neverending srories

      Ветер колыхнул страницы раскрытой книги, едва коснулся огонька тлеющей свечи, а затем резким вихрем пронесся мимо и смел со стола недописанные листы.       — Ты знаешь, как следует поступить.       — Да.       — Тогда ступай. * * *       Светило солнце. Он хорошо это запомнил: в тот день было непривычно ясно для осеннего дня. Небо было по-летнему близким, ярким, глубокого насыщенного цвета, а лучи так и манили теплом и лаской. Своеобразная насмешка природы — она никогда не отличалась хорошим чувством юмора.       Но на тот момент он ещё в полной мере мог наслаждаться внезапно вернувшимися погожими деньками, а то за последнюю неделю, казалось, Орден уже насквозь промок от постоянных дождей. Благо хоть крыша не протекала, но вот постоянный противный запах влаги, просочившейся между камней столетней громады, успел изрядно надоесть, впрочем как и непрекращающийся стук капель по подоконнику, который безмерно раздражал особенно в те моменты, когда хотелось побыстрее уснуть — зная, что на следующее задание отправляться всего спустя каких-то несколько часов.       Кроме того погода оказывала изрядное влияние на экзорцистов, и от этого внезапно наступившего сезона дождей все постепенно становились хмурые, замкнутые, ворчливые. Даже Лави и то завязал со своими шуточками и все чаще ходил мрачный и усталый, что уж говорить, например, о Канде, который, казалось, каждый день все больше становился похож на пороховую бочку — только скажи что-нибудь мало-мальски ему неугодное, тут же загорится, а там уже и до взрыва недалеко. Если, конечно, вовремя не остудить. А так как на такое была способна только Линали, которой подчас не было рядом, то окружающие предпочитали к нему и вовсе не приближаться. Да, впрочем, и сами держались все больше в одиночестве.       В Ордене было непривычно тихо и скучно, так что подчас новое задание воспринималось даже с энтузиазмом — лишь бы ускользнуть куда-нибудь подальше от этой сырости, монотонного стука дождя по стеклу и общей удушающей атмосферы.       И вот, тем утром, когда все уже практически смирились со сложившимся положением вещей, внезапно выглянуло солнце.       По-моему, ещё ни одно событие за долгое время не вызывало столь массового привлечения внимания. В Управлении были распахнуты все окна, многие вышли на улицу, кто-то просто высовывал нос в окно, жмурясь под непривычно теплыми лучами и ловя каждую секунду этой неги, зная, что она может продлиться недолго. Но главное — все улыбались.       Почти все.       — Эй, ты чего такой хмурной? Часом не заболел? — прямо перед взором стоящего на крыльце и, не моргая, смотрящего на свое отражение в луже, молодого Книжника появилось любопытное и не в меру радостно улыбающееся лицо Аллена. В другой какой раз он бы не примянул ответить ему не менее лучезарной улыбкой, но сегодня мысли были заняты совсем другим.       Не услышав никакого ответа, мальчик пару раз удивленно моргнул, а затем помахал рукой перед носом молчаливого соседа.       — Земля! Прием! Меня слышно?       — Слышно, слышно… — юноша еле заметно раздраженно повел бровями, но затем все-таки улыбнулся, — извини, задумался.       — Да я заметил, — с изрядным облегчением выдохнул Аллен и за несколько секунд не только забежал на крыльцо, но и лихо устроился на перилах, так что Лави пришлось инстинктивно сделать шаг в сторону, чтобы не нарушать его личное пространство. Правда, этот маневр мальчика, по-видимому, не устроил, потому что он сдвинулся чуть в сторону, вновь оказываясь вплотную к другу. На этот раз тот лишь мысленно вздохнул, но остался стоять на месте.       — Так чего случилось? — голос с озорного сменился на более обеспокоенный, — опять Панда чем-то загрузил?       Лави еле заметно вздрогнул от вопроса, но затем рассмеялся и, растерянно запустив пальцы в волосы, произнес.       — Да, как всегда. Так, мелочи. Кое-что по работе Книжника.       — Понятно, — Аллен улыбнулся, показывая, что удовлетворен ответом, хотя на самом деле в глубине души появился какой-то червь беспокойства.       Вроде бы беспричинный — подумаешь, почему-то разнервничался из-за вопроса. Подумаешь, что Лави вообще-то умел держать себя в руках и, если надо, скрывать настоящие чувства, и если вдруг срывался, значит, случилось что-то действительно серьезное, чего не смогли выдержать даже его границы самоконтроля. Подумаешь, что он сегодня вообще сам на себя не похож. Нет, наверняка, ему просто все показалось, ведь день настолько хорош, что не хочется даже и думать о плохом.       Аллен опустил взгляд и начал неспешно болтать ногами в воздухе. Было тихо, лишь изредка раздавались из открытых окон чьи-то радостные голоса — похоже, Орден приходил в норму и сбрасывал с себя хотя бы на несколько дней успевшее промокнуть одеяние осени, а возле них и вовсе не было ни души. Собственно, именно поэтому они оба так любили это место — одна незатейливая дверца в череде бесконечных дверей замка, которая выходила на небольшое крыльцо возле утопающего в зелени парка, который сейчас был подернут уже заметной позолотой листьев.       Конечно, верилось с трудом, что больше никто не знал об этом выходе из замка, но все-таки они ни разу никого здесь не видели. Зато вполне могли наслаждаться обществом друг друга в тишине и одиночестве. Иногда даже просто вот так молчать и слушать тишину. Только вот сегодня она уже не казалась Аллену настолько приятной, как обычно.       Мимо пропорхала бабочка и лениво уселась на перила в нескольких сантиметрах от ладони мальчика. Тот замер, боясь спугнуть, и около минуты, не отрываясь, смотрел на неё. Наконец, засомневавшись в том, не уснула ли она, начал осторожно протягивать в её сторону руку. Всего несколько сантиметров — она едва вздрогнула сияющими в солнечном свете крыльями, но не улетела. Ещё ближе. Может, даже получится посадить к себе на ладонь. Ещё чуть-чуть.       — Ладно, я пойду.       Вздрагивание от неожиданности. Резко дернувшиеся вперед пальцы. И бабочка, неспешно уплывающая куда-то в небо. Быть может, последняя в этом году. Аллен разочарованно вздохнул и повернулся к Лави в тот момент, когда тот уже собирался зайти в здание.       — Придешь сегодня? — раздался внезапный вопрос, заставивший остановиться и повернуться к все ещё сидящему и с любопытством смотрящему на него мальчику.       — Что?       — Линк уезжает на пару дней, — тот едва смутился и отвел взгляд, — я подумал, что, может, решишь зайти. Вечером.       — Извини, вряд ли. Слишком много работы.       Раздался хлопок закрывшейся двери, и только тогда Аллен смог поднять глаза, пытаясь выдавить для самого себя жалкую улыбку, уверяя, что ничего не случилось. Хоть Лави никогда и не упускал возможности побыть с ним наедине, благо такие дни выдавались чертовски редко. В условиях разрозненных заданий сама вероятность оказаться на несколько свободных дней вдвоем в Ордене была ничтожно мала, что уж говорить о сторонних обстоятельствах, которые редко складывались в их пользу. Хотя даже Панда никогда не мог его остановить. Причем Аллен всегда недоумевал, как Лави умудряется сбегать от него, а после объяснять целоночную отлучку.       Что-то придумывал? Заранее составлял алиби? Или, может, старик и так давно был в курсе их отношений, но просто закрывал глаза, надеясь, что дуралей сам одумается и поймет, к чему это может привести?       Да, вариант, конечно, безмерно жестокий по отношению к ним двоим, но вполне реальный — в конце концов, все учатся на своих ошибках. И он даже был бы не удивлен, узнай, что и Книгочей в пору своей молодости не раз нарушал какие-либо правила, пока не столкнулся с их прямыми последствиями. А какие они были, можно было только догадваваться. Впрочем — Аллен упрямо мотнул головой, отгоняя неприятные мысли — об этом сейчас совершенно не хотелось думать. Наверное, просто всегда что-то случается в первый раз. И тот момент, когда Лави действительно не смог бы сделать выбор между его обществом и долгом Историка, должен был когда-нибудь наступить.       И Аллен даже не догадывался, насколько чертовски был прав…       «Ну, благо хоть в таких мелочах», — поспешно заверил он себя и спрыгнул с перил.       …хоть и не до конца.       * * *       Это началось несколько месяцев назад. Конечно, можно было бы сказать, что все случилось как в любовных романах: их взгляды встетились, сердца остановились, а в следующее мгновение начали биться уже в унисон.       Но.       Нет, все было несколько прозаичнее: просто в какой-то момент дружба переросла в нечто большее, забота стала более. искренняя что ли, не из чувства долга защитить друга, напарника, просто сослуживца или надежду всех, а из осознания, что если с Алленом что-то случится, он просто не будет знать, как ему жить дальше. Потому что впервые в жизни он не сможет просто забыть лицо того, кто был рядом с ним на этой войне.       Лави все так же продолжал дурачиться, придумывать все новые шутки или вспоминать все более интересные истории, но уже только лишь для того, чтобы слышать смех Аллена, видеть его сияющую улыбку. Замечать, как загорается любопытством взгляд серебристых глаз, когда очередная история подходит к своему самому захватывающему моменту, и Аллен подползает чуть ближе, взволнованно цепляется пальцами за его куртку и, затаив дыхание, ждет продолжения.       И блики от огня настолько изящно выхватывают из темноты его профиль, зажигают глаза каким-то особенным, практически дьявольским огнем, превращая Аллена в какого-то демона-искусителя, что у рассказчика на какое-то мгновение отнимается дар речи, а все, о чем он может думать, только лишь о том, чтобы взять лицо мальчика в свои ладони и не позволять даже отсветам костра касаться его.       Ещё быстрее, чем Лави мог сообразить, он уже был влюблен.       Но, естетственно, не был бы он Книжником или хотя бы его учеником, если бы позволил этому чувству тотчас же завладеть собой. Все-таки, хоть Панда и называл его порой бездарем и недотепой, но правила он хорошо знал. Нарушал, конечно, порой по мелочи. А иногда даже и в более крупных масштабах. Но такого произвола себе позволить не мог. Не потому, что не хотел, а потому что… боялся. Того, что может за этим последовать. Орден не зря называли общим домом, одной большой семьей, поэтому что-то удержать в тайне на долгое время было чертовски трудно.       Но им пришлось попытаться.       Потому что второй шаг в этой ситуации сделал уже Аллен. Даже скорее не шаг, а маленький шажок, который отделял его от того, чтобы подойти к Лави ближе обычного и уткнуться ему в грудь носом, закрывая глаза и негромко произнося:       — От тебя вкусно пахнет.       — Что? — Лави едва вздрогнул, пытаясь понять, что только что произошло. Буквально мгновение назад он стоял у окна, на котором восседал Аллен, о чем-то с ним говорил, а потом. Потом, внезапно как-то таинственно улыбнувшись, мальчик спрыгнул с подоконника и, сделав всего один небольшой шаг в его сторону, уткнулся в него. Сцепив руки за своей спиной, не обнимая — просто уткнулся и глубоко вздохнул. И теперь проклявший все законы, правила и даже собственные решения нерадивый Книжник еле удерживался от того, чтоб не обнять его и не притянуть к себе ещё ближе. Как сотни раз хотел, но никогда не мог себе позволить, довольствуясь лишь дружескими объятиями, обхватыванием рукой хрупких юношеских плеч и возможностью иногда потрепать его по волосам.       Пожалуй, никогда Аллен не был ещё настолько близко.       И все равно хотелось ещё ближе.       — Пахнет. Бумагой, невысохшими чернилами, а ещё солнцем и… свободой.       Забавно, и это-то человек, который связан по рукам и ногам всеми правдами и неправдами.       Лави ещё несколько мгновений колебался, что же он должен сделать. И, наконец, решил поступить так, как действительно хотел. Интересно, который раз в жизни?       — А мне всегда казалось, что солнцем пахнешь ты, — произнес он мягко, еле слышно, и положил ладонь на светловолосую макушку, — солнцем и светом.       Аллен тихо хихикнул и продолжил стоять, закрыв глаза. И Лави был уверен, что на его губах сейчас была такая же улыбка, как и у него самого. И мальчик действительно улыбался — от того, что слышал, как сердце его друга, напарника, а теперь и немного больше билось в одном ритме с его собственным. Пусть это и случилось чуть позже, чем обычно в романах.