Веселье уже было в полном разгаре. Мы не успели даже миновать длинные и запутанные коридоры, как музыка добралась до наших острых ушей. Внутри все сжалось от предвкушения долгожданного и такого необходимого нашим душам торжества.
Массивные двери отворились перед нами, открывая взору жизнерадостную картину. Первым в глаза бросилось то, как хоббиты выплясывали на длинных столах, разливая эль и напевая на всеобщем наречии. О, мои милые хоббиты, как я по ним тосковала. По их неугомонному и безудержному веселью, которым они готовы поделиться и наполнить товарищей до краев. И вот сейчас, глядя на них, я изнеженно заулыбалась, прижимаясь грудью к руке Леголаса, а он, не менее участливо, погладил мои запястья, после чего коротко поцеловал в макушку.
Теперь, когда мы забрали полуросликов из разрушенного — к слову, не без их помощи — Изенгарда, на душе моей стало куда спокойнее. Жаль, что только отчасти, ведь встреча с магом еще долго не выйдет из моей головы, а черные слова и того дольше…
Но мне никак нельзя выдать своих внутренних тревог в час, когда человечество стало свидетелем того, что надежда не была напрасной. К тому же, аранен тонко прочувствует мои переживания, не могу же я заставить его волноваться. Не хочу, чтобы он знал о том, как глубоко въелись в мое сердце поганые прорицания Сарумана.
— Тебя что-то беспокоит. — Тихо проговорил принц, подбадривающе стискивая мои ручонки. — Поделишься со мной или так и продолжишь старательно скрывать причину в своей бедовой головушке за пеленой спутанных мыслей?
— А ты надеялся, что всегда сможешь отыскать ответ на волнующий тебя вопрос в легкодоступном течении моих мыслей? — Холодно ответила я, прежде чем мы подошли к столу, и эльф отодвинул передо мной стул.
— По правде говоря, я знал, что с тобой это не пройдет. Все же есть у тебя что-то от смертных.
Что? Значит, вот как он считает!
— Это все из-за того, что сказал истари? — Не успела я возразить, опередил меня он. — Когда ты нервничаешь, то ты неосознанно кусаешь нижнюю губу, взор становится рассеянным, а пальцы напряжены. Ты думаешь, что умело скрываешь свои эмоции, но твое беспокойство выдает не столько тон голоса, сколько язык твоего тела. Приглядись к себе.
И я пригляделась… Мои пальцы и правда выглядели так, словно под кожей до предела натянули струны, а ноющую и мимолетную боль на устах я ощутила только сейчас. Неужели он замечает и такие мелочи?
— Мне не нужно знать, что происходит в твоей голове. Достаточно приглядеться к серебряным глазам и ответ напрашивается сам собой. — Леголас придвинул свой стул поближе и склонился, тем самым нависая прямо над моим виском. — А сейчас мое поведение смущает тебя.
— Конечно смущает! Ты так близко… а к нам устремлено множество любопытных взглядов! — Перебила я его и заерзала на деревянном кресле, воровато озираясь.
— Глупышка, ты ведь моя будущая динет, а на твоем пальце уже сияет обручальное кольцо. Так что я вполне могу позволить себе делать так… — Его пальцы откинули прядки моих волос и коснулись затылка, порождая внутри, от позвоночника к пояснице, волну беспокойных мурашек. — И даже на глазах у всех этих неотесанных рохиррим.
Не успела я возразить, как его ладонь легла увереннее, и он потянул меня к себе. Сосредоточившись лишь на своих ощущениях, в попытке понять их, я не заметила, что он оставил обжигающий след от поцелуя на моем виске и отвернулся, как ни в чем ни бывало…
— Остроухий! — Подошел к нам воскрыленный гном, лукаво улыбаясь. — Нам с тобой необходимо отпраздновать по-мужски, давай, оторви от стула свои прелестные булки и за мной!
Я даже слегка опешила от таких смелых и нескромных восклицаний гнома. Тогда я обернулась на аранена, заинтересованная его реакцией, а он… улыбался! Этот эльф с такой забавой и, я бы сказала, нежностью смотрел на Гимли, что мое тело оцепенело. Никогда бы не подумала, что принц будет так смотреть на представителя гномьей расы. Видимо, этот поход изменил не только меня…
— Иди. — Ласково улыбнулась я, сжав пальцами плечо своего жениха, как только почувствовала его мысли. Он не хотел оставлять меня одну. — Повеселись, а я составлю компанию Эовин. Кажется, она немного заскучала.
Леголас изнеженно улыбнулся и, напоследок опалив своим дыханием мои ладошки, поцеловал их и ушел следом за довольным гномом.
Честно, я даже ни разу не переглянулась со своим женихом. Да, я порой смотрела на него в надежде, что и он обернется, выискивая взглядом мое изумрудное платье да белесые локоны, но, к сожалению, ответа в виде ласковой поглядки я так и не получила.
Он был так увлечен беседами с Гимли и Эомером, что я даже немного затосковала… Я только недавно стала ощущать на себе его внимание сполна, а сейчас я его, пусть и временно, но утратила. От этого на душе заскреблись дикие кошки. Я буквально ощущала, как в мое сердце впивались острые и цепкие когти, а затем мучительно медленно драли орган, оставляя грубые, невзрачные и рваные рассечения.
И если мне удавалось привести мысли в порядок, то недавние душевные метания давали о себе знать, напоминая о том, как до этого мое нутро разрывало на драные лоскуты.
Глупая… Сама же его и отпустила, а теперь сижу, задумчиво кручу в руках кружку с элем и негодующе стреляю взглядом в спину своего возлюбленного.
Но и он хорош! Хоть разочек бы обернулся на меня! Уже не говорю о том, чтобы подойти и узнать, как мои дела тут… Не загрустила ли его невестушка без него самого…
Но раз так, то и я время зря терять не стану! А то еще подумает, что необходим мне, как глоток воздуха…
— И чего ты тут в одиночестве тоскуешь? — Ласковый и мелодичный голосок прошелестел за моей спиной, вынуждая с улыбкой обернуться на девушку. — Помнится мне… — Состроила задумчивую гримасу белоликая красавица, а после затейливо растянула губы. — Ты готова была под земную твердь провалиться, лишь бы не встречаться с эльфийским царевичем, а теперь глаз не сводишь с его дотошливо ровной спины!
— Вон оно как! Ну раз на то пошло, дорогая… — Я поднялась со стула и поравнялась со своей подругой, упирая в нее наполненный шутливой издевки взгляд. — Ты же у нас одна ничью спину своими прекрасными глазками не прожигаешь, да?
Эовин немедленно опустила взор, словно я только что отчитала ее за проступок. Кажется, я поневоле разбередила неприятные воспоминания да переживания, что надежно затаились глубоко внутри смертной.
Вот глупая… Чувства Эовин прямо витали в воздухе все это время, да так, что к ним можно было протянуть ладонь и прикоснуться к горячим потокам, окутывающим стройное тело девушки, а я так слепо и бездумно бросаюсь неуместными шутками. С одной стороны, очень жаль, что Эллесар не может ей ответить взаимностью. Я-то знаю… Любовь между Арвен и Арагорном сильнейшая из тех, что мне довелось увидеть, потому даже то, что моя сестрица покидает Средиземье отнюдь не значит, что она заберет все чувства, которые дунэдайн испытывает к ней, с собой.
Как же это больно — знать, что ты лишний.
— Она моя сестра.
Эовин вздрогнула и с явным отсутствием понимания подняла на меня рассеянный взгляд, что до этого был виновато прикован к деревянному полу.
— Мы с тобой этим похожи… Обе оказались в ее тени. — Моя ладонь легла на аккуратное плечо племянницы короля, а она, в свою очередь, незамедлительно ответила на мой жест легкими объятиями.
— Дамы? Вы позволите присоединиться к вашим задушевным беседам?
— Ты опоздал, Теодред! — Заявила Эовин, выпуская мое тонкое тельце из нежного охвата рук. — Темы для разговора почти кончились, а из оставшихся только те, что твоим ушам совсем не надобно слышать! — Хихикнула в кулак смертная, лукаво поглядывая на меня.
Ну что за озорная девчонка…
— Тогда идите за мной. Негоже леди скучать на пиршестве. — Как-то непривычно отстраненно и холодно проговорил сын короля и повел нас за собой, даже ни разу не оглянулся, убеждаясь, что мы действительно следуем за ним.
Он повел нас к центру зала, и я уже догадалась зачем, и, возможно, была бы не прочь потанцевать, да выпустить тягостные мысли из головы, только вот что-то не давало мне покоя. Теодред остановился, ласково улыбнулся да развел руками, призывая нас повеселиться, а мне от его улыбки стало настолько погано, что, казалось, вывернет на месте от гнетущей боли в груди.
— Теодред, с тобой все в порядке? — Неуверенно протянула я, прожигая взглядом лицо смертного на признак малейшего смятения.
— Тауретари? О чем ты? — Девушка мягко впилась пальцами в мои предплечья, но я продолжала глядеть на ее брата с толикой недовольства и упрека.
Вместо ответа смертный протянул ладонь, и внимательно проследил за тем, как я вкладываю в нее свою. Музыка вдруг сменилась чувственной и спокойной.
Смертный уволок меня вглубь зала, а затем резко остановился, прижал мое тело к себе, и эти движения несли с собой невиданную прежде резкость и неосторожность.
— Беги как можно дальше, ежели хочешь остаться невредимой, светлая дева.
— Что же мне угрожает? — Непоколебимо вымолвила я и ощутила, как его дрожащие пальцы до боли сжимают мою талию, а смертный помрачнел, словно в этот миг что-то невидимое стиснуло его легкие, причиняя бесконечные муки.
— Если я не отвечу на твой вопрос, то ты даже не задумаешься над моим предостережением, да? — До ужаса холодно отчеканил он, прижимая меня к себе все крепче, почти до хруста в костях.
— Что на тебя вдруг нашло, наследник?
— Светлая дева, этот мрак погубит тебя! — Теперь он даже не пытался двигаться в такт музыке, просто остановился, одной рукой сжимая меня, как куклу, а другую устроил на затылке, привлекая голову к своему плечу.
Я ощутила себя абсолютно потерянной. Силы вмиг покинули меня, эти легкие, но тревожные объятия походили на те, которыми, в моменты грусти, одаривал меня батюшка… От такого странного наваждения я чуть придвинулась к мужчине, испытав некую потребность в его поддержке.
— Помнишь что сказал тебе Саруман? — На секунду он замолчал, чтобы нервно и виновато усмехнуться, а затем продолжить. — Еще немного и эта по-эльфийски долгая жизнь превратится во что-то невозможное. Разве ты сама не чувствуешь, как вся твоя суть словно рассыпается и уноситься в даль, подхваченная нещадными порывами черного ветрища? Ты свято веришь, что способна словить каждую покинувшую тебя частичку да придержать ее насильно, убежденная тем, что еще рано, еще не время. Но я-то вижу, как яро ты пытаешься отстроить по новой свою основу, как гонишься за старыми частями себя и надеешься, что сумеешь сберечь свою жизнь, только вот плодов это не приносит — Теодред отстранился и оглядел мое испуганное лицо. — Ты так прекрасна… Негоже светлой деве обрекать себя на верную смерть, подступая так близко к охваченным злом землям. Приглядись же, время давно нашло брешь в твоей, касалось бы на вид, надежной оболочке и сочится сквозь нее.
— Это не так… — С трудом выдохнула я ему в ухо… Внутри зародилась дрожь от нахлынувшей паники и слабости. Мне стало тошно от того, что даже смертные, невооруженным глазом замечают, как я иссыхаю.
Невольно меня кто-то вырвал из податливой хватки Теодреда, и мягко привлек к себе.
— Какие-то проблемы, моя аранель? — Я услышала родной голос, с нотками строгости и раздражения.
— Наконец принц вспомнил о своей невесте, и одарил ее вниманием. — Досадливо и с упреком цитировал мужчина.
— И с каких это пор тебя касается то, сколько я провожу времени со своей благоверной? — Эльф погладил мое плечо напряженной рукой, и на долю секунды показалось, что по всему его телу прокатилась волна дрожи, которая передалась и мне. Я приковала растерянный взор к его лицу, и заметила, как под кожей забегали желваки, по всей видимости, от раздражения.
—Хватит ли у тебя сил уберечь ее, королевич? — Провоцирующе ухмыльнулся Теодред, но попятился на пару шагов назад. — Страшный недуг сытится ее сущностью, а ты так слеп, что не видишь, как этот поход убивает ее!
— И ты решил объявить себя героем?! Тем единственным, кто сумел разглядеть суть хвори Тауретари… Но на что ты надеешься? Что переубедить ее под силу именно тебе?! — Последнее принц выплюнул с нескрываемой ядовитостью и колкостью. Словно заключил в это слово все возможные оскорбления на всех возможных языках разом.
Раздасованно и виновато опустив взгляд, Теодред покачал раскрытыми ладонями на уровне груди в знак капитуляции и, на последок хмуро мотнув головой, побрел куда глядят глаза.
— Почему ты позволила себе танец с этим смертным? — Переключил свое, не менее грозное, чем минутами ранее, внимание на меня.
— Почему я должна была отказывать ему? До этого момента Теодред показал себя как хорошего человека и надежного союзника! — Запротестовала я, дерзко скинув с себя ладонь принца.
— Потому что ты моя будущая динет! — Сорвался с места принц, шагнул вплотную и склонился к лицу, прожигая меня выжидающим взглядом.
В этот момент я сдвинулась с места и пошла прочь, нырнула в длинный коридор да направилась к дверям своей комнаты.
Я не хотела продолжать разговаривать с ним.
Почему он считает раз я будущая аранель его королевства, то ему позволено так по-собственнически себя вести?!
— Куда ты убежала?! Я еще не закончил! — Раздался за спиной требовательный голос, стоило мне нащупать ручку двери.
— Когда я ушла, то ясно дала понять, что все закончено!
Ответом мне стал грубый разворот за плечи, а после прижатие к шероховатой поверхности каменной стены.
— Леголас, оставь меня. — С капелькой злости выдохнула я и попыталась оттолкнуть склонившегося ко мне эльфа.
— Почему ты отталкиваешь меня, аранель?
— Прекрати свои издевки! Сначала ты ведешь себя так, словно я — твоя личная игрушка, к которой без позволения прикоснулись чужие руки. После вовсе требуешь от меня абсолютного послушания! А теперь что?
— А как мне было реагировать, когда он… — Аранен сжал кулаки и совсем слегка ударил в стену, около моей головы. Я прижухла от испуга. — Как он посмел прикасаться к тебе… Склоняться так близко да нашептывать что-то такое, от чего твои руки дрожали… Я был готов его убить… — Он резко отстранился и сжал пальцами переносицу. — Дьявол! Что ты со мной делаешь, Тауретари…
— Леголас, я не вещь! Ты слушаешь меня? Ты не должен так ревновать и ограждать от меня каждого!
— А что, по-твоему, мне нужно было делать?! Будь благодарна, что я не умыл этого гаденыша его собственной кровью! — Он навалился на стену, руками преграждая мне все возможные пути отступления.
Я принялась немедленно колотить кулаками его грудь, а после… Я сама не поняла, как он грубо обхватил лицо и прижался губами к моим.
И даже сейчас я протяжно замычала от удивления, но вырываться не прекратила. Только лишь сбавила напор через какое-то время.
Я буквально обмякла в его ладонях, которые устремлялись по талии выше. Его движения были неуверенны, но в тоже время резки, принц притиснул меня к стене своей грудью и целовал так, словно задохнется, если не будет чувствовать меня хотя бы секунду, словно хотел вобрать в себя мою тлеющую, охваченную пламенем нерешительности и сомнений душу.
Стало душно. Воздух, в казалось бы проветриваемом помещении, потяжелел, каждый вдох колол так, если бы меня поглотило дикое пламя, и его жар разъедал не только кожу, но и легкие. Леголас опьянял своей безудержной и неконтролируемой страстью. Но в той же степени и пугал.
Я вновь не только видела, но и ощущала на себе новые стороны моего аранена. И была слишком ошарашена, чтобы суметь как-то отреагировать.
— Без остатка… — Несвязно выдыхает эльф и льнет ко мне, пряча ладонь, до этого покоящуюся на затылке, в серебряных прядях, пропуская волосы сквозь пальцы. — Дай мне все, что можешь и не сможешь никогда.
— Леголас… — Объятый трепетом тон моего голоса останавливает его.
— Ты не доверяешь мне? — С этими словами он покрывает поцелуями линию подбородка, оттягивая мою голову назад, и подушечками пальцев, словно эфирно, очертил контуры моей груди.
Мне стало тесно в собственном теле. Я выгнулась в спине под его вызывающими дрожь прикосновениями, словно принц вонзил где-то промеж моих торчащих от худобы лопаток заточенный кинжал. Мною завладело что-то доселе неведомое, дикое, и я, сдавленно выдохнув в поцелуй, позволила остаткам разума провалиться в пропасть, оставив лишь новое… Новое чувство приятной щекотки в животе, что растекалось по телу безумным огнем желания.
Королевич вмиг подхватывает мой настрой, грубо сминая ткани моей юбки, юрко забирается под платье, оглаживая бедра, и обхватив ягодицу ладонью, прижимает меня к себе.
Эта резкость вновь зародила во мне страх, сомнения и… стыд.
— Леголас! — Я сбросила его ладони и отпихнула разгоряченного принца так, что он пошатнулся.
А после… Я просто убежала дальше по коридору, роняя по пути кристальные капельки слезинок, вместо того, чтобы поговорить и объясниться перед своим принцем…
— Не иди за мной! — Крикнула я дрожащим от рыданий голосом прежде, чем скрыться за поворотом.
***
Я до боли клацнул челюстями, и в ушах глухо щелкнуло, а звук лишь накалил мой гнев. Глаза защипало от собравшейся в них влаги, а пальцы сжали кусок пергамента так, что костяшки вмиг побелели и отбросили прочь злосчастный клочок.
Ярость застелила глаза красной пеленой, я не мог и не хотел себя контролировать. Ни сейчас, когда я был готов придушить эту паршивку… Найти и свернуть ее тонкую шейку… С ненавистью и любовью.
Любовью; самой настоящей, самой чистой и искренней.
Ненавистью; жгучей, дикой и необузданной.
Ее имя навсегда отпечатается в моей голове, насильно врежутся в память этот голос, улыбка, смех и ледяные глаза… Которые как были любимы, так стали и ненавистны.
Я ее ненавижу. За боль, что разъедает меня изнутри, за то, что сердце раскололось на мельчайшие кусочки, буквально расщепилось.
Но люблю. Потому отпускаю.
Как я мог позволить так провести меня… Как не разглядел в чарующих холодных глазах эту лживость…
Я думал, что был достаточно строг и сдержан, но в итоге меня все равно обманули и использовали! Какого дьявола я не заметил за этим невинным личиком что-то подобное?! Как позволил себе вновь так наивно полагаться на свои собственные чувства…
Настенное зеркало разлетелось в щепки после моего удара, и когда тыльную сторону ладони обдало жаром и болью, гнев внезапно исчез, будто мою голову окунули в стремительные потоки вод Андуина, и рассудок прояснился, кровавая пелена неожиданно спала. В душе затеплилась надежда, что происходящее — дурная игра фантазии, потому я немедля отыскал записку и бережно расправив листок, неверящим взглядом пробежал по каждой аккуратно выведенной букве, уповая на обнаружение любого подвоха в каждой завитушке.
«Я отправляюсь в Валинор, Леголас.
Я слишком долго позволяла себе эту безнадежную веру в то, что я хоть на что-то гожусь.
Война не для меня.
Хоть до последнего я и верила, что любовь убережет меня. Теперь я поняла, что мои надежды как звезда на ночном небосклоне… К которой протяни ладонь — покажется, что стоит сомкнуть пальцы и крошечное светило окажется в моих руках; что его возможно прижать к груди и согреться этим, испепеляющим черноту, светом. Но вот я подношу сжатый кулак к лицу и не вижу ярких отблесков, что всеми силами стремятся просочиться сквозь длинные и тонкие конечности. И это сравнимо с нашей любовью… В глубине души я верила, что твое сияние обогреет меня, изгонит тьму из сердца и разума, но моя душа и ее бренная оболочка по-прежнему увядают. Значит единственный выход — сбежать от тьмы как можно дальше. Иначе чернота изъест мою душу, и это будет неизбежно…»
От чтения меня оторвал назойливый скрежет, что резал слух и сбивал с толку. Перед глазами на мгновение всплыли мутные пятна, а взор расфокусировался, как от перенапряжения или вспышки ярости. Я лениво обратил внимание на источник звука и не выпуская куска бумаги из дрожащих пальцев, готовых в любую секунду сжаться в кулак, побрел к окну.
Мелкий воробушек кидался на стекло так, словно заприметил там экую букашку, да все никак ему не хватало сноровки ее поймать.
Я ожесточенно саданул по плоской поверхности костяшкой указательного пальца, чем враз спугнул птенца, и теперь досадующе выдохнул. Раздражающие меня звуки исчезли, а значит можно продолжить чтение в долгожданных тишине и спокойствии.
«…И на самом деле, мне очень жаль, что расплата за эту неразумную надежду постигнет именно тебя, хотя я предсказывала и такой исход.
Прости.
И забудь меня. Мое имя. Все, что связывало тебя со мной тоже вырви из памяти.
Кольцо я возвращаю.
Прощай, королевич.»
И в тот момент наша связь перестала существовать… Я больше ее не услышу.
