***
Пока мы добирались со служанками до главного зала, я пытался отвлечься от своего позора в виде купания и собрать воедино то, что успел надумать, пока сидел один в комнате. Во-первых, скорее всего я теперь ребёнок с золотой ложкой во рту. Это легко понять по интерьеру моей комнаты и даже куче одёжек в которые меня завернули, словно в капусту. А если вспомнить, как выглядела моя «матушка», то сомнения уходят напрочь. Во-вторых, я всё же пришёл к выводу, что меня забросило в Китай. Уж больно все эти странные имена напоминали те, что моя сестра читала мне, в надежде, что я всё же разделю с ней её интересы. Знал бы, что после смерти попаду сюда, сквозь зубы, но прочитал бы пару тройку этого кошмара. А так же одежда всё же была похожа на ту, что были на иллюстрациях тех самых…новелл? Даже не знаю радоваться, что хоть немного разобрался в ситуации или плакать. И вот, мы наконец вошли в большой зал, который кто бы сомневался был чуть ли не весь из золота. В центре стоял длинный низенький стол за которым помимо «родителей», рядом с главным местом, которое ещё пустовало, сидела ещё одна женщина и ребёнок. И хоть стол был большой, но сесть можно было либо во главе стола, либо рядом с незнакомым ребёнком. Две служанки, что сопровождали меня поклонились, а я просто стоял и не знал, что мне делать-то? Тоже поклониться или сказать что-то? А что я скажу? К счастью я не только на слух знал их язык, но вроде как и говорить на нём мог, проверил пока был один. Но сейчас у меня был откровенный ступор. Я просто хотел поесть, а у меня уже огромные трудности на этапе входа в помещение. И что-то мне подсказывает, что если я просто помашу ручкой, то мне не лекаря, а экзорциста вызовут. А все эти люди просто пялятся на меня и чего-то ждут. — П-привет-ствую, – что ж, это лучшее на что я был способен в подобной ситуации и атмосфере. Молчание стало ещё более неловким и теперь на меня вытаращились, как на дебила, что на похоронах решил анекдот рассказать. Мда, весёлая семейка мне попалась, ничего не скажешь. Тут за мной открылась, или лучше сказать отъехала, дверь и я поспешил отойти в сторону. В зал вошёл мужчина, что имел схожие черты с моим «отцом». Естественно, весь в золотом, с веером и высоким длинным хвостом. В какой момент я начал различать китайцев, если в той жизни они все были для меня на одно лицо? Что китайцы, что японцы и далее по списку. Стоило этому павлину зайти, как служанки не то что поклонились, а прямо натурально упали на пол в поклоне. Я в шоке смотрел на это зрелище и понимал, что я так падать не буду. Это же без коленей можно остаться. А золотой дядя тем временем смотрел на меня, словно ждал от меня каких-то действий, а я тупо пялился не понимая чего он от меня хочет. Я уже сказал, я как эти две девицы падать не буду. — Цзинь Шэн! – «матушка» тем временем побледнела и уже с ужасом смотрела на меня, словно я такой маленький перед бешеной псиной оказался. А я тем временем абсолютно потерял нить и просто смотрел на неё с открытым непониманием. Что я опять не так сделал? — Это же А-Шэн, – тем временем чуть ли не пропел дядя, смотря на меня с лисьей ухмылкой. Это уже начинает раздражать. — Насколько я слышал, мой дорогой племянник только недавно пришёл в себя и, как оказалось, у него потеря памяти. Дорогой братец, как же ты позволил только очнувшемуся ребёнку прийти на ужин? Это он меня так нахуй послал? Ничего, что я тут стою, нет? Нормально всё? — Прошу прощение, старший брат. Лекарь Фэнь сказал, что в знакомой среде и среди родных ему будет легче вспомнить то, что забыл, – встал со своего места «отец». Я только пришёл, а уже вымотался. Зато теперь я понял, что не только мои «родители», но и мой дядя, оставляют желать лучшего. Пока взрослые культурно посылают уже друг друга, я решил сделать то, что у нас – русских, получается лучше всего. Забить и пойти пожрать. Я, собственно, ради еды сюда и шёл. Я есть хочу, как Горыныч. — Я сяду рядом? – подойдя к единственному месту, куда я мог сесть, как мне показалось, задал вопрос единственному кроме меня ребёнку во всём этом цирке. Но и этот карапуз начал ломать комедию, вытаращившись сначала на меня, как больного, а затем на женщину, которая не «мать». И так как ответа долго не было, я лишь тяжело вздохнул и попытался скопировать позу ребёнка, чтобы не привлекать к себе ещё больше не нужного внимания. И так уже отличился, спасибо. — Цзинь Лиджуан, я слышала, что А-Шэн потерял память, но не думала, что… Он забыл всё, – тем временем сказала женщина моей «матушке», а я ужаснулся от имени одного из моих «родителей». Да я в жизни это не выговорю! Но это, как оказалось ещё пол беды. Взглянув на стол, я чуть не разрыдался, увидев вместо привычных столовых приборов палочки. Почему китайцы придумали этот кошмар, вместо нормальных вилок и ложек? А в тарелке я увидел нечто что, судя по бульону должно было быть супом, но там плавали какие-то водоросли с лапшой и полусырые яйца. Как вы, блять, прикажете мне есть суп палочками?! Походу я умру маленьким от голода. Краем глаза я смотрю за тем, как мой маленький сосед спокойно есть свою лапшу, при этом так же косясь на меня и выглядя довольным и надменным. Блять, даже ребёнок тут с приветом. Сделав глубокий вдох, я постарался сделать так же, как мой маленький вредный сосед, но не то что лапшу подцепить, я даже эти палочки в руки взять нормально не мог. Поняв, что скорее всего мне не удастся поесть, я отложил этот кошмар и наткнулся взглядом на «матушку», которая смотрела на меня одновременно сочувственным и разочарованным взглядом. Да что не так? Вам по несколько раз сказали, что у меня амнезия, или у китайцев в генетике заложено сразу при рождении уметь пользоваться полочками? Я, конечно, дурак, но и вы жизнь не облегчаете! — Отец, разрешите этому сыну рассказать о своих успехах! – с каждым словом всё хуже. Я сначала даже не понял, что малой говорит о себе в третьем лице. Вы ебанутые? — Конечно, А-Сюань. Как твоя стрельба из лука? — великодушно, и так же высокомерно отозвался его… отец, а я всё больше путался кто есть кто и как с этими людьми общаться. Ребенок начал горделиво трещать о том, что он молодец, куда и сколько раз он попал и как его хвалили учителя. И да, ребёнок молодец, ведь для мелочи, что так умело, если верить его словам, управляется с луком - круто, но то, как он называет всех «недостойные» или «дуралеи» и далее по списку, создавал впечатления классического школьного задиру, что пытался самоутвердиться за чужой счёт. И при всё при этом, он с превосходством смотрел на меня, словно одолел меня на олимпийских соревнованиях международного уровня. — А-Шэн, а как твои успехи? – спросил мой предполагаемый «дядя». А у меня уже второй раз за этот день в голове всплыл мем «Ты чё, дурак?» — Ох, что же это я? Прости, А-Шэн, совсем запамятовал о твоём несчастье. Жаль, ведь ты был одним из лучших в фехтовании. Но не стоит расстраиваться. Уверен, благодаря твоему отцу и нашим учителям, ты быстро нагонишь программу. Ах ты, гнида пиздоглазая. Эта змея подколодная таким образом чуть ли прямым текстом унижает ребёнка за то, что тот потерял память. Я окончательно убедился, что попал в золотой гадюшник. Так и хотелось сказать, что кое-кто видать уже довольно стар, раз так быстро забыл то, о чём всем так любезно напомнил, но моим планам помешал суровый взгляд отца, который так и говорил мне молчать, а то хуже будет. Мне. Потому ничего другого не оставалось, как перевести взгляд обратно, на эти несчастные недоваренные яйца. Наколоть их на палочку, как труп на кол? — Не беспокойся, старший брат. Уверен, А-Шэн быстро восстановиться и с лёгкостью догонит остальных! — кисло произнес мой «отец». Ну всё. Надоело. — Вы правы, господин Цзинь. – нормально же, что я не назвал того павлина «дядей»? — Мне стоит подумать над своим поведением в комнате, поэтому я покину Вашу сиятельную компанию, чтобы обдумать всю свою ничтожность. И пока все эти гады, переваривают то, что им было сказано, я поднялся со своего места и быстренько удрал к себе, не обращая никакого внимания на крики «матушки». Даже семейка Адамс в тысячу раз лучше того, что я увидел всего за полдня пребывания в этом теле. А ведь когда-то я думал, что мы с мелкой не особо ладим. Да наши отношения можно назвать самыми крепкими по сравнению этими… нелюдями. Пытаясь вспомнить где находится моя комната, я в итоге всё равно заблудился в этом лабиринте коридоров, пока меня не «подобрала» очередная служанка имя который я был просто не в состоянии спросить или запомнить.***
На следующее утро, мой новый отец устроил мне взбучку. Оказывается, мой «дорогой дядя» был не просто важной шишкой, а главой нашего ордена. В общем, как я понял, он местный Путин? А вчера я опозорил своего отца тем, что не дал сохранить главе ордена лицо и теперь меня нагрузили просто огромным количеством всевозможных тренировок. Я так и не понял, в каком месте я не дал сохранить лицо главе, ведь я даже скрепя зубами признал свою вину. Но вы ахуели?! Я только с кровати встал! С амнезией, блять! А эти изверги уже нагрузили меня работой. Что им там не понравилось мне так и не объяснили и теперь я страдал за, чего даже не понял. Классно… И теперь, мой отец контролировал меня на всех тренировках. И хоть, моё маленькое тело, которому как я выяснил восемь лет, каким-то чудом способно держать неудобный деревянный меч и пробежать парочку километров, но как выяснилось, так могли все. Причём дети! Но когда однажды я подошёл к учителю и спросил зачем мне меч, если я не собираюсь никого убивать, он не только ничего мне не объяснил, но ещё настучал на меня отцу. Я просто спросил, зачем сразу бежать и стучать на меня? Крыса! И после этого отец запихнул меня ещё на кучу уроков, на подобии каллиграфии, истории клана и… Поднебесной ? А ещё фехтование, всевозможных видов этикета, которых оказалось больше, чем чёрных точек на моём носу в прошлой жизни. А про виды письма и диалектов я даже говорить не хочу. И ладно бы только это, но подъём в час Зайца, а на местный лад, если мне не изменяет память, по положению солнца это пять, грёбанных, утра! Пять утра! В это время солнце только вставать начинает. Над детьми так даже самые противные преподы в университете не издевались. Вот тебе и золотая ложка во рту. Я готов был уже разрыдаться от того, что совершенно не понимал устройства этого мира. Мне ничего не объясняли, лишь давали трактаты с туманным объяснением и пускали в свободное плаванье. Ебись, как хочешь, называется. А когда я подходил с вопросами, наподобие, а что значит фраза «Основа воинских искусств — любовь ко всему сущему на земле», то на меня смотрели как на идиота, и всё равно ничего нормально не объясняют. Хреновый я попаданец, облажался уже на начальном этапе, попав в этот дурдом. А сейчас у меня появилась хорошая возможность улизнуть с этих адских тренировок, которые на мой взгляд, вообще не для детей. — Эй! Цзинь Шэн! Ты ужасно держишь в руках меч так почему же всегда уходишь первым? – не в первый раз начинали задирать меня мелкие сопляки, которых не редко можно увидеть вокруг местного маленького принца. — Пошли нахуй, – к счастью, ругаться на родном и могучем я могу без проблем, так как местное население всё равно не понимают, что я говорю. Я терпеть не мог эти тренировки с мечом, потому и не упускаю шанса свалить отсюда, а мелочь лезет ко мне и пытается задеть. Чего им надо от меня? Потому игнорируя все их подначки и оскорбления, я пошёл прочь, на ходу думая куда мне лучше пойти. В сад или библиотеку к книгам?***
Детские шалости и оскорбления, помогали лучше понять здешние ценности. А они были до отвратного просты: красивое личико, какое-то золотое ядро, которое делится на кучу уровней и присуще только заклинателям с мечами, а также… общественное мнение превыше твоего собственного, превыше правды и превыше закона. Ужасно. Поэтому я был слегка флегматичным и тихим, чтобы не наступить на «мину» так сказать. Мало общался хоть с кем-то и часто избегал мать, которая бросалась нравоучениями и всё не могла отойти от того случая с падением, хотя уже прошло не мало времени. От отца сбежать возможности не было, но он и не сильно лез. Просто требовал, чтобы я был лучшим. Вот только до лучшего мне было, ой как далеко. Да и как-то не было у меня желания, слушаться вечно недовольно мужика, который что-то требует от ребёнка, который нихрена не помнит и даже ещё не до конца понял, кто все эти стрёмные люди, что его окружают. Но пока я был мелким, буянить не лучшая идея. Так я скорее лишь заработаю себе репутацию психа, а мне такого счастья не надо. Вот когда вырасту и разберусь с этим миром, вешайтесь все. А пока приходилось сидеть, разбирать туманные пояснения в книгах и через силу заниматься заклинательством. Все эти бои на мечах совершенно не подходят человеку из двадцать первого века, привыкшего работать с письмом. Вот и сейчас я разбирал очередные хроники клана Цзинь, которые мне сказали выучить. И как я выяснил, я понимаю не только китайскую речь, но и их иероглифы. С одной стороны – это можно считать благословением, а вот с другой – пипец как стрёмно понимать, что написано в этих закорючках. Но боже мой, зачем им такие сложные имена, которые даже выговорить невозможно? И чтобы хотя бы как-то запомнить всех своих троюродных тёть бабушки дедушки по отцовской линии и все их подвиги, я сидел и палкой на земле чертил «семейное древо». И пусть даже не надеются, что эта хрень задержится в моей голове дольше, чем на время экзамена. Очень выручал мой горький опыт студента, потому проблемы с зубрёжкой не было. Проблема в том, чтобы выговорить этот кошмар. Я даже мать свою запомнить не могу, а они хотят, чтобы я знал тех кто умер сто лет назад или живёт хрен знает где. Единственное что я понял, что мой отец, хоть и является младшим братом нашего главы, но не от главной жены, а от наложницы. Мама из этого же ордена, а дальше я вообще ничего не понял. Лучше бы мне давали хоть какую-то информацию о внешнем мире, вместо учения, как моя бабка десять поколений назад соблазнила чёрт знает какого прадеда. — Что ты делаешь? – хмуро спросил тот самый мальчик с которым мы пересеклись на моём первом ужине и который является моим двоюродным братом. Он не сильно доставал меня, но чувство, что эта малявка пытается утвердиться за мой счёт, вызывает большое желание плюнуть в самодовольную детскую рожу. И вообще, что это недоразумение забыло в моём саду? Да, я считаю, что сад мой. — Учу генеалогическое древо Цзинь, – коротко ответил. Если он тоже на меня нажалуется и отец снова удвоит тренировки, я закопаю его под ближайшим кустом. — На земле? – непонятливо скривился ребёнок. Поняв, что от меня не отстанут, тяжело вздохнув, я повернулся к ребёнку. — Я визуал. Мне легче учить если я могу нарисовать или представить что-то, а это семейное древо. Я учу историю клана, – терпеливо пояснил я братцу то, чем занимаюсь. Не дай Бог ляпнет взрослым, что я не понятно выражаюсь и снова придётся посещать кучу занудных учителей. Уже несколько раз нарывался. — Но… Ты учишь неправильно, – со смешенным выражением лица сказал мальчик. — В смысле, неправильно? – да, блять. Опять я что-то делаю не так. Какая им вообще разница, как я учу, дышу, думаю? Достало. — Главное результат, так какая разница, как я учу то, что нужно мне? – задав риторический вопрос, я забил на ребёнка. — Но это неправильно! – я все еще тормознуто и недоверчиво снова смотрел на него. — Да почему?! – может он разорвет порочный круг и ответит на вопрос, на который никто из взрослых, ответить мне не стремиться? — Так нельзя! – размечтался, ага… Ребёнка уже перекосило и теперь не понятно даже, он зол или вот-вот расплачется. А как можно учить? Сидеть сутками и зубрить, пока на попе не останутся две вмятины от моих ног? — Хорошо, я не прав, – покорно признался я, лишь бы меня оставили в покое. — Ты мне все объяснил и можешь идти, жить дальше со спокойной совестью! — радостно улыбнулся, как бы говоря: «Вали уже»! Нормальный человек, должен бы понять. — Зачем ты так сказал? – не желал отставать малец, чем не на шутку начитал раздражать. — Да, блять! Да, что не так!? Я же признал ошибку! — Но ты должен стараться сохранить лицо! – я недоуменно склонил голову, ибо вообще не понял, что от меня хотят с этим лицом. У меня и так морда кирпичом двадцать четыре на семь, чего ещё надо? — С моим лицом же всё нормально… — Ты что, глупый? – посмотрел на меня ребёнок, как на деревенского дурачка. — Нельзя так говорить! А если бы ты сказал это кому-то другому, а не мне? От непонимания происходящего я готов был взреветь раненым зверем! Что в их понимании «сохранить лицо» и почему на меня смотрят, как на придурка, когда я признаю свою ошибку, лишь бы от меня отстали? Голова и так болит от учения того, чего я выговорить с трудом могу, а теперь ещё и этот… Понимая, что ещё чуть-чуть и я просто пошлю малого, который младше меня на год, на три весёлые буквы, я сделал глубокий вдох и улёгся спиной на траву, чтобы придумать, как спровадить это недоразумение. Хотя… — А-Сюань, ты такой умный и осмотрительный, – совершенно спокойно, смотря на высокое небо, сказал я мальчику, что заслышав такие слова развесил уши. Хочу кое-что попробовать. — Что за «держать лицо»? – для удобства общения, я поднялся с земли на ноги. — Расскажешь мне? – и улыбка, которая не оставляет собеседнику шансов для отказа. Я что, зря полдня тренировался перед зеркало, как-то раз? Малец нахмурился и отвёл глаза. По чуть-чуть его подбородок начал приподниматься, уголки губ задергались, а щечки довольно заалели. Ну точно сын того павлина, так же раздулся от гордости. — Ну что с тобой поделать? Раз так просишь, то так быть, расскажу, –высокомерно сказал он. Так просто?! Мысленно, хлопнул себя по лбу от осознания того, как всё просто оказалось. Это же дети.