Закатав рукава

Помню моё шестнадцатое лето, когда я впервые почувствовал что-то к другому человеку. Не скажу, что это была любовь. Вероятнее, симпатия или сильная заинтересованность. Она была вызвана постоянными разговорами друзей о девушках и их восторженными описаниями различной близости, мне жутко хотелось почувствовать что-то подобное. И тогда в лагере я увидел её — прелестное создание с струящимися кудрявыми локонами, которые она всегда выставляла на показ, то завязывая в высокий пышный хвост, то вовсе оставляя распущенными. Её звали Ева, девчонка из моего отряда. Она была одной из первых девушек в моей жизни, которая первой проявила ко мне внимание, ведь именно после этого лета я возмужал, у меня наконец сломался голос и черты лица стали более острыми. Ева мне улыбалась, говорила комплименты, постоянно была в поле зрения. И я загорелся желанием узнать её. Да и не просто узнать, а прочувствовать прелести молодости. Она была чем-то вроде безопасного островка, ведь знакомства в лагере подразумевают общение только в нём, эти люди не знали тебя прошлого и не будут знать тебя будущего. Потому я отважился. Мы много общались, много шутили, и Ева часто выходила со мной на телесный контакт — касалась рук, толкала в плечо. Похоже на зеленый свет, не так ли? Вечер, время ежедневной дискотеки. Я нашел её в толпе и решил пригласить потанцевать, а она была из тех, кто никогда не отказывает. Пока я держал её талию в своих ладонях, а она свои ладошки на моих плечах, я заговорил, рассказал, что она мне симпатична, и, конечно, что хотел бы с ней отношений на время лагеря. Тогда она замерла, вытаращилась на меня и выскользнула из моих рук. Рассмеялась мне в лицо, сказала мне не принимать так близко к сердцу её прошлые знаки внимания — она развлекалась. И упорхнула, мелькая волосами между людьми. А я стоял, как последний идиот. Было бы не так больно, если бы спустя полчаса я не увидел её в деревьях за танцполом, целующуюся с каким-то парнем из старшего отряда. Возможно, это удивительно, но кроме разбитого сердца, Ева оставила мне один жизненный урок — люди, которые тебя выделяют и проявляют внимание, не всегда действительно считают тебя особенным и важным. Развлечение. Я был всего лишь развлечением. Так я относился ко всем девушкам в школе, Лине, и даже к Сереже. До вчерашнего дня.

***

Солнце слепило глаза. Я с трудом разомкнул веки, не сразу понимая где я. Мне потребовалось проморгаться, чтобы различить постеры на стене Сережи, а после и самого Сережу, а точнее его пушистые волосы у меня на груди. Он тихо посапывал и обнимал меня за талию одной рукой. Я неосознанно запустил ладонь в его кудри, перебирая каждый завиток. Он пах табаком, но этот запах больше не раздражал меня, даже наоборот будто согревал. Дальше провел пальцами по его шее и вниз по позвонками. Сережа дернулся и приподнял голову, глядя на меня сонными, припухшими глазами, а на его щеке отпечатался узор складок с моей футболки. Я хихикнул и бережно провел по этим отметинам, разглаживая. — Что смешного? — он смутился, сел и начал протирать глаза. — Ты милый. Он округлил глаза, долго смотрел, а потом я получил подушкой по лицу. Я навалился на него и принялся щекотать в бока. Он разразился сильным хохотом, умоляя меня прекратить. Он брыкался подо мной, пытался оттолкнуть руками и ногами, упираясь в мою грудь. Я остановился и замер, как и он. Его глаза, всё ещё заполненные смешинками, смотрели на меня в ожидании. Я припал к его губам, намного нежнее, чем вчера, аккуратно касаясь языком его губ, обводя их по контуру. Сережа обвил ногами мой торс и схватился за футболку, поднимая себя ближе. Дальше мои губы последовали вниз, прикасаясь к шее чуть выше ключиц. Втянул его бледную мягкую кожу, от чего он затрясся и заглушил свой стон рукой. Сережа запрокинул голову назад, оголяя больше пространства для моих исследований. — Вань, — простонал он. — Родители в соседней комнате. Конечно, я помнил об этом. Пока мои губы выцеловывали его ключицы, мои пальцы оказались у рта Сережи, и он охотно и с неожидаемым мной удовольствием принялся их облизывать, используя как заглушитель звуков. Под мешковатой одеждой его тело было довольно стройным, с приятными глазу изгибами. Я оставил ещё одну отметину на его ключице, когда в коридоре послышались шаркающие шаги — моя мама в домашних тапочках. Я резко вскинул голову, встречаясь с настороженными глазами Сережи. — Ванечка, давай завтракать, — она приоткрыла дверь в мою комнату, но там меня не было. — Ты где? Мы оба видели, как ручка в нашу комнату начала опускаться, и единственное, что смог придумать кудрявый — сильно меня толкнуть. Он явно не рассчитал силу, потому я оказался на полу, потирая затылок. Мама удивленно смотрела на эту картину — я у кровати развалился на полу, и Сережа с виной смотрит на меня и поправляет кофту, которую секундой ранее я задрал. — Вот вы где? — невозмутимо произнесла она и прошла вглубь комнаты, открывая окно на проветривание. — У вас тут так душно, кошмар. Мы с Сережей переглянулись, он лишь пожал плечами. — Чего на полу сидишь? — она глянула на меня, подавая руку. — Да так… упал пока спал. — Ясненько, — она сильнее закуталась в халат. — Рада, что вы подружились. Мальчики, идёмте кушать, я там блинчики напекла. Она закрыла за собой дверь, оставляя нас в полном замешательстве. — И что это было? — я сел на край кровати. — Не знаю… Думаешь она поняла? — Сережу явно заботило это. — Возможно, но тогда почему ничего не сказала? С этим вопросом, повисшим в воздухе, мы отправились кушать. Выходные пролетели незаметно, мы гуляли в парке, смотрели всякую ересь на ютубе, проводили время с нашими родителями, не забывая в тайне целоваться и касаться друг друга. Всё это время я был охвачен эйфорией, внутри меня бушевал шторм при виде Сережи, никогда раньше мои мысли не были заполнены только одним человеком. Больше всего мне нравилось видеть его улыбку, видеть, как он тает каждый раз, когда мы сталкиваемся взглядами. Но также мне хотелось спасти его от самокопания, узнать, что заставляет вредить себе, но таким образом, чтобы не разбередить незажившие раны. В понедельник я настоял на том, чтобы Сережа надел рубашку (мою, ведь у него таковых в гардеробе не имелось), а не толстовку, как прежде, ссылаясь на то, что на улице жара. И, конечно, не забыв сказать, что мне нравятся люди в рубашках. Да, признаю, небольшая манипуляция, но она на благо, лишь для его принятия себя. По пути в школу я миловался его внешним видом — его кудри лохматил мартовский ветер, верхние пуговицы не застегнуты, оголяя вид на его прекрасные ключицы, а во рту зажата тлеющая сигарета. У меня бежали эстетические мурашки по всем возможным местам тела. На шее и ниже ещё слабо багровели отметины — доказательства, что я всё это себе не придумал. Я предложил Сереже замазать их, но он лишь отмахнулся, не сильно они его тревожили. Уже виднелись ворота школы, кудряшка выкинул сигарету в ближайшую урну и неожиданно притянул к себе, схватившись за ворот. Он поднял свой шоппер, закрывая наши лица, и практически невесомо оставил поцелуй на моих губах. Секунда, и он унёсся вперёд, даже не попрощавшись. А я остался стоять посреди улицы, глядя вслед удаляющимся кудрявым волосам. — Ахуеть, — я в недоумении касался губ. Первым делом на меня налетел Ярик. Он был ужасно взбешён тем, что я игнорировал его сообщения о гульках. Я лишь глупо улыбнулся, извиняясь. Также замечал на себе грустный взгляд Лины, которая явно была обижена на меня за грубость на тусовке. Но мне было откровенно похуй. В обед я наконец увидел его. Сережа сидел за дальним столом у окна, наушники в ушах, безразличие на лице, совсем один. Так было каждый день, но именно сегодня что-то ёкнуло внутри. Я встал со своего места и вот уже навис над ним. — Серёж, погнали ко мне, не хочу, чтобы ты сидел один, — он поднял на меня взгляд и его губы тронула слабая улыбка. — Ну… Не скажу, что хотел бы обедать в громкой компании, — он сложил наушники в сумку, — но ради тебя. Я широко улыбнулся, ведя его к нашему с ребятами столику. Они что-то яростно обсуждали про скандалы пятничной вечеринки, даже не заметив, что я куда-то уходил. Я кашлянул, выталкивая Сережу перед собой, расположив ладони на его плечах. — Народ, знакомьтесь — Сережа, мой сводный брат, — я почувствовал, как он дёрнулся от моих слов, явно не привыкший к такому описанию. Все удивленно оглянулись, оценивая, но я был на все сто уверен, что Сережа произвел впечатление своим внешним видом. — Ебать, — выругался Ярик. — Чего раньше не рассказывал? — Да так, — отмахнулся я, усаживая парня на стул напротив меня возле Амины. — Какой милый у тебя братик, — брюнетка сомкнула ладоши в восхищении. — У тебя такие кудри… Можно потрогать? — Конечно, — он будто расцвел от такого внимания. Я ожидал, что Сережа засмущается или замкнётся, но ему этого явно не хватало — друзей. Девушка запустила пальцы в волосы, утопая в их мягкости. Ярик тоже отвесил комплимент. Только Лина, сидевшая рядом со мной, не проронила ни слова, молчаливо сверля взглядом Сережу. Она нервно теребила свои волосы и вот прервала беседу: — Это ведь твоя рубашка, да, Ваня? — её грустные, полные боли глаза устремились на меня. Она смотрела с укором, словно я ей что-то должен. Я уже готов был попустить её, но тут Сережа встрял: — Ага, при переезде мы не всё забрали, потому он мне одолжил, — он одарил меня милой улыбкой, от которой я сразу попустился. И это однозначно не скрылось от внимательных глаз Лины. Она глубоко выдохнула и вскочила со стула, ножки которого громко проскрипели по полу, привлекая внимание все в столовой. Она облизала пересохшие губы и выпалила: — Ты сегодня весь день не такой, как обычно, — в её глазах блестели слёзы отчаяния. — Признайся, ты начал с кем-то встречаться? Я обомлел на пару секунд, глядя на её разбитый внешний вид. Её пальцы тряслись от нервов. — Я не… — она громко всхлипнула и схватила сумку. Я пытался поймать её за руку, остановить, но она вырвалась и метнулась к выходу, закрывая глаза руками. Мы сидели, как в воду опущенные. Амина начала собирать свои вещи. — Я пойду за ней, чтобы она глупостей не натворила, — мы кивнули ей, и она быстро удалилась за подругой. Оказывается, влюблённость так сложно скрывать, тем более к своему сводному брату.