А без него начинаешь зябнуть, Скулить щенком, выть чугунным гонгом, И он тогда говорит — нельзя быть Таким ребенком. Становится крайне вежлив и адекватен. Преувеличенно мил и чуток. И ты хрипишь тогда — ладно, хватит. Я не хочу так.
***
Кто, чёрт побери, первым придумал трахаться на заднем сиденье машины? Наверное, им было так же невтерпёж. Хит чуть не ударился головой о крышу, когда Льюис как-то не очень удачно попытался закинуть на него ногу. Духота словно сужала и так небольшое пространство. Автомобиль раскачивался и скрипел; иногда в порыве страсти рука Льюиса опиралась на рычаг, и фары начинали сверкать, по очереди подмигивая тусклым светом в темноте. Жарко, влажно, невыносимо приятно; возбуждение перемешивалось с наслаждением и струилось по венам, когда их бёдра в очередной раз соприкасались, или губы сталкивались в яростном кусачем поцелуе. Льюис так отчаянно прижимался своим торсом к оголённой груди Хита, будто хотел раствориться в нём, словно ему было мало их сцепленных тел. Рубашка, на которой были выдраны почти все пуговицы с мясом, — потому что кому-то не хватило терпения, — теперь скаталась в тугой жгут и впивалась в спину, но это было такой ерундой по сравнению с тем, как Хит с каким-то невероятным усердием втрахивал его в кожаное сиденье старенького Форда. Адреналин клокотал и выплёскивался через край; Льюис просто млел от того, как сильные руки придерживали его за бёдра, как умелые губы выцеловывали самое чувствительное местечко на шее. Он просто не мог больше сдерживаться, да и не хотел. Его прошибло резкой судорогой удовольствия, и Льюис словно покинул своё тело; за закрытыми веками заплясали цветные пятна, а в голове стало совершенно пусто. Хит в два толчка догнал его и тихо застонал у самого уха. Этот стон Льюис был готов слушать бесконечно, жаль, что у них не было возможности заниматься сексом всю ночь в режиме нон-стоп. Приятная тяжесть горячего тела сверху убаюкивала, и Льюис лишь краем сознания ощутил, как Хит неспеша размазывает его чуть остывшую сперму на животе. От этого, казалось бы, обычного движения он начал вновь возбуждаться, но Хит поцеловал его в ключицу и выдал: — Покурить бы сейчас… — Угу, — пробормотал Льюис. — А я бы ещё и искупался — вода, наверняка, как парное молоко. Хит отодвинулся немного в сторону, а потом и вовсе скатился и стал натягивать джинсы. Мятая пачка сигарет тут же отыскалась в кармане брошенной на землю куртки. Почти стемнело, и только красный огонёк сигареты мелькал чуть поодаль. Льюис проехался голой задницей по кожаной обивке и неловко нацепил бельё с шортами. — Пойдём. Ещё нужно костёр развести, — Хит выбросил окурок и направился к озеру. — Зачем? Вдруг это привлечёт внимание? — Не волнуйся, мы в такой глуши, что за милю никого живого. — Ого! Я и не заметил, что так далеко забрались, — Льюис огляделся. Их действительно окружала сплошная лесополоса. Он точно здесь раньше не был. Порой ему казалось, что они с Хитом обшарили все ближайшие места, и теперь и вправду оказались в какой-то глуши. Они старались не афишировать свои отношения, как могли. Действительно, что могло связывать почти студента колледжа, прилежного во всех отношениях молодого человека и какого-то механика из третьесортной мастерской, да ещё ранее судимого. Конечно, Хит загремел по глупости: нечего было угонять тачки и распиливать их на запчасти, но он усвоил урок юности. Именно поэтому в желании начать новую жизнь Хит по своей воле забрался в глушь штата Теннесси: двоюродный дядя по отцу — мистер Браун — держал здесь сервис по ремонту машин, и это был неплохой старт после прежних грехов и похождений. — Так ты будешь плавать? — Хит опустился на корточки и попробовал воду. — Нормально. — Значит, ты даёшь мне добро? — Льюис ухмыльнулся и встал босыми ногами на гладкий камень. — Не паясничай, — парень получил лёгкий шлепок по заднице. — Сейчас вон тот сухой пень запалю, и можешь нырять. Льюис не стал возражать: почему-то такая забота согревала получше того же самого костра.***
Хит задумчиво курил и смотрел, как маленькие, яркие языки пламени взметаются вверх, в почти чернильное небо. Костёр с каждой минутой разгорался всё сильнее, и теперь он мог немного разглядеть плескавшуюся фигуру в середине озера. От воды тянуло влажностью и тиной. И как Льюис не боялся сейчас находиться в водоёме? Всё равно света было мало, поэтому можно было легко заплыть на серьёзную глубину и не заметить этого. — Эй! Давай вылезай! — Хит не мог расслабиться, зная, что Льюис сейчас плавал на ощупь. — Русалка, — добавил он чуть тише. Послышался сильный плеск, и на кромке берега, фыркая и отряхиваясь, показался Льюис. «Нет, никакая не русалка — щенок» — усмехнулся про себя Хит. Мальчишка действительно выглядел как щенок, впервые попробовавший воду. Ему явно было не холодно. И немудрено: лето в этом году действительно жарило словно масло на сковородке. Маленький городишко днем плавился под палящим, обжигающим солнцем. Жаркий, сухой воздух выматывал за день нещадно, и после смены в мастерской Хита можно было выжимать. Прохладный душ помогал лишь на короткое время, поэтому вечера и ночи он ждал с особым удовольствием. Особенно те, когда они с Льюисом могли побыть наедине. С каждой такой встречей их всё больше и больше затягивало в воронку «неправильных» отношений. «Неправильных» с точки зрения местного окружения. Пуританское население глубинки уж точно не приняло бы их связь как данность. И, живя здесь, Льюис считал, что должен подчиняться местным моральным правилам, не выделяться, быть как все. Но вот Хит совершенно не умел прогибаться под общественное мнение. Прежняя жизнь хорошо научила отстаивать свои интересы, чего бы они не касались: чувств, отношений, работы или общения, иногда даже с помощью кулаков и разбитого лица. Но он мирился с их положением «инкогнито», и всё ради мальчишки. Прожив в этом городке какое-то время, Хит прекрасно видел, что милые жёнушки и благородные отцы семейства на самом деле не такие уж «благородные» и «милые» — они улыбались и пожимали тебе руку, но за своей спиной ты вполне мог ожидать порицания или обвинения. И уж наверняка у каждого здесь был свой скелет в шкафу. Но Льюис упорно, в силу юного возраста, совершенно этого не замечал. Единственное, что его расстраивало, так это невозможность быть открыто вместе. Отец бы точно его по головке не погладил, а мать мог и удар хватить. Хит внимательно наблюдал, как Льюис, преодолев короткое расстояние от покатого берега до бревна, плюхнулся рядом с ним, ничуть не смутившись, что с него всё ещё стекала вода. — Зря ты не пошёл со мной, — он придвинулся ближе и положил подбородок Хиту на плечо, хитро заглядывая тому в глаза. Рукав на футболке тут же намок. — Ты же знаешь — я не любитель. — Знаю, — как бы между прочим проговорил Льюис и резко выдернул сигарету изо рта Хита. Курил он маленькими затяжками, держа сигарету между указательным и большим пальцами. Хит немного откинулся и вытянул вперёд длинные ноги. Тишину можно было бы есть ложками, если бы не разбушевавшиеся цикады: создавалось впечатление, что они намеренно оккупировали этот небольшой островок — треск стоял неимоверный. — Ну всё, хватит. Дай сюда, — Хит не выдержал, как Льюис мучил сигарету. Сам он затянулся глубоко, выдыхая дым из ноздрей в ночное небо. Льюис заворожённо наблюдал, как длинные мужские пальцы стискивали фильтр, как Хит лёгким движением стряхивал пепел на примятую траву, и внутри защекотало знакомое чувство. Возбуждение накатывало постепенно, словно он утолял жажду мелкими глотками, а хотелось целым махом. Не медля больше ни минуты, Льюис резко вскочил и уселся на ноги Хиту, потом придвинулся ближе, обнимая за шею. — Что? — посмотрел на него Хит из-под полуопущенных ресниц. — Ничего, — и поцеловал. На языке и губах осел табачный вкус, смешанный со вкусом самого Хита. — М-м-м, малыш, ты хочешь ещё? — Хит прижал теснее и усилил хватку на его заднице. — Пойдём в машину. — Только не в машину, — возразил Льюис. — Там тесно. — Как скажешь…***
— Это мой второй шанс. — А я думал, здесь твой второй шанс, — в голосе Льюиса послышались нотки обиды и досады. — Ты что-то путаешь, малыш, — снисходительно проговорил Хит и посмотрел так, будто говорил самые очевидные вещи на свете. — Здесь, — он выделил это слово, — не может быть вторых шансов. Это перевалочный пункт. — Но… — Послушай. В Чикаго у меня будет возможность выбраться из этого болота. Что конкретно он имел в виду, Хит не уточнил. Но Льюис не был дураком. «Болото» — это их захолустный городок, или же сама жизнь Хита превратилась в это пресловутое болото. Наверное, и то и другое. Хит в последнее время мало о чём-то рассказывал, и всё больше и больше уходил в себя, постоянно что-то обдумывал, иногда пропуская мимо ушей болтовню Льюиса. — Значит, ты всё решил. Один. Даже не спросил меня?! Транзистор хрипел очередной песней Боба Дилана. На сваленных в углу гаража старых покрышках дремал рыжий пёс, он чуть приподнял ухо при резком звуке мальчишеского голоса. — Я не был уверен, что всё получится. Джефри ничего не обещал, сказал, что попробует договориться. Прошло два месяца, я уже и забыл. Но вчера он позвонил. А сегодня — я рассказал тебе первому. И заметь, — он ткнул указательным пальцем Льюису в принт на футболке. — Генри ещё не знает. Вот ору будет. Это точно. Мистер Браун определённо не обрадуется такой новости. Он уже привык, что с появлением Хита в его мастерской прибавилось клиентов. Причём существенно — приезжали даже из соседних городков. Хит так ловко расправлялся со всеми неисправностями, будто знал какой-то свой собственный секрет. «К ним тоже нужен особый подход», — говорил он как-то, в очередной раз возясь в движке своего Форда. Иногда Льюис ловил себя на мысли, что готов вот так просто ревновать ко всем этим машинам и железкам. Но сейчас проблема была иного характера. Хит. Его Хит собирается в Чикаго, к своему давнишнему другу, нашедшему для него стоящую работу, как он сам говорил. — Понятно, — Льюис пнул стоящий неподвижно верстак. Потом отвернулся и уставился через приоткрытые двери на темнеющее небо. Судя по сгущающимся тучам, жара в скором времени должна была смениться долгожданной грозой. — Ну, что тебе понятно? — вздохнул Хит и попытался его обнять, но парень ловко вывернулся из рук. Льюис всё больше мрачнел. Перспектива остаться здесь одному совершенно его не прельщала. —Ты всё равно осенью уедешь в колледж, — продолжил свою мысль Хит. — Так что в этой ситуации все к лучшему. Первые тяжёлые капли дождя ударились о землю, сразу же запахло прибитой пылью и мокрым асфальтом. Ветер усиливался, и небольшой куст жимолости неприятно стучал и царапал деревянный забор. Вот так оно бывает. Вот так. Льюис сжал руки в карманах шорт, короткие ногти больно врезались в ладони. Эта новость его действительно огорошила и где-то сбила с толку. Что же это получается — Хит в любом случае планировал отсюда уезжать, а теперь прикрывается его, Льюиса, поступлением в колледж. Пусть так, но впереди ещё целых полтора месяца, когда они могли побыть вместе. А теперь? От силы неделя, а, может, и меньше. — Что ты заладил: колледж, колледж. Я сейчас не об этом. Это всё сейчас не имеет смысла, — Льюис глянул исподлобья. — Какой же ты всё-таки ребёнок, — Хит тяжело вздохнул и устало потёр шею. — Вот как! Получается, ты трахал ребёнка? Замечательно… — Хорошо. Что ты хочешь от меня? — Льюис вздрогнул от тона голоса. Казалось бы, простой вопрос. И, соответственно, ответ должен быть таким же — прямым и открытым, но Льюис почему-то испугался. Испугался, что, скажи он о чувствах, Хит только посмеётся или, что ещё хуже, скажет этим своим нравоучительным тоном, что это всё пройдёт, и им нет смысла продолжать. — Знаешь, что? Делай, что хочешь! — зло выплюнул мальчишка. — Почему-то мне кажется, что непросто так ты рвёшься в Чикаго. Уверен, тебя там поджидают прежние дружки. Опять решился взяться за старое. А обещал, что всё это в прошлом, — Льюис говорил и сам не понимал, как такое могло вылететь из его рта. Явно из-за страха, но больше всего — из-за неуверенности. Ударить по самому больному… Придурок. Хит весь подобрался, и Льюис каким-то внутренним чувством ощутил, как между ними зазвенело напряжение, воздух стал плотнее и гуще, хотя дождь принёс с собой прохладу. — Ну, что ж. На том и порешили, — отрезал Хит. В его глазах плескалась целая буря чувств, застарелая боль смешалась со свежей обидой, но внешне он оставался спокойным. — Я тогда пойду, — он указал взглядом на улицу. — А ты пережди дождь, — и вышел под проливной ливень. Льюис не успел опомниться, как высокая фигура скрылась в дождливом мареве. Прогремел гром, разбудив пса. Тот подбежал к парню, виляя хвостом, и стал тыкаться носом ему в ногу. Льюис опустился на корточки, прижался к рыжему боку и заплакал.***
Прошла неделя, и она разделила жизнь Льюиса на до и после. Всё, что «до»: тепло родного человека, его забота, жаркие ночи, а «после» — только пустота и одиночество. Он даже не мог подумать, что чувство внутреннего опустошения так сильно может им завладеть. Хит не звонил и никак себя не проявлял. Это казалось очевидным, но Льюис в глубине души надеялся, что размолвка продлится лишь день-два. Вот так и рушатся стереотипы. Сам он тоже с ним не связывался, продолжая ждать и упорно буравить взглядом дисплей телефона в надежде на входящий звонок. Отчасти он понимал, что сболтнул тогда лишнего. Не стоило напоминать Хиту о его прошлом, и ещё хуже — ставить под сомнение его настоящее и будущее. Просто он и впрямь разозлился, хотя, вернее сказать, испугался. Испугался того, что останется один. Только не сейчас, когда наконец-то стал чувствовать себя счастливым и влюблённым. Но по прошествии недели картина их разговора выстроилась для Льюиса более отчётливо. Он почувствовал себя в какой-то мере предателем. Ведь это он, в первую очередь, должен был поддержать Хита, но все вышло чертовски неправильно. Хит ещё был здесь, в его городе. Пока не уехал — а ведь это был вопрос времени. Настенные часы отмеряли второй час пополудни. Жара вернулась. Она всегда возвращалась после грозы в ещё большем масштабе. Как он тогда оказался дома, Льюис смутно представлял. Помнил только, как мать орала на него за мокрую и грязную одежду и за то, что он измазал весь холл их дома глиной и песком. Матери с отцом сегодня не было уже с утра. В записке, приклеенной на холодильник магнитом, гласило, чтобы он не ждал их до вечера. Какие-то дела в соседнем городе. Наверняка поехали на очередную встречу волонтёрского движения. Мама любила помогать всем и вся, и, наверное, Льюис тоже в какой-то мере перенял у неё эту черту характера. Он терпеть не мог, когда обижали слабых, но сторонился популярных компаний. Один раз даже притащил домой грязного и голодного котёнка, которого он нашёл в коробке, подброшенной на входе в магазин. Теперь этот рыжий нахал стал членом их семьи. Льюис лежал на своей старенькой кровати и тупо пялился в потолок. До этого он почитал книгу, поиграл сам с собой в шахматы, пролистал пару рекламных буклетов из разных колледжей. Это было невыносимо. Он просто не мог терпеть дальше всю эту неопределённость, поэтому вскочил, наспех принял душ, почистил зубы, надел чистую одежду и, усевшись на велосипед, покатил по направлению к мастерской мистера Брауна. «Будь, что будет», — решил Льюис, он дошёл до точки отчаяния и обязан был поговорить с Хитом до его отъезда, даже если это окажется их последний разговор. Не хотелось расставаться на такой ноте, и вообще не хотелось расставаться, но теперь он морально был готов к этому — так думал разум, но не сердце. Льюису хотелось, чтобы его последние слова, если они окажутся таковыми, напоминали Хиту хоть что-то хорошее о нём, о Льюисе, и не вызывали чувства боли и отторжения. Ведь он сильно обидел его. Нужно было всё исправить. По пути к намеченной цели ему встретились несколько знакомых ребят, пожилая пара соседей, которая направлялась на ярмарку, и шеф полиции Робинсон. Он рассеянно здоровался и приветствовал каждого, но мыслями был уже в мастерской. Пыльная дорога петляла вдоль заброшенного яблоневого сада. Раньше здесь росли красивые, ветвистые деревья с крупными и сочным плодами. Льюис ещё совсем мальчишкой любил пропадать там со своими друзьями. Теперь это место представляло жалкое зрелище и не вызывало никакого желания завернуть в эту зелёную чащу. По такой жаре ехать было невыносимо, и, как назло, Льюис забыл надеть кепку. Солнце всё больше и больше нагревало его каштановую макушку, по спине струится пот, в общем, весь его душ пошёл насмарку. Когда вдалеке показалось знакомое здание, парень сбавил скорость на минимум. В голове тут же стали крутиться мысли: а что он скажет, зачем сюда приехал? Ведь за всё время, пока Хит здесь работал, он вот так не заявлялся ни разу. Придётся придумывать на ходу. Небольшая, но уже известная на весь округ мастерская находилась в северо-западной части города, около небольшого съезда с шоссе — удобное месторасположение: при въезде и выезде, всегда можно было сюда заскочить и проверить свой автомобиль. Мистер Браун сидел под навесом в своей неизменной шляпе-сомбреро; порой создавалось ощущение, что он даже спит в ней. Льюис подкатил почти бесшумно и остановился прямо напротив мужчины. — Добрый день, мистер Браун, — мальчишка неуверенно поздоровался. — Добрый, — крякнул мужчина и вытащил сигару изо рта. — Ты кого тут потерял? «Ну, вот. Начинается» — подумал Льюис. Что сказать, он так и не придумал. — Я… Мне нужен Хит, — чуть слышно пролепетал парень. — Это ещё зачем? — в голосе сквозило любопытство. Мальчишка как-то резко выдохнул и выпалил на одном дыхании: — Просто велосипед немного барахлит, — Льюис мысленно дал себе подзатыльник. Ничего нелепее он не мог придумать. — Хотел, чтобы он посмотрел. Мужчина окинул его оценивающим взглядом, потом оглядел велосипед, поправил свои усы и, ухмыльнувшись, указал взглядом на входную дверь: — Он там. Возится с тачкой Симпсона. — Спасибо, — пискнул парень и нырнул в приоткрытый вход. Внутри помещение оказалось просторнее, чем выглядело снаружи: несколько подержанных машин стояли вдоль левой стены, ящики с инструментами были аккуратно сложены на огромных полках, уходящих под потолок. Пикап Хита примостился в углу, а сам он нашёлся не сразу. Льюис заозирался, и только когда услышал приглушённые ругательства, понял, где мог быть Хит. Длинные ноги торчали из-под днища большой семейной машины. Звучала музыка, и одна нога дёргалась в такт гитарным басам. Льюис не знал, как себя обозначить. Перекрикивать музыку он не стал, просто выключил радио. В тишине было слышно, как скрежещет металл. — Генри, включи обратно! В чём проблема? — Это не Генри, — Льюис, наконец, смог заговорить. Фигура Хита напряглась, и его работа остановилась. Казалось, прошла целая вечность, когда он полностью выкатился из-под автомобиля. Льюис наблюдал это всё как в замедленной съёмке. Хит не спешил подниматься, он лежал и выжидательно смотрел на парня: в синем рабочем комбинезоне, надетом на старую черную футболку с надписью «Металлика», волосы растрёпаны, на щеке небольшое пятнышко машинного масла — он казался таким близким и одновременно далёким, ведь неизвестно, какие будут последствия после их сегодняшнего разговора. Льюис ощутил, как у него защипало в носу — первый признак слёз. Ну, уж нет! Он сначала скажет всё, что планировал — всё, что проговаривал про себя, сидя один в комнате, готовя речь и подбирая реплики. По выражению лица невозможно было понять, о чём в этот момент думал Хит. В его светло-серых глазах отчётливо виднелась уверенность и спокойствие, в отличие от Льюиса, который переминался с ноги на ногу и нервно теребил край рубашки. — Я тебя слушаю. Долго будешь молчать? — Хит плавно поднялся. Странно, как ему удавалось быть таким грациозным при его высоком росте. Он обтёр руки тряпкой, вытащенной из кармана комбинезона, и небрежно бросил её в общую кучу к инструментам. — Я пришёл извиниться, — Льюис начал с главного. Хит удивлённо приподнял брови и уже хотел что-то сказать, но парень его перебил. — Нет, послушай! Только не перебивай меня. Пожалуйста, — взмолился он. Хит опёрся на капот ремонтируемой машины и положил руки в карманы. Льюис неотрывно его рассматривал, словно хотел запечатлеть в памяти и навсегда сохранить для себя этот образ: светлый, почти поблеклый шрам над бровью; умные, немного с хитринкой глаза, обветренные губы, сильная шея и выпирающие ключицы из-под ворота футболки, загорелые руки с картой вен — это путешествие по телу любимого человека могло продолжаться долго, но как раз времени у них было в обрез. Сюда в любой момент мог заглянуть мистер Браун. И он уж точно не обрадуется простою в работе. Поэтому Льюис продолжил: — В тот раз я сморозил глупость. И совершенно так не думаю — ну, про то, что ты там будешь промышлять угоном, — услышав это, Хит нахмурился. — Правда. Просто разозлился, — поспешил добавить юноша. Пришлось опустить глаза, ведь говорить следующие слова было очень тяжело. — В общем, это эгоистично с моей стороны — думать только о себе. И я рад, что для тебя там нашлось хорошее место. Вот… — дальше он продолжить не смог. В горле образовался ком, готовый вот-вот прорваться рыданиями. Было очень тихо, только слышалось прерывистое дыхание Хита. Льюис так и не смотрел на него. — Пойдём, — его потянули вперёд. — Поговорим в другом месте. Льюис поплёлся следом, подчиняясь давлению сильных рук, еле переставляя ноги. Они зашли в какую-то каморку, и, судя по сваленным вёдрам и грязной обуви, это была кладовая. Места в ней было в разы меньше, и поэтому парни стояли довольно близко друг к другу. В крохотном помещении оказалось ощутимо жарко, да ещё такое близкое присутствие Хита не прибавляло уверенности. Льюис растерял весь свой пыл, поэтому просто стоял и пялился на Хита, смотря в ворот футболки, на ямочку между ключицами, но только не в лицо. — Иди сюда, — его сгребли в охапку, и Льюис облегчённо выдохнул, когда почувствовал, как на нём сомкнулись руки. — Всё нормально, — Хит погладил его по выпирающим лопаткам. — Ты на меня не сердишься? — Всё нормально, — повторил Хит, но, помолчав, добавил: — Сначала разозлился, конечно, а потом понял, почему ты так сказал. Послушай, — он поднял в ладонях лицо парнишки, пытливо заглядывая в глаза, — Я тебя не бросаю, ясно? Мы что-нибудь придумаем. Льюис что-то промычал, соглашаясь. Он и не думал загадывать так далеко, конечно же, хотелось верить, что расстояние не помешает чувствам, но прямо сейчас он находился в моменте. В моменте безоговорочного счастья. Хит был с ним, был рядом, не сердился на него — глупого мальчишку, да ещё строил какие-то планы на будущее. В его объятиях было так надежно и тепло. Через рабочую форму Льюис ощущал горячее и сильное тело. От Хита пахло потом, машинным маслом и бензином. Он прижался ещё плотнее и уткнулся в ложбинку на границе между шеей и волосами, вдохнул такой родной и знакомый запах, а потом без раздумий лизнул за ухом и прикусил тонкую кожу. Солёный, терпкий вкус вмиг ударил по рецепторам. — Что ты творишь? — послышался приглушенный голос Хита. Но Льюис его почти не слышал — он уже покрывал невесомыми поцелуями линию челюсти и шею. И просто дурел от ощущения вседозволенности, потому что Хит его не останавливал, а, наоборот, ещё сильнее сжал в своих руках. Сверху послышался низкий стон, и рука Хита сначала зарылась в копну всклокоченных волос, а потом попыталась оттянуть голову. — Чёрт! Малыш, я же грязный, — попытался образумить он. — М-м-м, — промычал мальчишка, не желающий прекращать эту сладкую пытку. — Поедем ко мне, — выдохнул Хит ему в волосы. — Как? Прямо сейчас? А так можно? Хит мягко рассмеялся — ну, вот, вернулся его прежний Льюис, лопочущий без разбора. — А в чём проблема? — Мистер Браун ничего не заподозрит? — Что-то ты не беспокоился о нём, когда ехал сюда, м? Льюис поднял голову, и Хит уловил у него встревоженный взгляд. — Я сказал ему, что нужно мой велосипед починить, — хмыкнул парень. — У тебя могут быть проблемы? — С чего это вдруг? — Хит скептически вздёрнул бровь. — Пойдём. Мы и так задержались. — Хорошо… Постой, — Льюиса озарила догадка: — Он знает про нас? В голове стали судорожно мелькать картинки воспоминаний — где мистер Браун мог их видеть вместе. Они вроде ничем себя не скомпрометировали. — Нет. Не знает, — Хит подтолкнул его на выход из кладовой. — Не волнуйся об этом.***
— Что ты хочешь: воду, Колу? — Хит залез наполовину в холодильник и звенел посудой, перебирая содержимое. В доме тоже было душно. Июль явно не собирался сбавлять обороты, разнося удушающее пекло по всей округе. Перед Льюисом опустилась небольшая бутылочка Колы: холодная, с потёкшими от конденсата каплями воды. Он тут же жадно присосался к горлышку, поглощая напиток глубокими глотками. — Аккуратнее, — Хит потрепал его по волосам. — Я сейчас быстро сгоняю в душ. Мечтаю об этом, как только выехал из мастерской. — И он зашёл за угол кухни, попутно расстёгивая комбинезон. Льюис проводил его взглядом и сделал ещё один глоток. В горле пересохло, но уже не от жажды. Когда зашумела вода, он опустился на круглый кухонный стул и уставился в окно. Обзор на улицу закрывал большой куст шиповника, да и весь дом почти со всех сторон был облеплен зеленью. Раньше это здание долго пустовало, так как прежние жильцы, уезжая, долго не могли его продать, и потом просто передали в дань городу. Льюис ещё помнил времена, когда он со своим школьным другом любил прибегать сюда и долго сидеть в кустах в засаде, воображая, что из дома могут внезапно появиться привидения или монстры — вот так это место пугало их когда-то. А теперь он здесь, пьёт прохладную колу и ждёт, когда выйдет из душа его парень. «Его парень» — это сочетание слов так приятно грело душу, пусть в жизни они свой статус друг для друга никак не обозначали. Да это и неважно. Слова и определения уходили на второй план, когда на первый выходили чувства. — О чём задумался? — Хит дотронулся до его плеч прохладными руками, Льюис ощутил это через тонкую ткань рубашки. — Ты что, был под ледяным душем? — Всё верно, — почти промурлыкал Хит, поглаживая острые мальчишеские плечи. Льюис млел от контраста температур — холодных ладоней и разгоряченного воздуха. Хит всё ещё стоял сзади и касался всего, до чего мог дотянуться. Вскоре Льюис почувствовал горячее дыхание на своей шее, и как язык прикоснулся к выпирающему позвонку и очертил его. Он не смог сдержать стон и с силой сжал бутылку с газировкой, которую всё ещё держал в руке. Хит издал лёгкий смешок и развернул парня к себе лицом. Льюис смотрел на него уже потемневшими, возбуждёнными глазами, и Хит, приблизившись к его лицу вплотную, прошептал: — Как я обожаю этот взгляд. И поцеловал. Льюис совершенно не помнил, как они оказались на кровати. Помнил лишь, что уже валялся на ней без одежды, а Хит просто крышесносно ему отсасывал. Горячий и влажный язык и этот умелый рот вышибали из него весь дух. Он старался продержаться как можно дольше, но куда там. Положив ладонь Хиту на затылок, он чуть сжимал его волосы при очередной сильной вспышке удовольствия. Когда Льюис понял, что на грани, то стал ёрзать, пытаясь вывернуться, но Хит держал крепко, поэтому он просто сдался и со всхлипом кончил, выгибаясь в сильных руках. Хит чуть отодвинулся от него и сам довёл себя до разрядки парой рваных движений. Он сдвинулся чуть вбок и подпёр голову рукой, наблюдая, как Льюис постепенно приходил в себя. Светлые ресницы чуть подрагивали, каштановые кудри растрепались, и несколько прядей прилипли ко взмокшему лбу. Хит нежно убрал их в сторону, и тогда Льюис посмотрел на него; глаза его поймали солнечный свет из окна и стали ещё зеленее. Хит неспеша рассматривал его ещё такое юное мальчишеское лицо с россыпью мелких веснушек, и внутри словно что-то оттаивало — то, что отдавало болью и заскорузлым отчаянием. Этот солнечный мальчишка, не прилагая никаких особых усилий, просто взял и вырвал с корнем все те сорняки сомнения, что преследовали его на протяжении лет, и нет, он не собирается от него отказываться. Ему нужно было заработать хоть что-то для более-менее нормального существования, а тогда уже звать Льюиса в свою жизнь, если он, конечно, сам захочет. Неделя без него была действительно пыткой, но та фраза, сказанная парнем в гараже, резанула почище обоюдоострого ножа, и в природе этих слов в тот момент совсем не хотелось разбираться. Хит сам прекрасно знал все свои ошибки и изо всех сил старался меняться и больше не возвращаться к прошлому, но когда близкий и родной человек начинает сомневаться в тебе и твоих мотивах, то никакие моральные силы тут не помогут. Нужно было время, чтобы переварить и остыть. Хит моргнул, отгоняя неприятные воспоминания, Льюис придвинулся к нему как можно ближе и уткнулся в грудь, вдыхая запах хлопковой футболки и еле заметный аромат цитрусового геля для душа. — Я хочу поехать на то озеро, — прошептал он, водя носом вдоль линии челюсти Хита. — Тебе там понравилось? — Угу… Там красиво, тихо. И я поплавать хочу. — Ну, тогда обязательно поедем, — пробормотал Хит. — Только я сейчас десять минут подремлю, — он говорил это уже с закрытыми глазами. — Мне на этой неделе пришлось рано вставать, нужно было быстрее выполнить все навалившиеся заказы до отъезда. — Конечно. Льюис выдернул из-под себя одеяло и прикрыл им Хита. Во сне его лицо приобрело более спокойное выражение. Дотронувшись до его лба, Льюис разгладил на переносице две морщинки, потом провёл кончиками пальцев по щеке и обвёл контур губ. Хит спал очень крепко, поэтому Льюис взял его ладонь и поцеловал внутреннюю часть. Она была шероховатая, с мелкими мозолями, и он просто млел, когда эти руки дотрагивались до самых чувствительных участков его кожи. Дом словно чувствовал, что его хозяин устал и спит: тишина невесомо кружилась в воздухе, проникая в каждый уголок, даже вода вдруг перестала капать из крана, хотя до этого с раздражающим упорством назойливо напоминала о себе. Льюис оглядел помещение. Хит жил просто и даже, можно сказать, аскетично, поэтому он ещё больше убедился в том, что ему здесь не место. В Чикаго или каком-нибудь другом крупном городе он больше может использовать свои умения и навыки.***
— Скучал? — Льюис услышал за спиной заспанный и хриплый голос. — Надо было меня разбудить. Я же сказал, что посплю всего десять минут, а получилось, — Хит посмотрел на часы, — Целый час. — Ты устал, — Льюис читал книгу, которую нашёл в доме. — Мой заботливый малыш Лу. — Ну, хватит, — Льюис возмущённо засопел. — Тебе же нравится, когда я так называю тебя? Разве нет? Льюис помолчал для проформы, потом повернулся и с вызовом посмотрел на Хита. — Нравится. — Ну раз всё всем нравится, тогда на озеро? Заедем по дороге в закусочную, захватим бургеров — я чертовски голоден.***
Над водой стелился лёгкий туман. Жара постепенно спадала, и ночные мотыльки вовсю оккупировали залитую лунным светом поляну. Ночь была ослепительно роскошна. Льюис все же уговорил Хита окунуться, и теперь они оба, прижавшись друг к другу, стояли по шею в воде. — Когда ты уезжаешь? — все же решился спросить Льюис. — В выходные. Я обязательно тебе позвоню, как устроюсь, ты понял меня? — Угу… — Льюис спрятал лицо, уткнувшись Хиту в плечо. — Ну что ты, малыш Лу? — Всё в порядке, — он поднял влажные глаза и улыбнулся. — Я буду ждать звонка, — после небольшой паузы перевёл тему: — Давай ещё поплаваем. — Вот неугомонный. — Тебе же нравится? — передразнил Льюис. — Нравится…***
Льюис почти задремал. Книжка выпала из рук и с глухим стуком ударилась об пол. Он тут же разлепил глаза, и в лицо ударил свет от ночника. Сонно моргнув и поудобнее вытянув ноги, он уставился на потолок. На нём отражалась игра света и тени — выглядело завораживающе, прям как тогда на озере: небо было облеплено мириадами звёзд, а Хит так увлечённо рассказывал, в чём разница между ночным небом южного и северного полушария, что Льюис заслушивался, раскрыв рот. — Откуда ты всё это знаешь? — спросил он. — В определённый период жизни у меня было много свободного времени, — как бы между прочим ответил Хит. И Льюис прекрасно понял, о чём тот говорил. — М-м-м. Тогда я сейчас устрою тебе экзамен. Вон та, что за звезда?.. Телефонная мелодия внезапно выдернула его из воспоминаний. Льюис подорвался так резко, что чуть не пропахал носом пол. Аппарат лежал на тумбочке и светился незнакомым номером. Пришлось взять его двумя руками, чтобы не уронить от волнения. — Привет, малыш Лу, — послышался любимый голос с тёплыми вибрирующими нотками. — Привет, — Льюис расплылся в улыбке, уверенный, что на том конце провода Хит обязательно это почувствует.