All of Us Are Fried Chicken

      Сухёк чувствовал себя голодным и измученным, стоя перед входом в "Курочку Чонсана". Запах еды, витавший в воздухе, исходил от различных киосков и ресторанов поблизости и ничуть не облегчал его положение. После того, как он полчаса прятался за одной из машин на другой стороне улицы, боль в его мышцах от занятий спортом в школе начала доставлять дискомфорт на протяжении всей ночи. Чувство усталости не должно быть возможным для такого энергичного и общительного человека, как Ли Сухёк. Теперь, с урчащим желудком и надвигающейся мигренью, Сухёк чувствовал, что вот-вот потеряет сознание прямо на земле. Но он не хотел этого делать, и у него была причина появиться так поздно перед входом в рестораном. Дождаться, пока Исак, Ончо и Кёнсу уйдут, было для него единственным способом избежать дальнейшего общения. Не поймите его неправильно, Сухёк не избегал своих одноклассников без причины. Он избегал их, чтобы получить свой шанс. Возможно, это был единственный шанс провести хотя бы немного времени наедине с Чонсаном после двух напряженных недель в школе. Ему нужно поговорить с ним. С высоко поднятой головой и твердой решительностью, Сухёк протиснулся и вошел внутрь. Звон колокольчиков, висевших над головой, предупредил мисс Ли, которая стояла спиной к стойке, о приходе нового гостя. В нос Сухёку ударил пряный аромат готовой курицы. Сглотнув слюну, как жаждущая собака, Сухёк почувствовал, как его желудок снова подался вперед, когда госпожа Ли повернулась и с энтузиазмом поприветствовала его. — Сухёк! Здравствуй, дорогой, что привело тебя сюда сегодня вечером? - спросила пожилая женщина, жестом указывая на один из пустых столов, на котором все еще стояли четыре пустые тарелки. Улыбнувшись в ответ на теплый прием госпожи Ли, Сухёк почтительно поклонился, прежде чем подойти к одному из свободных мест. — Добрый вечер, госпожа Ли, я просто проходил мимо и зашел поздороваться. Я правильно понимаю, что Ончо и остальные уже ушли? - спросил он. Госпожа Ли кивнула, вытирая руки о фартук. — Да, им пришлось уйти, потому что Исак и Кёнсу нужно было пораньше вернуться домой. Чонсан отвез Ончо домой, но он вернется, чтобы принести напитки. О, раз уж ты тоже здесь, обязательно попробуй мой рецепт курицы. Надеюсь, ты не до конца сыт. Сухёк слегка надулся, услышав имя Ончо, но, тем не менее, он все же сумел благодарно улыбнуться. — Я как всегда голоден, госпожа Ли. Я бы никогда не упустил возможности попробовать какое-либо приготовленное блюдо, особенно из вашего ресторана. Простите, что я пришёл поздно и без предупреждения, надеюсь, Вы еще не занимаетесь уборкой. Он говорил все это робко. Сухёк вроде как чувствовал себя неловко из-за того, что нарочно опоздал, но госпожа Ли, казалось, не возражала, когда выносила еще теплое блюдо с жареной курицей. Желудок Сухёка снова заурчал, но уже более агрессивно. — Все в порядке, Сухёк. Такому растущему мальчику, как ты, нужно гораздо больше еды, чтобы стать сильнее. Вот, ешь столько, сколько хочешь, и скажи мне, что ты думаешь о моём рецепте. Госпожа Ли поставила тарелку на стол, и Сухёк занял своё место. Он снял с плеча свою спортивную сумку и поставил его на пол, после чего засучил рукава блейзера. — Спасибо, госпожа Ли, - поблагодарил он с восторгом. — Не за что, Сухёк. Я буду в подсобке, чтобы проверить кое-какие запасы. Пожалуйста, не торопись и чувствуй себя как дома, - пожилая женщина засияла. Сухёк кивнул, наблюдая, как она исчезает за одной из дверей. Изголодавшемуся Сухёку не потребовалось слишком много времени, чтобы начать поглощать первый кусок жареной курицы. Сладкий и соленый вкус, раскрывающийся во рту Сухёка с каждым кусочком, вознес голодного мальчика на девятое облако. Острый привкус в горле, когда он проглатывал каждый новый кусочек мяса, придавал курице больше пикантности; его чувства умиротворялись только от вида, аромата и вкуса первых трех кусков жареной курицы, которые он съел за рекордное время. Сухёк был слишком голоден и поглощен своим стремлением насытиться, чтобы заметить ошеломленного Чонсана, который только что вернулся из одного из круглосуточных магазинов поблизости. Звон колокольчиков отвлек его внимание от Чонсана, который с приоткрытым ртом наблюдал за тем, как его одноклассник довольствовался жареной курицей, приготовленной его матерью. Сухёк почувствовал, как его сердце учащенно забилось, когда они встретились взглядами. Внезапно наслаждение курицей перестало быть частью реальности, и Сухёк почувствовал, что его щеки пылают. Не в силах произнести ни слова, Сухёк только заикался, откладывая четвертый кусок курицы. — О, эм, привет, Чонсан, я... — Что ты здесь делаешь? - спросил Чонсан, прижимая сумку с товарами к животу. — Я думал, что ты рано ушел домой. Ву Джин сказал мне, что ты был занят чем-то весь день. — Я просто заскочил поздороваться, вот и все, - Сухёк взглянул на вывеску на окне напротив своего столика. — Я еще слышал от Исак, что скоро откроется "Курочка Чонсана", так что я хотел пожелать вам удачи. Лицо Чонсана исказилось, когда он скривился от слов Сухёка. Тот знал, что Чонсану не нравится название ресторана и что оно его немного смущает, но для Сухёка название ресторана было очень милым и даже забавным. — Только не говори мне, что ты действительно считаешь это название нормальным, - Чонсан ответил с легкой ноткой недовольства в голосе. Он подошел к столику Сухёка и положил пластиковый пакет перед высоким мальчиком. — Зачем ты вообще сюда пришел? Сухёк поджал губы, заметив выражение на его лице. — Почему нет? Я подумал, что сейчас прекрасная возможность поговорить с тобой. К тому же я думаю, что "Курочка Чонсана" - отличное название для этого ресторана. — Как типично для тебя, - Чонсан закатил глаза. — Прости, но я реально говорю только правду, - Сухёк поднимает руки в знак защиты. Мальчик нахмурился. — Тебя не должно быть здесь, Сухёк. Мне жаль, но тебе лучше уйти. В голосе Чонсана чувствовалась едкость. Сухёк был слегка ошарашен внезапной нехарактерной язвительностью, исходящей от друга. Предположительно это могло произойти из-за напряженных школьных занятий, которых было слишком много в последние несколько недель, но Сухёк был почему-то уверен, что дело не в этом. — Твоя мама была рада меня увидеть. К тому же не прошло и двадцати минут, как я здесь, а мне еще нужно доесть курицу, которую она подала. Я просто хотел поздороваться с тобой, вот и все. Мы так много не разговаривали уже две недели, - Сухёк говорил решительно. — Я скажу маме, что тебе понравилась курица, но сейчас, пожалуйста, просто уходи, - Чонсан отвел взгляд и скрестил руки на груди. — Уже поздно. — Сейчас даже нет восьми. — Мне все равно, Сухёк, просто уходи, пожалуйста. Что-то в груди Сухёка сжалось от боли; мирная атмосфера погрузилась во мрак из-за изменения тона Чонсана. Сухёк заметил, что на этот раз его друг был искренне раздражен, а не в шутливой манере, как раньше. — Что случилось, Чонсан? - обеспокоенно спросил он. — Просто уходи, - обреченно бросил Чонсан. — Почему ты так себя ведешь? Что я вообще сделал? - взмолился Сухёк. Мальчик напротив по-прежнему не отрывал взгляд от окна. — Чонсан, почему ты избегаешь меня? - в голосе Сухёка прозвучала обида. — Я не избегаю тебя, Сухёк. У меня сейчас нет сил тебя видеть, так что, пожалуйста, просто уходи. Можешь забрать всю тарелку с курицей, если хочешь. Лицо Чонсана выражало откровенную тоску. Упрямство было одним из определяющих качеств Сухёка, и хотя в большинстве случаев это доставляло ему только неприятности, он все равно стоял на своем, не двигаясь со своего места, опустив голову и глядя на свою тарелку с костями. — Ты избегаешь меня. Если бы ты не был таким мудаком, то давно бы это понял. Сухёк понял, что пожалеет о своих словах, когда Чонсан повернул к нему голову. Глаза полыхали яростью, когда Чонсан агрессивно вцепился в спинку стула. — Я мудак? Ты сейчас серьезно или твоя роль "притворяться самым тупым в классе" стала не просто ролью, а реальностью? Я просто хочу, чтобы ты ушел, Сухёк, пожалуйста, это действительно так трудно понять? — А что, если я не хочу, а? Что, если я здесь, потому что я человек, который заботится о чувствах других. Ты же умный, поэтому должен был это понять, верно? - Сухёк огрызнулся в ответ; смесь уныния и раздражения капала с его языка. — Я думаю, мы оба знаем, что ты избегаешь меня из-за того, что мы сделали на крыше. Чонсан указал пальцем на Сухёка, его брови нахмурились. — Я не хочу даже об этом слышать. — Нет! У меня было достаточно недель, чтобы беспокоиться о вопросах, которые постоянно возникали в моей голове. Я все время спрашиваю себя, не облажался ли я как-то рядом с тобой, потому что ты отказываешься даже смотреть на меня или быть рядом со мной, - Сухёк сжал кулаки на краю стола - его глаза теперь встретились с яростным взглядом. — В чем дело, а? Неужели я сделал что-то такое, что заставило тебя избегать любой моей возможности поговорить с тобой? — Нет, ты ничего не сделал... — Это потому, что я позволил тебе признаться? — Сухёк, я... — Это потому, что я ответил взаимностью, когда ты поцеловал меня? — Пожалуйста... — Или потому что я признался, что ты мне тоже нравишься? - воскликнул Сухёк, вскочив со своего места. Почти одновременно со вспышкой света и раскатом грома снаружи, кулак Чонсана с громким звуком впечатался в скулу Сухёка. Сухёку показалось, что всё происходит в замедленной съемке: его тело слетело со стула на холодный твердый пол, где он упал на бок - стул почти опрокинулся вместе с ним. Наступила оглушительная тишина, оба мальчика застыли на месте, словно застигнутые врасплох тем, что только что произошло. Сухёк почувствовал медно-металлический привкус крови, смешанный с послевкусием курицы. Тошнота и давящая боль в груди были достаточны, чтобы эмоциональный резервуар Сухёка лопнул. Все эмоции, бурлящие в его мозгу... все это было слишком сложно. Чонсан, осознав, что он только что сделал, попытался сдвинуться с места или даже произнести хоть слово; но, к сожалению, все, что он смог пробормотать, было жалким хрипом, которым он пытался обратиться к другу, которого только что ударил. — Сухёк, я... — Чонсан, что там происходит? - Госпожа Ли вышла из подсобки с озадаченным выражением лица. Она едва успела что-то сообразить, как Сухёк, опустив голову и отвернувшись от Чонсана, схватил свою сумку и быстро встал, чтобы выбежать. — Мне очень жаль, - ёмкое и тихое признание сорвалось с его губ, когда он вышел за дверь ресторана. Дождь начал лить почти мгновенно, и капли попадали на голую кожу Сухёка, когда он продолжал бежать по пустой улице. Замерзший, растерянный и со слезами на глазах и водой, стекающей по лицу, Сухёк ругался и бормотал бессвязные слова под нос, когда боль в груди усилилась раз в десять. Чувство тоски, отчаяния и горечи овладело им, когда он потерял равновесие и врезался в кирпичную стену. Измученный, Сухёк просто сел, не заботясь о том, что сидит на грязной луже. Все, что Сухёк мог сейчас делать - это плакать, но не просто слезы ручьем и небольшое количество соплей - Сухёк плакал изо всех сил, позволяя своим эмоциям вырваться наружу. Желчь в желудке вызывала у него тошноту, а рыдания давили на горло, как мел на доску. Ему было все равно, он просто хотел плакать от всего накопившегося разочарования. — Сухёк! Сухёк, прости меня! - крикнул Чонсан, выходя из-за припаркованных машин. По лицу мальчика было видно, что он сожалеет о том, что произошло несколько минут назад. Мальчику было все равно, что его форма промокла насквозь, хотя он знал, что его мама будет сейчас просто в ярости. — Сухёк, ты в порядке? - Чонсан подбежал к мальчику так быстро, как только мог. Сухёк хотел встать и убежать, но его силы были на исходе, и он не мог сдвинуться с места. Он закрыл лицо руками; прерывистые рыдания заглушались материалом блейзера, и Сухёк вздрагивал от каждого прикосновения Чонсана. — Сухёк, мне жаль, мне очень жаль, что я так сделал. Чонсан опустился на колени перед своим другом; его руки осторожно поглаживали предплечья Сухёка, чтобы успокоить этого высокого мальчика. Душераздирающие рыдания Сухёка - это все, что требовалось Чонсану, чтобы тоже сломаться. Среди их сверстников было хорошо известно, что Сухёк был одним из самых смелых и сильных учеников в школе, его репутация была репутацией хорошего парня, ученика, который высоко держал голову перед лицом любого противника, но при этом был милым и служил образцом для подражания. Видя его сейчас таким разбитым и эмоционально опустошенным, Чонсан ненавидел то, что довел Сухёка до такого состояния, не отвечая на его вопросы; он ненавидел то, что Сухёк стал отшивать девушек; он ненавидел то, что Сухёк стал смотреть на него так же, как Ончо смотрела на высокого мальчика с восхищением. Чонсан ненавидел то, что дремал на уроке после того, как не спал всю ночь, думая о Сухёке - его сильные руки, его великолепная улыбка, его невинные шутки и его отношение к другим - это всё, о чем Чонсан мог думать, и он ненавидел это, он ненавидел, что мальчик, которого он знал всю свою школьную жизнь, мог заставить его чувствовать себя самым счастливым парнем в их школе. Чонсан ненавидел то, что он излил свое сердце Сухёку на крыше школы в тот вечер понедельника; два мальчика, промокшие под проливным дождем - ситуация очень похожа на ту, что происходит сейчас. Чонсан ненавидел то, что Сухёк не разозлился и не рассмеялся тогда ему в лицо за то, что он повел себя как дурак, чрезмерно ослепленный любовью. Именно большие руки Сухёка на талии Чонсана и мягкие губы Сухёка на потрескавшихся губах Чонсана решили их судьбу. Чонсан ненавидел то, что он достоин любви Сухёка, потому что знал, что не заслуживал этого, он не заслуживает того, чтобы такой замечательный человек любил его всем сердцем. Даже если он ненавидел Сухёка по неправильным причинам, Чонсан ненавидел то, что он оставил Сухёка в подвешенном состоянии на несколько недель из-за того, что ему самому было трудно смириться с реальностью; реальностью было то, что Чонсан действительно любил мальчика - и не просто любого мальчика, который проходил мимо в школьных коридорах - а Ли Сухёка, мальчика, который был рядом с ним на протяжении всей средней школы. Чонсан был напуган, но это больше не имело для него значения. Ему нужно было дать то, чего Сухёк действительно заслуживал. — Сухёк? - спросил Чонсан после долгой паузы, надеясь, что мальчик поднимет голову. Сухёк только фыркнул, прежде чем поднять голову и встретиться с любящим взглядом. Несмотря на то, что Сухёк выглядел как полнейший беспорядок, Чонсан обхватил его щеки, прежде чем наклониться и поцеловать. Повторилась ситуация, что и в тот самый вечер понедельника. Тот же прилив тепла, теперь более сильный, чем когда-либо, пронёсся через оба этих тела. Подобно искрам электричества, разжигающим пламя, Чонсан почувствовал, как тепло возвращается к Сухёку, когда их губы касались друг друга и синхронно двигались. Аромат одеколона Сухёка, смешанный с ароматом мокрого асфальта, возбуждал Чонсана, растворившегося в теплых и манящих губах. Чонсан первым разорвал поцелуй, его глаза все еще были закрыты, пока оба мальчика давали своим эмоциям успокоиться. Чонсан держал лицо Сухёка, когда тот снова начал плакать. — Мне так жаль, что я сделал это, я просто... я просто потерял контроль... мне так жаль. Я не знаю, что на меня нашло, я действительно сожалею, Сухёк, - Чонсан извинялся приглушенным шепотом; на его лице читалось чувство вины. — Я просто… Наверное, я просто испугался, понимаешь? Я просто боялся, что все испорчу. Я боялся, что между нами что-то изменится и я потеряю друга. Это звучит глупо и несерьезно, но я просто не знал, как справиться с этими новыми чувствами. — Ты самый идеальный парень в школе, Ончо любит тебя, и все тебя любят, типа, я думал, что то, что ты влюблен в меня, было моей ошибкой, и то, что я тебе нравлюсь, испортит твою репутацию или что-то в этом роде, - он нервно продолжил объяснять, его руки тряслись, когда он пытался сформулировать мысли. — Я думал, что как-то испортил тебя. Любить другого парня - это не совсем то, что все здесь принимают, понимаешь? Молчание Сухёка заставило Чонсана встревожиться еще больше. Лицо покраснело от стыда и смущения. Чонсан съеживался от каждого сказанного им слова, потому что знал, как безумно это звучит. Но он чувствовал, как взгляд Сухёка давит на него с каждой прошедшей секундой молчания. — Но я поступил непростительно, мне не следовало отталкивать тебя. Мне жаль, Сухёк, правда жаль, - добавил Чонсан, положив руки на плечо мальчика. Сухёк глубоко вздохнул и закрыл глаза, чтобы все обдумать. — Нет, это моя вина, что я не знал... — Нет, не в этот раз, Сухёк. Я сделал ужасный шаг и оставил тебя в таком состоянии, так что это совсем не твоя вина. Твое разочарование полностью обоснованно, и я намерен загладить свою вину. В следующий раз я не убегу и не спрячусь снова, Сухёк, я обещаю, - Чонсан закончил, положив свою руку поверх руки Сухёка. Сухёк улыбнулся, глядя вниз на их соприкасающиеся руки; пальцы Чонсана, обхватившие его, были приятным зрелищем. — Значит, будет следующий раз? — Что? — Ты сказал, что больше не будешь избегать меня. Ты хочешь сказать, что впустишь меня? - спросил Сухёк с надеждой в голосе. — Потому что я этого хочу. А ты? Чонсан кивнул. — Да, Сухёк. Я хочу, чтобы ты был во мне. — Что ты сказал? — Подожди, нет, о Боже, я хотел сказать, что хочу тебя, потому что ты хочешь меня, и я тоже этого хочу... Подожди! - пробормотал Чонсан, мысленно пиная себя, но Сухёк начал хихикать, когда понял неловкую ошибку уже своего парня, который только смущенно прикрывал своё лицо. — Подожди, нет, это не смешно, я сейчас говорю серьезно, почему ты смеешься? - Чонсан с недоумением наблюдал, как мальчик продолжает безудержно смеяться, прижав руку к груди. Вскоре последовали хрипы и кашель, когда Сухёк ухватился за плечо Чонсана, чтобы не упасть. Каким-то образом ему удалось поймать заразительный смех мальчика, когда сам начал сдерживать свой собственный. — Нет, я хотел сказать, что впускаю тебя. Ну вот, теперь я всё правильно сказал, - хмыкнул Чонсан, держа Сухёка за руку. С широкой улыбкой, теперь приклеенной к его лицу, Сухёк прочистил горло. — У меня никогда не было возможности сказать тебе об этом, но… ты такой милый, когда смущаешься или раздражаешься. — О боже, - Чонсан закрыл лицо руками. Он прикусил губу, пытаясь подавить приступ смеха. — Не волнуйся, мы поработаем над тем, чтобы ”впустить меня" после еще нескольких свиданий помимо нашего первого завтра. — Свидания? Я буквально ударил тебя и игнорировал несколько недель, а теперь ты приглашаешь меня на свидание так просто, будто я прощен? - озадаченно спросил Чонсан. Сухёк перестал смеяться и приподнял бровь. — Кто сказал, что я тебя простил? Мне кажется, ты забежал немного вперед. Чонсан вздохнул и улыбнулся про себя, не понимая, что происходит с Сухёком. — Ладно, как скажешь, я сдаюсь, ты победил, - он заявил это, подняв обе руки вверх. Еще один тихий смешок сорвался с губ Сухёка, после чего он сменил положение и встал на колени перед Чонсаном, чтобы оказаться на уровне его глаз. Находясь на расстоянии нескольких дюймов от лица друг друга, Сухёк сцепил обе свои руки с пальцами Чонсана, словно двое детей, играющих в детскую игру. Дождь начал ослабевать, но капли воды, стекающие по коже друг друга, создавали неземное сияние от неоновых огней вокруг. Чонсан следил за дорожками капель, которые стекали по розоватым щекам Сухёка. Он заметил, как ангельски выглядел высокий мальчик в неоновом сиянии, его большие глаза отражали свет, который заставлял их искриться. По позвоночнику Чонсана пробежал холодок, когда он почувствовал тепло от дыхания Сухёка; это было так чувственно и в то же время так странно маняще - видеть любимого парня в таком свете. Заметив зачарованный взгляд Чонсана, Сухёк облизнул губы, и на его лице появилась ухмылка. — Чонсан, ты знаешь, как заставить меня простить тебя? Чонсан закатил глаза с легким смешком от того, что пытался сделать Сухёк. — Может, сходить с тобой на свидание? Высокий мальчик покачал головой. — Не совсем так, но я думаю... - Сухёк сделал паузу, чтобы поцеловать костяшки пальцев Чонсана. — ...после того, как мы приведем себя в порядок, а затем поговорим о том, что мы оба чувствуем... и... после того, как мы обсудим наши личные проблемы и, так сказать, узнаем друг друга лучше... Эм... и вот еще что! После того, как ты покормишь меня еще немного курочкой, а потом... хм, думаю, что я смогу простить тебя. Но это произойдет только в том случае, если ты станешь моим парнем. Сухёк сверкнул наглой ухмылкой. — Ты бы хотел стать моим парнем, Чонсан? - прошептал он с придыханием. Не находя слов и глубоко влюбленный, Чонсан мог только растрогаться, когда прижался лбом к лбу Сухёка. — Боже, да! Конечно, Сухёк. — Наконец-то... но в любом случае, дай мне еще немного этой "Курочки Чонсана", пока я тебя не укусил. Чонсан снова разразился безудержным смехом. Название ресторана, исходившее от Сухёка, звучало немного лучше. Дождь смыл все тревоги, которые были в его голове.