Сломленные

      После встречи с Малфоем Гермиона провела смазанные воедино часы в ожидании чего-то. Но если бы ее спросили, чего она ждёт, она бы не смогла ответить. Ей было все равно на то, что сегодня Рождество – о чем возвещала пушистая елка, увешенная игрушкам, на настенном календаре Джинни. Плевать ведьме было и на то, что сова принесла ей поздравления только от Миссис Уизли и ее дочери. Гарри и Рон, по всей видимости, так и не смогли переступить свою гордость и внутренние обиды, чтобы отправить хотя бы открытку. Но изводить себя мыслями об этом у нее не осталось совершенно никаких сил.       Ей даже начинало казаться, что и до Драко Малфоя ей на самом деле нет никакого дела.       «Не буду ведь я переживать о том, кому на меня, по всей видимости, плевать».       От этой мысли в горле встал ком.       Обида на стоическую отстраненность Малфоя, застрявшая в груди, постоянно норовила вырваться горьким плачем. К счастью Гермионы, ее ночные всхлипы никто не слышал, поскольку все соседки уехали на каникулы домой. Она никак не могла понять, как может болеть то, чего в физическом мире попросту не существует.       «Я бы с легкостью простила его гордость, если бы он не задел мою…»       Несмотря на упадническое настроение в последнее время, в Рождество Гермиона совершенно не собиралась позволять чувству жалости и обиды брать над собой верх. Сегодня с самого утра она взялась за привычные рутинные дела: чтение учебной литературы и подготовку к вступительным экзаменам в Министерство.       Проведя несколько утренних часов кряду над свитками с древними рунами, которые им задали прочитать на каникулах, она вновь почувствовала знакомое покалывающее удовлетворение от учебы. После она проштудировала почти дюжину вопросов из обязательного минимума для поступления на стажировку, но к вечеру даже ее исполинское желание занять свободное время чем-то полезным иссякло.       Она лежала на незаправленной кровати и смотрела в потолок, ожидая разве что Рождественского чуда. Вдали от семьи и друзей она чувствовала себя особенно одиноко. Спускаться в Большой зал на празднование ей совершенно не хотелось.       Неожиданно она услышала треск у оконного стекла, словно в него врезалась неуклюжая птица. Через секунду послышался монотонный стук в оконную раму.       Гермиона резко подскочила, скорее от неожиданности, и подошла к окну. Первая ее мысль была о том, что Рон или Гарри все же решили послать ей поздравления с совой. Но вместо птицы она увидела трепыхающийся в воздухе бумажный самолетик, который с упорством стучал своим острым носом в окно.       Она открыла ставни, пустив в комнату вместе с незваным гостем порыв свежего морозного ветра. Самолетик тут же начал озорно кружить над головой ведьмы в ожидании, пока она его поймает.       «Заброшенный кабинет нумерологии. Приходи», – в записке, которая пару секунд назад летала ястребом, не оказалось и намека на подпись.       Но она сразу догадалась, кто ее отправил. Только один волшебник знал о ее тайном месте, и она уже начинала жалеть об этом.       — Малфой! — грубо бросила Грейнджер спустя всего десять минут, заходя в указанное в записке место.       Волшебница настороженно осмотрела кабинет и остановилась взглядом на крупном диване с велюровой обивкой, на котором вальяжно раскинулся Драко Малфой. Вероятно, он трансфигурировал его из парты или стула. Для этого требовалось немало силы и опыта в трансфигурации, чего от слизеринца Гермиона почему-то не ожидала.       — Ты пришла, — усмехнулся парень и подмигнул ей, похлопав при этом рядом с собой, приглашая сесть.       Ведьма опешила и невольно покраснела. Все это больше походило на очередной сюрреалистичный сон, в конце которого она проснется вся в слезах.       — Ты пьян, — осознание сбило ее резким ударом, в воздухе витал запах спиртного. — Как ты пронёс в школу алкоголь? Если ты не забыл, я все ещё староста и…       — Да брось, Грейнджер, — перебил ее Малфой и слегка улыбнулся. — Сегодня Рождество, расслабься хотя бы на пару минут!       — Я не могу, — прошептала Гермиона, надеясь, что он не услышит.       Но он услышал.       — Выпей со мной, — он вновь похлопал рукой по пустому месту рядом с собой на диване и отпил немного из бутылки.       — Ты пригласил меня сюда, чтобы выпить? — Малфой неоднозначно хмыкнул и кивнул. — Думаю, логичнее было бы позвать кого-то из сокурсников. Они хотя бы смогут тебя в этом поддержать.       — Не думай, Грейнджер, просто сядь, — волшебник резко взмахнул рукой, и Гермиону притянуло к дивану.       Не удержавшись на ногах, она повалилась всем телом на мягкие подушки.       — Какого дьявола ты творишь! — прошипела волшебница и попыталась встать, когда Драко протянул ей пустой стакан. — Если это все, что ты хотел мне сказать, я ухожу.       Она приподнялась, когда крепкая рука опоясала ее, притягивая обратно к дивану. Гермиона вдруг осознала, что не смогла бы оттолкнуть его сейчас, даже если бы захотела. Он всматривался в неё так пристально и открыто, что на ее щеках проступил заметный румянец.       — Ты так мило смущаешься, — улыбнулся Драко.       Она отвернулась, но больше не пыталась вырваться. Несколько минут прошло в немой борьбе с самой собой. Поддавшись голосу внутренней неразумности, она потянулась к стакану в руке волшебника, который был уже наполовину полон.       Малфой слегка усмехнулся и сделал ещё один глоток из бутылки. Она отметила, что он пил так, будто это был не виски десятилетней выдержки, а сливочное пиво.       «Как часто он выпивал раньше и при каких обстоятельствах?»       — Не ожидал, что ты так быстро согласишься, — шутливо произнёс волшебник, но его глаза сосредоточенно изучали фигуру собеседницы.       Гермиона по глупости или от усталости пришла в пижамных штанах и кофте, накинув сверху мантию.       — Не ожидала, что ты так настойчиво попросишь, — бросила волшебница.       Не дожидаясь ответа, Гермиона сделала несколько внушительных глотков. Ей почему-то показалось, что у неё тоже получится так же непринужденно пить крепкий алкоголь, но на вкус он был больше похож на настойку полыни вперемешку с горьким сиропом от кашля. Зажмурившись от непривычно мерзкого вкуса виски, она протянула Малфою пустой стакан, чтобы не успеть передумать. Он тут же налил ей еще, и волшебница принялась за вторую порцию алкоголя.       Во второй раз виски был таким же противным, но ей уже было все равно. Несмотря на мерзкий вкус, он помог очистить голову от роя мыслей и расслабиться. Оставив немного жидкости на дне, она наконец нашла в себе силы посмотреть на собеседника.       — Почему ты захотел выпить со мной?       — Ты невероятно красивая, Грейнджер. Надеюсь, ты знаешь об этом, — его голос звучал глухо и отдалённо.       — Знаю, — Малфой ухмыльнулся, а Гермиона удивилась, когда неожиданно обнаружила в себе способность спокойно принять комплимент от него. — Так в чем причина?       — По-твоему, у всех поступков должна быть причина? — он наклонился в сторону девушки, положив руку на спинку дивана позади нее. — Что ты от меня хочешь услышать, Грейнджер? Как я скучал и не мог найти себе места без тебя? — он засмеялся. — Если не хочешь пить без лишних вопросов, тогда тебе и правда лучше уйти.       Она несколько минут смотрела на него изучающим взглядом, после чего допила остатки алкоголя и выхватила у волшебника бутылку, чтобы налить себе ещё немного.       — С Рождеством, Малфой! — с этими словами она более уверенно выпила ещё один стакан, как всегда, зажмурившись в конце.       Жидкость обдала горло огнем, и Гермиона поклялась себе, что больше в жизни не притронется к виски. Однако когда Драко достал откуда-то из-за дивана еще одну бутылку, поколебавшись, она все же нарушила клятву.       Спустя полчаса и еще пару стаканов они оба лежали на диване, который теперь казался необъятным, более открыто и несдержанно перебрасываясь словами.       Все происходящее по-прежнему казалось ей нереальным. Как так получилось, что они вот так просто лежали бок о бок и разговаривали друг с другом, словно старые знакомые? Самым странным оказалось то, что рядом с ним она чувствовала себя уместно.       — Каждое второе воскресенье месяца мы с родителями ходили в театр. Ах, ты, наверное, не знаешь, что такое…       — Ты издеваешься? Я знаю, что такое театр, Грейнджер, — слышно было, как волшебник улыбался.       — Мне нравилась эта традиция. Каждый из нас по очереди выбирал постановку! — Гермиона смотрела в каменный потолок и улыбалась, а Драко смотрел только на нее. — Когда мне исполнилось 11 лет и я получила письмо из Хогвартса, родители подарили мне билет в Королевский театр Ковент-Гарден на Спящую красавицу. Это было лучшее представление в моей жизни, — алкоголь помог воспоминаниям с легкостью выплескиваться на непривычного и неожиданного собеседника. — Я скучаю по ним… — вырвалось уже помимо ее воли.       Она поджала губы и отвернулась, чтобы он не увидел ее мокрые щеки.       Воцарилось долгое молчание. Гермиона успела пожалеть о том, что вообще осталась тут и рассказала ему нечто настолько личное.       — Знаешь, у тебя есть то, о чем многие дети из чистокровных семей могут только мечтать, — тихо произнес волшебник.       — И что же это?       — Родители, которым на тебе не плевать.       — Больше нет, — Грейнджер истерично усмехнулась, — мои родители не помнят, что у них есть дочь. — Он положил руку на плечо волшебницы, отчего та слегка вздрогнула и развернулась. — Я стерла им память в начале войны. И я понятия не имею, как их найти.       На этих словах слезы с новой силой полились из ее карих глаз. Это были те слезы, которые обычно появляются, когда ты пьян. Они имеют тенденцию резко начинаться и так же быстро заканчиваться.       Драко застыл на пару секунд, прежде чем притянуть ее к себе и крепко обнять.        — По крайней мере, у вас были хорошие отношения. Они тебя любили. Мне, как и многим моим сокурсникам, с этим не повезло.       — Мне казалось, ты очень близок со своей семьей.       — Мне тоже так казалось, — он выдохнул и продолжил чуть тише. — Пока война не расставила все по своим местам.       Малфой по-прежнему крепко обнимал Гермиону, и ей до безумия не хотелось, чтобы это прекращалось. Но она совершенно не знала, что ответить на его откровение. Поддержать? Перевести тему? Она боялась спугнуть его непривычную открытость неосторожными расспросами.       — Если бы ты мог сохранить только одно воспоминание из детства, что это было бы за воспоминание? — немного успокоившись, спросила ведьма.       Малфой задумался на несколько минут. Она успела мысленно отругать себя за напористость и несдержанность, но, по всей видимости, алкоголь в крови придал решительности не только ей.       — Это было мое шестое Рождество. Отец тогда еще не приступил к моему воспитанию, и мной в основном занимались гувернантка и мать. Она всегда наряжала елку за несколько дней до сочельника. До этого она никогда не позволяла это делать кому-то другому, а в то Рождество Нарцисса впервые разрешила сделать это вместе с ней.       Гермиона невольно улыбнулась, представив маленького счастливого светловолосого мальчика, которому впервые доверили участвовать в такой важной миссии.       — Так ты любитель наряжать елку? — прыснула волшебница. — Никогда бы не подумала.       — Только попробуй кому-нибудь рассказать, и это будут твои последние слова, — не выпуская из рук ведьму нарочито злобно отметил волшебник.       Позабыв о том, что несколько минут назад она плакала, юная ведьма искренне рассмеялась и, перестав сдерживать внутренний поток вопросов, выпалила, — о чем ты мечтаешь?       — Что? — Малфой изумленно посмотрел на нее из-под полуприкрытых ресниц.       В ее голове давно поселились мысли о том, что же на самом деле скрывается в этом человеке: о чем он думает, мечтает, чем он живет?       — У тебя ведь есть мечты или планы на ближайшее будущее?       — Вот как, — хмыкнул парень и вновь затих на некоторое время. — Я уже давно ни о чем не мечтаю.       — Неет, так не бывает, — не унималась девушка.       — Во время войны у меня не было такой привилегии, а сейчас, кажется, уже не знаю, как это делать. Мечты все равно никогда не сбываются, — скорее прошипел, чем прошептал Малфой.       — Мечтать – это очень важно, Драко! — он едва дернулся от звука собственного имени, так непривычно было слышать его из ее уст. — Во время войны я искренне мечтала о том, чтобы она поскорее закончилась, и, знаешь, это случилось. Так что ты не прав, что мечты не сбываются, — не успокаивалась ведьма.       — Ладно, и о чем же тогда мечтаешь ты? Сейчас.       — Ммм, — она не была готова к такому развитию диалога, почему-то ей даже в голову не пришло, что ему может быть интересно, о чем мечтает она. — Думаю, мне бы хотелось обрести себя.       — И что бы это могло значить?       — Если хочешь, чтобы я рассказала, сначала поделись своей мечтой.       — Это шантаж?       — Во всем цивилизованном мире это называется общением, — последнее слово она произнесла по слогам. — Знаешь, что это такое? Люди обоюдно и добровольно делятся личной информацией, чтобы узнать друг друга получше.       — Впервые о таком слышу, — прошептал Малфой и придвинулся ближе, чтобы поцеловать ее.       Его горячее дыхание обожгло кожу, пробрало до костей и, казалось, забралось намного глубже – в самую душу. Если бы Гермиона стояла, то ее ноги бы непременно подкосились.       Она зарылась пальцами в его светлые волосы, и Драко тут же впился в ее губы еще сильнее. Его руки стали смазанно изучать ее тело. Ей показалось, что его пальцы оставляют на ее теле ожоги, словно его лихорадило.       — Подожди, — прошептала ведьма ему в губы, — Я не понимаю…       — Что? — хрипло спросил Драко, в его глазах она увидела темную бездну.       — Что вообще, черт возьми, между нами происходит? — ей совершенно не хотелось прерываться, но продолжать томиться в непонимании ей хотелось еще меньше, — Сначала ты целуешь меня, после игнорируешь и избегаешь, теперь снова… Что это значит?       — Ты ведь умная ведьма, разве не догадываешься?       — Малфой!       — Грейнджер, — передразнил он ее.       — Почему ты такой невыносимый?       — Мне блядски сложно описать то, что я чувствую к тебе.       — Эй, не выражайся!, — по привычке отчитала собеседника Гермиона, но во время себя одернула. Какая разница как он говорит, главное, что он говорит, — Сложно, потому что не хватает словарного запаса? — добавила она с долей ехидства.       — Я никогда никому не признавался в чувствах.       — Что? — ведьма опешила, — Ты ведь несерьезно?       Драко рассмеялся так искренне, будто его собеседница рассказала весьма уморительную шутку.       — Чаще всего я выступал в роли слушателя.       — И никогда инициатора?       — Никогда.       — Так значит ты ждешь, что я признаюсь первой?       — Я ничего не жду ни от тебя, ни от кого бы то ни было.       Гермиона смотрела на него со смесью непонимания и разгорающейся обиды. В ее воображении признание в чувствах точно происходило не так. Она не ждала от него чуткости и красноречия Мистера Дарси, но диссонанс между мечтами и реальностью оказался болезненно ощутимым.       — Ты, — она ткнула в него пальцем, — Просто невозможный, раздра…       — Да, ты мне чертовски нравишься! — прорычал Малфой и встал с дивана.       Гермиона застыла, так и не закончив начатое предложение.       — Ты ведь это хотела услышать?       — Почему ты говоришь об этом так, будто я виновата в этом?       — Потому что, если бы ты не вписала мое имя в ту блядскую книжку, ничего этого бы не было, — он схватился за переносицу и шумно выдохнул. — Потому что я не знаю, что делать с этими чувствами. Ты не выходишь у меня из головы и это чертовски мешает жить, знаешь ли.       — Ох, прости, Малфой, что посмела задеть твое сердце и непомерно раздутое эго.       — Ты ведь не будешь отрицать, что тебе эти чувства тоже не принесли ничего хорошего.       — Разве я говорила тебе хотя бы о своей симпатии?       — Грейнджер, не делай этот разговор еще более невыносимым.       — По-моему с этим прекрасно справляешься ты, — хмыкнула Гермиона и сложила руки на груди.       От раздражения и выпитого алкоголя ее щеки горели.       — Твой рыжий дружок может и идиот, но в одном он прав, бывший Пожиратель смерти и Героиня войны не могут быть вместе.       — Тогда к чему это всё? — она вскинула руки, указывая на нарочито интимную обстановку в классе. Ведьма только сейчас заметила, что повсюду были расставлены свечи, — Зачем ты позвал меня сюда, зачем поцеловал?       — Не знаю, — отрешенно ответил Драко.       Но в его ответе помимо сомнений она заметила утаенный страх, смешанный с горечью – ей они были хорошо знакомы.       Она не могла представить свою жизнь рядом с ним, но без него ее теперь представить стало еще сложнее.       Гермиона медленно встала и подошла вплотную к волшебнику. Она положила свои холодные руки ему на лицо и повернула его на себя.       — Почему тебя так пугают наши чувства?       — Мы слишком разные – это не приведет ни к чему хорошему.       — Разве тебе со мной плохо?       — Нет. В этом и проблема.       Ей показалось он хотел добавить еще что-то, но так и не решился.       — Мы не выбираем, будет ли нам больно в отношениях, потому что в любом случае будет. Но мы можем выбрать, кто принесёт эту боль, и я выбираю тебя.       — Зачем тебе это всё?       — Я не боюсь чувствовать, Драко. В чувствах вся жизнь.       Она мягко коснулась его губ и он, колебавшись всего пару секунд, ответил ей тем же, нежно обхватив руками ее талию. Ей показалось это таким удивительным – как у истинного слизеринца, живущего в сыром подземелье, могли быть такие обжигающие губы.       Рождество, от которого она ничего не ожидала, неожиданно преподнесло ей самый прекрасный подарок – его объятия и поцелуи до самого рассвета. Засыпая на его плече, она мысленно мечтала лишь об одном – продлить этот момент. Ухватить и запечатать его в своей памяти.