чтобы точно не потерять. Найти его было не так уж и легко, учитывая, что снег мгновенно залеплял очки, и как бы она не пыталась стереть его варежками — эффекта не было. Поэтому стоило ей найти Александра, она, крепко за него держась, полностью доверилась и дошла к машине почти вслепую. В тот момент Катя начала осознавать, что и жизнь свою готова ему доверить. — Пришли, Катенька, — пронеслось совсем не тихое над ухом. Александру пришлось кричать, чтобы его было слышно. К счастью не успевшая замёрзнуть дверь галантно открылась перед Катей даже в такую погоду, и та быстро залезла внутрь. Наконец оказавшись на ставшем привычным пассажирском, она незамедлительно сняла плотные варежки, и теперь легко могла протереть несчастные очки, которые чудом не потрескались, так внезапно оказавшись на морозе. Катя была сильно удивлена. Откуда столько снега? Утром и снежинки не упало, а сейчас… За считанные часы всё вокруг покрылось белым одеялом. Мысли прервала внезапная тревога. Куда делся Александр? Неужто её страх сбылся и его засыпало снегом? Катя уже было собиралась открывать дверь и возвращаться обратно в бурю, как вдруг услышала громкий хлопок закрывающегося багажника, а после — мерные взмахи щётки. Александр счищал снег с машины. Успокоившись, Катя прикрыла глаза и опёрлась головой о сиденье. В голову лезли самые разные мысли. И об Андрее, и о родителях, и о Кире… Но все они меркли, когда Катя вспоминала об Александре. Руки начинали дрожать, но совсем не от холода, а сердце — выскакивать из груди. Дыхание сбивалось — она просто забывала как дышать. Почему он так долго счищает этот чёртов снег?! Сказал бы ей кто, что прошло не больше минуты… Ей казалось — целая вечность. Наконец дверь слева открывается и в машину садится Александр. Катя с облегчением выдыхает и кидается с объятиями, совершенно наплевав на то, что и он и она сама с ног до головы мокрые. Ей просто очень сильно хочется его обнять. Очень сильно. Александру безусловно очень нравится этот жест, но всё же он больше переживает о том, чтобы Катя не промокла ещё больше. — Давай дотерпим до дома… — шепчет ей совершенно нежно, глядя в глаза. И так же нежно целует в замёрзший, покрасневший нос. Катя показательно грустит. Опускает взгляд и отстраняется. — Ну хорошо… — говорит тихо в ответ. — Сладость моя… Обещаю, мы весь вечер будем обниматься, — пытается утешить её Александр. Катя в тот момент впервые узнаёт, что это такое, «умереть от счастья». Всё происходящее сейчас кажется им совершенно естественным, будто всё встало на свои места. Больше нет никаких мыслей о том, правильно ли то, что происходит между ними в эту минуту, да и вообще. Они счастливы и полностью поглощены друг другом.***
Не прошло и получаса, как Коля был на пороге квартиры Пушкарёвых. Всегда в своём чёрном пальто, он вытирал ноги о коврик и заглядывал внутрь, выжидая, когда же его позовут ужинать. Ожидаемо, в тот вечер ужин ему никто не предложил. Елена Александровна закрылась в спальне, а кроме неё приготовить поесть было некому. Валера и кофе заварить был не в состоянии, что уж говорить о фирменных котлетах жены. Закуска — единственное, что отлично удавалось Валерию Сергеевичу, но чтобы её отведать, Коле пришлось бы выпить, чего он поклялся больше никогда не делать в компании отца подруги. Вышла хозяйка только чтобы заварить себе чаю, а, точнее, подслушать разговор гостя с мужем. Она отлично знала, в каком именно тоне он состоится, и помня предыдущий такой их разговор, когда Катя в один из первых разов не появилась дома в указанное отцом время, решила, что лучше будет ошиваться где-нибудь неподалёку, чтобы в случае чего предотвратить надобность в вызове полиции. Когда начался разговор, она как раз ставила кипятить воду, демонстративно выискивая в шкафчике успокаивающий ромашковый чай. — Звони Кате! Спроси, где она! — грозно, на повышенных тонах давал указания Валерий Сергеевич, сидя за столом напротив Коли. — Сейчас же звони. Скажи, пусть возвращается, — повторил почти сразу, чтобы звучать убедительнее и даже привстал, чтобы казаться более злобным. Получалось у него отлично, после такой-то выправки в армии… Любой мальчуган уже давно бы пошел менять штаны, но… Но не Коля. Хоть он и вжался всем своим костлявым телом в такой же костлявый стул, это совсем не значило, что он поддался влиянию Валерия Сергеевича. Скорее, это была его первая, неосознанная реакция. А потом… Потом он расправил плечи. С одной стороны Елена Александровна была рада такой его реакции. Рада, что в Коле всё же было это зёрнышко протеста и он был в состоянии постоять за себя, пусть не делом, но словом так точно. Но с другой… Она знала, ни одно зёрнышко не в состоянии пробиться сквозь бетон самодурства её мужа. И всё же Коля попытался. — Она взрослый человек, — отвечает Коля совершенно спокойно, уверенно глядя оппоненту в глаза и своевольно развалившись на стуле, словно выпил уже не одну рюмку. Он прекрасно видит как человек напротив всё сильнее и сильнее закипает, но не замолкает. Неизвестно откуда он набрался этой храбрости. Не пил же ведь… — Если я ей и позвоню, то только чтобы спросить, всё ли хорошо, и пожелать хорошего вечера. Валерий Сергеевич обрёл цвет переспелого помидора, стоило услышать такую наглость. Как это, кто-то посмел игнорировать его приказ… Таким своеволием не мог похвастаться ни один человек из его окружения, а Коля посмел… Валерий Сергеевич потерял дар речи от столь неслыханной наглости и сел, почти упал обратно на стул. После чего судорожно потянулся к стакану с водой, мечтая, чтобы в нём оказалась самогонка. — Лена! — громко позвал он жену, которая так и не смогла поверить в происходящее и намертво застыла возле плиты с тяжёлым советским чайником в руке, который в тот момент перестал что-либо весить. Стоило услышать крик, как она подпрыгнула, даже разлив на пол немного кипятка. Кажется «Неси ружьё!», — единственное, что она ожидала услышать теперь, после всего произошедшего. — Что, дорогой? — спрашивает совершенно невозмутимо, неизвестно каким образом переняв это от Коли. Наконец заливает заварку кипятком, после чего ставит чайник обратно на плиту. Начинает потихоньку убирать все колющие и режущие предметы подальше. — Правильные вещи он говорит, Валера… — вызов. О котором Елена Александровна всё же жалеет. Боится, что мужа хватит удар. Какой бы занозой в заднице он не был, она его всё же любила. — Да что с вами не так?! — не понимает Валерий Сергеевич. — Откуда эта слепая уверенность, что с ней всё хорошо? Сколько ты уже с ней не разговаривала? Неделю?! — вновь закипает, словно их домашний чайник. — Какую неделю, Валера, — голос Елены Санны срывается. — Я на днях с ней говорила! Всё у неё хорошо! — почти плачет. Больше не в силах держаться. Больше не в силах терпеть мужа. Опять бросает полотенце на стол и уходит, оставив кружку с чаем на столе. Внутри Валерия Сергеевича может что-то и вздрагивает, но он быстро глушит это чувство. Красный, словно помидор, он опять встаёт. — Значит так, — начинает медленно и с расстановкой, наклонившись над столом. Хватает Колю за краватку и тянет на себя. Когда расстояние между их лицами сокращается до минимального, а Коля понемногу начинает синеть от нехватки воздуха, Валерий Сергеевич продолжает: — Ты завтра же пойдёшь к моей дочери на работу и приведёшь её домой. Иначе следующая ночь станет для тебя последней, и проведёшь ты её в поле! — цедит сквозь плотно сжатые зубы, обплёвывая бедного Колю слюной. К сожалению, этот раунд он с треском проигрывает, и когда Валерий Сергеевич его всё же отпускает, падает на спину вместе со стулом. «Совсем чокнулся», — думает тем временем Елена Александровна, тяжело дыша и навалившись на дверь кухни.***
Катя и Александр добираются до дома с большим запозданием. Сначала они минут десять просто сидели в машине, прилипнув к обогревателю, чтобы хотя бы немного отогреть замёрзшие кости, затем ещё полтора часа стояли в пробках. Вечерняя Москва оказалась не готова к снегопаду, и как бы Александру и Кате не хотелось, изменить это они были не в состоянии. И всё же сильно они не расстроились, потому что прошли это испытание вместе, и вскоре обоим пришло осознание, что вместе они смогут пройти и огонь, и воду, и медные трубы. Эти несколько часов в машине в любом случае пошли им на пользу, хоть и добрую часть времени они просто молчали, каждый думая о своём. Это время нужно было им, чтобы узнать друг друга лучше, и не обязательно было им для этого разговаривать. Привыкать друг к другу и притираться отлично получалось и без слов. И всё же в какой-то момент у Кати начали сдавать нервы. Всё же, она не рассчитывала, что они попадут в пробку, и что в итоге придётся так долго ждать обещанного Александром. — Я очень хочу обниматься, — выпалила она в какой-то момент, после долгого молчания, впервые за десять минут взглянув на человека рядом. Она и вправду очень хотела, почти чесалась от сильного желания. Что важно подметить — никогда в жизни она не чувствовала ничего подобного. Александр безусловно хотел того же, и даже обещанное «попозже» и неудобные положения тел в машине не помешали ему исполнить их совместную мечту. Он бросил совершенно бесполезный в данный момент руль и кинулся с крепкими объятиями к Катерине. — Как же мне хорошо рядом с тобой, — совсем тихо говорил он ей на ухо. Так тихо, что даже если бы в машине был кто-то ещё, всё равно ничего не расслышал бы. — И мне… — шептала Катя в ответ. Весь мир в тот миг крутился вокруг них. Руки оказались переплетены по какой-то удивительной, только им понятной схеме. Они намертво прикипели друг к другу взглядами. Как вдруг подскочили. Громкий сигнал клаксона мгновенно разрушил магию момента и оба взгляда метнулись к лобовому стеклу. Нарушивший их покой оказался прав, колонна впереди наконец двинулась. — Не беспокойся, Катенька, — поспешил успокоить любимую Александр. — Ещё немного, и мы будем дома. Машина тронулась. Наконец оказавшись дома, оба едва ли доползли до дивана — слишком много сил оказалось потрачено за день. Что Катя, что Александр были так сильно измученны, что минут двадцать просто приходили в себя, прижимаясь друг к другу и пялясь в телевизор, даже его не включив. Только спустя время они наконец вновь почувствовали себя живыми и смогли хоть немного функционировать. — Давай я приготовлю нам ужин… — предложила вдруг Катя. Ей вдруг так захотелось сделать что-то приятное для Александра… — Давай лучше вместе, — парировал он. Он не был готов надолго расставаться с Катей. Итак полдня не виделись… Да и сваливать на неё новое, не такое уж и лёгкое задание… Нет, совсем не хочет. Когда с ужином было покончено, оба согласились, пора побыстрее заканчивать этот день. Александр тяжело, почти со скрипом встал с дивана — оба не захотели ужинать на кухне, отдавая предпочтение мягкости подушек — никто из них не был готов выдержать пытку деревянным стулом, на сегодня хватит. Катя вставать не спешила — показательно начала готовиться ко сну. Александра такой расклад не устроил. Не позволит он ей больше спать на диване. В долю секунды он схватил её за руку и потянул на себя. — Пошли, дорогая, — улыбнулся ей и повёл за собой, неизвестно когда успев выключить свет в гостиной. «Обращение совсем как к жене», — успела подметить Катя и глаза у неё полезли на лоб. — Куда?.. — испуганно спросила, хотя вполне знала ответ. Александр обернулся, лишь чтобы Катя увидела чуть хитрую улыбку на его лице. Он знал, что она знала. Не зря влюбился в умную. Когда они оказались в спальне, Александр отошёл от Кати — дал ей возможность самостоятельно раздеться. Всё же она наверняка была не готова к тому, что он избавит её, пусть и не от всей, но одежды. Свет погас. Оба устало повалились на кровать тем не менее мгновенно, словно магниты приклеившись друг к другу. Оба незамедлительно уснули, но у обоих успела проскользнуть одна и та же мысль. Они больше не смогут друг без друга.