Маскарад

      Коралина подпрыгнула на постели от громкого звука: как будто на пол в гостиной что-то с шумом приземлилось. Остатки сна сняло рукой после наплыва не самых приятных воспоминаний о прошедшем дне, и под ложечкой засосало от навязчивого страха, что дверь сейчас распахнется, и за порогом она увидит одного из нападавших. Однако в небольшую щель просунулась взлохмаченная голова Тима — он бегло осмотрел спальню, что из-за задернутых штор все еще пребывала в полумраке, а потом перехватил недоумевающий взгляд Коры, однако вместо того, чтобы смутиться, он улыбнулся и скользнул в комнату, плотно закрывая за собой дверь. Тим открыл рот, чтобы, вероятно, пожелать Коралине доброго утра, однако его перебил повторившийся шум из гостиной и смачное «будь ты проклята, puta madre!» с очевидным акцентом.       — Мне бы очень хотелось знать, что происходит в моей квартире, если ты не возражаешь. — Кора, поудобнее сев на кровати, притянула колени к груди, и спортивная ветровка Джейсона, в которой она проспала всю ночь, тихо зашелестела. Тим, почесав затылок, сел рядом и коротко пожал плечами.       — Я подумал, что если перестановка окон не требует страшной спешки, то без замка на входной двери пришлось бы несладко. Вот и купил с утра…       — Замок? — с надеждой переспросила Коралина, уже, в общем-то, догадываясь, какой ответ она получит.       — Дверь. И оплатил ее установку. Но! — он вскинул вверх указательный палец, со всей серьезностью посмотрев на свою подругу. — Ты ничего мне не должна, это, будем считать, подарок на прошедший день рождения.       — Он был в середине июня, и мы тогда еще не общались с тобой.       — Я знаю, как знаю и то, что ты не любишь, когда кто-то оплачивает за тебя счета, будь то покупка билетов в кино или, не дай боже, крупный чек в баре, поэтому приписывай это все же к подарку, — усмехнулся Тим и хлопнул по своим бедрам чуть выше колен: — Так ты не в обиде?       Коралина поджала губы. Странно было осознавать, что человек, которого она считала близким другом, готов без всяких сомнений тратить огромные суммы — просто так, не ради личной выгоды, а затем, чтобы… Она смутилась. Чтобы обезопасить ее? Порадовать? Наверное, так и поступали друзья: Кора была убеждена, что сделала бы то же самое для Тима, появись у нее возможность тратить огромные деньги со счетов Мины. Однако Кора знала — прикасаться к тем деньгам означало появление горького чувства вины перед всеми, чьи жизни и здоровье были принесены в жертву обогащения ее нелегального бизнеса. Нельзя утверждать, что ее мучила совесть до той степени, чтобы не спать по ночам, однако пока Коралина Фрейзер с тех счетов и копейки не потратила, обещая себе самой, что как только наступит конец ее спектаклю, все средства уйдут на счета государства, самого Готэма или в фонды помощи, желательно тем, кто страдает от наркозависимости. Но когда уж этот конец наступит — неизвестно никому.       — Я ведь сейчас не стану прогонять рабочего, когда у меня вместо входной двери наверняка пустой проем? Тебе, может, вчера и показалось, что я гостеприимная, однако все же не до такой степени. — Девушка поднялась с кровати и потянулась руками вверх, чувствуя слабость в мышцах. — Какова вероятность того, что он стащит остатки моих денег или ценных вещей, если мы с тобой спустимся в кафе внизу? Я умираю без должной дозы кофеина, а ведь уже… господи, половина второго.       — С радостью бы, Кора, но еще вчера я обещал приехать к отцу сразу, как только проснусь. Немного задержался и без того, — хмыкнул Тим, поднимаясь на ноги и делая шаг ближе к Коралине. Она быстро закивала, понимая, что вовсе не планировала навлекать на себя гнев Брюса Уэйна, чей сын практически на половину суток сместил фокус своего внимания на нее, Коралину Фрейзер. Она чуть подняла голову, чтобы посмотреть в глаза Тима и ответить ему, что тот волен не говорить с ней таким виноватым тоном, однако, вздернув подбородок, Кора поняла, что между их лицами расстояние было практически крошечное.       Дыхание перехватило.       Они никогда не находились настолько близко друг к другу; вернее, может, и было нечто подобное, когда они в очередной раз обнимались, но сейчас в том, как смотрел на нее Тим Дрейк-Уэйн, из-под полуопущенных ресниц, тяжело, почти томно, было что-то другое — интимное, определенно не дружеское. И почти неправильное, решила Кора, настолько неверное, что она готова была выставить перед собой ладони, чтобы оттолкнуть юношу чуть дальше от себя, только вот руки ее безвольно висели по обе стороны от тела. Кора догадывалась, что если бы кто-то — рабочий, или Джейсон, вздумавший не вовремя заглянуть, — решился заглянуть в ее спальню, то решил бы, что Тим застыл в мгновении от того, чтобы поцеловать свою подругу. От этой мысли по спине прошел неприятный холодок, а живот скрутило от волнения: не от приятного, какое должно быть, а от настороженного, как перед необдуманным шагом в пропасть, который запросто мог бы оборвать ее жизнь. И Коралина действительно боялась того, что происходило; до такой степени, что не могла пошевелиться.       У Тима же напротив, казалось, в голове кружили мысли совсем иного характера, если судить по тому, как потемнел его взгляд и чуть разомкнулись пухлые губы. Он вскинул руку, осторожно, едва касаясь волос Коралины, заправил за ухо растрепанные пряди, и легкое, почти невесомое прикосновение его пальцев к коже, наконец, вырвало ее из оцепенения. Она прочистила горло и неожиданно низким для себя голосом заметила:       — Я думала, ты спешишь.       — Спешу. Уже несколько часов, но, если честно, я бы остался тут.       — А Стефани?       Тим отпрянул. От прежнего благостно-мечтательного выражения лица не осталось и следа, меж его бровей пролегла глубокая складка, и взгляд молниеносно переместился вниз, и Коралина, вопреки своему ожиданию, напряглась еще сильнее, когда юноша сделал шаг назад слишком поспешно. Она осмотрела его и подметила, как Тим сплел пальцы в замок: зная его, Кора точно могла сказать, что поднятая тема, судя по жесту, вызвала у него очевидное недовольство. Юноша не спешил с ответом; он осторожно прошел к зашторенным окнам и резким движением раздвинул портьеры, впуская в комнату свет. Молчал. Медлил. Потом повернулся и взглянул на Кору вновь, только теперь вместо трепетной нежности в его взгляде сквозила усталость.       — Причем здесь она? — Тим глубоко вздохнул и, обхватив двумя пальцами запястье, неловко его потер. Коралина знала, куда давить; к сожалению, своей привилегией близкого друга ей пришлось воспользоваться в ту же секунду, как она ощутила между ними нечто, что выходило за рамки привычного общения. До того поступала она так только единожды, однако упоминание Стефани сработало ничуть не хуже, что и пару недель назад, когда Тим впервые приблизился к Коре слишком сильно. Практически непозволительно.       Стефани Коралина знала не так хорошо — виделась с ней пару раз, когда Тим приглашал ее на выходных в бар или клуб. Конечно, раз или два напиться в одной компании хватит для того, чтобы обрести общие темы для шуток, но будет объективно мало для откровенных разговоров, например, об отношениях между Тимом и Стефани. Коралина не сомневалась только в одном: что-то связывало обоих друг с другом, и это «что-то» определенно скрывалось от посторонних глаз. У всех были секреты — кому, как ни ей, в конце концов, знать это, — однако между Тимом и Стеф улавливалась недосказанность вперемешку с неловкостью, и это не то поведение, которое свойственно друзьям, думала Кора.       Она тяжело опустилась на кровать и похлопала с местом возле себя, приглашая друга присесть рядом и только сейчас обращая внимание на то, что она так и не сняла с себя помятую куртку, может, именно потому ей стало казаться, что комната невыносимо жаркая и душная? Тим покачал головой, отступив на шаг, и Кора обратила внимание на то, как порозовели его щеки — вероятно, он мог тоже почувствовать нехватку воздуха в замкнутом помещении, но девушка понимала, что, скорее всего, причина совершенно в другом. И это тревожило — так сильно, что она ощутила, как на висках проступил холодный пот, словно в ожидании чего-то непоправимого.       — Я просто подумала, — Коралина натянула рукава на ладони и на мгновение прижала прохладную руку к лицу в надежде остудить пылающую кожу, — что не хочу быть кем-то еще, кто может заменить ее, если у вас со Стефани не все гладко.       Рукав пах сигаретным дымом и сладковато-терпким парфюмом, едва ощутимым, на самом деле, но довольно приятным, — ароматом спокойной поздней ночи и ромовым опьянением. Так же вчера пах Джейсон, когда она засыпала на его плече, и эта навязчивая мысль о том, что она знает такую деталь, застала ее врасплох. Ко всему прочему, она совершенно не помогала вести разговор с Тимом, который, уставившись прямо на свои сцепленные в замок пальцы, собирался с мыслями не меньше минуты.       — Ты никогда не была «кем-то еще», Кора, и я уверен практически на сто процентов, что ты и сама это прекрасно понимаешь.       — Ты тоже должен знать, что я очень ценю это. — Она осторожно коснулась его запястья, глянув на юношу снизу вверх. Ее пальцы огладили открытый участок кожи, и от мягкого прикосновения Тим вздрогнул. Он, сжав губы в тонкую линию, посмотрел на Кору выжидающе, прекрасно зная, что она еще не закончила говорить. — Только прошу: не торопись со своими решениями, как бы глупо это ни звучало. Я так не хочу, чтобы ты обманулся в своих ожиданиях и сделал ошибку — во всяком случае, точно не сейчас, пока у тебя есть шанс наладить отношения с девушкой, которая явно тебе небезразлична, понимаешь?       — Коралина…       — Нет, — отрезала она, нахмурившись. Помедлив мгновение, девушка встала на ноги и уперла руки в свои бедра, со всей серьезностью глядя на юного Уэйна. — Я настаиваю на том, чтобы вы поговорили прежде, чем продолжится этот диалог.       — А он продолжится?       — Если ты этого захочешь.       Тим, вопреки ожиданиям Коры, сдержанно кивнул. Она оглядела его лицо, и на секунду девушке почудилось, будто в его выражении угадывалось облегчение; признаться, Кора и сама ощутила нечто схожее — по крайней мере, если им двоим и предстоял еще один неловкий разговор, то произойдет он точно не сейчас. Девушка сделала шаг вперед и обвила руки вокруг торса молодого человека. Хотелось извиниться перед ним, ведь, в конечном итоге, Коралина знала, что отношения с добрым, рассудительным Тимом ей при любом раскладе были недоступны. Его нельзя было подпускать настолько близко, чтобы возникла даже минимальная угроза жизни по причине своевольных игр Коры. Ее пальцы сжали ткань его кофты почти судорожно, когда Коралина ощутила, как Тим неловко ответил на объятие и прижался щекой к ее волосам. Его близость дарила тепло и ощущение защищенности, но, обнимая юношу, Кора не чувствовала благоговейного трепета влюбленности — и, может, к лучшему, решила она, ведь эти бабочки в животе, о которых не раз упоминали авторы романтических книг, на самом деле были ничем иным, как предвестником опасности.       С Тимом подобного не было.       И, вероятно, никогда не будет.

***

      Коралине удалось пересечь порог штаб-квартиры Мины Фрейзер незамеченной. Пока она поднималась по пустующей лестнице, ей почудилось, что старое кирпичное здание в принципе пустовало, но казалось так ровно до того момента, пока за одной из дверей, совсем рядом с ней, не взорвался громким хохотом мужчина. Наверняка он гоготал над чьей-то шуткой и едва ли собирался выходить на лестничный пролет, но Кора все равно прибавила шаг, поднимаясь на четвертый этаж к офису Мины, искренне желая избежать случайных встреч с нанятыми работниками. Захлопнув за собой серую матовую дверь, девушка в два шага оказалась у письменного стола с компьютером Мины.       Какова была вероятность того, что в нем сохранилась информация о том, чем занималась ее мать много лет назад? Минимальная, ответила на свой же вопрос Кора, склонившись над клавиатурой. Здесь можно было найти файлы с черной бухгалтерией, с учетом и датами поставок сырья, с адресами мест сбыта не только в Готэме, но и в нескольких других городах западного побережья — вероятно, со всей информацией, кроме той, что Коре была необходима сейчас. Может быть, то, что ее мать застрелили, не было последствием ее занятием наркоторговлей? Мог ли весь ее бизнес быть лишь прикрытием? От мысли о том, что Мину могли убить за нечто гораздо более страшное, нежели производство и сбыт психотропных веществ, по спине Коралины прошел холодок. На мгновение она отстранилась от экрана, глядя на открытую поисковую систему, и нахмурилась.       Разумным, а главное, правильным поступком в такой ситуации было бы рассказать о своих подозрениях Бэтмену или, на худой конец, полицейским; Коралина была убеждена, что легко сдаст материнский бизнес властям при первой возможности, но теперь, когда у нее был веский повод обратиться за помощью к представителям закона — хоть и весьма формальным, в случае Бэтмена, — она запаниковала. Девушка вновь обратила взгляд на экран и быстро напечатала три буквы «лаб» в надежде получить хоть какую-то информацию. «Лаборатория_ПР», «Лаб_КейнС», «ЛабораторияГБ» и еще с десяток подобных файлов, сохраненных в разных форматах — словом, ничего, за что можно было ухватиться с тем стартовым набором знаний об исследованиях Мины, которыми располагала ее дочь.       Девушка наугад открыла один из документов и тут же свернула его: ничего необычного, один из файлов, который на днях прислал Кловис после очередной проверки, но вот последний найденный в глобальном поиске файл с названием «Лаб_ЛА» был испещрен незнакомыми именами. Девушка нахмурилась. Она, конечно, не была знакома лично с каждым клиентом, однако некоторые фамилии знала, и внутри документа не нашлось ни одного совпадения. Что это был за список? Кора пролистала документ вниз, но едва перемахнула за букву «Д», как за своей спиной она услышала размеренный стук по стеклу. Внутри все похолодело, и девушка ощутила, как мгновенно в судороге дернулись ее пальцы — так, если бы она захотела сжать их в кулак и приготовиться к удару. Но вместо этого она спешно оглядела правую руку, на которую сегодня надела изумрудное кольцо мамы, удостоверившись, что, в случае нападения, здесь застанут именно Мину, а не ее дочь.       Тук-тук-тук.       Развернулась Кора резко — так, что оранжевый свет заходящего солнца на секунду ослепил ее, и пришлось несколько раз моргнуть, чтобы разглядеть источник шума. Когда сквозь выступившие от рези в глазах слезы Кора разглядела Красного Колпака на пожарной лестнице, то она словно даже не удивилась. Во-первых, он знал где она жила, так что вполне мог проследить за тем, как она выходила из дома, во-вторых, он уже столько раз за последнюю неделю вклинивался в ее планы, мгновенно их разрушая, что, казалось, еще чуть-чуть — и Кора с ним свыкнется.       Выругавшись сквозь стиснутые зубы, девушка все же скинула капюшон своего худи и поправила темные волосы Мины, на укладку которых она сегодня не тратила времени. Как и на сборы вообще — чувствовала она себя сегодня отвратительно после практически бессонной ночи и разговора с Тимом с утра, поэтому не потрудилась переодеться в привычную для матери одежду, прибрать волосы и хотя бы слегка накраситься. Но какое сейчас это имело значение?       — Хотела бы напомнить, что мой номер телефона по-прежнему у тебя есть, поэтому можно было бы, не знаю, предупредить о своем визите, — прошипела Коралина, открывая окно и впуская незваного гостя. Если вообще можно было применять такое обращение по отношению к террористу, которого СМИ окрестили едва ли не самым опасным преступником, находящимся на свободе.       — И я рад встрече, малышка, — отозвался он, стряхивая с плеч невидимые пылинки. Кора изогнула брови в непонимании и вскинула голову, глядя на Колпака.       — «Малышка»? Не слишком вольно? Особенно после… как ты там меня называл? Старушка?       — Вообще-то я звал тебя «бабуля», но откуда мне было знать тогда, что тебе от силы лет двадцать, а? Вот только прошу, — он вскинул вверх указательный палец, подходя к монитору, на котором все еще пестрела таблица с неизвестными именами и номерами, — не начинай отрицать: я почти на сто процентов уверен, что Мина и ее дочь — один и тот же человек.       Его голос пусть и был изменен эмулятором, однако все равно звучал открыто-насмешливо, и Коралине даже стало не по себе, только не от того, что перед ней угрожающей громадой нависал Красный Колпак, рядом с которым каждая прожитая секунда без дыры в черепе могла считаться подарком, нет. В ту секунду она почувствовала гнев, и жгучую обиду, и искреннюю досаду, какие возникают обыкновенно у детей, чьи хитроумные планы срывают взрослые, заподозрившие неладное. Вслед за этими чувствами она ощутила еще и раздражение — пусть Кора действительно просчиталась со своей двойной игрой, именно Колпак был первым, кто практически полностью раскусил ее. Самостоятельно. За считанные дни. Это и впрямь выводило из себя.       — И кто из них настоящая личность, а кто — подделка, в таком случае?       — Нетрудно разобраться, малышка, — протянул он, едва поворачивая голову в ее сторону, — судя по тому, как плохо идут твои дела с этим бизнесом.       — Очень интересное заявление, но было бы здорово узнать, с чего ты сделал такие выводы.       Красный Колпак вдруг выпрямился, и Коралина вновь отметила то, каким огромным он казался. Свою роль, конечно, играли его экипировка и защитные пластины на груди, но мужчина и без всего обмундирования явно был выше шести футов, широк в плечах и уж точно физически силен; Коре показалось, что если бы она решила вытянуть руку и коснуться его пальцами, то ощутила бы каменную твердость его мышц. Не человек, а гора, которую ей при всем желании не обогнуть и с места не сдвинуть, поэтому, когда он нависал над ней, как в ту секунду, девушка была близка к тому, чтобы ощутить страх. Практически такой же сильный, подумалось ей, как и вчерашним вечером в ванной, когда с минуты на минуту ее жизнь могла оборваться. Колпак молчал пару секунд, а потом вдруг хмыкнул, и этот звук, искаженный модулятором, больно резанул по слуху.       — Не бойся, я не собираюсь убивать тебя или калечить. Сегодня, по крайней мере, я в достаточно хорошем настроении, чтобы не марать руки второй раз. — Он размял шею, пока девушка в непонимании хлопала ресницами, пытаясь разобраться в неясных подсказках Красного Колпака. Тот устало вздохнул: — Хорошо помнишь наше знакомство?       — Приходится вспоминать каждый раз, когда вижу уродливый шрам от пули на бедре, спасибо большое.       — Оу, тебя ранило? Какая жалость, можешь написать на электронную почту все свои жалобы, мой менеджер обязательно поработает над качеством организации переговоров с местными торгашами дурью, принцесса. — В ответ на его откровенную издевку Кора только открывала и закрывала рот, точно рыба, волной выброшенная на берег, и возмущение вскипало внутри, заставляя пальцы и плечи нервно подрагивать. Однако прежде, чем она сумела сформулировать вразумительный ответ, мужчина продолжил: — Но раз уж память тебя, слава богу, не подводит, то, вероятно, ты соблюдаешь все договоренности, особенно про продажу наркотиков несовершеннолетним?       Конечно, она соблюдала. С его стороны было бы глупо предполагать иное, учитывая, что именно Коралина — в личине, разумеется, Мины — шла на все условия Красного Колпака. Даже больше: она сама предложила ему сотрудничество, и девушке вдруг нестерпимо сильно захотелось напомнить ему об этом, чтобы хоть немного осадить самопровозглашенного властителя подпольного бизнеса в Готэме, но… Но. Она осеклась буквально на полуслове, успев вымолвить только глухое «знаешь, что», и подумала о том, что вряд ли речь шла конкретно о ней. Вернее, Красный Колпак едва ли сошел бы за дурака, который не помнил об их договоренностях, значит, начать разговор его побудило нечто иное. И Кора позволила ему продолжить, заинтригованная тем, куда он клонил.       — Я раздала все указания. — Правда, скорее, поручила Кловису разобраться с донесением большей части информации до дилеров, но это ведь мелочи, верно? Красный Колпак, вероятно, посчитал это недостаточным, судя по странному звуку, что он издал в ответ. Если бы не голосовой модулятор, то Кора наверняка услышала бы, как он нарочито громко цокнул языком, однако из-за встроенного в шлем прибора раздался только неприятный скрежет.       — Вот тебе и ответ, с чего я делаю выводы. Слушай и запоминай, Коралина Фрейзер, — понизил он голос, обращаясь к ней по ее настоящему имени. И, черт возьми, он сумел заставить вздрогнуть ее всем телом, от волны накрывшего все ее существо страха. — Перевозчики и продавцы слушают не тебя; они подчинены тому, кто раздает указания напрямую — а еще тому, кто может спустить на них группы охраны с огнестрельным оружием. Понимаешь, к чему я веду?       — Они по-прежнему продают наркотики детям?       — В точку. И я предположу, что ты лучше знаешь, кого в этом обвинить.       Королина не ответила. Она опустилась на рабочее кресло матери и сложила руки на столе, осознавая, что крыть было нечем: в какой-то момент Кора, поняв, что Кловис Эбейд в разы лучше нее самой разбирается в деле Мины, Фрейзер, не достигнув еще и двадцати одного года, с радостью передала ему большую часть обязанностей. Наверное, это стало ее первой фатальной ошибкой, ведь Кора прекрасно знала, что мать старалась самостоятельно контролировать весь оборот товара от производства до непосредственной поставки покупателям. Но Кора, она действительно была другой, и каждую минуту просыпалась с мыслью о том, как бы легче избавиться от бремени наследства Мины. Она стала настолько одержима идеей самостоятельно засадить за решетку каждого, кто принимал участие здесь, что не заметила, как стала заложницей своей наивности. Девушка покрутила кольцо матери на своем пальце, задумавшись, а после подняла глаза на Колпака, который как будто смиренно ждал, пока молчаливая пауза Коралины подойдет к логическому завершению. Однако опрометчиво было бы предполагать, что он просто стоял бы на месте, нет; мужчина, сложив на груди руки и чуть подавшись вперед, всматривался в экран.       — Ты ведь тоже не в курсе, о чем тогда говорил Сионис, — проговорил Колпак, и Кора не стала скрывать: только повела плечом и тоже вгляделась в экран. — Как давно ты затеяла весь этот, эм, маскарад? Мина Фрейзер хоть когда-то существовала?       — Слушай, если я сейчас не попыталась вызвать охрану, когда ты вломился в мой кабинет, и позволила тебе вчера спасти меня от разъяренного взломщика, это вовсе не означает, что я сейчас выставлю напоказ все свои скелеты в шкафу, — повысила голос девушка, чуть щуря глаза. Бестолковая храбрость, произраставшая, вероятно, из злости, которую Кора испытывала по отношению к Кловису и Мине, теперь вылилась в неспособность удержать язык за зубами. И в следующую секунду Коралина пожалела об этом, как и следовало, в общем-то догадаться.       Красный Колпак, не произнося ни слова, ухватил оба подлокотника ее крутящегося кресла и в следующую секунду впечатал его в стену так, что тело Коры ощутимо тряхнуло. Он — непоколебимая скала, пышущая жаром, гневом и необузданной опасностью, — навис над ней, и Коралине пришлось вжаться в спинку кресла, чтобы хоть каким-то образом увеличить расстояние между ними. Даже сквозь плотный красный шлем она слышала его дыхание, тяжелое и глубокое, по которому нетрудно было угадать, что девушке удалось его разозлить.       — А теперь слушай ты: я спас тебя не потому, что во мне вдруг взыграло рыцарское благородство, а из вполне эгоистичных целей — мне были бы полезны твои способности. И прежде, чем ты попытаешься убедить меня в том, что суть твоих метаморфоз мне не ясна, позволю себе продемонстрировать обратное. — Он перехватил ее руку и ловко стянул кольцо Мины с пальца Коры. Знакомое покалывание разлилось по всему телу, и девушка сжала губы, подавив желание высказать все, что думала о Колпаке, чтобы не нарываться на еще большие неприятности. Теперь она смотрела на него собственными глазами и, пусть физически разницы никакой не ощущалось, Коралина словно почувствовала себя более… уязвимой? Открытой? Красный Колпак покрутил украшение между своих пальцев и хмыкнул. — Мы могли бы сотрудничать: мне пригодятся твои способности, а тебе — поддержка в отстаивании своего бизнеса и устранении конкурентов.       — А если ты ошибаешься, и на самом деле мне нужна только свобода? — Она вытянула руку и прижала ладонь к широкой груди мужчины в безуспешной попытке оттолкнуть его от себя, но, кажется, его только позабавили ее жалкие потуги, и он наклонился еще ближе. И, черт возьми, если бы не эта пугающе-гладкая маска багрового цвета с едва заметными бликами белесых глаз — дьявольская, нечеловеческая, она бы уже ощутила его дыхание на своей коже. От отвращения и испуга в ее животе словно затянулся узел и появилось раздражающе-щекотное ощущение, от которого Кора постаралась как можно скорее отмахнуться.       — Тогда все становится гораздо проще, принцесса. Ты помогаешь мне, и я исчезаю из твоей жизни навсегда; ты отказываешься — и можешь в ту же секунду начинать искать себе место на кладбище.       — Ты угрожаешь мне?       — Я? Ни в коем случае, от твоей смерти мне пользы никакой. Но, поверь, в Готэме еще немало людей, кто был бы не против увидеть твою голову с огромной дырой во лбу. — Красный Колпак, наконец, выпрямился, и вновь подошел к компьютеру. — Кстати, ты ведь в курсе, что твои вчерашние гости были наемниками Черной Маски? И охотились они не за Миной, Сионису нужна была ты.       Коралина шумно прочистила горло. Не сказать, что она отказалась от этого варианта совсем, однако преследование именно Коры Фрейзер ей казалось маловероятным, как минимум, потому, что ее мать еще при жизни постаралась скрыть все факты их родства, кроме фамилии — но мало ли ее носителей в США и Канаде? Знали, конечно, об их связи некоторые люди из близкого окружения, но проблема здесь заключалась как раз в том, что Мина считала Романа Сиониса практически своим союзником, если не другом. Аукнулась, к сожалению, эта опрометчивость не Мине, а ее дочери, и, осознав это, Кора ощутила еще большую безысходность — на том, пожалуй, уровне, о каком и помыслить не могла еще пару недель назад.       — То есть, ты предлагаешь устранить Сиониса? Чем он… когда он перешел тебе дорогу?       — Он? Брось, — рассмеялся Красный Колпак, — Сионис в этой истории не больше, чем разменная монета. Мне нужно добраться до фигуры покрупнее, и вот здесь-то, Коралина, пригодятся твои таланты.