Oh you're phenomenal, feel like a domino, fall to my knees. I am a malady, you are my galaxy, my sweet relief, oh, oh, oh. High Enough — K.Flay
В жизни Ван Ибо нет спокойствия. И это настолько привычно для него, что не кажется чем-то особым или плохим. Отсутствие спокойствия — такая же обыденность для Ван Ибо, как проверка ленты по утрам и чёрный монстр, валяющийся на дне рюкзака. Посвящение в студенты — это классика. Через него проходит каждый без исключения первокурсник, чтобы было, что вспомнить о поступлении в университет, кроме кучи бумажек во время зачисления и беготни по коридорам и этажам в поисках нужных аудиторий в первые недели учёбы. Это традиция. Одна из самых древних и самых любимых. И традиционно посвящение проходит в конце сентября или начале октября. Это старо как мир. Земля круглая, солнце восходит на востоке, а посвящение в первокурсники проходит в самом начале обучения, потому что более удобного времени найти невозможно. Но даже многолетние традиции склонны отступать, разводя руки в стороны в покорном жесте, когда дело касается жизни Ван Ибо. — И что? Ты будешь теперь без посвящения? — уточняет мама, глядя в камеру телефона с таким ощутимым недовольством, что Ибо невольно сочувствует всем, кто находится сейчас в радиусе километра от неё, а ещё малодушно радуется тому, что решил-таки поступать в Пекин. — Мам, почему сразу "ты"? — отзывается Ван Ибо, закатывая глаза от наступившего раздражения. Будто ему самому это может нравиться. — Все мы. Весь первый курс будет проводить посвящение в конце семестра. Причём каждая группа по отдельности. — Это бред какой-то! — Гун Ли негодует вполне резонно, но с тем, что сказало руководство университета, спорить бесполезно. — А как же сессия? — Сначала сессия, потом посвящение. — Всё равно идиотство, — женщина залпом выпивает стакан с водой, а затем вновь смотрит на сына через экран телефона. У Ван Ибо от этого взгляда бегут мурашки по коже, но он не подает виду и вполне героически выдерживает его. Если бы Ибо кто-то спросил, то он сказал бы, что это даже к лучшему. Куда лучше посидеть группой — или выжившей после сессии её частью — в какой-нибудь кафешке в качестве посвящения, чем торчать всем многолюдным потоком в конференц-зале и смотреть многочасовой концерт, в котором воспевают их ВУЗ и все прелести обучения в нём. А если кто-то из культоргов ещё прознает, что Ван Ибо умеет танцевать? Тогда пиши пропало, участия в этом шоу и ему не избежать. А времени и так в обрез. К тому же внеучебной деятельности Ибо хватило и в школе, где его помещали в каждое второе мероприятие без спроса, поэтому сейчас лучше сидеть тихо и не отсвечивать лишний раз. Инициатива наказуема. Когда тебе за неё ничего, кроме "спасибо", не дают — особенно. — Мам, слушай, я-то что сделать должен? Все вопросы к руководству универа. Они не хотят лишнего скопления людей, когда его можно избежать, — пожимает плечами Ван Ибо. Его уже порядком бесит этот разговор. — Конечно. А в коридорах и магазинах вы все разве не толпитесь постоянно? — фыркает Гун Ли. — Вопрос не ко мне. — А к кому? Ван Ибо зависает на несколько секунд, действительно раздумывая над тем, кому может быть адресован этот вопрос, если учитывать, что все ограничения происходят в рамках вируса, постоянно мутирующего и распространяющегося рандомно и повсеместно, несмотря на все принятые меры. — К пандемии, что ли? — ухмыляется самым уголком губ Ибо. — Напиши ей гневное письмецо. Может, тогда чудо и случится. — Да иди ты, — смеется мама, качая головой. — Вот в моё время... — Да-да, я знаю, что в твоё время посвящение было чуть ли не священным буквально. А в моё вот по-другому. И, если ты не против, я воспользуюсь твоим советом и пойду уже. Целую! Сбрасывая вызов, Ван Ибо облегчённо выдыхает. Он сейчас не в ресурсе для того, чтобы слушать в очередной раз историю о том, как Гун Ли познакомилась со своей нынешней лучшей подругой на посвящении, случайно наступив и порвав каблуком её платье для выступления. В конце концов, чтобы думать об этом чудном мероприятии, самому Ибо надо сначала пережить первую сессию. Всё оказывается не так плохо. На самом деле — далеко не смертельно. Ван Ибо закрывает первую сессию с минимальным ущербом для самого себя и своих нервов. Как говорится: не так страшен чёрт, как его малюют. Куда более сложным становится принятие окончательного решения по поводу посвящения. После трехдневного спора в беседе группы, наконец, рождается идеальное решение, против которого не набирается и трёх человек. Посвящение в студенты группа Ван Ибо договаривается совместить с празднованием европейского нового года, поскольку практически все остаются на этот период в Пекине. Поэтому в вечер тридцать первого декабря Ибо очень внимательно рассматривает свое отражение в напольном зеркале своей съемной однушки и не до конца понимает, на что он вообще подписался. Парень окидывает взглядом темные джинсы, обтягивающие стройные ноги, сочетающиеся с ними футболку и рубашку, немного недовольно хмурится, а затем добавляет несколько цепей на джинсы и на шею, довольно кивая. То, что нужно. Вполне нарядно, но не вычурно. Честно говоря, Ван Ибо понятия не имеет, что стоит ожидать от сегодняшнего вечера. Они забронировали столик в довольно популярном ресторане, где будет какая-то развлекательная программа. По сути — это встреча европейского нового года, а не посвящение в студенты, но на безрыбье и рак — рыба. Возможно, это даже к лучшему. В группе уже все друг друга примерно знают, поэтому не должно быть какой-то дикой неловкости или смущения. Просто веселье. Большая компания, разговоры ни о чем и, скорее всего, обсуждение неугодных преподавателей, незаслуженно занизивших баллы за экзамены. Примерно так и происходит в первый час. Когда все только начинают собираться и слушают одним ухом ведущего. А потом приходит староста с какой-то карточной игрой, где куча различных действий и желаний. И всё становится в тысячу раз веселее. — Так, хорошо, теперь Ван Ибо. Давай. Доставай карту. Ибо надеется, что вселенная будет добра к нему. Хотя бы раз. Хотя бы однажды. Хотя бы в честь посвящения в студенты или европейского нового года! Но надежды рушатся, как песчаный замок, смытый волной. Ему выпадает желание. Всем присутствующим нужно придумать для него желание, в котором будут содержаться слова "танец", "человек" и "раздевание". Весь стол заходится громким хохотом, а Ван Ибо лишь закатывает глаза и допивает залпом свою бутылку с пивом. Спокойствие ему может только сниться, и то — не всегда. Пора с этим смириться. Никогда ещё их группа не была так дружна, как во время сооружения желания, которое Ибо придётся выполнять. Это парень может сказать со стопроцентной уверенностью, потому что в один момент даже он сам подкинул пару идей, смирившись со своей судьбой и решив просто наслаждаться вечером. В конце концов, что бы ребята ни придумали, оно не выйдет за рамки этого самого ресторана. Ну, максимум — просочится в инстаграм кого-то из сидящих здесь, но это не смертельно. Так думает Ван Ибо. До тех пор, пока не слышит итоговое желание, над которым одногруппники дружно корпели целых двадцать с лишним минут. — Ты всё помнишь, да? — уточняет парень, с которым Ибо периодически говорит о всякой ерунде на перерывах, но никак не может запомнить его имени. — Конечно. Я сделаю это, когда заиграет нужная музыка. — Исин уже на пути к диджею, — смеется одногруппник и хлопает Ван Ибо по плечу. Если бы у Ибо кто-то спросил его мнение, то он ответил бы, что это издевательство. Возможно, позор. Но он хотя бы умеет танцевать, и это уже хорошо, потому что, попадись это желание кому-то, кто в танцах полный ноль, ситуация была бы куда хуже. А так... можно представить, что это баттл. Оригинальный такой, не совсем обычный, но баттл. Один из многочисленных, в которых Ван Ибо участвовал, когда учился в старшей школе. На часах, кажется, начало одиннадцатого, и в ресторане полно людей. Ибо невольно думает, что, если бы они выбрали не такое популярное место для проведения посвящения в студенты, было бы не так стремно. И — надо признать — не так весело. — Следующая песня будет твоей, — говорит Чжан Исин, неожиданно появившийся в поле зрения, и улыбается. Ван Ибо думает, что это слишком быстро. Он очень чётко ощущает нужду в дополнительном времени для подготовки, но его, конечно же, никто не спрашивает. Игра есть игра. И раз все выполняют выпавшие действия и желания, то и он тоже должен. — А кто цель-то? — уточняет Ибо, когда играющая в данный момент песня подходит к концу. Он очень надеется, что одногруппники продумали этот момент, но, судя по тому, как зависает Исин, надеждам не суждено быть исполненными. Спасает всю эту ситуацию староста. Сюань Лу спешно окидывает взглядом помещение, останавливается на ком-то, прищуривается на пару секунд, а затем улыбается и указывает Ван Ибо на один из соседних столиков. И Ван Ибо отчетливо ощущает, что ему конец. Потому что на этот столик и на этого человека он и так кидает короткие взгляды в течение всего вечера. Однако времени для рефлексии нет категорически. Музыка меняется, и ведущий, которого каким-то образом уболтал Исин, объявляет "время для горячих танцев". Ибо мысленно матерится, обещая самому себе никогда больше не участвовать в подобном, но с места своего всё же встаёт. Если это конец, то пусть он будет эпичным. Ван Ибо встаёт в центр свободной танцевальной площадки и начинает двигаться. Танцевать так, как может только он. По крайней мере — именно такие отзывы он всегда слышал, когда завершал подобные танцы. Он совмещает резкие движения с плавными, ведёт спортивными бёдрами, имитируя вполне очевидные движения. И, кажется, слышит восхищённые поддерживающие крики остальных гостей сегодняшнего вечера. Это увлекательно. Ибо проникается танцем до такой степени, что чуть не забывает о главном. Но вовремя берёт себя в руки и направляется во время проигрыша к нужному столику, чтобы заметить взгляд. Горящий и проникающий, кажется, в самую душу. Мужчина, которого выбрала Сюань Лу, привлекательный до жути. У него заостренные черты лица, выразительные глаза, крайне обворожительная улыбка, когда он обсуждает что-то со своими собеседниками, и, как Ибо замечает, когда приближается к нему практически вплотную, родинка под губой. Если бы Ван Ибо был тут один, то наверняка подошёл бы, чтобы познакомиться, но он тут с одногруппниками, которым лишняя информация о чужой ориентации ни к чему. Но, к счастью, есть это желание. Этот танец. Всё внимание приковано к ним, но Ибо, вопреки этому, кажется, что в ресторане нет больше ни единой души. Его не волнует ничего, кроме того, как жадно мужчина следит за каждым движением, постукивая длинными пальцами по обивке кожаного кресла, на котором сидит. Ван Ибо думает, что хотел бы почувствовать эти пальцы на своём теле. Как они заберутся под футболку, как стянут её к чёртовой матери и окажутся на пылающей коже. Кто-то из ребят кричит что-то подбадривающее. Ибо не разбирает слов, но понимает общий посыл и переходит к основной части своего желания. Он подходит к мужчине и протягивает руку, вполне однозначно приглашая присоединиться. Сейчас всё закончится. Неизвестный пошлёт его куда подальше, диджей спешно сменит музыку, а ребята за столиками посмеются и забудут об этом событии. Это будет логично. По крайней мере, так кажется самому Ибо. Вот только мужчина, вопреки ожиданиям Ван Ибо, крепко сжимает его руку в своей, поднимается с места и самостоятельно тянет парня обратно в центр танцпола под одобрительный гул толпы. А затем ухмыляется так, что у Ибо сердце на миг сжимается, а затем начинает биться с такой бешеной скоростью, что действительно кажется, будто еще чуть-чуть — и выпрыгнет. Прямо в руки к человеку, которого он знать не знает. Начинается припев, и Ван Ибо думает, что это его спасение. Его шанс перенять инициативу в этом неожиданном, но крайне увлекательном танце в свои руки. К тому же — желание. Он всё ещё не выполнил последнюю часть этого треклятого желания. — Раздевайся, — шепчет Ибо на ухо незнакомцу, замечая, как кожа на его шее покрывается мурашками. А затем начинает медленно присаживаться, качая бёдрами и ведя ладонями по груди мужчины, который наблюдает за этим действием с таким неподдельным интересом и явным желанием продолжить где-то в другом месте, что внутри всё просто пылает. И, быть может, из-за этого Ван Ибо пропускает момент, когда мужчина неожиданно резко снимает свой пиджак, накидывает его на плечи парня и очень гармонично заставляет его вернуться в стоячее положение, чтобы сделать пару совместных завершающих движений. Музыка на миг утихает, зал взрывается аплодисментами, а затем очередная танцевальная мелодия от диджея заполняет пространство. Как Ибо и предполагал, все люди мгновенно теряют интерес к тому, что происходит на танцполе, и возвращаются к своим разговорам. Мужчина возвращается в реальность первым. Он тянет Ван Ибо в сторону туалетов, чтобы у них была возможность нормально поговорить, не оглохнув при этом от громкой музыки и не сорвав глотки. — Ты охуенно танцуешь, — первым делом говорит мужчина, а Ибо думает, что он влип по уши, потому что даже голос у этого человека привлекательный до жути. — Ты тоже, — отзывается парень и говорит чистую правду. За долгий танцевальный опыт он не со всеми мог сработаться так быстро. — Больше пойду на задние линии. — Врёшь. Ты уверенный центр. Они смеются в унисон, и Ван Ибо неожиданно начинает так печь изнутри, что становится страшно за собственную жизнь. — Меня зовут Сяо Чжань, — представляется мужчина, подавая ладонь для рукопожатия. — Ван Ибо, — пожимает протянутую руку Ибо и ловит себя на мысли, что не хочет её отпускать. — Спасибо, что вышел потанцевать. — Не за что. Я бы себя придушил, если бы упустил такой шанс. Очень сильно хочется закричать здесь и сейчас. Но Ван Ибо держит себя в руках, потому что он практически не знает Сяо Чжаня, они стоят около туалета в многолюдном ресторане, а ещё его ждут одногруппники за столом. И задерживаться ещё больше, наверное, не стоит. — Слушай, у тебя с собой телефон? — спрашивает Ван Ибо, потому что его собственный остался лежать на столе среди еды, алкоголя и одногруппников, а идти за ним вообще не вариант. — У тебя в кармане, — Сяо Чжань кивает на пиджак, который всё ещё находится на плечах парня, и тот неловко матерится и снимает его, передавая владельцу. — Чёрт, я знаю, что это всё звучит очень неловко и по-дебильному, но ребята меня сожрут, если я не вернусь за столик минуты через две. Запиши мой номер, пожалуйста. И напиши мне завтра или послезавтра. Или в другой день, когда у тебя будет время. Если захочешь, конечно. — Захочу, конечно, — пародирует Ван Ибо мужчина, а затем снимает блокировку со смартфона и открывает создание нового контакта. — Говори номер. Ибо диктует последовательность цифр, затем проверяет их ещё раз, заглядывая в телефон нового знакомого, и удовлетворенно кивает. — Всё правильно, — подтверждает парень и переводит взгляд с экрана на Сяо Чжаня, который оказывается непозволительно близко. Ван Ибо глотает накопившуюся слюну и облизывает губы, удерживая себя от того, чтобы сократить мизерное расстояние между их губами. — Позвони мне, Сяо Чжань, ладно? Я буду ждать. — Обязательно позвоню, Ван Ибо, — обещает Чжань, сохраняет в памяти улыбку, которую адресует ему на прощание Ибо, а затем скрывается в туалете, умывая горящее лицо водой и не представляя, как усидеть на месте, зная, что столь заинтересовавший парень находится на расстоянии всего лишь нескольких столиков от него.☽☽☽
Жизнь Ван Ибо никогда не идёт по тому сценарию, о котором он мечтает. Парень знает это. И он к этому уже привык. Почти привык. Потому что на сто процентов привыкнуть, скорее всего, просто невозможно. По крайней мере, у него не получается. И всё же: Ибо надеется. Очень наивно надеется на то, что жизнь не заберёт столь неожиданно подкинутый подарок и не повернётся к нему пятой точкой. Безрезультатно надеется, объективно говоря. Спустя ровно месяц это уж можно признать. Сяо Чжань так и не написал. И не позвонил. И не отправил хотя бы точку, чтобы дать знак, что у него есть номер Ван Ибо, но воспользоваться им по назначению мужчина не желает. Что угодно. Ибо был готов поверить во всё, что угодно, если бы Чжань всё же написал. Даже если через неделю или две. Но мужчина молчал. Натурально игнорировал существование определенного номера в его телефоне или, быть может, вовсе его удалил тем же вечером. Ван Ибо не знает. И знать не особо хочет. Он ровно две недели жалеет о том, что не сбегал к столику тем вечером, чтобы самостоятельно забить номер Сяо Чжаня в свои контакты, потому что тогда всё могло бы пойти совершенно по-другому, не пришлось бы накручивать себя и, может, удалось бы отвязаться от маменькиных вопросов о том, почему он сидит по вечерам в квартире, а не проводит время с кем-то интересным. Потом возможные направления для самонакручивания исчезают, и приходится смириться с реальностью, в которой горячий Сяо Чжань решил не перезванивать, хотя обещал сделать это обязательно. В голову Ибо даже приходит мысль, что имя, которое сказал ему мужчина, ненастоящее. И это тоже вполне вероятно. Теперь уже не узнать. Даже в том случае, если очень хочется. Магия в современном мире недоступна. Социальные сети, конечно, тоже своего рода волшебство, но они в поиске правды не помогают ни черта. Профилей с именем Сяо Чжань в инстаграме и на вейбо завались и больше. И половина из них даже без основной фотографии. Ван Ибо при всем своём желании не смог бы найти в этой куче нужного ему Сяо Чжаня — опять же, если имя не придуманное ради забавы. Как бы там ни было, новый семестр Ван Ибо начинает не в самом лучшем настроении. Первые дни февраля их группу мучают дистанционным обучением, а потом, сверившись со всеми данными, выпускают на волю. Никогда в жизни Ибо не радовался очным занятиям, но всё бывает впервые. Если ты сидишь целый месяц один и анализируешь, почему тебе могли не перезвонить, тем более. — Они поставили чисто лекционную неделю. Ни одного семинара, — жалуется Чжан Исин, пока они добираются до нужной аудитории. — И на следующей неделе тоже, — поддакивает Сюань Лу, замечая нужный лекционный зал и идущую в комплекте очередь из однокурсников. — Мы хотя бы не торчим дома, — вносит свою лепту Ван Ибо. — Да, дома я насиделась, — соглашается староста, — но это всё равно ужас. Я добираться туда-обратно буду дольше, чем на лекциях сидеть. — А на половине из них даже не каждый раз отмечают. Как карта ляжет, — добавляет Исин, и тут крыть уже нечем. Хорошие места занять не удается, но Ибо этому даже не удивляется. Он смотрит на первые пять рядов, уверенно забитые студентами, и идёт дальше — туда, где побольше места и воздуха, которые, впрочем, испаряются, когда весь народ рассаживается. Потоковые лекции — зло. Ван Ибо уверен в этом на сто процентов, и переубедить его не в силах никто. Остается только верить в то, что сегодняшние преподаватели будут говорить достаточно громко. Первая пара проходит спокойно: первую её половину Ибо честно конспектирует, а потом забивает на всё и уходит в социальные сети, чтобы не умереть от скуки. Вторая пара задерживается, но Ван Ибо особо нет дела. Он залипает в только-только скачанную игру, краем уха слушая слова Сюань Лу о том, что преподаватель немного опаздывает, но он написал, что уже в пути и будет минут через пять. Кстати говоря, не врёт. Через четыре минуты первые ряды начинают дружно подниматься, на что только вошедший преподаватель просит их оставаться на своих местах, а Ибо чуть не роняет телефон, в последний момент успевая удержать. — Пробки просто ужасные сегодня, — мужчина опускает свой телефон и небольшой журнал с вложенной ручкой на край стола, а сам остаётся стоять, — не буду сегодня никого отмечать, поставлю всем "присутствие" в качестве приветственного подарка и моего извинения за опоздание. Ван Ибо думает, что у него с головой какие-то конкретные проблемы. Причём — довольно большие проблемы, потому что на месте возрастного преподавателя, который должен вести этот предмет, он видит Сяо Чжаня. — Сейчас я расскажу немного о себе, а потом начну лекцию, — продолжает тем временем свой монолог мужчина, а Ибо никак не может решить, хочет он, чтобы это было реальностью или плодом больного воображения. — Меня зовут Сяо Чжань, лекции по философии у вашего потока буду вести я. Не переживайте, с профессором Лань Циженем, о котором вам наверняка рассказали много страшилок старшие курсы, вы встретитесь на практических занятиях. И даже сможете выжить и получить автомат, если будете записывать и обдуманно воспроизводить всё, что я сейчас говорю. Отмечаю я на каждой лекции, а по их окончанию волшебный журнал передаю профессору. Если будут вопросы, их можно задать в конце. Что ж, начнём... Нет слов. У Ван Ибо натурально нет слов. Он смотрит на то, как Сяо Чжань снимает с себя пиджак — кажется, тот же самый, что был тем вечером на плечах у Ибо, — и аккуратно вешает его на преподавательский стул, а затем берёт мел и начинает что-то писать, и думает, что это пиздец. По-другому и не назовёшь. Философия должна вгонять в уныние. Или хотя бы в сон. По мнению Ибо и большинства остальных студентов, по крайней мере. Но из-за того, что ведёт её Сяо Чжань, Ван Ибо испытывает небывалый интерес. Пусть и не совсем к предмету, но всё же. Пропустить мимо ушей слова мужчины, даже если они не о самом себе, а о какой-то начальности философии Ясперса, не позволяет ни совесть, ни сердце. Ибо удивительно быстро мирится с тем фактом, что у него уже месяц с лишним как краш на преподавателя по философии. Это не что-то смертельное. Философия — универсальная дисциплина, которую изучают на всех специальностях в течение семестра. Сяо Чжань ведёт только лекции. Поэтому, если не палиться лишний раз, а просто любоваться со стороны, то всё будет спокойно. Так решил Ван Ибо. Но в расчёты закралась недопустимая ошибка — парень совсем забыл учесть свой характер, который, как только лекция закончилась, а вокруг Сяо Чжаня собралась толпа студентов, дал о себе знать, заставив подойти поближе и подслушать разговор, который с философией как таковой имеет явно мало общего. — Профессор Сяо, а Вы берёте научные работы? — А у Вас есть девушка? — А Вы недавно работаете в университете, да, раз Вас поставили на лекции в последний момент? — Не могли бы Вы рассказать подробнее о Лань Цижене? Он был Вашим наставником? — Профессор, Вы не дадите свой номер телефона? Только для вопросов, связанных с философией. Сяо Чжань еле заметно качает головой, а в следующий момент его лицо принимает серьезный вид. Он показательно хлопает пару раз в ладоши, привлекая внимание разболтавшихся студентов и призывая их тем самым замолчать. Действует мгновенно, и Ван Ибо, любуясь в секундной тишине заостренными чертами лица мужчины, признается самому себе, что его план провальный донельзя. — Личную информацию я не раскрываю. Номер телефона тоже не даю, — тихо, но твёрдо говорит Сяо Чжань, забирая свои вещи со стола, и практически ни у кого не возникает желания с ним поспорить. — Моя электронка есть у старост групп. Все вопросы, не связанные с темой лекции, но связанные с учебным процессом, можно отправить туда. Не напрямую, а через старосту. Если вопросов по Ясперсу нет, то я пойду. Всем хорошего дня. Толпа расступается, желая хорошего дня преподавателю, а Ван Ибо борется с самим собой, глядя вслед уходящему мужчине. Этот перерыв пятнадцать минут, аудитория не меняется. Он успеет сто раз догнать Сяо Чжаня в коридоре, поговорить и вернуться обратно для последней лекции. Но стоит ли оно того? Мужчина ведь сам решил не звонить, так зачем сейчас всё ещё сильнее усложнять? Чтобы узнать правду и не тешить себя пустыми надеждами. Да. Именно так решает Ибо, когда спешно выбегает из аудитории в коридор и высматривает среди огромного количеста людей интересующего его человека. — Профессор Сяо, а Вы точно не поделитесь своим номером? — спрашивает Ван Ибо тем же тоном, что и большинство студентов в аудитории, догоняя мужчину, увлечённо рассматривающего в своём мобильном запутанное расписание. — Сто процентов, — не отрываясь от экрана, автоматически отвечает Сяо Чжань. — Так ты из тех, кто не палит свой номер, а только берёт чужие и при этом никогда не перезванивает? — возвращается к нормальному голосу парень. Сяо Чжань останавливается. Медленно поворачивает голову в сторону студента, поравнявшегося с ним. Переводит взгляд с одежды на лицо и очень выразительно округляет глаза, когда понимает, кто перед ним стоит. — Ван Ибо..? — поражённо выдыхает Чжань, и Ибо невольно ухмыляется. — Вау. Ты помнишь имя. — Да. То есть естественно. Конечно, я помню и тебя, и твоё имя. — Новую информацию решил не получать? Того, что есть, достаточно? Не хочешь выходить за рамки того вечера? Я тебя не заинтересовал? Ван Ибо выдвигает одно предположение за другим, не предоставляя шанса вставить и слово. А Сяо Чжань с каждым озвученным вопросом мрачнеет всё сильнее, в конце и вовсе хмуря брови. Красиво так. Довольно сексуально. И, если бы не очевидная необходимость прояснить ситуацию, Ибо бы не смог удержаться от того, чтобы озвучить своё мнение насчёт мужчины и его мимики вслух. — Ибо, послушай, всё вообще не так... — А как? Ты неожиданно потерял всю память и только сейчас собрал картинку? Или ты вдруг забыл, как пользоваться телефоном, когда дело дошло до моего контакта? Я бы не прикапывался так, если бы ты сам не сказал, что обязательно позвонишь или напишешь, я ведь не заставлял тебя... — Ибо, — перебивает Сяо Чжань парня тоном, не терпящим возражений, — я хотел позвонить. Правда. Но потерял в тот вечер телефон. — Что? — моргает Ван Ибо, стараясь уместить у себя в голове новую информацию. — То. Мы напились с компанией в том ресторане, потом поехали в караоке, а потом в ещё одно, и где-то среди этого праздника жизни я потерял телефон. Днём, когда голова начала соображать, пришлось бежать по офисам, блокировать всё, что привязано к телефону, перевыпускать симку... — Чжань вздыхает, и в этом звуке отражается такая тяжесть, что Ибо даже не думает сомневаться в правдивости произнесенных слов. — Короче говоря, все мои сохранённые на телефон контакты полетели. Я специально не привязывал номера ни к каким аккаунтам, потому что думал, что так будет надёжнее, а в итоге просрал телефон. И тебя. — И меня, — эхом отзывается парень. — Прости. — Ничего страшного. — Да я понимаю, что это провал. Но если ты всё ещё согласен познакомиться поближе, то мы можем посидеть сегодня вечером где-нибудь. Попозже спишемся и решим, где именно. — Только если в этот раз ты действительно напишешь, — смеется Ван Ибо. — Не напишу только в том случае, если умру со стыда, — качает головой Сяо Чжань, открывая контакты и готовясь добавлять новый номер. — Говори давай. — А у тебя реально тогда был другой телефон, — замечает Ибо, а затем называет нужные цифры и просит позвонить, учитывая прошлый опыт. Телефон в кармане вибрирует, и парень кивает, мол, всё правильно. — Теперь справедливость восторжествовала. — Можешь закидывать меня кучей сообщений и стикеров. Я отважно приму это наказание и на всё отвечу. — Договорились.☽☽☽
Когда проходит неделя, Сяо Чжань думает, что вляпался по уши. Он уверен в этом на девяносто девять процентов. И один процент уверенности в том, что он вляпался по самое не хочу. Но лишь один — потому что Чжань хочет. Искренне хочет продолжать тонуть в Ван Ибо и в своих чувствах к нему. Это похоже на бульварный роман, в котором бурные чувства и полное отсутствие каких-либо серьезных проблем, и Сяо Чжань соврёт, если скажет, что его это не устраивает. Не то чтобы они с Ван Ибо ни разу за это время не поспорили, но два абсолютно разных человека не могут не расходиться в некоторых вопросах. А вот слушать друг друга, прекрасно гармонировать и оставаться при этом при своём мнении вполне себе могут. Оказывается. Они видятся каждый день. Не в университете, конечно, потому что Сяо Чжань, как Ван Ибо узнает в первое же их свидание и выдыхает при этом облегчённо, является лишь работником на полставки. И то лишь потому, что на кафедре критически не хватает лиц из-за возрастного ограничения, введенного в связи с пандемией, а Лань Цижень, который лучший друг отца Сяо Чжаня и один из любимых научных руководителей времени студенчества самого Чжаня, очень просил присоединиться и помочь, если есть свободное время. А у Сяо Чжаня , который вообще-то сейчас сидит на фрилансе, свободного времени достаточно для того, чтобы провести несколько лекций в неделю. Так сказать — для души, потому что философию мужчина и правда любит. Но в более приземленном ключе. Ван Ибо и Сяо Чжань не торопятся. Они вполне очевидно горят друг другом, потому что улыбаются, словно дети, от каждого сообщения, но форсировать события никто не спешит. Это и греет душу, и раздражает одновременно, потому что, с одной стороны, у них есть всё время этого мира, некуда бежать, ведь взаимный интерес и очень большая симпатия — которую, наверное, вполне можно назвать влюблённостью, но пока что это слово произносить вслух немного страшно — очевидны. С другой стороны, хочется большего. Руки чешутся переместиться лишний раз на более чувствительные зоны, забраться под одежду и доставить удовольствие, чтобы услышать сладкий рваный выдох, полный наслаждения. Так или иначе — Сяо Чжань думает, что он сходит с ума из-за Ван Ибо. И в этом есть своя правда. Поцелуй с Ибо становится самым главным объектом размышлений последних дней. Чжань пялится на губы младшего, пока он пьёт чёрный монстр из пластиковой трубочки, и думает, что это уже какая-то зависимость. Навязчивое желание. — Ты смотришь так, будто сожрать меня хочешь, — замечает очевидное Ван Ибо. — Хочу, — даже не собирается спорить Сяо Чжань. — Ну так давай. Я буду только рад. И в этом вся фишка. Половина — или даже больше — их общения проходит подобным образом. Они флиртуют друг с другом, и обоим это невероятно нравится, но пересекать черту между словами и действиями никто не осмеливается. Возможно, дело в ярлыках. Сяо Чжаню очень сильно нужны ярлыки для более лёгкой и спокойной жизни. Ему нужна определенность. И в их с Ван Ибо отношениях эта определенность вроде как есть, а вроде как её и нет. Потому что отношений самих как таковых у них официально тоже нет. Опять же — между ними крайне очевидно происходит что-то интимное и романтичное, но мужчина опасается, что может спугнуть, если предложит встречаться спустя всего лишь неделю близкого общения. Пусть у него самого ни с кем такого раньше и не было особо, Сяо Чжань не может знать, что происходит в голове Ван Ибо. Но вселенная не так жестока, как кажется. Или же она решила извиниться за потерянный вместе с телефоном месяц возможного общения. Какой бы из вариантов ни был правильным, у Сяо Чжаня в кармане оказывается особый лотерейный билет — приближается День всех влюблённых. И не то чтобы мужчина верил во все эти валентинки, конфеты и прочие радости жизни, когда был один или в предшествующих недолгих многочисленных отношениях. Но сейчас, когда у него есть Ван Ибо, который сидит напротив и увлечённо рассказывает о крутецком наборе лего, состоящем из огромного количества деталей, Сяо Чжань думает, что, быть может, этот праздник имеет право на существование. И является отличным шансом для выхода на новый этап отношений. — Ибо, что думаешь насчёт Дня святого Валентина? — как бы ненароком спрашивает Чжань, когда до этого праздника остается два дня. — Не знаю, — Ибо ведёт своей рукой по ладони старшего, а затем переплетает их пальцы. — Это весело. В жизни не так уж много праздников, которые могли бы отмечать парочки именно в честь любви. Так что... Ван Ибо замолкает, не завершая своё предложение, но его посыл и так вполне очевиден. Ну, в самом деле. Не может же парень в открытую сказать, что хочет предложить Сяо Чжаню провести с ним этот день уже кучу времени, но не знает, как это сделать. Надо же как-то по-особому. Чтобы не слиплось в голове с чередой их ежедневных встреч. — Да, я тоже так думаю, — кивает Сяо Чжань с легкой улыбкой на губах. — Так... может, отпразднуем вместе? Оказывается, всё куда проще. И можно было всё это время спросить прямо. Ван Ибо мысленно ругает себя за глупость, но это быстро уходит на второй план, когда он понимает, о чём именно спрашивает старший. — Ты хочешь отпраздновать со мной День всех влюблённых? — уточняет парень. — Хочу. Если ты сам этого хочешь. — Я? Конечно, хочу. — Отлично, — Чжань улыбается, чувствуя, как страх, на миг сжавший сердце, отпускает. — Тогда как насчёт того, чтобы посидеть у меня дома и посмотреть что-нибудь? Ван Ибо всё ещё кажется, что у него слуховые галлюцинации, потому что не может всё быть вот так идеально. Но Сяо Чжань смотрит в самую душу, ожидая ответ на свой вопрос, поэтому младший переспрашивает: — Ты зовёшь меня в гости? — Если не хочешь, можем как обычно погулять или посидеть где-то. — Нет-нет, всё хорошо, я согласен! — слишком уж спешно отвечает Ибо, вызывая у старшего смешок и улыбку. — И не ржи надо мной. Просто сам думал, как тебя позвать. — Можно просто обратиться по имени, — явно издевается Чжань. — Да иди ты. — Куда? К тебе или ко мне? — Сяо Чжань!☽☽☽
Первая половина четырнадцатого февраля пролетает так быстро, будто её и не было. Ван Ибо спит на заднем ряду практически всю первую лекцию, потом носится по зданию в поисках нужной аудитории, потому что семинар по новой дисциплине тем, кто составляет расписание, приспичило поставить именно там, а не на третьем этаже, как это происходит обычно. В обед Сюань Лу слёзно просит помочь ей с проведением мероприятия, посвященного Дню святого Валентина, и у Ибо нет и шанса отказать, поэтому освобождается он только в районе трёх часов. Сяо Чжань ждёт у себя дома к шести, так что ещё есть куча времени, но Ван Ибо всё равно считает, что это катастрофа, потому что он всё ещё не определился с подарком. Конечно, стратегия "главный твой подарочек — это я" неплохая, но Ибо совестно приходить в гости с пустыми руками. В праздник — особенно. В потенциально их праздник — тем более. В итоге на пороге квартиры Сяо Чжаня парень оказывается с опозданием на двадцать минут. Держа в руках пакет с вином и с конфетами. Да, банально. Но лучшего он придумать за такой короткий срок не смог. — Ибо! Я уж думал ехать за тобой, — улыбается Чжань, пропуская младшего внутрь. — Учитывая, что я ехал на такси... — тянет Ибо, а затем подает мужчине подарочный пакет. — Держи это. С праздником. Сяо Чжань зависает на несколько секунд, а затем всё же принимает подарок, но выглядит при этом несколько растеряно. — Спасибо, — благодарит мужчина, закрывая, наконец, дверь и протягивая младшему вешалку для куртки, — но я думал подарить свой подарок чуть позже. — Так и подаришь позже, — пожимает плечами Ван Ибо, избавляясь от верхней одежды и обуви. — Чжань, это и подарком-то нормальным толком не назовешь, так что не парься. И не дари мне что-то уникальное, иначе мне станет стыдно, что я пришёл вот с этим. — Боже, будем теперь подарками мериться? — закатывает глаза Сяо Чжань. — Ну, можем помериться кое-чем другим. — Конечно. Обязательно, — уверяет парня Чжань, а затем указывает в сторону ванной комнаты. — Иди руки мой. Сяо Чжань умеет ещё и готовить. Этот факт практически выбивает Ван Ибо из колеи, потому что сам он к кулинарии не подходит ближе, чем на полтора метра и питается либо полуфабрикатами, либо доставками. Не очень выгодно, но очень эффективно, если не хочешь заработать себе гастрит или сжечь к чертям кухню. — В этом нет ничего особенного, — улыбается на удивление парня Чжань. А Ибо очень сильно хочет ответить, что это вранье. Что Сяо Чжань вообще-то полностью особенный и такой замечательный, сидит в голове Ван Ибо круглые сутки, и на это даже не хочется жаловаться, потому что младшего такое положение дел устраивает. — Ты просто нереальный, — вместо того, чтобы озвучить свои мысли, говорит Ибо. Они сидят на диване, соприкасаясь бедрами и коленями, едят вок, приготовленный Чжанем, и пьют вино, которое принёс Ибо. И смотрят фильм. Конечно же, смотрят фильм, потому что ради этого они тут и собрались, верно? Киносервис, на который у Сяо Чжаня подписка, услужливо предлагает в честь Дня святого Валентина посмотреть "Три метра над уровнем неба" как один из самых популярных фильмов о любви, и парни, не желая искать что-то другое, довольно быстро соглашаются. В конце-то концов, какая разница? — Кажется, тут будет плохой конец, — говорит Ибо, когда не проходит и двадцати минут от начала. — Потому что тут байки? — уточняет Чжань. — Потому что тут такая атмосфера... Не знаю, как объяснить. У меня мама такие фильмы смотреть обожает, а в них всегда полно драмы. — Да, моя тоже смотрит, — кивает старший. — Они какие-то очень разные. Вообще общий язык найти не могут. — Уверен, дальше они найдут. Не только язык, но и другие части тела. Сяо Чжань хохочет, потому что это нелепо. Но это правда. Чистая правда, потому что у фильма высокий рейтинг, а это значит, что без постельных сцен не обойтись. Ван Ибо смотрит на смеющегося старшего во все глаза и гадает, мог он настолько опьянеть от двух бокалов вина или это мужчина так на него влияет. Мир искажается капитально, выбрасывая из своих рамок всё, что не связано с Сяо Чжанем. — Не будешь смотреть дальше? — замечая пристальный взгляд Ибо, уточняет Чжань. — У меня тут есть кое-что поинтереснее. — Правда, что ли? — Ага. — Не поделишься? — Если ты хочешь. — Я настаиваю. Ван Ибо качает головой, стараясь оформить все свои мысли в связные предложения, а затем всё-таки начинает говорить: — Есть один мужчина. Знаешь, увидел его случайно в ресторане и натурально потерял голову. Дал ему свой номер, больше месяца ждал звонка, пролистал все аккаунты в инсте с его именем... — Даже не предположил, что у него нет инсты, — поддакивает Сяо Чжань. — Точно. Потому что у всех нормальных людей нашего возраста есть инста. Так вот! А потом я вышел на учебу, ничего уже не ждал, а он оказался секси преподом по философии. Настолько, что аж собрал свой фанклуб. — Ну уж не настолько, — делает смешное и одновременно измученное лицо старший. — Ой, я тебе потом покажу, — обещает Ван Ибо, приподнимая брови. — Короче говоря, он офигенный. И он меня не продинамил, как я думал в течение месяца. Он потерял телефон. Очень по-дебильному... — Ты будешь это мне до смерти припоминать? — Да. Не перебивай мою историю. Перехожу к сути: я влюбился в этого мужчину. Вот настолько, что прям пиздец. И я даже хотел подарить ему парное кольцо или что-то в этом роде на четырнадцатое февраля, но в самый последний момент понял, что не знаю, что думает насчёт всего этого он, — Ибо вдруг замолкает. — А дальше? — ждёт логичного завершения этого рассказа Чжань. — А дальше ты мне скажи. — Так же подробно? — Нет, можно только самое главное. Сяо Чжань кивает, просит подождать пару минут, а потом встает с дивана и уходит в другую комнату. Чтобы вернуться обратно с небольшим пакетиком в руках. Ван Ибо и представить не может, что находится внутри, но все его внутренности мгновенно сжимаются, а дышать становится в сто раз тяжелее. — Этот мужчина чувствует то же самое, — объявляет Чжань, снова занимая место рядом с Ибо. — И он... То есть, конечно же, я. Я надеюсь, что ты согласишься стать моим парнем. Сяо Чжань вытаскивает из пакета серебряный браслет и подносит его к запястью младшего, аккуратно застёгивая. Смотрится просто фантастично. — Скажи мне, что там, где ты брал этот браслет, есть ещё один такой, — просит Ибо, не отрывая взгляда от своего запястья. — Думаю, что его можно будет заказать. Если ты согласишься. — Шутишь ты, что ли? — стонет Ван Ибо, а затем протягивает руку, украшенную браслетом, чтобы коснуться шеи Сяо Чжаня. — Конечно, я согласен. Конечно. Теперь ты мой. И ты от меня не избавишься. И завтра мы съездим туда, где ты взял эту красоту, и я закажу тебе такой же браслет. И они будут парные. И будут показывать, что мы встречаемся. И, может, тебе стоит уже меня поцеловать, потому что я начинаю нести какую-то фигню. — Без проблем. При условии, что ты запомнишь, на чём остановился, а потом обязательно договоришь. — Обязательно. Чжань тянет Ибо на себя, вынуждая забраться на колени, обвивает руки вокруг его талии, а затем, наконец, подается вперёд и целует, чувствуя, что теперь всё так, как и должно быть, что их история вышла не на финал, а на открытое счастливое продолжение. Ван Ибо с радостью отвечает на поцелуй, зарываясь ладонями в волосы старшего, и понимает, что в его жизни и без какого-то там эфемерного спокойствия хорошо. Когда в ней есть Сяо Чжань.