Против природы не попрёшь

Если Джоанна что-то и чувствует, и заметила, что мужчина переоделся, то тактично ничего из этого не комментирует и старается не обращать внимание. Когда они медленно выползли из спальни, она только пригласила их на кухню, попутно сообщив, что девочки последние полчаса смотрели какой-то музыкальный мультфильм и подпевали. Намёк оба поняли и приняли к сведению. - Дорогой! Что ты рассказывал мистеру Стайлсу о своём детстве? – начинает мать Луи, когда они рассаживаются с чашками чая за столом. - Ничего… - бурчит тот, натянув на голову капюшон, словно пытаясь закрыться от всего вокруг. Они ведут свой странный диалог так, словно Гарри вообще нет в комнате. К тому же женщина говорит как-то медленно и опасливо, явно подбирает каждое слово. Словно решаясь на каждый вопрос. Луис же сидит, уставившись в столешницу не поднимая головы. - А ты не думаешь, что он должен знать? - Ты думаешь, должен? – спрашивает тот, и наконец, смотрит на родительницу. - Мама, мне, правда, нужно ему рассказать? Ты уверена? Джоанна слегка улыбается. - Дорогой, ты ведь подпускаешь его к себе. Даже намного больше из других возможных ранее вариантов. Ни один альфа не прикасался к тебе. А вы, извините, полагаю, зашли уже далеко дальше простых прикосновений. Он ведь особенный для тебя? Луи оглядывается на Стайлса, впрочем, не задерживая на нём взгляд, и неопределённо пожимает плечами. - Милый, это важно, чтобы ты понимал, что ты чувствуешь на самом деле. Я - твоя мать. Мне ты можешь сказать правду. И я сразу скажу, что очень счастлива. Потому что вижу, что с тобой рядом альфа, которого ты, не задумываясь, готов поцеловать. Я ведь полагала, что такое невозможно. Гарри конкретно ничего не понимает. Пока из всего разговора ясно только то, что он знал и раньше: Луис и альфы всегда считались несовместимыми. А вот почему - это пока и предстоит узнать. - Бу, мой хороший, тебе ведь очень нравится этот альфа? – мягко выспрашивает Джоанна. И на этот раз Луи не поворачивается на мужчину, а просто коротко кивает матери. Гарри внутри ликует. Хотя с чего бы, ведь и без того было очевидно, что паренёк в нём заинтересован. Но почему-то этот кивок и признание перед родителем добавляет значимости. - Ну, мне почти всё ясно, – объявляет Джоанна, слегка расслабляясь. Она делает глоток чая и кидает на Гарри, зажавшегося в углу, подбадривающий взгляд. - Но я, так полагаю, ты открещиваешься от него руками и ногами. Я знаю, тебе страшно. Поэтому он должен понимать, что не всё так просто. Если ты, конечно, доверяешь ему и я действительно могу ему всё рассказать. Луис теперь поворачивается к Гарри всем корпусом, долго смотрит. Очень долго. - Ты хочешь это услышать? Узнать, почему я не дружу с головой? – наконец спрашивает он. - Лу, я ведь уже всё сказал, как есть. Я настроен очень решительно по отношению к тебе. - Настолько, чтобы мои скелеты из шкафа посыпались на тебя и попытались раздавить? Гарри хочет сказать, чтобы Луи не нагнетал. Но его мать сидит рядом, с печальным видом. И Гарри непроизвольно сглатывает ком, понимая, что похоже, там действительно что-то серьёзное. Кудрявый кивает. Тогда Луи поднимается и вместе с кружкой в руках уходит из комнаты. Правда садиться на корточки на полу у дверного проёма, так, что им видно часть его коленки. Джоанн бессвязно двигает по столу разные предметы, переставляет, меняет местами солонку и сахарницу. Женщина собирается с духом. - Я тогда была беременной, и немного неповоротливой, – начинает она немного бессвязно, тихим голосом. – Луи всегда был непоседой. Очень шустрым. Мы гуляли в парке, и он убежал от меня. Я не оправдываюсь, не подумайте. Я все ещё корю себя, хоть Луи и говорит, что всё хорошо, что я не виновата. Но что это за мать, которая потеряла своего малыша, – женщина начинает плакать, но быстро берёт себя в руки. Гарри слышит, как Луи привстаёт со своего странного блокпоста, но потом усаживается обратно. - Позже он рассказал, что поцарапал руку об качели. К нему подошёл взрослый альфа, сказал, что он – доктор, и настаивал на том, что рану нужно обработать. Луи пошёл с ним. Гарри весь напрягается, сжимая до побеления кулаки. Рассказы о детишках, ушедших с незнакомцами ничем хорошим не заканчиваются. Его дурацкие предположения, одно хуже другого, несутся куда быстрее, чем реальные подробности, выдаваемые Джоанн. Стайлс нашаривает в кармане брюк припасённый бутылёк с успокоительным и выливает его содержимое в чай. - А потом моего сыночка нашли всего в крови, – выдаёт женщина, и у Гарри мелькает мысль, что тут уже никакие транквилизаторы не помогут и он сейчас к чертям разъебёт стол, но ушедшая в свои переживания Джоанна не замечает накатывающего на альфу бешенства, и продолжает рассказ. Благо, Гарри слышит, то, что она говорит и заметно расслабляется. - Похоже малыш откусил похитителю палец. Этот урод не на того ребёнка напал! Его поймали по ДНК. И показаниям Луи. Потом ещё свидетели нашлись. Но Луи с тех пор не доверяет врачам, и заодно возненавидел всех альф. Это очень вкратце, мистер Стайлс. Они сидят молча. В тишине слышны сдавленные всхлипы Луиса из соседней комнаты. И Гарри, и Джоанна понимают, что есть то, что осталось за кадром. Никто, кроме паренька не знает, что произошло до того, как Луи смог убежать. Но Гарри примерно догадывается, вспоминая некоторые моменты в поведении парня. Это что-то, явно связанное с камерами, медицинскими перчатками и больничными халатами. Гарри пытается вспомнить известные ему медитации, молясь, чтобы его блокатор выдержал. Он надеется, что куда стабильнее эмоционально, чем школьник с психическими проблемами. Но альфа внутри свирепеет от того, что кто-то причинил вред его паре. Он с трудом глушит в себе порывы нестись к Луи и сгрести его в охапку, и утащить к себе. Но так нельзя. Он вообще думает, что после услышанного просто побоится прикоснуться к парню. А ещё больше он боится, что сейчас, в таком состоянии, он снова раскочегарит себя до гона. Они с Луи - мастаки в этом деле. Оба прущие против законов природы своего вида, ломаются, не справляясь со своими эмоциональными переживаниями. В прошлый раз он так разозлился, что его маленький Луи, после их потрясающего поцелуя, заявил ему, что всё это – так, развлечения ради и он попробует повторить это с кем-нибудь ещё, что подавляемая в Стайлсе сущность прорезалась буквально за несколько часов. Если гормональный прорыв снова начнётся сейчас, это будет уже слишком адовая смесь: альфа в гоне, и течный омега, которые явно испытывают влечение. Они сотворят всё, до чего вообще смогут додуматься, а когда очнуться, вряд ли когда-либо смогут посмотреть друг-другу в глаза. Это ещё и при самом простом раскладе, не учитывающим возможность последствий в виде метки и беременности. Гарри однозначно против первого, Луис - второго. Да и первого, тоже. Вряд ли бы он когда-то позволил бы или просто захотел заклеймить себя. А Гарри просто считает это пережитком. Он не верит в любовь на всю жизнь, а в избранные души – тем более. И если брачные узы можно расторгнуть, то метка уже не денется никуда. Молчание уже слишком затягивается. И Гарри решает хоть что-то сказать. - Он говорил, что вы не делали тест на определение… - Это не вопрос, у него так и не получилось его сформулировать, но женщина его понимает. - Не смогли, он впадал в дикую истерику. Мы долго водили его по психологам. А потом он словно раз - и переключился. Стал делать вид, что все хорошо. В школу пошёл. Даже с ребятами стал общаться, девушку завёл. Потом другую. – Джоан снова начинает плакать, пряча лицо в широкую салфетку. - Я постоянно боюсь, что тот блок, что он у себя выстроил в голове, вдруг слетит. - Его блок - это независимый дерзкий бета, который всех ненавидит, - делает выводы Гарри. Так вот как справлялся Луи всё это время, всячески игнорируя свою природу. Он очень умело представлял себя другим человеком. Непробиваемым засранцем, выводящим всех из равновесия. Его способ абстрагироваться, уйти от прошлого, от своих страшных воспоминаний. А внутри он всё та же маленькая испуганная омега. - Уж простите, мистер Стайлс, что скажу это, - вдруг выдаёт женщина, слегка улыбаясь, - но похоже, он выбрал вас, потому что вы не очень-то похожи на альфу. - О, не беспокойтесь, я не в обиде, он мне это говорил, и не раз. - Я рада, что вы появились в его жизни. Вот только не знаю, хватит ли у вас терпения, а главное, желания быть с моим сыном. И, конечно, выносить все его... - Закидоны, – подсказывает Гарри. Гарри и сам в этом не уверен. Ведь он всегда не совсем адекватно реагировал на поведение Луи, и первое, что пришло ему в голову, когда парень его отверг – свалить куда-нибудь: быстрее и подальше. А то, что парень пошлёт его ещё много-много раз – очевидно. *** Мужчина аккуратно и приглушённо ступает, заходя в комнату. Но, конечно, не настолько, чтобы застать его хозяина врасплох. Хотя, несколько часов назад тот почуял появление альфы от входной двери, так что о том, что его присутствие останется незамеченным точно не стоит париться. Гарри старается быть тихим по другой причине. Когда он с матерью Луи закругляли разговор, парень ушёл к себе. И Стайлс через пять минут последовал за ним. Он с внутренним содроганием брался за ручку, предполагая, что Томлинсон мог и закрыться. Но нет, дверь поддалась. Когда он видит маленькое тельце, свернувшееся на кровати, Гарри кажется, что с Луи сейчас даже говорить нужно шепотом, чтобы он не начал сходить с ума. Стайлс садится на краешек кровати, понимая, что теперь ему нужно приложить слишком много усилий, чтобы коснуться хотя бы малюсенького лоскутка одежды парня и не думать, насколько ему это может быть неприятно. Гарри сконфуженно придумывает, с чего бы начать разговор. Он, на самом деле, хочет много сказать о том, как ему жаль, как он хочет всё исправить. Показать этому глупому ребёнку, что всё вокруг не только чёрное и белое. И уж точно не только серое! Ведь именно бесконечная серость – вот, что сейчас в своём сознании видит мальчишка. Чёртов нейтральный туман - это то состояние, в котором Луи бредёт по жизни. И Гарри хочет сказать, что он сделает всё, чтобы вытащить его оттуда. У него много на уме высокопарных слов и обещаний. Но всё, что он может на самом деле выдать, это тупое «привет». Поэтому он молчит. - Теперь ты знаешь... – констатирует очевидное сжавшийся комочек после продолжительной тишины. У Гарри почему-то появляется нехорошее ощущение, по тому как мальчишка на него смотрит. И совсем неспроста. - Это поменяет теперь наши отношения? – уточняет Стайлс - Нет… - вздыхает паренёк, уставившись в свои коленки. Гарри слегка ёрзает на краешке кровати, но так и не решается пересесть поближе. - Зачем ты разрешил матери всё это мне рассказать? - Чтобы ты понимал, почему я не могу. Я не стану встречается с альфой. Я не хочу. - Луис, это банально и глупо будет звучать, но всё же, отпусти себя. Отпусти своё прошлое. Ты ведь давно позволил мне сделать больше, чем ты вообще, когда-нибудь предполагал, что у тебя будет с альфой. - Я не хочу! Я знаю, что буду ждать подвоха. Всё время. Я не смогу тебе до конца доверять. - Ты что, и меня боишься? – удивляется Гарри, и ему кажется, что он видит ответ в быстро брошенном на него взгляде. - Есть моменты, когда нет, но в основном, да. Как и других альф. Не боюсь! Презираю, не доверяю. - Не равняй всех под одну гребёнку, – возмущается Стайлс, а потом одёргивает сам себя, напоминая, что он вообще-то общается со школьником, который, к тому же пережил в детстве потрясение, явно расшатавшее его психику. – Я серьёзно, Лу. Тебе нужно попытаться дать другим шанс. Не все вокруг ужасны. Но в первую очередь, тебе нужно решить твои разлады самим с собой, с твоим самоопределением. - И что с ним? - Ох, Луи, твоя главная проблема в том, что ты не понимаешь, кто ты. Тебе нужно для себя решить точно, кем ты хочешь быть: бетой или омегой. А не разрываться между ними. Только учитывай, что твоя природа всё равно пробьётся. Твой организм осознал себя омегой. Не думаю, что у тебя и дальше получится так же мастерски обманываться. Вспомни, какая она - твоя омега. - Я это прекрасно помню! Слабый, безмозглый идиот, доверчивый придурок. Я не хочу быть таким, это худшая часть меня. - Ты думаешь, что ты был слабой маленькой омежкой, какими вы, в принципе, обычно и являетесь? – Луи утвердительно кивает. – Ты к себе несправедлив. Типичная омежка, да и вообще любой маленький ребёнок, заливалась бы слезами, просилась домой, умирала от страха. Ты же смог не только убежать, но и постоять за себя. Ты мыслишь стереотипно. Не все омеги слабые, безвольные. Все люди разные. Да, омегам, как и альфам, да и бетам, свойственны определённые черты. Но это вообще не показатель. - Ты сам говорил мне обратное! Говорил, что у тебя было достаточно омег, чтобы понять, что ты не хочешь иметь с ними дел. - Да, говорил. И был не прав. Я признаю. Просто это были не мои омеги. Тогда я этого не понял. Я был так обескуражен тем, что я ничего к ним не чувствую. Ничего, кроме желания удовлетворить свои потребности. Я считал себя из-за этого отвратительным! А потом появился ты и просто взорвал меня. И с эмоциями, оказывается, у меня всё в порядке. Они есть. Луис приподнимается из своей позы улиточки, смотрит на парня с подозрительным прищуром. А потом разражается неожиданными обвинениями. - Это всё ты виноват! Ты! У меня всё было прекрасно до твоего появления! Я жил нормальной жизнью. Но стоило тебе появиться, как пробудилась эта чертова омега. Её вообще не было долгие годы! Ей на всех было наплевать, пока ты не нарисовался! Всё из-за тебя! - Луи, ты сейчас хочешь сказать, что я тебе тоже сразу понравился, как я пришёл в вашу школу! – вычленяет Гарри из услышанного важную для себя информацию. - Хочу сказать, что ненавижу тебя! Без тебя бы ничего этого не было! И маме не пришлось бы это всё снова вспоминать. Всем было хорошо, когда я жил как бета! Всё из-за тебя! Гарри хочет ещё что-то сказать, выяснить, что имеет в виду мальчишка, но тот указывает ему на дверь. - Лу…- вздыхает он. Он не хочет ссоры. Последние дни итак были «щедры» на них. Но Луис, похоже, разозлился не на шутку. - Уходи! Сейчас же! Гарри решает в очередной раз удовлетворить желание парня. Всё, что ты захочешь, дорогой! Его стали обвинять во всех смертных грехах вместо того, чтобы по-взрослому решить, как им дальше поступать, с учётом всех нюансов. И Гарри уходит, раз так желает его мальчик. *** Только добравшись до дома, мужчина хватает спортивную сумку, разворачивается и снова покидает свою квартиру. Он едет в зал, где сперва долго и упорно изводит себя нагрузками, а потом переходит на кардио. Он планирует бежать так долго и так быстро, чтобы в голове ни осталось никаких мыслей, а у тела не было возможности потом ещё куда-то нестись. Потому что он предполагает, куда бы он мог пойти, куда его тянет его сущность. Но там ему не рады. Уже на дорожке его и настигает звонок с неизвестного номера. - Мистер Стайлс, - говорит женский голос. И Гарри тут же спрыгивает с движущейся платформы, потому что мгновенно узнаёт, ту, что звонит, раньше, чем она успела пояснить, – это Джоанна, мама Луи. - Ещё раз здравствуйте, Миссис Томлинсон, – выдаёт Гарри, весь напрягаясь. Понятно, что она звонит совсем неспроста. - Очень вас прошу, вернитесь, пожалуйста. С момента, как вы уехали, Луи не переставая рыдал. И я никак не могла его успокоить. Клянусь, он был абсолютно невменяемым, это было уже похоже на припадок. – Гарри слушает оправдательные причитания женщины, и понимает, что она и сама уже совсем не далека от истерики. – Я так испугалась за своего мальчика. Поэтому вызвала врача. И она хотела поставить ему укол, и санитар попытался его придержать. После этого всё стало в разы хуже. Не нужно было его держать! – последнюю фразу женщина уже произносит совсем малопонятно из-за бесконечных всхлипов. - Я приеду через двадцать минут. *** Благо зал находится между его домом и Томлинсонов. Поэтому он добирается даже быстрее, чем обещал. Естественно, он не переодевается, и даже не смывает с себя пот, что, конечно, нежелательно, поскольку так омега почувствует его ещё сильнее. Но Гарри выбирает из двух зол наименьшее, и пытается оказаться возле этой двери, как можно быстрее. И когда он не задумываясь хватается за ручку, она сразу поддаётся. Похоже миссис Томлинсон даже не стала её закрывать. Гарри улавливает вопли Луиса, приоткрывая лишь небольшую щёлочку. Мальчишка кричит так, словно его действительно режут. И это слышно даже с закрытой дверью его спальни. Стайлс без приглашений мчит туда. Луи словно бьётся в приступе. Заплаканная Джоанна, с растрёпанными длинными волосами, гладит его по плечу и что-то шепчет. Рядом на стульях сидят доктор и видимо бета-санитар весьма габаритных размеров. Гарри вздрагивает от каждого нового вопля. Так его мальчик сотрёт своё сердце на тряпочку. Миссис Томплинсон замечает появление Гарри, и тут же вся подрывается. Гарри падает на кровать, намереваясь сразу схватить омегу, но рядом вскакивает санитар, среагировав на ворвавшегося в комнату альфу. От резких движений сразу с трёх сторон Луи шарахается в угол и закрывает лицо. Он визжит и Джоан, и Гарри вместе выкидывают вперёд руки, невербально прося санитара сесть или не приближаться. Тот смотрит на женщину, и кивает, понимая, что это свой альфа, а не кто-то одичавший и сбрендивший. Гарри более мягко опускается на кровать, но подальше от бьющегося в припадке ученика. Действовать как в прошлый раз не получится, Луи, похоже, уже даже не понимает, кто рядом с ним. Так что он снимает свою тренировочную майку, комкает и аккуратно закидывает на колени мальчишке. Может и хорошо, что она сейчас ещё мокрая. Так он сможет почувствовать её быстрее. Мальчишка хватает кусок ткани, и, сначала кажется, что намеревается от себя отпихнуть. Но потом начинает её мять, словно пытаясь разорвать. И благо, почти перестаёт кричать. Он крутит и крутит футболку в руках, сдавленно всхлипывая. И, наконец, подносит к носу. Гарри не уверен, правильно ли поступает, но придвигается ближе. Мальчишка жадно втягивает запах от одежды, становясь всё тише. Хотя и видно, что его ещё нехило трясёт. А затем он отрывается от своего занятия и ведёт носом, наконец находя истинный источник такого нужного ему запаха. Он неуклюже подползает к полуобнажённому Гарри, протягивает руку к его торсу. - Птички... – выдаёт Луи, находясь в абсолютной прострации. Оглаживает крылья татуировки, а потом медленно пальцами скользит к животу – Бабочка... – проходится по контуру рисунка и вдруг весь вскидывается, задирая голову наверх. – О, боже, Гарри! – он вглядывается в лицо, не веря, что догадка была верной. И, конечно, повторяется то, что было утром. Он цепляется в Стайлса всеми конечностями, словно пытается того раздавить, в то время как альфа аккуратно пытается прочистить ему нос, как маленькому, чтобы он смог ещё быстрее его почувствовать и успокоиться. - Гарри! – надрывается мальчишка и с трудом рвано захватывает воздух. Стайлс поднимается вместе с Луи на руках, шарит глазами по комнате. Где ученик может прятать сигареты? Хотя, это ж Луис. Тому срать. Так что Гарри просто выуживает пачку из кармана пиджака его школьной формы. Даже немного всхмыкивает, насколько парень вообще не парится. - Простите, миссис Томлинсон, - он закуривает под недоумевающим взглядом доктора, и немного приофигивающим Джоанны. Луис, ожидаемо, тянется к нему, выуживает из его губ сигарету, затягивается, положив подбородок Гарри на плечо. Парень чувствует движение его мокрых ресниц на своей шее. - И как мы, врачи, до такого не додумались... – выдаёт Джоанна с сарказмом. – Вы же его учитель. - Поверьте, этому его не я научил! Теперь Гарри уже обнимает парня, не боясь спугнуть. Он гладит недоразумение, пока тот занят сигаретой, и решает, что тот уже достаточно в сознании, чтобы хоть отдалённо его понять. - Дорогой! Послушай меня, солнце. Тебе нужен укол, чтобы тебе стало легче, – увещевает он, – тогда ты сможешь дышать. - Нет! – односложно всхлипывает Луи. - Малыш, тебе станет легче, поверь мне! Я прослежу за тем, чтобы всё было в порядке! Никто не причинит тебя вреда, обещаю. - Мама! – ноет Луи. Он находит родительницу глазами и с мольбой смотрит, словно мысленно пытается до неё что-то донести. - Ты хочешь, чтобы это сделала я? – мягко интересуется Джоанна. Он машет головой, соглашаясь. Да так интенсивно, что его длинная чёлка разлетается во все стороны. Врач с готовностью отдаёт шприц, но смотрит на всех собравшихся с недовольством, особенно это касается миссис Томлинсон. - Почему вы не сказали, что у Луи есть пара? – спрашивает врачиха, раздувая ноздри. - Я этого не знала до сегодняшнего дня. И они, вроде, не встречаются. Джоанн подходит к сыну, сидящему на руках у учителя. Тот прячет лицо на груди мужчины. Гарри крепче обнимает паренька, при этом вытягивает его руку и подставляет сгиб локтя для укола. И придерживает, пока миссис Томлинсон проводит процедуру. - Вот видишь, всё хорошо! Ты у меня - такой молодец, – как с маленьким воркует Гарри. Есть ощущение, что Луи сейчас, как пёс, реагирует только на интонацию. Врач пододвигает стул ближе к кровати и садится рядом с Гарри. - Вы его партнёр? Зачем вы его мучаете? Почему не находитесь рядом, когда ему так плохо. Гарри предполагал возможность таких вопросов и готов отвечать. Хоть ему и хочется послать всех нахер. Как недавно послал его самого этот мальчишка. - Мы не пара, он против. Мы не встречаемся. Врач одаривает его очередным обвиняющим взглядом. - Он, может, и против, но его омега уже давно всё решила. И сейчас вы его почти пытаете тем, что находитесь далеко, тем, что пренебрегаете им. Ему в разы хуже, потому что он знает, что вы где-то есть. – Она задерживает взор на жмущемся к Гарри пареньке и немного смягчается. - А я всё думала, отчего ему настолько плохо. Сейчас он чувствует, что его альфа от него отказывается. - Доктор! В трезвом уме Луи четко дал понять, что он намерен сохранять свою девственность до конца своих дней. Я уважаю его желания. Для него это важно. - Мальчик психически нестабилен, он не в состоянии сам принимать решения. Он руководствуется не осознанным выбором, а фобиями. - Знаете что, доктор, мне не нравится, что вы пытаетесь представить его психом и заставить меня за него решить. А поскольку вы утверждаете, что его омега признала меня своим альфой, то я, пожалуй, забираю его к себе без всякого зазрения совести. Миссис Томлинсон, извините, но я попытаюсь увезти его даже без вашего согласия. - Вы, его партнёр, я не стану возражать. Я уже просто не знаю, как для него будет лучше. *** Пока Луи висит на нём как тряпка, безвольный и тихий, Гарри держит сумку, в которую миссис Томлинсон пакует все нужные Луису на ближайшие дни вещи. - Дорогой, ты точно хочешь уехать с мистером Стайлсом? – в очередной раз интересуется она, теперь, когда они уже находятся возле машины. Они оба понимают, что для Луи это последний шанс слиться. Но тот очень кротко кивает и молча залазит на заднее сидение. Гарри, честно, поражается ему. Хоть пацан и истерит, да его ещё и успокоительными накачали, всё равно для течной омеги он ведёт себя вполне разумно. Гарри слышал, что встречаются особи, которые вообще себя не могут контролировать, некоторые даже есть забывают, и их семьям приходится прямо-таки вырывать их из сексуального марафона, чтобы напомнить о других физиологических потребностях организма. Конечно, современная медицина и продвинутость общества делают гормональные периоды этих противоположных полов, призванные помочь размножению вида, вполне сносными. Они ведь и вправду не животные. Но всё равно мало кому удаётся оставаться нейтральными. К тому же существует огромное разнообразие всяких игрушек, помогающих одиноким особям. Они двое – редкий пример того, как можно сдерживаться максимально. Стойкие. И Стайлс намерен оправдывать это звание. Хотя он сам добровольно везёт к себе в дом главный раздражитель, который отправляет к чёрту все его принципы. И ради душевного блага которого Гарри придётся ой как постараться, чтобы сдержать себя в руках. Он желает не подвести сразу их двоих. Поэтому на первое же поползновение от Луиса в свою сторону, когда они оказываются у него дома, он втолковывает ему, что то, что он сейчас так настойчиво хочет, они оба не получат. Всем во благо. - Я не могу. Ты теперь знаешь - я люблю тебя. Но в твоих чувствах я не уверен. Мне очень больно оттого, что ты мучаешься. Но, прости, я правда не могу. И не хочу. Мне нужен акт любви. Скорая помощь утопающим меня не возбуждает. - Я люблю тебя! Ты даже не представляешь, насколько сильно я тебя люблю. - Да, очнёшься - повторишь. А пока я сделаю вид, что не слышал.