Рыцарь

      Кросс никогда не считал себя настоящим рыцарем, что в свою очередь шло наперекор мнению толпы. Что бы ни говорили ему окружающие, как бы ни судили его по тем небольшим поступкам, что он при них совершал, защищая, либо же помогая каким-то другим банальным способом, и как бы ни восхваляли его, обращаясь на галантное, но в то же время столь пресловутое приевшееся "сир", монстр, однако, оставался приверженцем того, что кто-кто, а он подобный титул уж точно не заслуживает. Оставалось неясным, почему при встрече простой люд, а порой и лорды сразу же причисляли его к благородному воину с мечом. Быть может, виной тому природная учтивость и скромные манеры, привитые высшим обществом и ранним воспитанием, годы услужений пажом и оруженосцем, за которыми следовало помазание семью елеями в торжественной обстановке септы? Может, в дорогой изысканной броне или клинке из матовой, словно дымчатой валирийской стали? Справедливости ради, скорее вся эта совокупность фактов, так или иначе, его внешний вид и характер производили на многих одинаковое впечатление. Кросс не сказал бы, что нарочно сохраняет при себе типичный облик рыцаря, скорее, это привычка. Латы и клинок сделались словно частичкой его существа, без которой он уже не будет собой. Приятная тяжесть металла успокаивала, напоминая себе и окружающим что он не беспомощен. Напоминая, быть может, самому себе о былых временах, приятных с какой-то стороны. Ведь когда-то Кросс и впрямь мог гордиться своим положением, своими дорогими доспехами, оружием и лошадьми. Когда-то то самое сир перед собственным именем внушало ему непомерно раздувающееся чувство важности и самодовольства за себя, терпкую гордость и некоторую самоуверенность. Когда-то он мелко подрагивал каждой косточкой тела в трепетном предвкушении очередной схватки, будь то серьёзный бой, или же устроенный в честь королевской знати рыцарский турнир, где проблеск своими умениями порой мог привести к заинтересованности какого-нибудь лорда. Опьяняющее чувство кружило голову, бурная молодость и ветер в черепушке, вместе с самоуверенностью, являли собой взрывную смесь, которая, подобно дикому огню, от одной крошечной искорки выходила из-под повиновения бесконтрольным потоком всепожирающего пламени. Когда-то давно... он был так юн, глуп и самонадеян. Принесённые обеты и клятвы нарушены, имя обесчещено, а ссылка в Ночной Дозор лишь окончательно поставила громоздкую чёрную кляксу на листе его жизни.       Облачение в чёрное само по себе было равно подписанию смертного приговора в любом виде. Будь то жалкая и мучительная смерть от холода и голода, или же хоть и героическая, но глупая смерть с перерезанным горлом в схватке с одичалыми... или, как уверяли некоторые разведчики, с кое-чем более ужасным, но это было куда менее реальной перспективой. Как бы то ни было, Кросс не был тем, кто верил в старые сказки о пугающих чудовищах за Стеной, страшных монстров, несущих с собой холод и смерть, с глазами синими, словно драгоценные сапфиры, кожей белой, как свежевыпавший снег, и голосом скрипучим, словно сама метель. Нелепые байки чтобы пугать детей. Так или иначе, даже без Иных и оживших покойников шансы прожить хотя бы пару лет казались чрезвычайно крохотными. И Кроссу подобная перспектива, стоит сказать, совершенно не нравилась. Но решение было лишь одно, и влекло оно не менее серьёзные последствия. Дезертирство — самый верный способ пойти на плаху и распрощаться со своей бестолковой головой, в лучшем случае, от руки лорда на том месте, где его схватили. В худшем, прилюдно, на площади у замка, под ликующие вопли жадной толпы, желающей кровавого зрелища и скандирующей яростным хором "Смерть дезертиру!". Возможно, его тело отошлют в Чёрный замок. Возможно, скормят собакам. Если он умудрится попасться в лапы стражи в какой-нибудь Королевской гавани, то даже удостоится чести быть казнённым лично королевским палачом, а потом остаться пугающим напоминанием на пиках внутренней стены замка, заняв своё место с головами других изменников или банально несчастливцев, ввязавшихся в престольные игры и поплатившиеся за это всем, включая собственную жизнь.       И всё же, вопреки законам и всему более-менее разумному, вместо плахи Кросс оказался на востоке, в землях за Узким морем. В тот раз удача благоволила ему, позволив сбежать не наткнувшись на преграды в виде солдат. А поскольку Эссос, как известно, дел Вестероса практически не касался и по его законам не жил, то и бояться там было нечего. По крайней мере, наказания за побег уж точно можно было не ждать. Долгий путь скитаний привёл его ко многим любопытным встречам и знакомствам, из которых, пожалуй, особо запомнилась случайная встреча с принцем практически истреблённой царской династии. И её последствия приходилось расхлёбывать до сих пор.       Кросс снова здесь, в родном доме. Многолетнее путешествие вернуло его обратно в злокозненную Королевскую Гавань, столицу Семи Королевств, где ему и был некогда зачитан приговор и откуда он и был выслан в далёкий, холодный, негостеприимный Север, на Стену. С того момента многое изменилось. Поклявшийся в верности принцу, ставшего королём, получивший не только амнистию за прошлые прегрешения, но и титул рыцаря обратно, Кросс на полных правах королевского гвардейца мог свободно расхаживать в замке, и в тронный зал он отныне входил не как преступник, готовый предстать перед королевским судом, а как верная защита и тень своего хрупкого короля.       Сам тронный зал претерпел сильные изменения с того последнего раза, как здесь был Мечник. Теперь стены были задрапированы тёмной тканью вместо штандарта бывшего королевского дома, а к этому украшению добавлялись висящие по бокам драконьи черепа, начиная от небольших, по размеру едва превышающие череп собаки, и заканчивая тремя самыми гигантскими, — самый крупный мог бы проглотить целого мамонта даже не подавившись, а в пасть остальных двоих могли въехать всадники на коне, — и их шершавые чёрные кости мрачно поблёскивали в свете заходящего солнца.       Посреди обширного помещения высилась самая чудовищная и огромная постройка, которую только можно было вообразить. Громоздкая масса металла, ощетинившаяся во все стороны клыками кривых, скрученных и оплавленных лезвий, являла собой конструкцию уродливую и ассиметричную, настолько карикатурную, что она одновременно пугала и заставляла дыхание замирать при её виде. Крутая железная лестница вела к сиденью, настолько высокому, что тот, кто сидел на нём, сверху вниз наблюдал за своими подданными. Тысячи мечей, раскаленные дыханием Балериона Чёрного Ужаса и выкованные кузнецами, сплетённые в единый трон, бросали чудовищные длинные тени на пол, силуэт его, и без того кривой, искажался сильнее. Лезвия мечей опасно сверкали, и алый отсвет солнца на них словно вновь окрашивал сталь свежей кровью.       Кросс выдохнул, делая шаг вперёд. Огромная комната, способная вместить тысячу человек, встретила его приятным, укутывающим теплом, вместе с небольшими трудностями. Пройти к Железному Трону оказалось делом не самым лёгким: развалившись на мраморном полу посредине зала, обвив хвостом одну из поддерживающих колонн, гигантский дракон, до этого мирно дремлющий, лениво изогнул длинную змеевидную шею, поворачивая голову к Кроссу. Чешуя дракона была тёмно-серой, матовая и поддернутая дымкой словно валирийская сталь. На морде виднелись шрамы, левый рог был обломан, а единственный видящий глаз, алый словно рубин, впился в нарушителя спокойствия, провожая каждое движение взглядом и словно пожирая душу несчастного. Уголки пасти приподнялись вверх, рептилия угрожающе рыкнула и оскалилась, демонстрируя длинные клыки, вместе с отсветом густого гранатового пламени в глубине глотки. Крылья с шелестом развернулись, словно назло специально преграждая бедному рыцарю дорогу, гребни вдоль шеи и спины приподнялись, а следом огромная тварь втянула в себя воздух и громко зашипела, выпуская клубы густого чёрного дыма в воздух. Шипению вторил его брат, и клубок из чешуи светлых серых цветов зашевелился, также раскрывая крылья и вытаскивая шею из уютного укрытия кожистых перепонок. Фиолетовые глаза сонно уставились на скелета, дракон часто моргал, а затем, что-то невнятно проворчав, боднул шипастой головой старшего. Хоррор в ответ на это извернулся, шипя ещё громче и злее, клацая челюстями около шеи Даста в попытке спугнуть, но второй абсолютно не воспринял угрозу, лишь поближе притискиваясь к тёплой тушке, громко фыркая и лениво жмурясь. Пока самый большой из выводка отвлёкся на проделки брата, Кросс улизнул из-под его надзора, наконец достигая ступеней трона.       С громким скрежетом чешуи об острые железки мечей, цепляясь коготками за шипастую поверхность, последний, третий дракон карабкался по сооружению, старательно пытаясь достигнуть вершины. В отличие от серых братьев, чешуя Киллера была белоснежной, а местами, в особенности на морде, виднелись чёрные отметины. Острые клинки не наносили ему никакого вреда, не оставляя на теле даже и мельчайшей царапины, от того ящер мог хвататься за лезвия как ему хотелось, но даже так, он время от времени соскальзывал, местами обломал несколько клинков, а от того всё больше злился, фыркая чёрным дымом. Почему бы этой бестии просто-напросто не взлететь? Киллер хоть и был самым маленьким из троицы своих братьев, но успешно компенсировал свои размеры скверным характером вместе с чрезвычайной упёртостью, отсутствием хотя бы каких-нибудь зачатков инстинкта самосохранения, даже самых мельчайших, и огромной склонностью ко всяким различного рода шалостям, начиная от внезапных появлений в узких коридорах, прыжках на голову с потолка и заканчивая ловким поджогом одежды какого-нибудь несчастного мимо проходящего. А если Киллер и не раздражал всё живое в окрестностях замка, то проводил время либо отсыпаясь в общей братской куче, либо же ластился к своему хозяину и досаждал ему своим вниманием абсолютно везде. К примеру, как сейчас, наконец достигнув желаемого, правда, с трудом балансируя на искривлённой постройке, но всё же самодовольно потираясь мордочкой о руку скелетоподобного монстра, что восседал на своём троне, гордый и надменный.       Найтмер был невысоким и довольно стройного хрупкого телосложения, напоминая скорее даму. Его косточки, и без того изящные и аккуратные, казались особенно тонкими в мягких фиолетово-чёрных шелках, а сама его фигурка, маленькая и беззащитная, слишком уж контрастно выделялась на фоне жуткого силуэта трона. Он был великолепен, в дорогих одеждах, с изысканным ободом золотой диадемы, украшенной вставками аметиста и гравировками полумесяца. Суровое сиденье, на котором даже мельчайшее лишнее движение могло привести к глубоким царапинам, однако, вовсе не смущало Ночного, и тот сидел даже вольготно, закинув ногу на ногу, подпирая свободной рукой подбородок.       — Ваше величество, вы меня вызывали? — Кросс в почтении перед монархом склонил голову и уже встал на одно колено, как в следующий момент получил лишь протяжный унылый вздох и пренебрежительный взмах руки. Шея белоснежного дракона вытянулась вслед движению хозяйской руки, а челюсти сомкнулись на рукаве шёлкового одеяния, и Киллер, едва не потерявший опору от резкого рывка вперёд, захлопал крыльями, стараясь удержаться.       — Прекращай уже, Кросс, — лениво отозвался Кошмар, переводя всё своё внимание на многострадальный рукав одежды и пытаясь отцепить младшего дракона, но Киллер держался крепко. — Хотя бы сейчас, когда мы наедине, ты можешь перестать так ко мне обращаться? Право, это уже становится смешно.       — Но... вы мой король, я обязан...       — Я ещё могу понять при дворе, но когда мы вдвоём? После всего пережитого и того, что было между нами? Даже мои дражайшие друзья и советники не удостаивают себя подобным, — мягко отметил Найтмер, провожая взглядом то, как Киллер, которому надоело просто жевать хозяйскую одежду, резко дёрнул голову на себя. Острые клыки без каких-либо проблем распороли лёгкую воздушную ткань, и в итоге обнаглевшая ящерица с куском шёлка во рту, окончательно потеряв равновесие, завалилась назад и с громким ударом шлёпнулась позади трона. Мар тихо вздохнул и покачал головой. — Надеюсь, он не сильно ударился. Он и без того не в меру шебутной, а если последние мозги в голове отобьёт...       Киллер, однако, кажется, падения даже и не почувствовал. Отряхнувшись и выплюнув уже неинтересный ему оторванный рукав, ящер поспешил к своим двум братьям, по пути не забыв легонько хлестнуть Кросса хвостом, подсекая тому ноги и едва не роняя на мраморный пол.       — Ваши дражайшие друзья и советники много чем себя не удостаивают, — посетовал Кросс, недовольно провожая взглядом Килла. Затем повернулся обратно, глядя на Найтмера снизу вверх. — Начиная хотя бы банальными правилами приличия и этикетом, впрочем, что вообще можно ожидать от варварских красных жрецов и тем более колдунов из Асшая? — не ему конечно осуждать выбор короля касательно самых близких друзей, но всё же... недолго помолчав, монстр добавил, — Они снова ругаются.       — День, когда Рипер и Эррор не будут грызться из-за очередной ерунды? Брось, Кросс, ты не маленькое дитя, чтобы в сказки верить, — Найтмер, очевидно, никакой обеспокоенности по этому поводу не проявлял, позволяя двум скелетам самостоятельно решать свои конфликты. Пусть и путём воплей и скандалов. Каким образом эти двое до сих пор были живы, не прибив друг дружку — вопрос и правда хороший. Должно быть, сдерживающим фактором от кровавой резни, жертвоприношений, пылающих костров и внезапной отравы в еде было само по себе существование Кошмара, от того приходилось мириться и искать компромиссы, ведь из-за смерти хотя бы одного из своих любимчиков Найт определённо счастлив не будет. Правда, справедливости ради, когда ситуация действительно требовала того, эта парочка могла действовать сообща и даже не огрызаться. У Кросса даже не было идей, как вообще понимать их отношения, и он решил в этот клубок двух гадюк вовсе не соваться.       — Так или иначе, они разберутся со своими проблемами, уж поверь мне. Я тебя не для этого сюда позвал, мой верный рыцарь. Подойди ко мне, — поманил его к себе Ночной, немного подаваясь вперёд и хитро улыбаясь, лукаво сверкая голубым огнём в глазнице. Острые коготки тихо постукивали о подлокотник трона, выдавая чужое нетерпение.       Кросс оценивающе посмотрел вверх и сделал глубокий вдох и выдох. Он слегка оттянул ворот толстой меховой одежды, чувствуя как кости под многочисленными слоями уже начинают париться, перегреваясь. Если на входе в тронный зал было тепло, то здесь, у трона, жар от драконьих тел накалял воздух ещё сильнее. Их чешуя всегда была горячей, а кровь и вовсе кипела, способная раскалить и расплавить железо в считанные мгновения. Неудивительно, что за такой долгий промежуток времени, пока эти туши валялись в зале, казалось, даже вечно холодный Железный Трон на ощупь стал тёплым.       Осторожно шагнув на первую ступень лестницы, Крест уже пожалел, что оделся столь тепло, как никогда сейчас желая раздеться. Хотелось бы прижаться к успокаивающей прохладе металла, да только прохлады не было и в помине. Да и по бокам от него щетинились острые крючки лезвий, что немного убавляло желание оказаться в тесном контакте с подобным.       Лестница была очень крутой, и всё же, Кросс уверенно поднимался вверх, обходя стороной торчащие клинки. Говорят, трон отвергает слабых и недостойных. Тех, кто резался о него считали отвергнутыми, и срок их правления, либо и вовсе жизни, подходил к концу. Хоть Кросс и не был тем, кто верит в дурацкие суеверия, но пожалуй, видеть царапины на себе, или на любимом короле ему точно не хотелось.       Семеро были на его стороне в этот раз, от того, вскоре, скелет уже стоял перед вторым монстром, не зная что и делать, поспешно срывать с себя одежду, или продолжать стоять до победной потери сознания? Прежде чем Кросс и вправду мог серьёзно задуматься над этой проблемой, Найтмер, критически осмотрев одежду своего рыцаря, цыкнул и неодобрительно качнул головой. Лёгким движением приняв вертикальное положение, на удивление ловко минуя иглы лезвий, Мар выпрямился. Даже стоя на ступени выше Кросса, скелет оставался на полторы головы ниже своего верного гвардейца.       — Не слишком ли много мехов? Мы всё же не на Севере, Кросс, — Кошмар провёл пальцем по мягкому меху. Его Крестик казался таким гигантским и грузным, будучи укутанным в сотни слоёв ткани. Подцепив самым кончиком фаланги плащ из какого-то явно очень пушистого зверя, Найт скинул тяжёлую ткань на ступени лестницы, подаваясь вперёд и прижимаясь к замершему каменным изваянием Мечнику.       — Так... зачем вы меня вызывали? — напряженным и глухим голосом наконец выдавил из себя Кросс. — Что понадобилось моему королю от своего рыцаря?       — Мне скучно. И я ужасно устал, — Найтмер обхватил скелета за шею. — Неужели у меня должна быть причина чтобы позвать своего возлюбленного к себе, помимо простого желания видеть тебя? Я хочу провести немного времени в твоей компании. В конце концов... мы так давно не уединялись, — прошептал он тихим, вкрадчивым голосом, и в этом мягком журчании собеседник чётко уловил игривые нотки.       Кросс хотел бы возразить, что последнее уединение у них было буквально две ночи тому назад, но зная капризный нрав Ночки, для него подобный временной промежуток и впрямь был ужасно долгим. Монстр прекрасно понимал к чему это всё ведёт, и его предположения лишь подтвердились скользнувшей под ткань одежды ладонью. Тонкие пальцы обхватили его рёбра, посылая мелкую дрожь по всему телу, кончики фаланг настойчиво скреблись о надкостницу, растирая в особенно чувствительных местах, а жар лишь настойчивее обволакивал тело, и дело было уже не только в драконах.       — Мне было так грустно, — проныл Найтмер, прижимаясь всем телом к мягкой одежде второго. — Эти идиотские посиделки с лордами, охоты, постоянные походы туда-сюда... Эти идиоты непомерно раздражают. Чёртовы лизоблюды, им бы только подлизаться да польстить. Если бы не риск восстания и мятежей, скормил бы их драконам.       Согласный рык Хоррора и Киллера донёсся где-то позади обоих скелетов.       — Мне нужно отдохнуть после всего этого, — одно из призванных щупалец небрежно подцепило диадему и убрало её в сторону, повесив на торчащее лезвие меча. Найта уже раздражала тяжесть металла на голове. Быстрое лёгкое движение, и шелка спали с его тела, обнажая покрытые чёрной скверной кости. Пока Кросс молчал, не зная что и выдавить из себя, неуверенный что может так пялиться на нагие косточки своего короля, то как-то даже и не заметил (или не захотел замечать) что подавляющая часть его одежды вскоре оказалась беспардонно раскинута во все стороны.       — Прямо здесь? — отойдя от прострации, неуверенно спросил Мечник, как-то настороженно рассматривая ощерившиеся пики мечей. — Может, стоит удалиться в спальню, к тому же мало кто может зайти сюда?       — Нет, — резко ответил ему Найтмер, в отрицании мотая головой. — Я уже устал ждать, — он скулил в бессилии, извиваясь перед партнёром. — Хочу прямо здесь и прямо сейчас.       Кросс вздохнул, податливо перехватывая возлюбленного скелета за тонкие бёдра и уверенно поднимая кверху, прижимая желанное тело ближе к себе. Уткнувшись переносицей в ушное отверстие Мара, Мечник вкрадчиво прошептал:       — Как мой король пожелает.       Ощущая, как дрогнуло тельце в его крепкой, практически стальной хватке, Кросс тихо усмехнулся, начиная покрывать драгоценные косточки мелкими поцелуями. В начале шею, затем поднимаясь выше, скулы, переносица, а в какой-то момент соприкоснулись их челюсти, и горячий сгусток концентрированной магии охотно скользнул на чужую территорию, предъявляя свои права на неё. Поцелуй был резким, прерывистым, оба отодвинулись друг от друга и рыцарь, пользуясь моментом, принялся активно покрывать лаской уязвимые шейные позвонки, плечи и ключицы. Проводил языком по чёрной субстанции, которая, хоть и имела вид густых чернил, однако вовсе не слизывалась и никак не ощущалась на вкус, словно была составляющей тела Ночного. Редкая, но настойчивая ласка дразнила, посылала по телу разряды лёгкой дрожи, заставляя магию кипеть, скапливаться клубком напряжения и упрямо скрестись в тазовых костях. Его драгоценность была очень чувствительной и охотно отвечала на любую ласку, от того Кросс с наслаждением ловил каждый рваный вздох или тихий стон, слетающий со рта Кошмара.       Тело любовника заманчиво гнулось и извивалось, подставляясь горячим сильным прикосновениям. Найт блаженно похрипывал, шептал имя рыцаря, ощутимо царапая лопатки Кросса, пытаясь притиснуть того к себе ещё ближе, хотя казалось бы, куда ещё-то?       Кросс такому напору на самом деле был не очень рад. Хоть пассия и была довольно лёгкой, но это вовсе не отменяло факта, что всё ещё было необходимо прикладывать усилия к тому, чтобы удержать его на весу. Более того, Найтмер довольно активно извивался и прижимался к скелету, а учитывая узость ступенек, на которых Мечник старательно балансировал, пытаясь не упасть и не обрезаться о клинки вместе со своей драгоценной ношей, ситуация принимала всё более неудобные обороты. Спустились бы хотя бы на пол заранее... Иные бы побрали упёртость Ночи!       В связи со складывающимися трудностями, Крестоносец определённо не ощущал, что они сейчас в той ситуации, чтобы растягивать заигрывания: мало того, что его кости всё больше уставали, а шанс кувыркнуться возрастал, так и в любой момент какой-нибудь слуга или гонец мог заявиться в тронный зал, застав рыцаря (который вообще-то принёс обет безбрачия и всего в таком духе) и короля в пикантной позе. О природе их истинных отношений было известно лишь самому близкому окружению Найта, двое из которых сейчас, должно быть, продолжали свои ярые споры, а третий, младший брат монарха Дрим, будучи королевской десницей, был пока что занят своими делами. Больше никого посвящать в это желания не было, поэтому Кросс здраво размыслил, что с их желанием и похотью следует закончить побыстрее.       В конце концов, с горем пополам и чуть не обрезавшись, трижды проклянув на чём свет стоит создателей этого отвратительного трона, прихватив с собой заодно и массивный, тяжёлый плащ, Кросс достиг спасительной ровной поверхности пола, облегчённо выдыхая. Расстелив по тёплому мрамору обширный кусок меха и уложив на него любовника, нависая над ним, Крест успокаивающе провёл по рёбрам, расслабляя напряжённого любовника, готового изнывать в неге ожидания больших прикосновений. Найтмер охотно выгибался навстречу, жалобно постанывал, трепеща в хватке Кросса словно птица, пойманная в клетку, и сейчас все его мысли волновал лишь сгусток покалывающего возбуждения и маны в паху, который уже преобразовал магию во вполне оформленные черты. Красивая, завораживающая тёмно-синяя плазма заманчиво поблёскивала на косточках, так и маня притронуться к ней, опорочить, присвоить себе.       — К-Кросс, — как-то жалобно, практически оскорблённо скулил Ночь, пытаясь притянуть свою личную гвардию к себе ещё поближе, то сводя, то разводя подрагивающие бёдра, чувствуя как собственная влага голубоватого оттенка пачкает кости. Сосущая пустота внутри мокрого лона ощущалась практически невыносимо, а напряжённое сжатие стеночек вокруг абсолютного ничего внутри себя лишь ухудшало ситуацию, оставляя Мару участь разве что извиваться на белой ткани, окропляя её разводами жидкости, и трепетно отзываться на каждое, даже мельчайшее касание, умоляя о трении с горячей магией и желанном проникновении.       — Прекрати издеваться, — однако, вопреки словам короля, Кросс словно назло игнорировал возбуждение возлюбленного, всё-таки сдаваясь перед напором собственных желаний, откидывая на какой-то момент доводы здравого смысла.       — Я и не издеваюсь, мой король. Лишь выполняю ваше пожелание, — спокойно отозвался в ответ Мечник, мягко улыбаясь и одной рукой обхватывая позвоночный столб, начиная массировать позвонки, пробираясь кончиками фаланг в тончайшие щели, растирая и щекоча отростки. Зная, что особенно уязвимые места у его любви находятся на пояснице и у шеи, Кросс особенно усилил давление в этих точках, усмехаясь, когда Найт выгнулся и вздрогнул под ним ещё сильнее, беспомощно царапая коготками плечи наглого рыцаря. В этот раз Мар вовсе не желал проявлять какую-либо инициативу в постели, он просто хотел получить расслабление после парочки ужасно тяжёлых дней. Он был готов таять и плавиться в ласке любимого монстра, а если какой-то незнакомец и попробует потревожить их покой, то драконы быстро расправятся с нежелательными лицами. Сейчас его волновало лишь получение удовольствия и облегчения. Вот только ужасно сложно ощутить второе, когда никакого, даже малейшего соприкосновения с киской Кросс вовсе и не помышлял. Конечно Найтмер мог воспользоваться помощью собственных щупалец, приласкав себя, но портить ласки партнёра своими ему не хотелось. Если придётся пострадать и подождать, пока Крестик наконец не смилуется над измученным телом, значит, Ночь подождёт и пострадает.       Тем временем Кросс уже почтил своим вниманием грудную клетку Мара под аккомпанемент стонов и откровенных вздохов любовника. Обхватывая тонкие кости и обласкивая их со всех сторон, массируя ложные рёбра, Мечник, наконец, оставил эту часть тела и скользнул ниже, его шершавые, слегка острые фаланги прикоснулись к бёдрам, заставив Найта выдохнуть громче.       Как бы богохульно ни нарушал сейчас свои клятвы и обеты Кросс, но тот вид между ног любовника, который открывался ему, определённо всех этих прегрешений стоил. Он ужасно грязный и плохой рыцарь, если смеет вожделеть своего короля таким образом, если прикасается к нему так, если хочет его всем своим естеством. Он и правда никогда не был достоин своего титула. Но впрочем, имеет ли это хоть какую-то разницу сейчас? Даже задумываться о подобном не хочется.       Пальцы Кросса настойчиво скользнули вниз, прикасаясь к уже увлажнённым половым губам, чувствуя всё нетерпение и желание любимого. Задевая неловким движением взбухший бугорок головки клитора, Крест со смешком проводил то, как содрогнулось тельце Найта, как тот выгнул спину, измученно всхлипывая и покачивая тазом, словно в попытках повторить соприкосновение снова. Фаланги сосредоточили своё внимание на чувствительном комочке магии лишь на жалкие пару мгновений, скорее с намерением раздразнить бедного партнёра ещё больше, довести до хрупкой грани отчаяния и безумия, после чего мягко раздвигая лепестки половых губ, ощущая как кости омывает горячая смазка. Сейчас его король выглядел так беспомощно. Будет наглой ложью сказать, что Кроссу этот вид не нравится.       И напряжение в брюках лишь подтверждало это. Уже сформированный член сильно давил в грубую ткань, возбуждение подогревало кости вместе с и без того укутывающим со всех сторон жаром, отчего Кросс в спешке освободил себя от нижней одежды, прижимаясь ближе к королю, позволяя тому обвить его шею и притиснуть к себе вплотную, требовательно впиваясь в него взглядом.       — Ты... Ах... Ты так жесток, мой рыцарь... заставлять меня изнывать от желания под тобой, — пожаловался Мар, пряча переносицу в чужом плече, начиная мстительно прикусывать надкостницу. — Ты... хах... должен защищать и помогать, разве нет?       — Именно это я и делаю, любовь моя, разве нет? Защищаю вас, и помогаю справиться с вашим желанием, — Кросс мягко улыбнулся, потираясь переносицей о плечо Ночки, после чего лишь нежнее обнял его, одной рукой продолжая обласкивать влажную магию. Проводя большим пальцем круговыми движениями по дырочке, размазывая лишь ещё больше выделяющейся жидкости, рыцарь наконец смиловался и пощадил Найтмера, вводя в него два пальца и неспешно разводя узкие стенки, что сжимались вокруг фаланг, не желая чтобы хотя бы такая заполненность покидала их.       Ночной же в ответ на это вскрикнул, его фаланги конвульсивно царапнули Кросса по лопаткам, сползая ниже и оставляя царапины на плечах. Слезинки стекали из уголков глазницы, от перенапряжения тело била судорога, а промежность свербило до невозможности, заставляя несчастного едва ли не метаться со стонами под Мечником, пытаясь рефлекторно принять больше и глубже, но получая лишь всё те же два пальца. Слишком мало, слишком дразняще, но Кросса это кажется не волновало, и он усиленно потрахивал партнёра, не упуская момента оставить на ключицах и плечах того парочку засосов. Обилие влаги, которая хлюпала так стыдно и смущающе, что будь бы у Найта чувство стыда, он непременно покрылся бы налётом румянца ещё большим, чем тот, что и так сиял на его скулах. Зато Кросс прекрасно чувствовал, как собственное смущение раскрывается на личике, ощущая как горит тонкая чувствительная надкостница.       Наконец, пытка была закончена и пальцы вышли из пульсирующего отверстия, напоследок дразняще огладив набухшие края. Неспешно очищая языком свои фаланги от смазки Найтмера, довольно порыкивая на сладкий вкус любимого, второй рукой Кросс помогал своему вожделению, и вскоре, наконец, их плоть соприкоснулась, заставляя обоих вздрогнуть и простонать от чувствительности.       Головка члена скользнула по напряжённой плазме, собирая капельки влаги и упираясь в маленький ободочек входа, что вырвало из уст Найта лишь больше стонов. Одно лёгкое, осторожное движение, и неон мягко вошёл внутрь, без проблем растягивая подготовленную магию и скользя в обилии её смазки. Возбуждённую плазму охотно приняли узкие мокрые стеночки, стискивая настолько резко и плотно, что из Кросса вырвалось довольное порыкивание, и он сделал движение снова, входя в желающую его магию под протяжный стон партнёра. Найт мог лишь откинуть голову, жмурясь от восхищения и наслаждения, чувствуя наконец, как его тело получает желаемое расслабление.       Каждый толчок рассылал по телу дрожь томления, Найт охотно принимал всё то, что мог ему дать Кросс, задыхаясь от удовольствия и своих криков. Движения были медленными и размеренными, монстр проникал глубоко, попадая по самым чувствительным точкам внутри любовника, и с каждым мгновением, проведённым в горячей мягкой магии, темп сбивался, начиная заикаться и становясь более резким и грубым.       — К-Кросс, хах... а-а-ах! Б-быстрее! — Мар взвизгнул когда Крестик с особым усилием прошёлся по уязвимой зоне. — Прошу... ещё! Сильнее!       — Как... мой король... ох... прикажет, — сдавленно усмехнулся Мечник, судорожно пытаясь втянуть в себя воздух и уже жмуря глазницы от избыточного напряжения.       Разве мог рыцарь перечить приказу своего короля?       Движения окончательно сорвались в порывистые сильные рывки, Кросс уже шипел от того, как сильно сжимался Найтмер и как отчаянно ныла собственная плоть в преддверии высшего удовольствия. Магия словно грозилась с каждым мгновением перегореть, а души колотились столь учащённо и быстро, явно намереваясь пробить рёбра.       Желанный финал оказался ярким, ослепляющим, оставляя после себя цветные кружочки перед глазницами да сладкую блаженную пустоту в голове, вытесняя любые мысли. В совместном хоре голосов крики обоих смешались, а накатившая волна оргазма и вовсе оглушила, первое время позволяя лишь отдалённо слышать частое дыхание своего любовника да насмешливые фырки драконов. Придя в себя и отстранившись, Кросс потёр заслезившиеся глазницы и покосился вниз. Струйки горячего семени стекали по бёдрам Найтмера вместе с его же смазкой, капая на ткань и расплываясь на белом полотне яркими пятнами. Сам же скелет блаженно мурлыкал, извиваясь на плаще и довольно жмурился, явно не желая подниматься.       — Спасибо, Кросс, — мурлыкнул Найт, прикрывая глазницу. — Знаешь... а мне стало куда лучше.       Король легонько улыбнулся... и, полностью собой довольный, бесстыдный и счастливый, заснул, разморённый теплом и удовольствием. Провожая взглядом эту картину, Кросс устало выдохнул, аккуратно поглаживая свернувшийся комочек по скуле, заботливо целуя и заворачивая его в массивный плащ. Стоило бы одеться, да и донести тельце своей любви в палаты, в конце концов, всё ещё существовал немаленький риск случайно наткнуться на обитателей замка, в особенности на парочку его ближайших советников и лучших друзей, а уж с ними шутки плохи. Рипер скорее всего его трогать не будет, а вот Эррор, будучи взбешённым после склоки, его во имя Рглора сожжёт без каких-либо сомнений, покуда Найтмер мирно отсыпается и не сможет воспрепятствовать своему советнику. Да и судя по злобному рычанию за спиной Кросса, не он один будет жаждать предать его кости огню.       Даст определённо был недоволен тем фактом, что хозяин и его любовник вели себя настолько громко, что так и не позволили нормально поспать. Но сейчас по большей части его недовольство было направлено против белоснежного брата, ведь внаглую развалившийся на нём Киллер сосредоточенно жевал его собственный серый хвост, а вот Хоррор... пронзительный взгляд Ужаса был направлен прямо на Кросса, а в пасти уже клокотало знакомое рубиновое пламя.       И всё же, как в который раз убеждался Кросс, некоторые питомцы Найтмера были чересчур уж ревнивы.