Ковьелло: песнь первая

Всё кончилось в момент, когда без стука дверь медленно открылась. Только скрип не смазанной петли разорвал тишину, в которой Сергей до этого целый день писал рапорты и донесения. Это заставило отвлечься - мужчина поднял голову и усталость замылила глаза. Ровно с таким же видом на пороге стояла Катя. Побледневшая, но глаза стёртые разве что не до дыр. Краснющий нос и не выражающий ничего взгляд. И Сергей даже не понял сначала, что что-то случилось, просто подумал, что так и должно быть. Что вечно искристая на своём посту Екатерина и должна быть такой потрёпанной, заплаканной, измотанной. Что её чистые волосы и должны блестеть жирным блеском. Но секунда за секундой, и на ум медленно закрадывалась мысль: нет, не должно так быть. Он отложил перо и вопросительно уставился на неё, пока сама Екатерина не проходила дальше порога. Просто стояла в распахнутой настежь двери, словно не решаясь, но как будто не в нерешительности её была причина... Сергей медленно встал с места и подошёл. Вблизи сейчас она была совсем хрупкой. Как кое-кто. - Ну что такое? - Серёжа, - просипел её голос, и взгляд прожёг дыру в его груди. У Кати были глаза... Стеклянные, словно она вновь плакала. Наверное, это были сухие слёзы. Когда уже ничего не осталось. Екатерина шмыгнула и её голова повисла, повисли вдоль тела её руки, повисла одежда на ней. Кажется, вся она сейчас была такой... Висячей. Как тряпочка на вешалке. Не как живой человек. Сергей вздохнул и обнял, прижал к себе, аккуратно похлопав по спине: - Что случилось? Но Екатерина будто не хотела сказать и хотела одновременно. Об этом свидетельствовала как минимум мельком увиденная закусанная губа. Интересно, сколько они так простояли? Минуту? Десять? Просто в один момент Екатерина полезла в карман рукой и вытащила оттуда что-то. Странный стеклянный пузырик. А после пояснила: - Это Ксюшин. Огромный бетонный блок обрушился на агента, проламывая ему все те мысли, что он обдумывал раньше, и Сергей отошёл на шаг назад. Екатерина в руке держала средний прозрачный шар, а вовсе не пузырь. Его серебристая каёмка была такой странной, словно Сергей не видел её слишком давно. Затем девушка вытащила из другого кармана ещё один стеклянный шар - это был Глаз Бога Сергея. Два пустых корпуса соприкоснулись и грустно звякнули, опять нарушая только что повисшее молчание. - Оксана... - тихо произнёс он, - всего несколько дней прошло. - Забери, пожалуйста, - попросила Екатерина. В каком-то непонятном трансе мужчина и правда забрал их. После проводил растерянным взглядом женскую спину и медленно вернулся на своё место, складывая пустые глаза на бумажки. В голове было до ужаса пусто. Он сидел, уставившись в никуда, словно не замечая, как идёт время. Час. Затем полтора. Но Сергей продолжал смотреть на эти оболочки. "Я люблю тебя," - говорила ему каждый раз Оксана. Конечно же, она говорила это вовсе не Сергею, а отражению его погибшего друга-тёзки. Целовала она тоже не его, а отца своего сына, который так и не вернулся с задания. Несчастная женщина, которая делала вид, что сошла с ума. Которая больше, чем сына и семью любила только человека, что навсегда остался в Натлане. Наверное, сейчас она счастлива снова встретиться с ним? Да, скорее всего. Но как же жаль маленького мальчика, которого родная мать променяла на призрак прошлого. - Кхм, - раздалось со стороны двери, и Сергей поднял взгляд. Там был Аякс. Тот выскочка, любимый братец Тони. Он кивком спросил, можно ли ему войти, и Сергей так же кивком ответил. Тогда Аякс закрыл за собой дверь и приблизился к столу, подтаскивая стул так, чтобы можно было сесть напротив агента, - у меня есть к тебе... Разговор. Ничего хорошего не планировалось, не правда ли? Сергей вздохнул и откинулся на спинку кресла. - Что такое? Опять по поводу сестры? - Нет, - Аякс покачал головой, - нет. По поводу... Предвестницы. Ты знаешь, где она? Сергей бросил на него настороженный взгляд, вспоминая, как самолично пришёл к нему. Как увидел маску. И как указал госпоже на банк. - Нет. Зачем тебе? - спросил он злобно. - Она мертва, - раздалось в ответ. Затем послышался дребезг. Это разрушение внутреннего мира наложилось на осколки ещё одного Глаза Бога. Так вот оно что. - Ха, - усмехнулся он кисло, наблюдая за тем, как слабые блики лампы отражаются от кусочков чего-то столь драгоценного, но не имеющего никакой цены, - вот как. Это было безумно больно. Больно, очень больно. Только что он потерял старую подругу, начальницу и последнюю надежду на то, что всё вернётся на круги своя. Он усмехнулся дрожащими губами и хмыкнул: - Наконец-то. Я очень надеялся на это. Потому что хотел как лучше. И лучше для одиннадцатой предвестницы было никогда не существовать. Аякс тактично оставил его в одиночестве, не сказав ни как она умерла, ни какими были её последние слова. Фаллита. Феличита. Что было бы, если бы с самого начала её назвали, как следует? И больно представить, что случится после новостей с Кириллом. --- В эту бессонную ночь Дотторе не мог понять, что гложет его. Он шёл по коридору в сторону своего рабочего кабинета. Двойники активно узнают информацию, предвестников он послал в Ли Юэ, так всё должно быть замечательно! Но странное беспокойство не давало ему даже вздохнуть. Да и снился ему уже несколько дней один и тот же сон, где явственно, словно по-настоящему, расстилалось под ногами синее-синее небо с искрами вместо звёзд. Дотторе слишком давно не видел снов, но это, повторяясь снова и снова, смущало его. И выводило из себя. Огромные киты, змеи и пантеры, словно сделанные из звёздного блеска, проходили мимо, как и что-то более неприглядное. И Дотторе впервые в жизни, кажется, просыпался в холодном поту. Он распахнул дверь кабинета, но в ту же секунду застыл на месте. На его кресле кто-то сидел, сложив ногу на ногу, но в темноте не было понятно, кто же это был. - Чем обязан? - грубо спросил мужчина. А тень на кресле подняла руки и скинула с себя капюшон, и даже это не дало Дотторе никакой подсказки - человек продолжал сидеть в темноте. Тогда под молчаливое ожидание Дотторе прошёл в комнату и включил лампу. Два зелёных глаза посмотрели на него с явной долей веселья, и радостный девичий голос воскликнул: - Давно не виделись, отец! Как поживали?