В комнате царила приятная тишина, иногда прерываемая треском брёвен в камине, которые то и дело подбрасывали слуги. Часы отбивали привычный ритм, маленькая стрелка вот-вот должна была оказаться на цифре два. Скоро наступит время обеда, после которого вновь придётся возвратиться к своим делам и обязанностям. Вильгельм недовольно фыркнул, отложил в сторону ручку и вздохнул, приложив руку ко лбу. Альфа снова не может сосредоточиться на документе и допустил ещё одну ошибку, только в этот раз в середине текста.
Мужчина всё утро чувствовал себя странно, был непривычно рассеянным, даже к еде толком притронуться не смог, так как пропал аппетит. Может дело было в сегодняшней погоде? Он повернул голову в сторону окна, за котором разыгралась нешуточная метель. Из-за частых вихрей не было видно даже кромок деревьев. Небо и вовсе было хмурым, серым и неприятным. Вильгельм кисло улыбнулся при виде такой «красоты», хотя улыбкой это было назвать сложно, скорее это больше напоминало её подобие.
— Вам не здоровиться, Ваше Величество? — с правой стороны раздался тихий и вежливый голос его личного помощника. Альфа медленно повернул голову в его сторону. Тот поклонился, прикрыв глаза.
— Всё в порядке, я просто задумался, — покачал головой Вильгельм, отложив в сторону испорченный лист. — Скоро предстоит организовать очередное торжество, Ганс. Распорядись разослать приглашения и прикажи слугам начинать украшать замок.
Ганс выпрямился и снова взглянул на своего правителя. Тот смотрел на календарь, где гордо красовалось число пятнадцать. Декабрь в этом году выдался таким же холодным и суровым, как, впрочем, и в предыдущие года. На памяти уже немолодого слуги, это будет пятый год, как ним пришла настоящая зима, с безумной вьюгой, морозными днями и большими хлопьями снега по утрам. Многие поданные Германии, особенно те, у которых язык особенно длинный, связывали такую странную и местами неприятную перемену в погоде со свадьбой их короля. Дескать, заморский супруг привёз с собой страшную русскую зиму, о которой в других государствах ходят настоящие легенды. Ганс едва заметно хмыкнул. Суеверия, да и только, но императора злили эти слухи. Его также часто злили высказывания о его супруге, которого многие за глаза колдуном называли, Ганс сам не раз слышал подобные колкие и жестокие слова. Особо говорливым и крикливым языки отрезали и отправляли в изгнание. С годами, конечно, их количество уменьшилось, но добрее люди не стали, к сожалению.
Бета по привычке погладил большим пальцем усы. Обычно так он делал, когда сильно о чём-то думал. А ведь супруг их императора ни разу не отвечал на подобные оскорбления, хотя часто слышал их собственными ушами. По истине ангельское терпение, равно как и его внешность, тут никто спорить не станет. При взгляде на него прежде всего выделялись глубокие нежно-голубого цвета глаза, которые были холодны, словно лёд. Светлые вьющиеся волосы, напоминающие цвет золотых колосьев, что растут на полях. Небольшой рост, прямая осанка и тонкие губы, которые хозяин частенько поджимал, если был недоволен чем-то. И его имя слух ласкает, мягкое и приятное.
Алексей, хотя их император часто называет его просто
Лёшей, что, однако, не убавляет мягкости. Однако главным было то, что Алексей был омегой, да к тому же родным младшим братом правителя России. Вот уж точно удача была, не иначе! Причём Алексей и Вильгельм смотрелись весьма гармонично друг с другом, дополняли друг друга.
Конечно, все сначала были им очарованы, слуги замка и вовсе не могли оторвать от него взгляда. Алексей был необычным, людей с подобной внешностью в Германии не так много, как раньше, а потому многие отвыкли от этого. Однако через какое-то время высшие чины заговорили о ледяном нраве супруга их императора, невзлюбили они его характера. Несмотря на то, что Алексей был омегой, он принимал решение наравне со своим мужем-альфой, что, естественно, не устраивало большинство альф, если же Его Величество ещё и советовался со своим супругом, то после таких совещаний были одни споры и скандалы. Рука была у Алексея такая же твёрдая, как и у мужа, а ещё он в людях хорошо умел разбираться и иногда указывал на недостатки тех или иных «слуг народа» императору. После этого терпение у многих лопалось, и они чуть ли не в открытую высказывали всё, что было у них на уме. Даже среди простого народа слухи пускались, что Алексей колдуном был самым настоящим, что он влезает в государственные дела, что привёз с собой ту самую страшную зиму.
Ганс нахмурился и мысленно упрекнул всех тех, кто в подобную чушь верил. Подобные зимы и раньше были, он ребёнком помнил, когда одна такая забрала его мать на тот свет и продолжалась вплоть до мая месяца. Это вон молодняк не знает таких суровых зимних месяцев, а более старшие просто позабыли. Однако Алексей поступил очень даже хитро, когда узнал про подобные слухи и смог убедить народ о своей непричастности к подобным случаям. Не без помощи мужа, разумеется.
Ганс не смог сдержать довольной, хоть и мимолётной улыбки. Он любил Алексея, как и своего императора, и был рад служить ему. Омега ценил преданность и любовь, отвечал почти что тем же: то жалование выпишет, то отправит в отпуск, то семье поможет. И так со многими особенно преданными слугами. И ведь не терпел обманщиков.
Часы пробили ровно два. Ганс мельком посмотрел на них и вновь обратил внимание на правителя. Тот, как и он, думал о чём-то своём, хотя бета был уверен, что снова о своём Лёшеньке. Как минимум, это можно было понять по безмятежному выражению лица императора, да и его запах был наполнен нежностью и любовью. Тут нетрудно догадаться.
— Ваше Величество, — негромко позвал альфу мужчина, откашлявшись, — время обеда.
Вильгельм вздрогнул. Оказывается, всё это время он смотрел на календарь, настолько он погрузился в собственные мысли. Даже не услышал звона часов.
— Благодарю, Ганс, — Вильгельм поспешно встал из-за стола, поправляя камзол. — Ты можешь быть свободен. Хотя подожди, — остановил того мужчина, — у твоих внуков, когда День Рождения? Двадцатого декабря?
— Всё верно, Ваше Величество.
— Ты можешь отправиться к ним вместо работы, я отпущу тебя. Теперь можешь идти.
— Благодарю вас, Ваше Величество, — поклонившись, мужчина пропустил императора вперёд и сам вышел из кабинета.
Вильгельм в сопровождение двух слуг направлялся в столовую, где его уже должен был ожидать Лёша. Ну вот, снова мысли возвращаются к его мужу. Альфа тряхнул головой, но это несильно помогло. Его внутренняя сущность металась из стороны в сторону и явно была чем-то озадачена, вот только Вильгельм не мог понять, чем именно. Он и сам ощущал постепенно нарастающее волнение, но его причину найти не мог. Ему и его омеге ничего не угрожало, в государстве порядок, так почему же альфа не может найти себе место?
«Думаю, я просто заработался. Мне стоит после обеда отдохнуть как следует, на крайний случай вызову медика», — про себя решил мужчина, входя в столовую.
Столовая представляла собой большую комнату, была оформлена в бордово-красных, которые представлены обивкой мебели и портьерах. Стены украшали великолепные фрески, изображающие любовные сюжеты и сцены из жизни средневековых немецких миннезингеров. В центре располагался дубовый стол и три стула.
— Доброго дня, солнце моё, — Вильгельм почувствовал, как и он, и его внутренняя сущность расслабляются, а волнение быстро пропало. Мужчина, сидящий за столом, обернулся к нему, явив взору серо-голубые глаза, которые словно заволокла пелена задумчивости.
— Доброго дня, — кивнул омега в ответ, внимательно разглядывая своего супруга.
Отобедали они молча, каждый был в своих мыслях. Вильгельм иногда бросал взгляд на Алексея, подмечая, что сегодня он выглядел уж слишком задумчивым, нежели обычно. Даже его запах изменился. Его запах представлял собой спелую чёрную смородину вперемешку с морозной свежестью. Да, вот такое странное сочетание, а сейчас к нему и вовсе добавился запах чего-то молочного, что невольно сбивало с толку. Хотелось носом втянуть запах сильнее, но это было бы неприлично и некрасиво со стороны альфы.
«Стоит после обеда узнать его самочувствие. Конечно, Лёша зимой редко болеет, но лишним не будет».
— Ты в порядке? — первым вопрос задал омега, поднимая на него свой взгляд. — Я чувствую, ты чем-то обеспокоен.
Вильгельм усмехнулся. Видимо, его выдал запах. Сам он его учуять не мог, но по словам родителей и мужа, а также слуг, пах он крепким, но вместе с этим ароматным кофе и карамелью, что было необычно для альфы. Однако многим его запах нравился и многих приводил в восторг. Недаром же ему пришло столько предложений касательно женитьбы.
— Да, но я хотел задать этот вопрос тебе, — вздохнул Вильгельм, аккуратно положив столовые приборы в полупустую тарелку. — Сегодня ты выглядишь отрешённым, почти к еде не притронулся. Тебя что-то беспокоит?
Алексей не сразу нашёл, что ответить. Несколько секунд он смотрел в синие глаза мужа, явно размышляя над ответом, потом тихо выдохнул и ответил, отложив столовые приборы:
— Сегодня утром я почувствовал себя неважно, появились тошнота и головные боли. Изначально я подумал, что это симптомы отравления, но к ним прибавилось ещё и головокружение, из-за которого я едва не упал, — он на мгновение замолчал, видимо, подбирая слова. — Я велел позвать медика, хотел узнать, верны ли мои предположения.
Вильгельм слушал не перебивая. Описанные супругом симптомы больше походили либо на отравление, либо… О, Боже, неужели…?
— Медик подтвердил их, — на лице Алексея расцвела слабая, но такая милая улыбка, разом ответившая на немой вопрос альфы. — У нас будет ребёнок.
Вильгельм не мог найти слов для выражения своих чувств. Да что там, альфа с эмоциями-то не знал, как совладать! Он молча продолжал сидеть на месте, слегка приоткрыв рот и изумлённо смотря на мужа. Его внутренняя сущность как будто вместе с хозяином замерла.
— Ты можешь перестать изображать статую, — с легкой насмешкой произнёс Алексей, беря в руки чашку.
— Я-я просто… просто стараюсь понять: сон это или реальность? — Вильгельм встал из-за стола и подошёл к омеге, присев на одно колено перед ним. — Ты правда носишь под сердцем ребёнка?
— Правда, он не ошибся, — Алексей полностью развернулся к альфе. — Я хотел сказать тебе об этом ещё утром, но ты был занят, поэтому я решил дождаться обеда.
— Лёша, — Вильгельм взял его руки в свои и прижал к губам. Счастье и радость переплетались в его душе, а сущность нетерпеливо подпрыгивала, чуть ли не подвывала от умиления и восторга. — Ты даже не представляешь как я счастлив! — вот почему запах мужа казался таким странным и уж слишком мягким. Гормональные изменения на фоне беременности.
— Почему же, могу представить, — произнёс омега, качая головой. — А вот тебе стоит подняться с пола, хоть он и тёплый, не стоит лишний раз рисковать.
— Тебе сейчас надо беспокоиться не обо мне, а о себе и нашем будущем малыше, — мужчина прижал холодные ладони супруга к лицу, вдыхая полюбившийся ещё с детства аромат. — Я приставлю к тебе нужных людей, распоряжусь отправить в замок лучших врачей Германии, а также напишу твоему брату об этом! У вас тоже есть прекрасные врачи.
— Я думаю, будет достаточно врачей из Германии, а Александру я хотел бы сам сообщить о своей беременности, — Алексей был непреклонен, но это лишь рассмешило императора. — Прекрати так громко смеяться, слуги подумают, что врачи понадобятся не мне, а тебе.
— Я имею полное право радоваться, — альфа поднялся на ноги и обнял супруга, целуя в макушку. — У меня будет ребёнок, мой первенец! Боже, как я счастлив! И благодарен тебе, Лёша! Это ещё один лучший день в моей жизни! Я немедленно сообщу об этом брату, а саму новость о беременности сообщим в канун Нового года!
— У тебя грандиозные планы, — фыркнул мужчина, обнимая в ответ и пряча таким образом заметный румянец на щеках.
***
Недовольное и раздражённое «Вильгельм» прозвучало, казалось, по всему замку. Мужчина с удивлением оторвался от изучения документа, когда в его кабинет буквально ворвался разъярённый Алексей.
— Что всё это значит? — прошипел омега, едва ли не подлетая к, казалось бы, ничего не понимающему мужу.
— Лёша, во-первых, тебе нельзя волноваться, это может сказать на здоровье ребёнка, — вместо ответа спокойно произнёс альфа, отодвигаясь от стола. — А, во-вторых, что случилось и почему ты кричишь средь белого дня?
— У тебя хватает совести спрашивать, что случилось? — Алексей был похож на бомбу замедленного действия. Такого эмоционального порыва от него редко ждёшь, но из-за гормональных скачков на фоне беременности, он стал более чувствительным. Пожалуй, даже слишком. — Почему мне доложили, что все мои дела переданы советникам? И почему я не могу вернуть их?
— Это был мой приказ, — бесстрастно ответил альфа, хватая супруга за руки и разжимая его кулаки. — Я выслушал всех врачей и их рекомендации в том числе. Тебе не стоит заниматься тяжёлыми делами и перенапрягаться, поскольку у тебя третий месяц беременности, — взгляд его васильковых глаз на несколько секунд опустился на едва заметный живот омеги. — Поэтому твои дела, особенно касаемые благотворительности, были переданы ближайшим советникам, работу которых контролирую я.
— Тебе напомнить, что я всего лишь беременный, но никак не больной! — не сдавался Алексей. — Я не скачу верхом, почти не выхожу из замка, на церемониях присутствую не более двадцати минут. Уж с государственными делами я справиться в состоянии! Более того, третий месяц — не повод для волнений. Будь я хоть на седьмом, ещё бы можно было оправдать. А так я не перенапрягаюсь и работаю столько, сколько могу!
— Ты несколько раз падал в обморок, когда работал над документами.
— Это было два месяца назад!
— Тебя тошнило, ты плохо питался.
— Работа здесь не причём, это просто был токсикоз.
— Ты часто начал уставать и не надо только говорить, что это было в первый месяц.
— Я устраиваю себе отдых, примерно на два часа.
— На улице ужасная и холодная погода, а ты умудрился выйти наружу нормально, не одевшись!
— Я постоянно находился в карете и не выходил из неё всю поездку, а там жарко!
Оба сверлили друг друга упрямыми взглядами, да так, что слугам, находящимся в кабинете, было неловко за этим наблюдать, а то и вовсе умиляться хотелось с такой картины, которая повторялась чуть ли не каждый день. Несмотря на это, к компромиссу всегда первым приходил Вильгельм.
***
— Вам точно тепло, Ваше Величество? — ещё раз уточнил Ганс, останавливаясь перед кроватью супругов. — Если нет, мы можем подложить побольше дров здесь и камне в подвале.
— Всё прекрасно, Ганс, благодарю, — благодарно улыбнувшись, кивнул Алексей. — Вы можете идти.
Слуга поклонился и покинул комнату, оставив их одних.
— Долго ещё собираешься слушать его? — с насмешкой спросил омега, повернув голову в сторону мужа, чья голова мирно покоилась на его уже большом по размерам животе.
— Ещё несколько минут, — тихо ответил Вильгельм, легонько поглаживая мужа по животу. — Он чаще начал пинаться.
— Неудивительно, он мне все почки успел отбить, скоро за печень или рёбра возьмётся, — привычно проворчал мужчина, запуская руку в кучерявые и мягкие волосы альфы. — Обладая такой силой, он обязан быть альфой.
— Ты не гадал?
— Я не верю в эти глупости, — сверху послышалось фырканье.
— А вот твой брат верит в подобное, — Вильгельм дёрнулся, когда его ударили по уху. — Ай-яй, кто же пинает родного отца?
Омега горделиво погладил второй ладонью живот, и тоже почувствовал лёгкий удар. Видимо, их малыш так намекал, что всем им пора ложиться. Вильгельм рассмеялся, поцеловал мужа и помог тому лечь, накрыв одеялом.
— Спокойной ночи, солнце моё, — альфа положил руки на живот омеге и ласково добавил. — И тебе спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
***
Вильгельм медленно раскрыл василькового цвета глаза. Он находился посреди незнакомого ему поля, полного золотых колосьев пшеницы. Мужчина нахмурился и начал оглядываться по сторонам. Неужели ему это сниться? Он ведь точно помнил, что заснул вместе с мужем в своих покоях, в замке.
«Точно сон, однако, какой же он необычный», — пронеслось в голове Вильгельма.
Солнце сияло на безоблачном голубом небе, слепя глаза. Дул лёгкий ветерок, играющий с чёлкой человека и краем его туники. Вдалеке слышалось пение птиц, а также журчание не то реки, не то ручейка. Если внимательно приглядеться, можно также было заметить редкие деревья, покрытые зелёной листвой.
«Не помню, чтобы мне снились подобные сны раньше», — размышлял альфа.
И внезапно сзади он услышал чьи-то быстрые и громкие шаги, переходящие в бег. Он резко обернулся и замер, казалось, даже дыхание задержал. В двух-трёх шагах от него стоял маленький мальчик, на лице которого застыла приветливая улыбка. Его серые глаза с интересом рассматривали Вильгельма, хотя сам малыш изумлённым не выглядел, в отличие от мужчины. Ветер колыхал за его спиной алого цвета плащ.
— Вы наконец пришли, отец, — звонкий детский голосок прервал царящую здесь тишину. Мальчик поставил руки в боки, склонив голову на бок и нахмурил свои тонкие брови русого цвета.
«Отец?»
Глаза Вильгельма расширились от осознания происходящего. Мальчик, стоящий перед ним и с глядящий на него в ожидании ответа, назвал его отцом. И нет, ему не послышалось! Неужели это… это его ещё неродившийся ребёнок?! Но как такое возможно?
— Между прочим, я вас долго ждал, — с ноткой недовольства продолжал говорить малыш. — А вы снова задержались.
Он поправил на своей тонкой талии бордового цвета пояс и подошёл к Вильгельму, протянув крохотную ручку. Альфа сначала вообще растерялся, всё ещё пытаясь разобраться с тем, что происходит прямо сейчас. Но, увидев протянутую руку, медленно поднял свою и осторожно обхватил детское запястье.
— Я так рад, что мы с вами увиделись наконец-то! — в его голосе послышался искренний восторг. — Я очень хотел посмотреть на тебя и папу!
Способность говорить, наконец, вернулась к Вильгельму. Он присел на одно колено перед малышом и негромко спросил:
— Ты так долго ждал меня?
— Очень, — кивнул мальчик, не переставая улыбаться. Его улыбка показалась уж слишком знакомой. — Я уже виделся с папой, а теперь пришёл и к тебе!
Альфа тяжело сглотнул. Его вторая рука опустилась на плечо мальчика, мягко сжимая его.
— Я тоже рад, что сейчас нахожусь здесь и смотрю на тебя, — неловко, но вместе с этим нежно проговорил Вильгельм. Улыбка мальчика стала ещё шире, он сделал ещё один шаг к нему и доверчиво обнял за шею. В этот раз мужчина не растерялся, он прижал мальчика к себе, поглаживая по спине.
— Мы скоро сможем вновь увидеться, отец — тихо предупредили его, говоря куда-то в шею. — Назови меня пожалуйста по имени.
Вильгельм прикрыл глаза, отдавая контроль сердцу и душе. Они с Лёшей почти месяц спорили над тем, как назвать их будущего ребёнка. В итоге они остановились на двух именах: если родится девочка, они назовут её Софией, а если мальчик…
—
Раймонд, — имя мгновенно сорвалось с его губ.
***
Вильгельм признается самому себе: он не был готов к этому! Да, поначалу ему казалось, что он предусмотрел всё: лучшие медики были всегда в замке, комната для родов была готова с того дня, как он узнал о беременности, а сам он чуть ли не заучивал правила поведения во время родов. Однако реальность оказалась не такой прекрасной и лёгкой, как он себе рисовал в голове. Одно радует: когда у его мужа отошли воды, он велел немедленно явиться всем медикам, а сам отвёл Алексея в покои.
Сейчас же он вынужден был находиться за дверьми и слушать протяжные крики и стоны своего омеги, наполненные болью и муками. Самым ужасным в этой ситуации были беспомощность и ожидание. Вильгельм нервно ходил из стороны в сторону, кусая костяшки руки. Ему сложно было держать волнение за любимого омегу и ребёнка внутри себя. Но он успокаивал себя мыслями, что врачи знают своё дело и смогут помочь родиться их малышу.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем крики Алексея стихли за дверью. Вместо этого послышался детский плач. Вильгельм едва ли не подскочил со стула, куда его заботливо усадили слуги. Он неотрывно смотрел на дверь, вслушиваясь в постепенно стихающий плач. Двери открылись, на пороге показалась одна из повитух.
— Поздравляю, Ваше Величество! — торжественно и одновременно радостно произнесла женщина. — У вас родился прекрасный и здоровый мальчик!
Альфа облегчённо выдохнул, не сдерживая ни улыбки, ни слёз, собравшихся в уголках его глаз. Он не слышал поздравления врачей и своих слуг. Зайдя в комнату, его взгляд был прикован к небольшому свёртку в руках одного из бет. Аккуратно взяв в руки новорождённого сына, Вильгельм плакал от счастья.
Он держит на руках сына. Своего сына.
Не передать словами, какие эмоции испытывал Вильгельм в этот момент. Счастье, радость, гордость, незнакомую робость… Боже, да их всех не перечислишь! Мужчина сглотнул образовавшийся ком в горле, всматриваясь в морщинистое лицо малыша. Одной рукой он осторожно коснулся щеки младенца, ощущая, насколько нежная у него кожа. Их с Лёшей сын во сне причмокивал пухлыми губами.
Не переставая улыбаться, Вильгельм с сыном на руках подошёл к кровати, на которой спал его уставший после родов муж. Как сказали медики, Алексей вымотался и в ближайшее время будет крепко спать, набираясь сил, поскольку это были его первые роды. Альфа оставил короткий поцелуй на лбу супруга и крепко сжал его руку.
