Куда это нас приведет?

Через пять минут после звонка я стояла в холле нашего отеля, на дрожащих ногах. Мне было страшно, я не понимала сама себя, но знала одно. Так больше нельзя. — Что ты хотела? — Дауни зевнул и потянул шею вправо — Я хочу есть. Отвези меня куда-нибудь, чтобы мы могли позавтракать без лишних глаз и вопросов, — я почему-то перевела взгляд в пол — Моника? — интонация у актера была, мягко говоря, возмутительная, — Это был повод будить меня в такое время?! — Ты спишь сутками, и завалил три съемочных дня, — я делаю глубокий вдох и все-таки поднимаю глаза на него, — Нам нужно позавтракать, Роберт. — Нет, я не хочу! В такую рань только быстрое питание работает! — Mi vida parece vacía y sin sentido sin ti, — ответила я — Ай! — Дауни закатил глаза, — Надеюсь, это не какое-то мексиканское проклятие, — он обошел меня, попросил ключ от автомобиля у сотрудника отеля и повернулся ко мне у самого выхода, — Идешь? Или ждешь, что меня на улице кто-то снесет? Я села машину, обдумывая каждое свое слово. Что сказать, как сесть правильно, какой должна быть интонация. Но… — Мне сегодня прислали букет, — именно это вырвалось у меня, испортив всю стратегию — Не мои, — Дауни спокойно, но сонно смотрел на дорогу — Я это поняла, — разуваюсь и поджимаю ноги под себя, снова ломая свой примерный план — И зачем тогда мне эта информация? — Я привыкла, что вижу цветы каждый день от тебя. — И? — Было неприятно. — Что именно? — Ты хочешь услышать что-то конкретное? Зачем перебиваешь вопросами о том, что я говорю? — Хм, — мужчина поднял брови, но мгновенно опустил их — Неприятно, что они не от тебя. Разбаловал, а потом резко они пропали. — Ничто не вечно под луной. Знаешь такую фразу? — Нет. — Теперь да, — хмыкнул он — Ты пьешь из-за ребенка? — слишком неожиданно вырвалось у меня Машина резко тормозит с такой силой, что я чуть не вылетаю в лобовое стекло. Все-таки, ремень безопасности не зря придумали. Роберт, вцепившись в руль, очень глубоко и часто дышал, смотря куда-то перед собой. — Не смей о ней говорить, — сквозь зубы, прошипел он — Мне тоже было нелегко… — Закройся. — Ро… — Про нее, закройся! Говори все, что хотела, но не о ней! — он вцепился в руль так сильно, что его костяшки побледнели — Хорошо. Но от тебя виски за километр разит… — А ты мне кто, чтобы я перед тобой отчитывался? Жена, девушка, мать, сестра, дочь?! — Никто. Да. Верно. Никто я тебе, — я повернулась спиной к Дауни, чтобы закрыть глаза и подышать, дабы не наговорить лишнего — Ничего сейчас не работает! Только фастфуд! — пробубнил актер — Значит, отвези меня туда. — Хочешь этой дрянью фигуру испортить? — Тебе какая разница? Ты мне тоже не муж, не отец, не брат и не сын! Оно мое, в конце концов, это тело! — Да как хочешь. Плевать, — машина резко двинулась с места, от чего я вжалась в спинку сиденья, — Ты мне скажешь, что хотела? Для чего эта срочность и такой ранний подъем?! — Дай поесть сначала. Недовольно скривившийся Дауни еще сильнее сильнее выжал педаль газа. Имеет право, я это понимала, хоть и злилась. Можно же было вести машину «нежнее»? Мы подъехали к окну кафе для авто, и забрав свой заказ, отъехали на парковку для таких же не спящих идиотов, как и мы. Я развернула свой «завтрак», но поняла, что совершенно не хочу есть. Вообще ничего. А еще, что у меня глаза болят, очень вовремя. Аккуратно завернув его, я положила содержимое обратно в пакет и сильно зажмурилась. — Глаза болят? — Да, — я едва заметно кивнула — На, — Дауни протянул мне капли для таких случаев — Что они тут делают? — Я купил еще тогда. Забыла? С тех пор и лежат. — А ничего, что они должны храниться в холодильнике? — я с укором посмотрела на него, — Пропадут же! — Мона, а это что? — Дауни лениво открыл подлокотник, из которого чувствовался ледяной воздух, — И если будешь внимательней, но почувствуешь, что ты взяла холодные капли. — Меня бесит твоя идеальность, — я закапала в глаза и закрыв флакон, резко протянула руку с каплями, случайно ударив актера в грудь кулаком, — Прости, я не видела… — Слабо верится, — хмыкнул он, — Почему не ешь? — Не хочу… — Мне еще сильнее разозлиться на тебя? — Как хочешь. Мне уже терять нечего, — я снова зажмурилась — Наклонись. — Что? — Мона! — Дауни сам наклоняется ко мне, большим пальцем вытирает каплю с моей щеки, — Ты когда запомнишь, что столько лить нельзя, и глаза промокнуть салфеткой нужно, чтобы ничего не текло по лицу? — Как вырасту, запомню, — съязвила я, пожалев о сказанном — Сомневаюсь, — цыкнул актер, возвращаясь на свое место — Все пошло не по плану, — я шумно выдохнула, глядя в свое окно — Что за план? — Я собиралась, — делаю долгую паузу, пождав губы — Ну? — Прости меня, — выдавила я, все еще сидя спиной к Дауни, — За все, начиная с реакции на твой развод, — от волнения, сильно прикусываю нижнюю губу, — Я так испугалась, что начала вести себя, действительно, глупо. Мне нужно было ответить тебе сразу на предложение и не думать ни о чем. Не возмущаться, что ты развелся, не злиться за Мексику. Я ведь о ней мечтала не меньше, чем о Санта Монике. За нее тоже, злиться не надо было, ты меня туда специально повез. Я столько всего сделала неправильно, — шмыгаю носом, но все еще смотрю в окно, — Мне бы хотелось все исправить, чтобы сегодняшний день был другим. И цветы хочу, как раньше, каждый день. Большие и красивые, чтобы не вяли никогда. А то у меня работы куча и миллион ненужных звонков вместо цветов. — Чего ты испугалась? — голос Роберта звучал странно и непонятно — Всего. Ответственности, реакции других людей, семьи, тебя, себя, будущего, всего. Вообще всего! — И это был повод убивать ребенка? — Что? — от возмущения, я все-таки развернулась к нему лицом, — Тебе припомнить все грехи, которые ты делал? И то, я лично, знаю только те, которые известны прессе! А сколько их скрытых, о которых никто не знает?! — Тем не менее, это не повод, — актер тяжело вздохнул, — Ребенок не виноват. Ты была неправа. — Мы оба были неправы. — Возможно. — Я до сих пор боюсь, что нужно что-то выдумывать этим проклятым журналистам, делать какие-то заявления. Мы с Томом если выходим куда-то, ко мне налетает больше людей с камерами и диктофонами, чем к нему. Меня это уже достало… — Джимми что-то придумает. Не нервничай, а то грохнешься еще, — хмыкнул Дауни и отвернулся, направив взгляд вперед — Прости, Роберт… — … — … — … — … — … — Скажи хотя бы, нет, не прощаю. Тишина меня еще больше пугает, чем все остальное. — Ты звонила, чтобы извиниться? — он все-таки повернулся ко мне — Да… — А нельзя было сделать это по телефону или в отеле? — По телефону, я бы сбросила. В отеле, струсила и убежала бы к себе. — А здесь? — актер поднял бровь — Тут двери закрыты, бежать некуда. Но в оправдание, я действительно хотела есть, когда звонила. — Но перенервничала и перехотела? — Да, — я спрятала лицо за своими ладонями, — Это была очередная, глупая идея. Просто, я… Мне просто… Я просто… — Не заметно, что просто, — Дауни усмехнулся — Не нравится мне. — Что? — Да, — я как-то театрально вздохнула, не специально, — Какая разница… — Говори, пока я готов слушать. — Как вы любезны, мистер Дауни, — теперь я сделала гримасу, точно как ребенок, вызывая у актера немой вопрос в глазах — Не хочешь говорить, тогда едем в отель, — он нажал кнопку запуска — Мне не нравится все без тебя. У меня за эту неделю, — делаю паузу, — Краски потускнели. Я привыкла видеть тебя каждый день. Ты не звонишь, мы не пересекаемся, не общаемся, не… — делаю еще один вдох, — И я понимаю, что девушке нельзя так открыто об этом говорить, но я наполовину мексиканка, мне можно. Этот народ эмоции не скрывает. И потом, если бы я не сказала, не позвонила, меня бы… Я не выдержала бы чувства вины. Прости за всю ту ерунду, что я наделала и наговорила. Я… — М? — Дауни поднял брови — Я тебе… То есть… Тебя… Мамочки, — жмурюсь, но почти сразу открываю глаза, — Люблю… Тебя. Несмотря на все это, — я описала круг в воздухе — То есть, ты обманом вытянула меня сюда, чтобы извиниться и сказать, что любишь? — Роберт оперся локтем в подлокотник, немного наклонившись ко мне — Да, — шепотом произнесла я, — Только у меня был пошаговый план по этому поводу. Ничего из него я не сделала. Все пошло наперекосяк. — Отлично. — Что? — Что ты признала свою глупость, Мона. — Мне важно, чтобы ты это знал. И простил, — я случайно посмотрела в его глаза и быстро отвела взгляд — Я тебя прощаю, — Роберт наклоняется еще ближе ко мне, все еще опираясь на подлокотник, — Но нужно кое-что сделать. — Прощение должно быть безусловным! — я подалась вперед, остановившись в паре сантиметров от лица актера, оно так близко, что мое сердце танцует танго — Не мое, Мона. Мое прощение с условием. — И какое оно? Мы оба медленно сокращаем дистанцию между нами, мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди, мысли уже где-то далеко и думают только о Роберте. Запах виски от Дауни почему-то дает мне надежду, что это из-за меня он каждый день опустошает бутылки. Между нами остаются миллиметры расстояния… Но я резко прижимаю к своим губам ладонь, бросаю на Роберта секундный, испуганный взгляд, и быстро открыв дверь машины, наклоняюсь над землей. — Мдааа, — актер скривился от этой картины, — Только ты могла испортить такой интимный момент. — Это не я. Это токсикоз, — пытаясь отдышаться, выдавливаю из себя я, поздно осознавая, что ляпнула лишнего — Что?! — Роберт закричал так громко, что я вздрогнула