To A Dark Moses

Ужин (они решили назвать ужином, хотя в пространстве между звездами понятие «время суток» было совершенно произвольным) был интересным. Мягко говоря. Пип, к счастью, был достаточно пьян, чтобы рухнуть на пол уже через десять минут от своей эпической выпивки, и вибрация его храпа щекотала кожу икр Маккари до конца трапезы. Тена ела свою еду с тревожной интенсивностью, её взгляд был прикован к Старфоксу, с улыбкой, говорящей ему, что если он направит на неё свои чары, то через мгновение будет прижат к стене. По-настоящему тревожным было то, что, хотя было ясно, что следующим шагом Тены будет пожирание Старфокса, было совершенно неясно, будет ли он включать в себя срывание с него одежды и траханье его мозгов или сдирание кожи и купание в его внутренностях. Маккари почти уверена, что последнее, но блеск в глазах Тены… неоднозначный. Дрожь от этого взаимодействия составляла интересный противовес вибрации храпа Пипа, покалывание напряжения, которое пело под кожей Маккари. Но ни одна из этих двух вещей даже близко не стояла с трепетом в её жилах, вызванным тем, что Старфокс решил избежать гнев Тены и вместо этого обратил свое внимание на Маккари. Он говорил четко, позволяя ей понимать его, несмотря на храп Пипа. Его очаровательные вопросы стремились выманить Маккари, завлечь её в чары его ласковых глаз, его мягких и манящих улыбок, его эмоциональных приманок. Его умение подписывать было довольно ограниченным, но Старфокс быстро научился читать знаки, что позволило их беседе течь свободно. Он не сводил своих ослепительных глаз с лица и рук Маккари в течение всей трапезы. Но Маккари знала, что такое безраздельное внимание, достаточно подвергалась ему, чтобы понять, что по крайней мере половина мыслей Эроса была направлена не на неё, а на Друига, пытаясь добиться его реакции. Старфокс находил Друига озадачивающим. Он пробовал свои чары на Вечном, но они соскальзывали с цинизма и самоконтроля Друига, не оставляя даже следа. Так что теперь он пробовал другую тактику. Флиртовал с Маккари, пытаясь раззадорить Друига, найти то место, где природная колючесть Друига переходит от всеобщего к личному, провоцируя ревность. Маккари не могла сдержать улыбку, которую она сдерживала каждый раз, когда та угрожала появиться на её губах, поскольку тактика Старфокса не возымела никакого эффекта. Ни малейшего намека на ревность не было в лице Друига, в его движениях, в бесстрастности, с которой он наблюдал за заигрываниями Старфокса. Даже когда Маккари поддалась соблазну слегка поморгать, поиграть волосами и наклониться к Старфоксу, единственной реакцией Друига было всё более глубокое веселье. После того как с едой было покончено, Тена сразу же встала и объявила, что, каким бы интересным ни был ужин, она не подписывалась присматривать за детьми, а затем удалилась. Маккари воспользовалась случаем, чтобы бросить взгляд на Друига, тот кивнул, и они поднялись почти вместе. — Так быстро уходишь? — спросил Старфокс, глядя на Маккари, с жалобными нотками в голосе. — Есть дела, парень, — ответил Друиг, на мгновение позволив веселью проявиться на лице. Старфокс бросил на него взгляд, явно прикидывая, принять ли поражение или сделать последний ход. Последнее, очевидно, выиграло, так как Старфокс тоже встал и с гримасой посмотрел на Пипа. — Он может сам добраться до кровати, — сказал он, а затем устроился рядом с Друигом и Маккари, когда они направились обратно в свои комнаты. Он продолжил разговаривать с Маккари, игнорируя Друига, идущего рядом с ней. Забавляясь, Маккари легко отвечала на его подшучивания, пока они не достигли последнего перекрестка перед своими комнатами. Комната Старфокса находилась в другом коридоре, поэтому они остановились, задержавшись на мгновение перед расставанием. — Ну, тогда спокойной ночи, — сказал Старфокс. Потянувшись вперед, он уточнил разрешение, прежде чем взять руку Маккари и мягко прикоснуться губами к тыльной стороне её ладони, словно даруя благословение, — Спи спокойно, Маккари. Друиг, — Старфокс натянуто кивнул Друигу, тот приподнял одну бровь и кивнул в ответ, затем посмотрел, как Старфокс удаляется по коридору. Ревнуешь? Маккари лукаво ухмыльнулась, когда они направились к своим комнатам. Друиг полусмеясь фыркнул. — К нему? — спросил он, — Маккари, дорогая, мы занимаемся этим не так уж долго. Если я так плох в этом деле, что ты готова бросить меня ради него, значит, я никогда тебя не заслуживал. Этим? Спросила Маккари и остановилась, прислонившись спиной к стене, её подбородок приподнялся с насмешливым вызовом. Друиг остановился и повернулся к ней, озадаченно приподняв бровь. — Это, — сказал он настойчиво, махнув рукой между ними, — Мы. Понимаешь? Мы? Сказала Маккари и позволила своим губам изогнуться в улыбке. Мы делаем что? Его глаза сузились, и Друиг наклонил голову, изучая её лицо. — О, — сказал он, — Вот так, да? Маккари кивнула, её улыбка расширилась. — Это, как быть вместе. Пара. Любовь. Созидание, — добавил Друиг и вздохнул, когда брови Маккари поднялись выше, — Трахаться, — наконец-то сказал он, — Это то, что ты хотела, чтобы я сказал, дорогая? Покалывания, которые весь вечер были под кожей Маккари изменились, сменились жаром, теплом, приливом крови к коже, скоплением внезапной влаги между бедер. Её движения были точными, продуманными, улыбка исчезла, глаза сузились. Она подписала. Ты — тот, ради кого я горю. Язвительная ухмылка, грозившая появиться на губах Друига, исчезла. Его взгляд стал прикрытым, пристальными, когда он вновь уставился на Маккари, на вызывающе поднятый подбородок, на её тело, как натянутая запятая, прислоненное к стене. Приди со своим жезлом, который извивается словно змей. Каждое движение пальцев Маккари совершенное, точное, насмешка, вызов. А потом Друиг оказался не на другом конце коридора, а рядом с ней, его тело прижалось к ней, рука скользнула ей за голову, запуталась в косах. Он сдвинул её голову, наклонил ещё больше, пока не смог захватить её губы своими. Столкновение зубов, языков и настойчивости. Маккари под ним наклонила бедра вперед, пока не почувствовала прижатие его внезапной твердости к своему паху, и он застонал ей в рот, пока она терлась о него всем телом. Его губы оторвались от её губ, и в знак протеста Маккари вцепилась в переднюю часть его рубашки, пока не поняла, что он наклонился и обхватил её бедра сильной рукой. Колено Друига уперлось в стену, когда он приподнял её, просунул свою ногу между её, а затем снова опустил её так, что она оказалась на его бедре. Маккари с шипением втянула воздух сквозь зубы, выгнув спину, прижалась к твердым мышцам его бедра. Почувствовала, как шов её джинсов потерся о клитор. Всплеск удовольствия, заставивший её прикусить нижнюю губу Друига, когда его губы снова прижались к её. Семь тысяч лет он был её голосом в темноте, когда в противном случае она была бы безмолвна. В плохо освященных комнатах её пальцы сжимали его руку, говоря, чего она хочет, чтобы он мог поторговаться вместо неё. Ожидая нападение Девиантов в кромешной тьме полей, записывая разговоры на его груди, когда он раскинулся рядом с ней, глядя на звезды. Прижимала слова поддержки к его спине, когда Аяк и Икарис снова затягивали поводок на его шее, оставайся сильным, оставайся сильным, она повторяла мантру, пока та не потеряла для него всякий смысл. Поэтому ей не нужно было отстраняться от него, когда она прижимала руки к его груди, писала слова на его коже. Я горю. Я не поглощена. Затем, когда его пальцы сжались в её волосах, когда его рот опустился на её шею, прижавшись к твердой линии мышц, она потянулась вниз, развязывая шнурок, обвивавший его талию. Он был одет в то, что она считала амазонскими брюками, свободными и мягкими, и прошло всего несколько секунд, прежде чем её руки нырнули под пояс, нетерпеливо толкнули верхнюю часть его трусов, пока она наконец не смогла провести ладонями по его мягкому-твердому-мускулистому-теплому-пульсирующему члену. Она почувствовала шипение его дыхания на своей шее, когда сомкнула ладонь, крепко обхватив пальцами и начала скользить ими вверх и вниз, наслаждаясь шелковистой мягкостью его кожи под её пальцами, неконтролируемым движением его бедер, когда она гладила его. — Блять, — она почувствовала это слово на своей шее, срывающийся поток горячего дыхания, — Маккари, — он попробовал каждый слог, перекатывая на языке, на её коже, и она выразительно кивнула, движения её руки ускорились. Друиг почувствовал кивок на своей макушке, слегка откинулся назад, чтобы посмотреть на неё, и она снова кивнула. Его брови на мгновение сошлись в недоумении, и Маккари неохотно подняла руки от его паха, подписывая слова. Да. Трахни Маккари. Мир под ней зашевелился, когда руки Друига обхватили её за талию, подняли вверх, её ноги обвили его, и он понес её, не глядя, их губы сцепились, в слепой спешке, натыкаясь на стены коридора, на края двери, пока, пошатываясь, он не вошел вместе с ней в её комнату. Он остановился только тогда, когда они уперлись в стену, и она прижалась к ней спиной, и тогда он отпустил её, спустив ноги на пол. На мгновение Маккари почувствовала себя задыхающимся морским существом, брошенным на мели после прилива, пока пальцы Друига не начали нетерпеливо дергать за застежку её джинсов, пытаясь расстегнуть молнию. Она оттолкнула его, одной рукой уперлась ему в грудь, а другой потянула неподатливую ткань вниз, нетерпеливо дергая ногами, пока, наконец, не смогла опустить джинсы ниже колен, снять туфли, а затем с помощью ног окончательно стащить ткань, отбросить её от себя. У неё не было времени ни на что большее, прежде чем он снова поднял её, прижал спиной к стене. Она обвила ногами его талию, пока он стаскивал штаны, чтобы освободить свой нетерпеливый член. Маккари отчаянно извивалась, пытаясь спуститься вниз, чтобы снять нижнее белье, но он прижал её к стене так, что она не могла пошевелиться. Друиг не был бойцом, но он был Вечным, созданным намного сильнее, быстрее и выносливее любого человека. Поэтому, когда он зацепил пальцами верхнюю часть её нижнего белья и дернул, сделанные человеком клочки ткани порвались под его руками. Раз, другой, пока он не смог стянуть их с неё и выбросить. Затем голова Маккари откинулась назад, ударившись о стену, когда он потянул её бедра вперед, выровнял себя с её входом и скользнул внутрь. На мгновение за глазами блеснул белый свет, и она почувствовала, как дыхание резко оборвалось. Не было ни изящества, ни нежности. Толчки Друига были глубокими, быстрыми, с каждым ударом всё глубже, вдавливали её спиной в стену. Она вцепилась в его плечи, удерживая свой вес, её ногти глубоко и сильно царапали его спину, пока она не опустила одну руку вниз, нашла под рубашкой его бедро, сильно сжала пальцы, втягивая его в себя сильнее, сильнее, сильнее, быстрее, быстрее, быстрее, быстрее. Она открыла глаза, которые были закрыты с тех пор, как он в неё вошел, и кое-что поняла. Убрала руку с его шеи, толкнула его плечо, пока он не замедлился, взглянул на неё. Маккари подписала. Дверь. Открыта. — Не надо. Не волнуйся, — выдохнул в ответ Друиг, а затем его рот снова оказался на её шее, облизывая и покусывая, и голова Маккари снова откинулась назад, её руки вцепились в его плечи. Ей нравилось, что он такой для неё. Самоконтроль, самообладание так важны для него, они занимали центральное место в его жизни; но для неё, только для неё, он любил безрассудно, бесстыдно. Маккари смаковала этот вкус на языке, вкус того, чем она может стать для него, что может сделать для него, чувствовала, как неистовая радость течет по её венам, словно вино. Друиг слегка откинулся назад, замер на мгновение и, скользнув рукой вниз между их телами, провел пальцами по её клитору. Она была мокрой, скользкой от влаги под его пальцами. Они легко скользили по ней, когда он слегка отодвинулся назад, наклонил её бедра, чтобы дать себе доступ. Он рассчитал нетерпеливое скольжение своих пальцев так, чтобы оно соответствовало медленным, тяжелым толчкам своего члена внутри неё. Её оргазм наступил быстро, возбуждение, которое она испытывала весь вечер, быстро и внезапно рассеялось. Маккари почувствовала, как все её внутренности словно расплавились, взрывной выброс давления, золотой свет в глазах. Ноги крепко обхватили бедра Друига, влагалище напряглось и пульсировало вокруг его члена, удовольствие пробегало по всем мышцам, пальцы сгибались и хватали Друига за плечи. Едва она начала спускаться с последней волны, как Друиг снова сменил позицию, глубоко вошел в неё и дюжиной быстрых, сильных толчков достиг собственного оргазма. Когда последние содрогания покинули его, они на мгновение замерли. Маккари прижалась спиной к стене, Друиг погружен в неё, их лбы прижались друг к другу. Наконец, с нежным поцелуем, Друиг переместил руки и перенес Маккари на кровать, чтобы сесть и обнять её, когда он смягчился и выскользнул из неё. Они быстро привели себя в порядок и легли на кровать, Маккари накрыла их простыней, чтобы хоть немного прикрыться на случай, если кто-то пройдет мимо полуоткрытой двери. — Маккари, любовь моя, — сказал Друиг, повернувшись к ней так, чтобы она могла читать по его губам и чувствовать вибрацию его слов, и протянул руку вперед, чтобы провести пальцем по её скуле и линии подбородка, — Ты станешь моей смертью. Она рассмеялась. Только если повезет. Подписала она и усмехнулась, когда Друиг тоже рассмеялся. — Есть пути и похуже, — сказал Друиг, а затем вздохнул, — Я надеюсь, что Старфокс не решил вернуться за новой попыткой. В моем списке дел на сегодня не было демонстрации моей голой задницы богу любви. Маккари лукаво усмехнулась. Ты мог просто закрыть дверь. Я говорила тебе. — Я бы закрыл дверь, — сказал Друиг с преувеличенным терпением, — но эта дерзкая шалунья, в которую я влюблен уже тысячи лет, начала говорить о моем змее, а потом засунула руки мне в штаны. И отключила твой мозг? Спросила Маккари. — Как тостер в ванне, — ответил он, — Руки, штаны, мозг, пропал, пуф, — Он подписал эту последовательность, заставив Маккари хихикнуть, поскольку ему удалось передать всю нелепость одними движениями пальцев. Если тебя это утешит, у тебя действительно прекрасная попка. Торжественно заявила Маккари. — Спасибо, дорогая, — ответил Друиг, — Хотя не уверен, что хочу, чтобы Эрос поставил ей оценку по десятибалльной шкале. Маккари сморщила нос с ликованием и ответила. Я уверена, что он и так считает, что у тебя прекрасная попка. — Я имею в виду, что он, конечно, прав, — кивнул Друиг, — Но всё же не обязательно, чтобы его мнение было обоснованным. Маккари закатила глаза. Твое эго… Она сделала жест, её руки раздвигались всё шире и шире. — Моё эго, моя прекрасная Маккари, точно пропорционально моему реальному великолепию, — сказал Друиг с торжественным выражением лица, за исключением призрачной ямочки на щеке. Маккари постучала кулаком по его лбу, затем уставилась на него, задумчиво наклонив голову. Наконец она подняла руку, поводила ею из стороны в сторону в нерешительности и, наконец, сморщила нос, соглашаясь с мнением Друига. Тогда он рассмеялся, наклонился вперед и поцеловал кончик её носа. — Очко в мою пользу, — промурлыкал Друиг и откинулся назад, обе ямочки полностью активизировались, когда он улыбнулся ей. Маккари знала, что улыбается ему в ответ, и чувствовала боль в щеках. Физический аспект их отношений был новым и великолепным, но существовало и то, что всегда было между ними, и всегда будет между ними; то, как они бросали вызов и восхищались друг другом, в равной степени. Продолжай в том же духе, и я, возможно, рассмотрю предложение Эроса. Друиг на мгновение надулся, его глаза сверкнули, а затем задумчиво скривился. — Он — бог любви, — он согласился, — Возможно, он в этом хорош. Маккари на мгновение наклонила подбородок и внимательно посмотрела на Друига. Он всегда был её, задолго до того, как они полюбили друг друга (и ни один из них не был уверен, когда это произошло, только, что это случилось с ними обоими тысячи лет назад, и они оба оказались в середине, даже не осознавая, что начали). Он всегда был готов на всё, что бы она ни предложила: на торги, ограбления, глупые игры, всегда поддерживал её во всех её глупостях и радостях. Она вспомнила, как однажды, давным-давно, нашла на рынке безделушку, которую сразу же захотела, жадно желая обладать ею, но продавец не понял её знаков. Разочарованная, она побежала к Фастосу, который рассказал ей, где на другом конце света находится Друиг, и она в мгновение ока оказалась рядом с ним. Друиг находился посреди двух полукругов мужчин, сидящих в поле, когда она прибыла и в спешке нетерпеливых знаков изложила ему свою проблему. Тогда он рассмеялся, повернулся лицом к мужчинам и учтиво поклонился. — Я вернусь через минуту, господа, — сказал он на каком-то языке, которого Маккари не знала, но его руки расписались для неё, — Я нужен для срочного дела. Он смеялся весь путь через мир, затем успешно выторговал для неё безделушку по цене, которую она была готова заплатить, и смеялся всю обратную дорогу. — Господа, ещё раз приношу свои извинения. Чрезвычайная ситуация решена. Так на чем мы остановились, — и только тогда Маккари поняла, что он переводит между двумя враждующими племенами, договариваясь о мире для них (один из немногих найденных им способов, вырваться из-под ограничений, наложенных на него Аяк, чтобы найти смысл и цель своего существования на этой планете). Маккари испытала стыд. В последующие недели она принесла со всего мира Друигу столько фруктов, что Гильгамешу пришлось изобрести совершенно новую кухню, чтобы не дать им сгнить. В ответ на её постоянные извинения Друиг лишь улыбался и благодарил её за фрукты. Может быть, он и хорош в любви. Сказала Маккари, и движения её пальцев стали мягкими и нежными. Но он не так хорош, как ты. — Моя прекрасная, прекрасная Маккари, — сказал Друиг, его лицо было мягким от обожания, — Ты знаешь путь к моему сердцу. Маккари быстро кивнула. Еда. Друиг рассмеялся. — Ну, да. Но я не об этом. Маккари изобразила быструю пантомиму, сцепив руки вместе и сделав ныряющее движение. Она спросила. Это штука с моими руками и твоими штанами? — Иди сюда, неисправимая проказница, — Друиг закатил глаза и обнял её, прижав к себе. Они молчали несколько минут, прежде чем он сказал, — Хорошо, еда, определенно. Маккари затряслась от беззвучного смеха у него на груди и, потянувшись вверх, щелкнула его по подбородку. — Нам действительно нужно закрыть эту дверь, — несколько сонно произнес Друиг, зарывшись лицом в её волосы. Маккари мягко кивнула. Нужно, она знала, она могла бы встать и вернуться в мгновение ока. Но для этого ей пришлось бы сдвинуться с того места, где она находилась. Но она находилась в объятиях Друига, и сейчас во всей вселенной не было места, где бы она предпочла быть.

──────── • ✤ • ────────

Тена бродила по коридорам Домо. Они перевели часы на земное время, сейчас было уже далеко за полночь, и она уже должна спать. Но энергия бурлила в её жилах в самые необычные часы, и патрулирование помогало ей быть начеку, готовой к бою. Она заглянула в открытую дверь комнаты Маккари, когда проходила мимо, и остановилась, слегка пораженная видом Друига и Маккари, спящих там, переплетенных под простыней. Затем, с мягкостью, которая испугала бы Эроса, но которую Гильгамеш узнал бы мгновенно, Тена улыбнулась. Наклонившись вперед, она тихонько закрыла дверь и продолжила патрулирование. А на следующее утро, когда Пипа нашли пригвожденным своей одеждой к полу Домо четырьмя самыми экстравагантными мечами из запасов Маккари, Тена сняла с себя всю ответственность перед лицом возмущения Старфокса. Должно быть, он споткнулся и упал, когда пытался добраться до постели. Подписала Маккари, её лицо было таким же торжественным, как и кивки Друига в поддержку её совершенно нелепой теории. Старфокс был поражен улыбкой Тены, но только потому, что был совершенно уверен, что никогда не видел никого настолько самодовольного. Он раздраженно вскинул руки, когда освободил Пипа от последнего меча и передал его обратно Маккари. — Не знаю, как вы прожили семь тысяч лет на одной планете и не поубивали друг друга, — громко провозгласил он, а затем осторожно повел Пипа вниз, в свою комнату. По крайней мере, они были достаточно вежливы, чтобы подождать, пока он окажется почти вне пределов слышимости, прежде чем разразиться хохотом. (Из-за того, кем был его брат, Эросу потребовалось некоторое время, чтобы понять, что эта странная семья Вечных оставалась вместе более семи тысяч лет благодаря тому, что научилась смеяться друг над другом и друг с другом. Из-за того, кем был его брат, ему также потребовалось немного больше времени, чем они ожидали, чтобы присоединиться к семье. Но он присоединился.) (И однажды, когда вся семья снова собралась вместе и все они были достаточно пьяны, Эрос рассказал Друигу, какую именно оценку он поставил ему по десятибалльной шкале. Это было выше, чем Друиг ожидал. Но гораздо ниже, чем та оценка, которую поставила ему Маккари. Но она работала по совершенно другой шкале).