one, two, three(some)

— Иди ко мне.       Этан протягивает руку к Виктории, стоящей в полуметре от него и поправляющей повязку на глазах Дамиано. Она тянет концы ленты из плотного чёрного шёлка в стороны, в последний раз проверяя прочность узла, и быстро чмокает вокалиста в затылок, прежде чем обойти его и подойти к Этану, расслабленно раскинувшемуся на массивном стуле напротив. Со стороны ещё раз осматривает Давида и, удовлетворившись результатом, протискивается между ног парней, сразу поворачиваясь к Торкио спиной. — Будь хорошим мальчиком, Дамиа.       Тот сидит, едва касаясь спинки стула, тело напряжено в предвкушении, член давно и крепко стоит. Руками он нетерпеливо царапает собственные колени, борясь с рефлексами, потому что знает — нельзя касаться себя до того, как Этан разрешит ему. Ждёт, как послушный щенок, пытаясь справиться с желаниями собственного тела.       Он старается отвлечься, но на ум приходят нежные прикосновения Виктории, когда она фиксировала повязку на его глазах, как касалась обнажённой грудью его спины в этот момент. Как всего несколько минут назад покрывала его тело поцелуями и прикусывала соски, когда раздевала, и как он сам делал с ней то же самое. Всё получается ровно наоборот — становится только хуже, и желание хотя бы пару раз провести по члену усиливается в десятки раз. До стиснутых зубов и учащённого дыхания.       В носу стоит аромат её парфюма и шампуня Этана, а мозг, лишённый информации от одного из органов чувств, активно форсирует другие. Дамиано закусывает губу, ожидая, когда Торкио наконец начнёт. — А теперь слушай, — голос Этана негромкий, едва заметно хрипит, а у вокалиста от этого мурашки по всему телу, — Вик стоит ко мне спиной. Очень близко, на ней ничего, кроме трусиков. Впрочем, скоро не будет и их.       Дамиано ухмыльнулся, понимая, что это он, вообще-то, её раздевал, и точно знает эти детали, но не успел закончить эту мысль, как Торкио создал в его голове тот образ, от которого Давид едва не подавился воздухом. — А теперь представь, как я касаюсь бедра Вик и веду рукой вниз. Её кожа такая мягкая, ты помнишь эти ощущения? — Этан комментирует каждое своё действие, а Дамиано шумно выдыхает и трясёт головой. Барабанщик еле заметно улыбается, удовлетворённый первыми результатами — они ещё даже не начали толком, а тот уже заведён на полную. И Торкио это нравится. — Я провожу ещё ниже, касаюсь того самого места под коленом. Ты помнишь, как ей это нравится? А теперь снова вверх, по внутренней стороне бедра.       До Дамиано долетает тихий вздох, и Этан тут же подтверждает его догадки: — Я касаюсь её между ног. Отодвигаю трусики и скольжу пальцем глубже. Она такая мокрая, Дамиа, ты действительно хорошо постарался. Хочешь, чтобы я немного поиграл с ней, или сразу перейдём к самому интересному?       Он медленно тянет носом воздух, представляя себе картину, от которой его начинает ощутимо троить, но желание растянуть этот момент и снова испытать те эмоции побеждает. От воспоминаний о последней их совместной практике пальцы непроизвольно впиваются в кожу, оставляя следы от коротких ногтей, и вокалист едва не давится слюной, пытаясь не запнуться в коротком «хочу». В ответ слышит очередной смешок — на этот раз Виктории, — но спустя буквально секунду он прерывается звуком шлепка, а Дамиано снова царапает собственное колено, пытаясь избавиться от навязчивого желания коснуться себя. — Открой рот, Дамиа, — он послушно разжимает челюсти, повинуясь просьбе Виктории, зачем-то немного высовывает язык, и в следующее мгновение влажные мужские пальцы касаются его губ. Торкио неторопливо проводит по верхней, заставляя Дамиано сконцентрироваться на ощущениях, а потом проталкивает их в рот. Давит на язык, помогая вокалисту быстрее отвиснуть и сделать то, чего от него ждут.       От осознания, что сейчас он слизывает с чужих пальцев смазку Вик, его прошибает, а член болезненно дёргается. Он бы многое отдал, чтобы хотя бы что-то сделать со своим возбуждением, коснуться себя или заставить кого-нибудь другого это сделать, но от собственной покорности Этану сходил с ума не меньше, и готов был сделать всё, что бы тот ему ни сказал.       Этан похлопал его по щеке, одобрительно хмыкнув, но тут же отвесил пощёчину. Не слишком сильную, чтобы не оставить следов, но достаточную, чтобы тот понял драммера без слов — ему не говорили, что рот уже можно закрыть. Торкио не забыл приложить ладонь к месту удара, мягко поглаживая покрасневшую кожу большим пальцем, на что Дамиано фыркнул и нахмурился, но всё же сделал то, чего от него хотели. Спустя секунду в его рту оказывается ткань, и Давида прошибает до кончиков пальцев от осознания, что это трусики Вик. — А теперь представь, как я обхватываю её поперёк живота и опускаю к себе на колени. Я уверен, что она сейчас своей задницей чувствует, как твёрдо у меня на неё стоит. На вас обоих, Дамиа. Она так крепко прижимается ко мне, боже.       Дамиано снова слышит шелест одежды и отчётливо представляет, как Виктория ёрзает на Торкио, сильнее вжимаясь спиной в его грудь, пытается устроиться удобнее. — Сейчас я кладу руки на её колени, — Этан прерывает свой монолог, и до вокалиста доносится звук поцелуя. Он, вероятно, целует её в плечо или шею, потому что Виктория любит как можно больше контакта, — и раздвигаю её ноги. Очень широко, раскрываю её для себя, просто представь это. Тебе бы понравился… вид.       Голос Этана казался ровным и спокойным, но Дамиано всё же уловил едва заметную хрипотцу, и от мыслей о том, как самому Торкио сейчас тяжело сдерживаться и как он возбуждён, у него болезненно сводит низ живота.       Фронтмен жмурится, услышав тихий вскрик Виктории, и воображение сразу же нарисовало картинку, как Этан держит девушку за горло своей широкой ладонью и кусает, как вампир, куда-то в основание шеи. А она откидывает голову на его плечо и выгибается, теряясь от контраста ощущений между мягкими прикосновениями и болезненными укусами.       Дамиано не знает, чего ему сейчас хочется больше — самому делать это с Викторией или быть на её месте. Его рука рефлекторно тянется к члену, но он вовремя одёргивает себя, молясь всем богам, чтобы Этан был слишком увлечён басисткой и не заметил его маленькой оплошности. Несколько секунд ожидания показались почти вечностью, и Давид выдыхает облегчённо, не получив реакции. — Представь, как я сжимаю её шею. Пока не сильно, просто даю почувствовать, а потом веду рукой вниз, прямо к её груди. Чёрт, Дамиано, она восхитительна, я чувствую её твёрдые соски под своими пальцами. Мне жаль, что ты сейчас не можешь этого сделать.       Дамиано еле успевает расслышать среди её тихих стонов усмешку Торкио, как Виктория снова вскрикивает, и сейчас фронтмен был уверен — Этан решил поиграть с её пирсингом. Он делал это каждый раз, специально, когда хотел заставить вокалиста прочувствовать всё как можно более детально. — Давай, ты знаешь, что делать.       Дамиано знает. Он касается рукой своего соска и тянет нагретый телом металл чуть сильнее, чем нужно. Стонет в голос и наслаждается каждым горячим импульсом, смешанным с лёгкой болью, проходящими сквозь его тело. Временное облегчение буквально как спасательный круг, и он как наяву видит лицо Этана, который удовлетворённо улыбается, а потом целует его, властно раздвигая губы и глубоко проникая языком в рот.       Но в реальности Этан целует Викторию, и Дамиано отчётливо слышит эти звуки.       Перед глазами вокалиста мелькает образ Торкио, который держит девушку за горло и заставляет обернуться к себе. Как смотрит на её губы, а потом проводит по ним языком, прежде чем протолкнуть его внутрь. Как поглаживает большим пальцем линию челюсти и давит, вынуждая шире открыть рот. От этого кровь в висках стучит сильнее — Виктория всегда возбуждала его одним своим видом, а в чужих руках вообще доводила до тремора всего тела, и Дамиано жмурится, стараясь представить себе как можно больше деталей, в полной мере насладиться влажными звуками, которые подогревают его фантазию, но голос Этана, дыхание которого сбито напрочь, вырывает его из мыслей. — Господи, Дамиано, она целует как сумасшедшая.       Дамиано знает и это. И думает, что очень хотел бы, чтобы сейчас Виктория целовала так его. Или Этан. Или даже Гайя. Да кто угодно, потому что тело отчаянно требует внимания и хоть какого-то контакта, а тяжелое дыхание Торкио, которое Дамиано отчётливо слышит до сих пор, постепенно подталкивает к краю и лишает контроля. — А теперь представь, как я веду ладонью вниз по её животику… Она так реагирует на каждое моё прикосновение, что ещё немного, и я не смогу сдержаться, — Дамиано знает, что последняя сказанная им фраза — ложь, но чем чёрт не шутит, и отголоски сомнения всё же проскальзывают где-то в глубине его сознания, подкидывая воспоминания о таком Этане, и его прошибает в очередной раз.       Не смог тот сдержаться всего один раз, но нормально ходить Дамиано смог только через сутки.       Он слышит какие-то шорохи и представляет, как басистка извивается на коленях Торкио и откидывает голову назад, подставляя шею, а Этан медленно ведёт носом по её уху, шумно в него выдыхая, и продолжает движение ладонью, на пару секунд задерживаясь в самом низу живота Виктории, поглаживая и вызывая тысячи мурашек. Дамиано крайне реалистично представляет себе широкую ладонь барабанщика, как его смуглая кожа контрастирует с её молочной, и как её мышцы сжимаются, остро реагируя на его касания.       Дамиано готов скулить. Его мозг и тело уже не выдерживают спокойного голоса Торкио и тех звуков, что провоцируют новые образы перед глазами. Он с трудом сдерживает порывы, член требует внимания уже давно, а понимание, что сдерживают его не наручники или любимый галстук Этана, а исключительно словесный запрет, практически добивает Давида. В какой-то момент ему кажется, что повязка чертовски сильно давит на голову, мешает нормальной циркуляции крови, нарушая все законы физиологии, и он еле держится, чтобы не сорвать её. — А теперь ты, детка. Открой рот.       Дамиано старается дышать медленнее и глубже, пытаясь выровнять пульс и немного ослабить напряжение во всем теле, но в его голове всё ещё свежи воспоминания, как пальцы Этана были в его собственном рту. Сконцентрированный на дыхании, он слышит отголоски его голоса и рефлекторно разжимает плотно сжатые до этого челюсти, хотя и догадывается, что фраза была предназначена не для него. — Знаешь, Дамиа, она, кажется, считает, что в её рту сейчас не мои пальцы, а член.       Дамиано жмурится и тихо стонет, вспоминая, как Виктория облизывала его собственный член, и глухой хлопок детально проецирует ту картину. — Подумай о том, как сейчас я буду трахать её пальцами, — Торкио расставляет ноги шире, пытаясь принять более удобную позу и хотя бы немного облегчить давление узких брюк на пах. Он сам уже готов покончить с этим и просто нагнуть кого-нибудь из этих двоих, потому что собственное тело реагирует не хуже, чем Дамиано, а член практически пульсирует от возбуждения. Но игра есть игра, и недаром ему досталась роль самого терпеливого. — Сначала один. Я вхожу медленно, пока не глубоко, и добавляю второй. Представь.       Дамиано, конечно, представляет, а мозг снова подбрасывает воспоминания о том, что было неделю назад в его машине, и сам замечает даже, как до крови прикусывает губу, когда перед глазами начинают мельтешить картинки и образы кончающей в его руках басистки.       Давид ругается сквозь зубы, слушая её стоны, и представляет, как Виктория от удовольствия выгибает спину и трётся о твёрдый член Этана. Детально видит, как мокрые пальцы барабанщика входят в её тело. Сначала медленно, в размеренном ритме, как он сгибает их, стараясь доставить максимальное удовольствие, а потом грубо, несдержанно, до окончательно сбитого дыхания и поджатых пальчиков на ногах. Он знает, что Торкио сделает всё, чтобы каждый её стон подводил Дамиано к тому моменту, когда он будет готов буквально умолять. Чтобы образы в голове завели его настолько, что он снова кончит буквально от пары прикосновений. — Она такая узкая и мокрая, чёрт, Дамиано…       Он вспоминает эти ощущения, её тихие всхлипы и стоны, как она течёт и как её тело сжимается, и пару секунд не может вспомнить, почему сейчас держится изо всех сил, чтобы не упасть перед Викторией на колени и не начать жадно её вылизывать, одновременно исступлённо двигая рукой по своему изнывающему члену, пока Этан за волосы будет прижимать его голову к её телу. — Она так на мои пальцы насаживается, что я просто мечтаю заменить их членом.       Дамиано на грани. Вздрагивает и едва не подпрыгивает на месте, когда Виктория стонет слишком громко, и он точно знает, что делает Этан. Вспоминает, как сам проделывал это с ней, как она впивалась ногтями в его плечо, когда он давил на стенки и массировал клитор большим пальцем, проводя языком по уху, а потом прикусывая мочку. Он сжимает челюсти и жмурится в тысячный раз, когда Торкио продолжает рассказывать о том, как реагирует её тело, когда тот сжимает руку на её горле, и как она, кажется, близка к оргазму.       Все внутренние органы будто скручивает в узел, и Давид открывает рот, выталкивая языком насквозь пропитанные слюной трусики Виктории, даже не пытаясь потом размять затёкшие челюсти, которые он сжимал слишком сильно, борясь с собой. — Блять, всё, не могу! — голос Дамиано звенит от возбуждения, на что Этан снова усмехается, оставляя звучный поцелуй на плече сидящей на его коленях девушки, ни на секунду не прекращая своих действий. Он даже ускоряется, желая напоследок помучить Дамиано более громкими стонами Виктории. — Что, даже не хочешь послушать о том, как я трахну её? Я бы нагнул её прямо перед тобой, Дамиа, и… — Всё, пожалуйста, Этан!       Дамиано тянется к повязке, готовый сдёрнуть её в ту же секунду, как услышит разрешение. Он кусает губы от нетерпения и нервно дёргает ногой, а сердце бьется так, словно сейчас пробьёт грудную клетку. — Ладно, можно. Но ты же не оставишь её… вот так?       Он уже не слышит разочарованный стон Виктории, когда Этан выходит из неё, тут же помогая сползти чуть ниже и полностью откинуться на его грудь, чтобы вокалисту было удобнее, как не слышит и последнюю часть фразы, сказанной барабанщиком. Срывает повязку одним движением и опускается на колени, оказываясь между широко разведённых ног басистки. На мгновение сжимает свой член у основания и широко лижет Викторию, забывая о том, что нужно дышать. Не сдерживается, практически сразу срывается на быстрый темп, рваными движениями сжатых пальцев приближая себя к оргазму. Играет с её клитором напряжённым языком, пытаясь хоть как-то синхронизировать движения с рукой, но он слишком нетерпелив, а кровь в висках стучит так, словно он пробежал как минимум полумарафон без подготовки.       Этан гладит вокалиста по голове, наслаждаясь картиной перед глазами, целует девушку куда придётся и за волосы прижимает Дамиано ближе, заставляя буквально уткнуться носом в её лобок. Он знает, что Виктория на грани, слышит это по её всхлипам, и от каждого из них по телу разносятся волны жара, видит, как она сжимает свою грудь и кусает губы. Предвкушает, как эти двое совсем скоро будут сидеть на коленях перед ним самим и вылизывать его член так же жадно, как сейчас это делает Дамиано с Викторией. От этих мыслей он неосознанно сжимает заметно отросшие волосы фронтмена в кулаке и кусает басистку в шею, поднимаясь затем к уху и прикусывая мочку.       Виктория быстро хватает руку Этана, запутавшуюся в волосах Давида, своей и выгибается до боли в спине, кончая в тот же момент, когда Торкио начинает зализывать свои укусы, словно извиняясь. Она закатывает глаза и стонет протяжно, не позволяя Дамиано отстраниться ещё какое-то время, едва не съезжая с колен барабанщика.       Дамиано, едва почувствовав ослабление хватки в волосах, оставляет невесомый поцелуй напоследок где-то на внутренней стороне бедра девушки и отстраняется, полностью садясь на пятки перед ними двумя.       Его глаза почти чёрные от возбуждения, взгляд бегает с покрасневшего лица тяжело дышащей девушки на Этана, который продолжает целовать её плечи и шею. Он облизывает губы, на которых всё ещё блестит смазка Виктории, и успевает сделать пару движений, прежде чем бурно кончить, содрогаясь всем телом и прокусывая губу до крови. Снова.       Дамиано жмурится и откидывает голову, пытаясь избавиться от цветных пятен перед глазами после оглушающего оргазма, который он чувствовал, кажется, всеми клетками тела, пытается отдышаться. В его голове ни единой мысли, тихие смешки Виктории доносятся будто через толщу воды, и проходит не менее тридцати секунд, прежде чем у него получается мыслить относительно ясно и открыть глаза.       Этан целует басистку, медленно водя рукой по её животу и кидая быстрые взгляды на постепенно приходящего в себя Давида. Он сам держится из последних сил, чтобы не поставить Викторию на колени рядом с Дамиано, и не заставить её давиться членом, намотав волосы на руку, позволяя отдышаться лишь тогда, когда решит, что настала очередь фронтмена открывать рот пошире. — Блять… Это каждый раз стоит того, — грудь Дамиано всё ещё высоко вздымается, но взгляд уже гораздо более осознанный и чёткий. Он шумно выдыхает и откидывает волосы назад, пытаясь хотя бы немного перенести вес тела с потихоньку затекающих колен.       Этан ещё раз окидывает его оценивающим взглядом, прежде чем приблизиться к уху Виктории и почти шёпотом произнести: — На колени.