***
Ким учился в университете и всегда старался поддерживать с товарищами приятные рабочие отношения. Он не ввязывался в драки и ссоры, придерживаясь нейтралитета во всех вопросах, которые не касались учебного процесса. После пар, к которым Хонджун с усердием готовился бессонными ночами, следуя образу прилежного и трудолюбивого студента, он шёл на подработку в кофейню с забавным названием «Волшебная страна». На работе платили не много, но, во-первых, с пониманием относились к плотному графику юного студента, не добавляя сверхурочной работы, а, во-вторых, зарплаты с лихвой хватало на то, чтобы откладывать часть на сберегательный счёт. Родители высылали деньги, на которые Хонджун обеспечивал себе вполне комфортную жизнь, а вот зарплата уходила на мечту. В фантазии амбициозного Кима через несколько лет упорной работы скопленных денег должно было хватить на запись собственного музыкального альбома. Эта нескромная мечта появилась в тот момент, когда на тринадцатый день рождения папа решил разориться и подарить сыну дорогой синтезатор. Этот первый, поэтому и любимый музыкальный инструмент прошёл вместе с Хонджуном через огонь и воду, а теперь терпеливо ждал своего часа в комнате студенческого общежития. Раньше Ким был эмоциональным подростком, который воспринимал все проблемы слишком близко к сердцу, а потому искал способ выплеснуть чувства через понятный каждому язык музыки. Время шло, а привычка делиться мыслями через написание завораживающих мелодий и волнительных текстов никуда не делась. Зачем платить деньги психологу, если есть он — синтезатор? Хонджун был общительным человеком, имеющим хорошие отношения со всеми своими многочисленными знакомыми. Однако, по-настоящему близких людей в жизни яркого и жизнерадостного Кима можно было пересчитать по пальцам одной руки. Если исключить из этого списка родителей, то хватило бы и одного пальца. Этот единственный близкий друг — малыш Чонхо. Они выросли вместе, так как жили в соседних домах. Сначала они просто составляли друг другу компанию по пути в школу, затем стали зависать в комнате Кима, играя в настольные игры, потом перестали стесняться делиться своими переживаниями и секретами. Действительно близко подпустить к себе кого-то нового было страшно: «А вдруг мои искренние мысли и идеи покажутся смешным взором? Будет обидно». — Рассуждал Ким. — «Я не трус, но я боюсь». Хонджун хотел бы добавить в этот маленький список значимых людей ещё одно имя, но сомневался, что тот человек тоже желал этого. Пак Сонхва был постоянным клиентом «Волшебной страны». В свой первый рабочий день взволнованный Ким носился по кофейне с выпученными глазами и нервозной улыбкой. Будучи неопытным новичком, Хонджун путал заказы, добавлял никому не нужные сиропы и просто-напросто работал крайне медленно. Когда поздним вечером перед самым закрытием кафе зазвенел колокольчик над входной дверью, оповещая об очередном посетителе, Ким раздражённо закатил глаза, и злобная мысль прокралась в уставшую голову: «Какой дурак пьёт кофе на ночь?». Высокий мужчина в деловом костюме медленно подошёл к стойке и, не заглянув в меню, попросил приготовить для него холодный американо. На ходу засыпающий Хонджун уловил сигнал и принялся машинально заваривать кофе. Усталые руки под конец рабочего дня отказывались выполнять приказы хозяина, ноги ныли от непривычной нагрузки, а перед глазами то и дело всплывала картина, на которой Хонджун перемещает своё крошечное тело в объятия соблазнительной кровати. Нужно не забыть в свободное время написать любовную оду гению, создавшему невероятный по своей сути предмет — матрас. Когда напиток был готов, Хонджун поставил своё произведение искусства на стойку и аккуратно подвинул его ближе к посетителю. Мужчина, который до этого без стеснения разглядывал спину миниатюрного бариста, потянулся к заказу, но остановил руку на полпути. Гость выглядел удивлённо и смотрел на засыпающего на рабочем месте парня с ощутимой жалостью и лёгкой насмешкой. Хонджун на долю секунды встретился с обжигающими глазами мужчины и поспешил опустить взгляд на барную стойкую в попытке скрыть непонятно откуда появившееся смущение. Запоздало до нерадивого работника начало доходить, что сделать надо было вовсе не горячий американо, о котором просил кто-то другой несколько часов назад, а вполне себе холодный. Хонджун моментально осознал оплошность, принялся извиняться и убеждать привлекательного и, на удивление, спокойного посетителя в том, что заменить напиток займёт всего несколько минут. Ким ощутил невероятный стыд за небольшой в глобальных масштабах промах. Мужчина в офисном костюме пришёл за кофе так поздно, значит собирается работать сегодня допоздна, может быть, он даже планирует провести бессонную ночь в компании важных документов, а невнимательный Хонджун испортил ему настроение, заставил тратить бесценное время не понятно на что и городил неловкие извинения, которые никому не нужны. Ким смотрел на гостя, готовясь принять ответственность за недоразумение, произошедшее, разумеется, по его вине. Он решил уточнить, сможет ли мужчина подождать ещё немного и дать возможность невнимательному бариста исправить свою ошибку. В ответ на свою взволнованную, приправленную нотками искреннего сожаления речь Хонджун получил понимающую улыбку и незамысловатую поддержку, в которой, безусловно, нуждался в свой первый рабочий день: — Никогда раньше тебя здесь не видел, ты новенький? — Мужчина аккуратно взял горячий напиток. Усталый мозг Хонджуна решил зафиксировать внимание на длинных изящных пальцах, обхвативших розовый бумажный стаканчик. В таких руках намного правильнее бы смотрелся бокал вина. — Не стоит переделывать, я как раз хотел чего-то горячего. Ким собирался что-то ответить, понимая, что посетитель просто сжалился над ним, но не успел. Телефон в кармане мужчины издал громкий звук входящего звонка и тот поспешил покинуть заведение, напоследок кинув сложно интерпретируемый взгляд на озадаченного Хонджуна. Имя загадочного посетителя Ким узнал на следующий день. Оказалось, что Пак Сонхва приходил каждый вечер перед самым закрытием и заказывал всегда одно и то же — американо. Интересно, что коллеги Хонджуна в один голос утверждали, что мужчина предпочитает холодный напиток в любое время года, а самого Кима Сонхва теперь всегда просил сделать любимый напиток горячим. Мысль о собственной исключительности в глазах Пака не могла не вызывать улыбки. Со временем Пак Сонхва стал задерживаться в «Волшебной стране». Он садился за ближайший к стойке столик и внимательно слушал истории Хонджуна. Сначала они общались на абстрактные темы: погода, курс валюты, рыжий кот, комфортно проживающий в двух кварталах от кофейни. Во время их совместных вечерних посиделок Хонджун не заметил, как начал постепенно открываться и рассказывать про учёбу, товарищей и нескромные юношеские мечты. Сам Сонхва слушал, активно реагировал на слова Кима, старательно поддерживая боевой дух своего нового знакомого, но про себя практически ничего не говорил, а Хонджун не спрашивал. Ким знал, что Пак работал на себя, он большой босс в какой-то крутой фирме, созданной им самим, у него много подчинённых и большой чёрный «Мерс». О своей личной жизни самый лучший, по мнению самого Хонджуна, посетитель «Волшебной страны» не распространялся. Киму было интересно, чем же живёт такой замечательный и понимающий человек, но спросить почему-то казалось лишним: захочет — сам расскажет, а не захочет — значит, знать не положено. Во время одной такой привычной и необходимой для правильного завершения дня вечерней беседы Хонджун с восторгом рассказал о своём синтезаторе и давней мечте. Ким забылся и подсел за столик к мужчине, нарушая все возможные правила субординации. Он со сверкающими глазами рассказывал о лучших звукозаписывающих студиях и агентствах, в которые можно будет впоследствии отнести свою музыку, чтобы о нём узнал весь мир. Сонхва слушал, не перебивая энергичного рассказчика, кивал и старался дать понять, что увлечён фантазиями не меньше мечтательного Кима. — О чём ты пишешь свои песни? — Пак поставил локти на стол и наклонился ближе к собеседнику. — Они обо всём, что меня волнует: о страхе не найти свой путь в жизни, о благодарности родителям за возможности, которые они мне давали, забывая о себе, о презрении общества к подросткам, которые не могут найти себя… — Хонджун перечислял, методично загибая пальцы на поднятой руке и забавно хмуря брови. — И о любви? — Сонхва хитро улыбнулся, прищурив лисьи глаза. — В хорошем альбоме обязательно должна быть песня о любви. Ким запнулся и озадачено посмотрел на три загнутых пальца. Как следует отвечать на такой провокационный вопрос? Сказать о том, что в таком тонком деле, как любовь, Хонджун представлял собой ноль без палочки? У него была девушка в младшей школе, с которой они без скандалов и ссор расстались, когда она извинилась и призналась в том, что влюблена в другого человека. Затем был один парень в старшей школе, на которого Ким поймал краш, но так и не решился признаться. Весь его скудный любовный опыт с грохотом разбивался о рабочие будни, бессонные ночи с докладами и написание песен в свободное время. Рассказывать об этом Сонхва отчаянно не хотелось. — Я пишу только о том, что меня действительно волнует. — Хонджун широко улыбнулся и, отводя взгляд куда-то вправо, дал себе время на раздумья. — В мире столько всего интересного и неисследованного, — Ким рассуждал, делая паузы между словами, — но при этом каждый, кто имеет голос в музыке, литературе или любом другом виде искусства, стремится раскрыть и так всем понятную тему любви. Меня такое не интересует. Если бы Хонджун внимательнее смотрел на своего собеседника, то мог бы заметить, что лицо Пака становилось мрачнее с каждым повисшим в воздухе словом, а игривая улыбка медленно, но верно исчезала с безупречного лица. Повисло неловкое молчание. Завершив свою мысль, Хонджун почувствовал, что уши и щёки начинают предательски наливаться краской, ведь прекрасно осознавал, что всё, сказанное ранее, говорило о его тотальной неопытности. Сонхва, спрашивая о любви, очевидно, надеялся услышать ответ куда более романтичный и намного менее практичный. Первым тишину решился нарушить Пак: — Раз каждый стремится рассказать историю своей любви, значит, есть в ней что-то захватывающее, не находишь? — Сонхва откинулся на спинку кожаного диванчика, продолжая вгонять в краску притихшего Хонджуна, — Думаю, любовь является самым необъяснимым чувством для человека. Просто подумай, сколько разных, непохожих друг на друга историй рассказано: безответная влюблённость, запретная любовь, несчастная любовь к друзьям или… — Пак поднял рукав пиджака и бегло взглянул на часы, — любовь с первого взгляда. — То, что ты сказал, имеет смысл. — Слова Пака заставили сердце биться чаще, а пальцы — дрожать. Большая неразумная часть души Хонджуна хотела верить в то, что слова о любви с первого взгляда могут быть намёком на их первую встречу, но страх глупо ошибиться, больно царапавший грудную клетку изнутри, настойчиво уводил к мысли о том, что Ким хочет безосновательно верить в то, чего нет и в помине. — Знаешь, я никогда не думал об этом так. — Я рад, что смог помочь тебе взглянуть на что-то иначе. — Сонхва поднялся из-за стола и поправил костюм, разглаживая дорогую тёмно-синюю ткань аккуратным движением. Ещё при первой встрече Ким отметил, что костюм сидит на мужчине словно влитой, выгодно подчёркивая несомненные достоинства фигуры своего обладателя.— Я вынужден попрощаться с тобой на некоторое время. — Пак подошёл к Хонджуну, который тоже успел встать, и медленно натянул на казавшееся таким хрупким Кимово плечо съехавшую лямку рабочего фартука. — Завтра приезжают мои деловые партнёры из штатов, чтобы подписать важный договор. Это займёт много моего времени, поэтому заходить в ближайшие дни, увы, не смогу. Хонджун почувствовал совершенно необоснованную грусть. Сонхва сказал, что не будет приходить всего несколько дней, а затем всё вернется на круги своя. Когда коллеги Пака уедут, он снова вернётся в их кофейню. Нужно всего несколько дней, и они смогут по-прежнему сидеть до самого закрытия «Волшебной страны», разговаривая обо всём на свете. Хонджун прекрасно понимал, что воспринял ситуацию слишком близко к сердцу, но прогнать внезапно нахлынувшее чувство одиночества не получалось. Пак заметил разочарование на лице Кима и с нескрываемым удовольствием полез в карман, доставая белую ламинированную визитку, на которой большими буквами было указано имя владельца и контактный номер телефона. Хонджун замер в ожидании желанной информации о своём любимом госте, но Сонхва не спешил отдавать заветную бумажку. — Попроси меня дать её тебе, — Пак хитро улыбнулся и зажал визитку, отражающую свет потолочных ламп, между двумя пальцами. — Скажи мне, зачем она тебе понадобилась? — Я… — Ким почувствовал себя загнанной мышкой, за которой охотится коварный удав. Он неожиданно поймал себя на мысли, что совершенно не против быть съеденным конкретно этим невероятным во всех отношениях удавом. Хонджун собрал всё имеющееся у него мужество, чтобы открыто признать, что будет скучать по Сонхва.— Я хочу иметь возможность общаться с тобой не только в стенах «Волшебной страны». — И ты воспользуешься этой возможностью и позвонишь мне первым? — Пак не отдавал визитку, наигранно рассматривая ламинированную бумагу и делая вид, что держит в руках, как минимум, слиток золота. Мужество стало отступнически покидать Кима. Ситуация невероятно смущала с самого начала, но теперь, когда Сонхва перешёл в открытое наступление, Хонджун почувствовал, что готов взять все свои слова обратно, лишь бы сердце перестало биться, грозя с минуты на минуту вырваться из груди. Ким сжал кулаки, призывая на помощь остатки храбрости, чтобы не мямлить, а дать чёткий ответ, но Пак оказался быстрее: — Не отвечай. — Сонхва медленно протянул Хонджуну предмет обсуждения и громко вздохнул, прикрывая глаза в попытке сосредоточиться. Он выглядел так, будто старался сдерживать себя из последних сил.— Прости, меня иногда заносит на поворотах. Ты можешь звонить или писать в любое время, я постараюсь не заставлять тебя ждать ответа. — Почему ты извиняешься? — Хонджун забрал визитку и принялся с любопытством рассматривать её со всех сторон. — Ты не сделал ничего плохого. — Мне пора идти. — Пак оставил вопрос без ответа и поспешил уйти, напоследок с нескрываемой нежностью улыбнувшись мило насупившемуся Хонджуну. Ким ещё некоторое время озадаченно стоял на одном месте, прислушиваясь к бурлящим внутри чувствам. Эмоции, никогда не испытываемые до сих пор, искали немедленного выхода. В этот день Ким наскоро закрыл кофейню и сломя голову рванул в общежитие. Безлюдные улицы, прохладный ночной воздух и громко колотящееся сердце подгоняли двигаться быстрее. Порывы ускорившегося ветра растрепали отросшие волосы, толстовка пропиталась потом после импровизированного забега, но Хонджун ничего этого не замечал. Нужно было попасть в свою комнату как можно скорее. Необходимо было срочно оказаться рядом с синтезатором, давно ожидавшим своего часа. У Кима появилось последняя и лучшая песня, которая станет заглавной для его будущего альбома. Она будет о первой настоящей любви. Хонджун просидел со своим музыкальным инструментом всю ночь и половину следующего дня, окончательно забив на сон, пары в университете и еду. Такого вдохновения Ким не чувствовал уже давно. Сонхва был абсолютно прав — люди веками пишут, поют и говорят о любви не просто так. Это чувство захватило мир, и нет ни одной причины сопротивляться этому факту. Жизнь так коротка и быстротечна, что отказывать себе в счастье любить и быть любимым — глупо. Громко звонящий будильник, разумно выставленный с вечера, оповестил о том, что пришло время собираться на работу. В отличие от учёбы, в место, где платят деньги, нужно идти обязательно, не обращая внимание на внезапно нахлынувшее вдохновение. Хонджун не был расстроен, ведь успел выстроить скелет своего произведения, а остальное — дело времени. Ким быстро умылся, расчесался, натянул на себя помятую майку (Сколько раз тебе мама говорила гладить вещи сразу после стирки!) и без промедлений выдвинулся в «Волшебную страну». Зарождающееся чувство одиночества начало предпринимать первые попытки нападения на Хонджуна, но надёжно спрятанная в кармане потрёпанных джинсов визитка выступила в роли невидимого щита, вставшего на защиту влюблённого сердца. Когда Ким решится, то сможет написать Сонхва в любой момент дня и ночи, и ему обязательно ответят. Размеренные трудовые будни уверенно пришли в движение, незаметно сменяя друг друга. Очередной рабочий день подбирался к своему завершению и Хонджун, тщательно убирающий влажной тряпкой разводы кофейных пятен на стеклянной столешнице, поймал себя на мысли, что каждый раз, когда колокольчик над входной дверью приходит в движение, оповещая о новоприбывшем госте, он смотрит на вошедших людей с надеждой увидеть одного единственного человека. Сонхва не появлялся в кофейне уже целую неделю. Дни в ожидании встречи тянулись как-то по-особенному медленно. Несмотря на свои слова, Пак не отвечал. Нет, справедливее будет сказать, что он не выходил на связь лишь последние два дня. После того, как Хонджун выкурил для храбрости три или, возможно, восемь сигарет подряд и первым написал краткое сообщение, их общение приостанавливалось лишь на время сна и важных совещаний по работе Сонхва. Ким не расставался с телефоном на протяжении четырех дней, неосознанно проверяя уведомления каждые десять минут. Два дня назад Пак написал о том, что контракт успешно заключён и теперь его ждёт череда банкетов, посвящённых празднованию этого радостного события. Ким пожелал Сонхва хорошо повеселиться и собирался отложить смартфон, чтобы незамедлительно вернуться к своим рабочим обязанностям, но задержался, глядя на последнее сообщение с глуповатой улыбкой на лице. Подписание контракта же означало, что скоро у Сонхва снова появится время, чтобы встретиться Хонджуном, верно? После этого Пак не выходил на связь. Ким по-прежнему постоянно проверял экран телефона на наличие входящих звонков или сообщений. Уведомления об акциях в ювелирных магазинах, дающие робкую надежду, раздражали, как никогда раньше. Хонджун заметил, что стал класть телефон на стол экраном вниз, чтобы создавалась иллюзия, будто сообщение от Пака пришло, но Ким просто ещё не заметил его. Вечером второго дня молчания в эфире Хонджун забеспокоился всерьёз. Сначала он решил, что Пак, вероятно, просто перебрал алкоголя, и ему требовалось время, чтобы прийти в себя. Затем Ким заметил, что Сонхва не просто не отвечал, а вовсе не появлялся в сети. Повышенная тревожность сделала своё дело — ужасающие воображение картинки, на которых забитый до смерти Пак лежит под аппаратом вентиляции лёгких, а никто из знакомых даже не знает об этом, непрерывно всплывали перед глазами. Хонджун не знал, что должен был делать в такой непростой ситуации. Звонки и сообщения оставались без ответа, домашнего или, на худой конец, рабочего адреса Пак не оглашал, Ким даже не знал название компании, в которой работал без вести пропавший. Хонджун закончил уборку позже обычного и уже возился с ключом, не желавшим поворачиваться в замочной скважине, когда кто-то бесшумно подкрался сзади и окликнул его: — Ты же Ким Хонджун? — Резко повернув голову по направлению к незнакомому голосу, Ким увидел двоих молодых парней, одетых в строгие деловые костюмы, похожие на те, которые носил Пак. — Да, я могу быть вам чем-то полезен? — Незнакомцы переглянулись и один из них, который был немного ниже второго, довольно ухмыльнулся. — Ты даже не представляешь, насколько полезным можешь быть. — Парень с тонким разрезом на брови одним ловким движением умудрился нацепить на Хонджуна наручники, а затем потащил к большой чёрной машине, припаркованной на обочине.***
В итоге, вместо того, чтобы понять причину своего похищения, Ким вернулся к волнению за Сонхва, который по-прежнему не выходил на связь. Если бы была возможность дописаться до Пака, то Хонджун постарался бы незаметно от похитителей попросить у него помощи, но в текущих обстоятельствах рисковать, чтобы высылать жалобные сообщения, которые не будут прочитаны, не было никакого смысла. Из размышлений Кима вырвал громкий голос похитителя, сидевшего на переднем пассажирском сидении. Из ранее услышанного разговора преступников Хонджун понял, что того, кто крайне неаккуратно вёл машину, зовут Сан, а второго — Уён. Парни, очевидно, успели обсудить все тонкости дрессировки котов и вспомнили о существовании ещё одного пассажира. — Итак, Хонджун, — Уён ловко выглянул из-за спинки сидения, просканировал пленника оценивающим взглядом и довольно прищурился. — Ты реально на продюсера учишься? Ким насторожился: «Что на это нужно ответить?». Врать опасным парням в дорогих костюмах казалось ошибкой, поэтому Ким решил говорить правду и только правду: — Да. — Хонджун неловко дёрнул рукой, прикованной к двери, и тихо зашипел от неприятного ощущения на растёртой коже. — Но я решительно не понимаю, чем я вам, ребята, перешёл дорогу? Я же вижу вас впервые! — Послушай и заруби себе на носу, — Уён привычным движением уложил руку на стройную ногу водителя, от чего плечи Сана заметно напряглись. — Продюсерами рождаются, а не становятся. — Извините? — Не понял Хонджун. Его похитили из-за того, что он, по мнению преступников, не рождён стать продюсером? Как давно здравый разум покинул этих ребят? — Как это взаимосвязано? — Никак. — Отрезал Сан, выворачивая руль влево. — Просто общаемся с тобой. — Так вы меня похитили, чтобы пообщаться? — Окончательно сбитый с толку Ким перевёл ошарашенный взгляд на Сана, впервые заговорившего с ним. — Именно! — Уён, моментально отреагировавший на сомнения Хонджуна, хлопнул в ладоши и задорно рассмеялся. — Нам было интересно пообщаться и узнать, что из себя представляет «Хони». — Парень выудил из бардачка телефон и перебросил его на заднее сидение, чтобы Ким мог рассмотреть аппарат поближе. — Пока что нам всё нравится, да, Сан? С водительского сидения послышалось утвердительное хмыканье: «Угу». Хонджун взял телефон свободной рукой и стал всматриваться в устройство. Парни впереди замолчали, ожидая реакции от пленника. Уён с интересом рассматривал отражение Хонджуна в зеркале заднего вида и делал известные лишь ему одному выводы. Ким понял, где он видел этот телефон раньше, когда разблокировал телефон, который не был защищён паролем. Открытая переписка с контактом «Хони» оказалась дословно знакома, ведь точно такую же можно было найти в его собственном телефоне. Сердце замерло, а капля холодного пота выступила на виске: — Откуда у вас телефон Пак Сонхва? — Хонджун рывком дёрнулся, чтобы дотянуться до Уёна, сидевшего перед ним, но наручники сделали своё дело и не дали гневному порыву пленника навредить Уёну, который выглядел невероятно довольным таким раскладом вещей. — Вы что-то сделали с ним, навредили ему? Где он? Ким несколько раз стукнул коленом в спинку переднего сидения, выпуская агрессию. Уён наклонился вперёд, уклоняясь от неприятных ощущений, и сделал вид, что человека сзади просто не существует. Чувство безысходности пришло на смену праведному гневу. Что он может противопоставить двум опасным преступникам? Он был полностью бессилен против двоих накачанных парней. Глаза защипало, тело напряглось, а мозги отказывались выдавать информацию о правильном поведении в подобных ситуациях. В школе такому не учили. Мало того, что он сам находился в безвыходном положении, так ещё и с Сонхва случилось что-то страшное. Получается, что изначальные опасения Хонджуна насчёт Пака, пропавшего с радаров, были не безосновательны. Он должен был звонить в полицию, как только почувствовал неладное. Но какой был толк в обвинениях себя из прошлого? Нужно было как можно скорее придумать, что делать дальше, чтобы магическим образом спастись самому, да ещё и спасти Сонхва, который неизвестно где и в каком состоянии находился. — Эй, ты только не плачь. — Сан нахмурил брови, внимательно всматриваясь в зеркало заднего вида. — Ты что, нытик что ли? — Водитель с силой ударил по тормозам и машина с характерным для резкого торможения скрипом остановилась. — Смотри, мы уже на месте. — Быстро доехали! — Уён похвалил водителя, открывая дверь и ловко выпрыгивая из автомобиля. У Хонджуна появилось время, чтобы осмотреться на неизвестной местности, пока похитители шёпотом что-то обсуждали, облокотившись на багажник тонированной машины. Его привезли в район с высокими зданиями, которые, вероятно, были отведены под офисные помещения. Не смотря на то, что время было позднее, в большинстве окон горел свет, а в некоторых можно было даже различить размытые силуэты работников, устало склонившихся над бумагами. Жизнь вокруг кипела: люди сбивались в кучки рядом с мусорными урнами, курили и оживлённо обсуждали свои проблемы, уличные фонари ярко освещали дорогу, парковка была переполнена дорогими машинами. Кима привезли в деловой район. Хонджун вертел головой и не мог понять: «Разве в такие места привозят людей, чтобы выбивать информацию? ». Развивающуюся мысль прервал Сан, открывший дверь. Парень просунул голову в салон автомобиля, удерживая дверь в полуоткрытом состоянии так, чтобы не навредить скованной руке Кима. — Мы не будем затыкать тебе рот… — Сан собирался разъяснить пленнику правила поведения, но его перебил звонкий голос Уёна. — Потому что нам нечем закрыть ему рот. — Уён отодвинул напарника, достал из кармана ключ и принялся возиться с замком на наручниках. Хонджун отрешённо наблюдал за разворачивающимся действом и не мог не отметить для себя абсолютную неопытность преступников. Складывалось впечатление, что Ким стал для них первым. Через некоторое время Уён разобрался-таки с замочным механизмом наручников, победно улыбнулся и одним проворным движением сковал руки Хонджуна, на что Сан, стоявший рядом, утвердительно хмыкнул. Хонджун всегда был уверен, что пленникам связывают запястья за спиной, но изобретательный Уён решил сделать иначе — оставил руки Кима болтаться спереди. Горе-похитители переглянулись, вспоминая план дальнейших действий, который они придумывали, по всей видимости, второпях. — Тебе лучше помалкивать. — Пригрозил Сан, одной рукой вытаскивая Кима из машины. — Тебе всё равно никто не поможет. Выбравшись на прохладный ночной воздух, Хонджун скептически окинул взглядом парней перед собой. Чувство страха и паники улетучивалось на глазах. Эти ребята совершенно не походили на преступников из голливудских фильмов. Однако, нельзя было отрицать вероятность, что они ослабляли бдительность Кима, изображая простачков. Уён с громким хлопком закрыл дверь, а Сан посмотрел на своего товарища с осуждением, в его глазах читалось: «Сколько раз я просил тебя не хлопать дверью». Трое стояли на ночной парковке делового центра и неловко переглядывались. Уён пришёл в себя первым: — Так, хватит нюни разводить, ты бери справа, а я — слева. Сан утвердительно кивнул и занял предложенную позицию, подхватывая Хонджуна под правую руку. Трое абсолютно не вызывающих подозрения людей без дальнейших промедлений двинулись мимо курящей компании к одной из стеклянных механических дверей, ведущей к лифтам. Хонджун планировал начать звать на помощь, но рука Сана уверенно зажала рот пленника. — Предупреждали же, чтобы не суетился, — Уён покрепче ухватил левую руку вырывающегося Кима. — Если будешь дёргаться, я тебя вырублю. Угроза подействовала вполне эффективно. Хоть эти парни и казались новичками в преступном мире, но всё же их было двое, и они явно сильнее крошечного Хонджуна, у которого даже малейшего опыта в драках не было. Ким перестал дёргаться и повис на сильных руках Сана и Уёна, затаскивающих его в лифт. Сан нажал на кнопку под номером шестьдесят и отпустил невольника, решив, что уж из лифта Хонджун точно никуда не денется. Стеклянная кабина лифта медленно двинулась вверх. Хонджун помалкивал, потирая окончательно растёртое запястье. Всё происходящее напоминало сюрреалистичную театральную постановку, в которую зрителя втянули без спроса, заставляя отыгрывать главную роль. — Ты нам нравишься. — Сан спиной облокотился на стеклянную стену лифта и сложил руки на груди. — Потерпи ещё немного. — А у меня есть выбор? — Горько усмехнулся Хонджун. — Нет. — Уён хитро прищурился. — Потом ещё благодарить будешь. — За то, что вы меня выкрали, нацепили наручники, притащили хрен пойми куда, выкрали телефон Пак Сонхва и, возможно, что-то с ним сделали? — Ким язвительно приподнял одну бровь. — Вот уж сомневаюсь. Парни захихикали и Уён, держась за живот и картинно вытирая несуществующие слезы, уточнил: — Тебя похитили, а ты переживаешь за другого человека? — Он взъерошил и так растрёпанные волосы на голове Хонджуна. — Ты нам определённо нравишься. Женский электронный голос уведомил о прибытии на нужный этаж, и парни снова подхватили пленника подмышки, выводя из лифта. Трое людей бесшумно шагали по пустому коридору. Свет был выключен, из-за чего страх сильнее подкрадывался к Хонджуну, который окончательно сдался понять происходящее. Справа и слева располагались двери закрытых кабинетов. Это место вдруг стало пугающе похоже на те, где в фильмах пытают людей различными медицинскими инструментами. В памяти всплыла сцена из сериала про маньяка-стоматолога. Руки вспотели, а сердце ушло в пятки. Если Ким выживет, то первым делом примется обзванивать местные телеканалы с требованием снять с производства все сюжеты, связанные с пытками и прочей пугающей ерундой. Парни подошли к одному из кабинетов в конце коридора и жёстким рывком втолкнули замешкавшегося Хонджуна внутрь, закрывая дверь с обратной стороны. Снаружи послышалось гоготание Уёна: — Удачи тебе, Ким Хонджун! — Послышались удаляющиеся шаги. — Эй! Стойте! — Ким принялся стучать по двери, призывая парней вернуться. — Вы куда? Вы не собираетесь меня убивать? Хонджун поймал себя на мысли, что последний вопрос прозвучал так, будто он желает, чтобы его убили, и поспешно замолчал. Он начал нервно дёргать ручку двери, словно желая убедиться, действительно ли та закрыта, а затем, быстро смекнув, что это вряд ли поможет, принялся с силой бить ногой по представшей перед ним преградой, ведущей на волю. — Можно не так громко? — Из глубины кабинета послышался хриплый голос, заставший Хонджуна врасплох. — Кто это? Ким осторожно повернулся в сторону, откуда услышал голос. Он вжал голову в плечи, всё тело пробила мелкая дрожь: «А вот и большой босс». Голос не хотел слушаться, но из книг Хонджун знал, что плохие парни не любят, чтобы их вопросы игнорировали, поэтому, собрав в кулак всё оставшееся мужество, тонким голосом пролепетал: — Извините, мне очень жаль. — Хонджун трясущимися руками вытер холодный пот со лба. — Я буду тише. На минуту в кабинете повисла зловещая тишина. Ким безуспешно вглядывался в темноту, стараясь разглядеть хотя бы силуэт того, с кем вёл беседу. В углу послышалось шуршание и «большой босс» включил свет. Хонджун зажмурился, ведь глаза успели отвыкнуть от яркого света. Он нахмурился и постарался приоткрыть один глаз, чтобы рассмотреть обстановку и человека, с которым разговаривал. Когда взгляд удалось сфокусировать на фигуре, полулежащей на чёрном кожаном диване, Ким удивлённо вскрикнул, не веря своим глазам: — Пак Сонхва? — Мужчина напротив уставился на Хонджуна рассеянным взглядом, видимо, пытаясь осознать происходящее. — Хонджун, что ты здесь делаешь? — Пак мгновенно обратил внимание на скованные руки собеседника и резко вскочил с дивана. — Почему ты в наручниках? — Я… — Ким поднял руки, демонстрируя запястья, — Сонхва, я без понятия. В тот момент, когда Хонджун увидел сонного, ничего не понимающего, растерянного Пака, он понял, что бояться нечего и все накопленные эмоции вырвались с истеричным смехом. Ким смеялся, опустившись на корточки, и не мог остановиться. — Они похитили меня. — Сквозь смех пробормотал Хонджун. — У них был твой телефон. Я думал, с тобой что-то случилось. Сонхва наконец осознал, что происходящее не являлось сном или частью разыгравшегося воображения, поэтому без промедлений приблизился к Хонджуну, присаживаясь рядом. Он с заботой обнял сжавшегося в клубок Кима и принялся заботливо поглаживать того по спине. Они просидели на полу не меньше получаса, но Пак ни на минуту не переставал нашёптывать успокаивающие слова, терпеливо дожидаясь конца Кимовой истерики. Ласковые объятия сделали своё дело, и Хонджун почувствовал, что постепенно приходит в себя. Он поднял покрасневшие от истерики глаза на Сонхва и сильнее вжался в его твёрдое тело, прислушиваясь к ускоренному сердцебиению такого внешне спокойного человека. «Он тоже напуган» — Подумал Ким и приобнял Сонхва ответным жестом. — Можешь мне рассказать, что с тобой приключилось? — Попросил Пак, двумя пальцами поднимая подбородок Хонджуна, чтобы заглянуть в слезящиеся глаза. Ким отрывисто кивнул, набрал в лёгкие воздуха и выложил про всё произошедшее с ним на одном дыхании. Сонхва слушал, не перебивая и напряжённо хмуря брови. Под конец рассказа Пак заметно помрачнел. Он расстроенно потёр зародившуюся складку между бровей и заключил: — Всё это только моя вина. — Сонхва поднял недоумевающего Хонджуна на ноги, отвёл вглубь кабинета и усадил на диван, опускаясь перед ним на корточки. Он принялся успокаивающе поглаживать колени притихшего Хонджуна. — Позволь мне извиниться. — Я не понимаю, в чём ты виноват? — Ким уже пришёл в себя и надеялся, что ему наконец объяснят, что же всё-таки происходит. Складывалось впечатление, что все вокруг всё понимают и продолжают выставлять его полным дураком ради затянувшейся шутки. Пак сидел на полу перед Хонджуном, по инерции продолжая мягкими движениями пальцев выводить узоры на Кимовых ногах, заставляя сердце сидящего перед ним юноши трепетать. Он несколько раз открывал рот, чтобы начать рассказывать про свою версию событий, но медлил, обдумывая, как правильнее будет преподнести информацию. — Как ты знаешь, у нас с коллегами был банкет. — Сонхва мягко уложил голову на колени Хонджуна. — Я обычно не пью, но в этот раз получилось иначе. Я перебрал. — Я так и подумал, когда ты перестал отвечать. — Усмехнулся Хонджун и не нашёл в себе сил, чтобы отказаться от возможности запустить пальцы в растрёпанные волосы Пака. — Когда я напился, Уён и Сан притащили меня в кабинет, чтобы уложить спать. — Сонхва потёрся о руку Хонджуна, перебирающую мягкие пряди чёрных волос, словно кот, который ищет внимания хозяина. — Сан и Уён? — Вскрикнул Хонджун. — Я их знаю! Это они меня привезли сюда. — Они — те коллеги, приехавшие для подписания договора, о которых я тебе говорил. — Пак раздражённо закатил глаза. — И они же по совместительству мои лучшие друзья. — Друзья? — Переспросил удивлённый Ким. — С чего бы твоим друзьям похищать меня? — Видишь ли… — Протянул Сонхва, пытаясь подобрать наиболее подходящие для объяснения слова. — Они ребята со своеобразным чувством юмора. — Как они вообще узнали обо мне? — Хонджун собирался убрать руку с головы Пака, но ему не дали свершить задуманное сильные пальцы, с силой ухватившие его запястье и требовательно просящие о продолжении нехитрых манипуляций с волосами. — Так вот, когда они привели меня пьяного в этот кабинет, — Сонхва покраснел и попытался скрыть это, отворачивая голову в сторону входной двери. — Я сидел на этом самом диване и невнятно жаловался на влюблённость в одного невероятно милого парня, не пишущего песен о любви. Сердце Кима замерло, дыхание перехватило, а пальцы, запутанные в волосах Сонхва, задрожали. Пак признавался ему в любви, сидя у него в ногах и уложив голову на его колени? Вопреки всем потрясениям, произошедшим за сегодня, это признание оставалось самой неожиданной и потрясающей воображение новостью. Только подумать, Хонджун напрочь забыл обо всём неприятном и пугающем, стоило только услышать переполненные нежностью слова Сонхва. Пак оторвался от активного созерцания двери и взглянул на Хонджуна, старательно высматривая что-то в глазах напротив. Сонхва нашёл то, что искал в образе трепещущего, заливающегося краской парня, поэтому продолжил говорить, но на этот раз его голос звучал увереннее: — Этот парень рассказывал мне о своих мечтах и стремлениях, в которые не входит такое понятие, как «любовь», поэтому я решил, что не буду обременять его своими чувствами и останусь для него просто знакомым, готовым поддержать в любой момент. — Пак вновь потёрся о тёплую руку Хонджуна и тихонько мурлынул, выражая удовольствие. — Более неадекватную вариацию этой истории я поведал своим друзьям, допивая виски из быстро пустеющей бутылки. — А потом? — Дрожащим голосом уточнил Хонджун. — А дальше воспалённая фантазия Сана и Уёна, по всей видимости, подкинула им идею выкрасть тебя, напугать для пущего эффекта и притащить сюда. — Пак хрипло усмехнулся. — Пока я тут спал и мучился с похмелья, они взяли мой телефон, пробили тебя, а дальше — дело техники. Хонджун решительно не понимал, как на всё это реагировать: Сонхва знать не знал о том, что делали его друзья, да и сам Уён и Сан, по факту, ему никак не навредили, если не брать в расчёт растёртые запястья и расшатанные нервы. Страх и тревога уже давно бесследно испарились. Если в начале истории Ким чувствовал обиду на лжепохитителей, то после желанного признания в любви от Сонхва обида исчезла. — Так, выходит, что ты… — Хонджун ласково взял руку Сонхва в свою и потянул её вверх. Пак понял, чего именно от него хотят, и подчинился, медленно перемещаясь на диван и устраиваясь поближе к Киму. — Я тебе нравлюсь? — Очень. — Сонхва покорно кивнул. — Тогда, может быть, тебе интересно, влюблён ли я в ответ? — Хонджун мягко переплёл свои пальцы с элегантными пальцами Сонхва, поднося изящную ладонь мужчины к своим губам и оставляя невесомый поцелуй на нежной коже. — Очень интересно. — С придыханием ответил Пак, замирая от настойчивых действий Хонджуна. Вместо ответа Ким придвинулся к лицу Сонхва и с нежностью примял мягкие губы Пака своими, впервые ощущая настолько желанный трепет в груди. Целуя человека, в которого он взаимно влюблён, Хонджун не мог унять дрожи во всём теле и ощущал, будто всеобъемлющее пламя разливается от румяных щёк прямиком в низ живота, заставляя желать большего. Ким продолжал с волнующим воодушевлением ласкать губы Сонхва, ловко останавливая бегущие далеко вперёд мысли: «В их совместном будущем будут ещё настойчивые, страстные поцелуи, плавно перетекающие во что-то серьёзное, но первый поцелуй должен быть именно таким, каким его описывают в лучших произведениях искусства: мимолётным, нежным и неуверенным». Когда два раскрасневшихся человека, наконец, оторвались друг от друга и не знали, куда следует деть взаимно жаждущие продолжения руки, за дверью послышался шорох и сдавленные смешки. В пространстве между дверью и полом сверкнул маленький ключ от наручников. Пак посмотрел на ключ, затем перевёл взгляд на запястья Хонджуна, и в его глазах вспыхнул интригующий огонёк: — Как насчёт того, чтобы воспользоваться ситуацией и освободить тебя немного позже?