Окунись в нашу историю...

— Андрей       Александр упал на колени перед бывшей столицей, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. Дрожащими руками, он осторожно коснулся обожжённых плеч Москвы, невольно вздрогнув от тихого стона боли последнего.       Внешний вид Андрея наводил ужас в душе. Одежда обгорела и едва прикрывала израненное тело, на котором кроме ожогов и сажи ничего больше, казалось бы, не было. Светлые длинные волосы стали почти черными, он был бледен, как снег, веки слегка подрагивали, а губы были чуть приоткрыты и искусаны до крови. — Господи, Москва, — прошептал Россия, в голосе которого смешались невыносимая боль и отчаяние. Сняв с себя мундир, мужчина накрыл Андрея, который снова застонал и поморщился, так и не приходя в сознание.       План по сдачи Москвы французам для того, чтобы заманить последних в ловушку, был выполнен. Измотанный враг будет обескровлен и начнёт отступление. По крайней мере, на это рассчитывало русское командование и император, который, как казалось Александру, даже не раздумывал ни секунды.       Но какой ценой всё это было достигнуто?       В его семье план не был одобрен. Его младший брат был готов броситься на него с кулаками, старшие сыновья также неодобрительно качали головами, но не говорили вслух. Романов тогда осадил брата, напомнив, что иного пути нет. — Как ты мог так поступить?! Сжечь собственный город, столицу, пусть и бывшую! — глаза Алексея пылали яростью. Он ворвался в покои брата после того, как ему сообщили о плане. — Я против этого плана, Саша! Это безумие! — Решение принято, — Романов стоял у окна, крепко сжимая руки за спиной. — Это наш шанс остановить французов и обратить их в бегство. Я не допущу повторения Аустерлица и Бородина. — Ты же прекрасно знаешь, что будет с Андреем! — не унимался младший. — Это не твой золочённый Петербург, Москва может полностью сгореть! Андрей погибнет!       Ответом ему служило тяжёлое молчание. — Знаешь, тебе гораздо важнее закончить войну и выйти из неё победителем, нежели безопасность родных городов! — Алексей уже не контролировал себя — Будь я на твоем месте, никогда бы не сдал Москву! — Ты не на моем месте! — повысил голос Александр, оборачиваясь к брату. — Ты ещё слишком молод, чтобы понять, — покачал головой Россия, — что стоит на кону. Ты бы понял, почему я принял такое решение, если бы увидел и пережил то, что видел и переживал я, — Алексей замолк, прекрасно поняв, о чём говорил брат. — Может меня осудят потомки за сдачу и сожжение Москвы, — в голосе сквозила горечь, а в глазах появилось сожаление, — но я не позволю продвинуться армии врага дальше и губить наш народ! Костьми лягу, умру, но не допущу этого!       Воспоминания вихрем проносились в голове воплощения. Александр сжал зубы, почувствовав боль где-то в районе груди, словно тысяча, а может и больше мелких иголочек вонзались в его сердце, которое и так было готово разорваться от боли к родной и дорогой столице. — П-потерпи пожалуйста… Сейчас, сейчас я… — голос дрожал, тяжёлый ком в горле мешал говорить прямо и четко. Нельзя медлить, Москве нужна помощь. Александр молился Господу, чтобы воплощение не исчезло полностью. Оставил хотя бы частичку любимого воспитателя и друга.       Он осторожно поднял на руки Андрея, который всё ещё находился без сознания и продолжал стонать. Александр же старался как можно быстрее оказаться у одной из повозок, которая должна была находиться за городом. Запасной небольшой отряд был спрятан недалеко от оборонительных сооружений. Россия велел запрячь лошадей и ехать в Тулу, где ему бы оказали необходимую помощь, а оттуда немедленно нужно было доставить Москву в Петербург, чтобы там им занялись лучшие врачи страны.

***

      Вторая неделя прошла с того пожара. Андрей приходил в сознание на несколько минут, а потом снова проваливался в беспамятство. Его раны были обработаны, однако, всё же равно несколько раз в день могли кровоточить, из-за чего врачи боялись, что Москва потеряет много крови. Ожоги не проходили, самые опасные находились на шее, ближе к подбородку и на глазах. Повязка скрывала их, но даже лучшие лекарства не могли облегчить боли.       Александр старался как можно больше времени проводить у его постели, периодически выполняя работу врачей. Чаще всего в покоях Москвы находились Пётр и Мирослав, регулярно сменяющие друг друга. Члены императорской семьи (имеются ввиду воплощения государств) также были в покоях Андрея. Когда он очнулся… — Я не вижу, — прошептал Москва, склонив голову набок. — Я вообще ничего не вижу. … мир для всех резко потерял цвета.       Александра пробил холод. Он осторожно опустился в кресло, которое стояло напротив кровати, и крепко сцепил руки перед собой. Стоявший рядом Питер хрипло произнёс, даже не пытаясь скрыть тревогу и испуг: — Андрей, ты хоть что-то можешь разглядеть? — Чёрные круги, не более, — мужчина поправил повязку на глазах, сжав зубы от напряжения. — Как и в прошлый раз, когда Шона сжёг меня*. Правда, тогда я даже пошевелиться не мог, значит… значит что-то ещё осталось от меня, верно. — Верно, сам город выгорел не полностью, — ответил Пётр, отворачиваясь. Хотел скрыть появившиеся слёзы в синих глазах. — Слава Господу нашему, — облегчённо выдохнул мужчина. — А люди? Что случилось с моими защитниками? Где они? — Они… — Александр сглотнул. Как рассказать Андрею о том, что случилось с ними? Как описать, что несчастных молодых юношей мучали и избивали, как девушек ловили и насиловали? Как их убили без сожаления, а потом грабили дома, церкви и сам Кремль… — Значит тогда это не было иллюзией на фоне боли, — Москва склонил голову, взявшись за голову из-за появившихся болей. — Я слышал их крики, как они молили о помощи и проклинали своих мучителей. Они плакали, отчаянно боролись за жизнь и за меня. — Андрей, мне так жаль, — Россия был больше не в силах сдерживать себя. Уставший из-за постоянных переживаний и терзаемый чувством вины, он дал волю эмоциям и чувствам, накопившимся за это время. — Я хотел бы, чтобы всё было по-другому! Клянусь Богом, если бы был другой вариант, я бы не задумываясь выбрал именно его! Я бы не оставил тебя! Тебя и этих несчастных партизан! — он согнулся и прислонился лбом к краю кровати, схватив край одеяла дрожащими руками. — Молю, прости меня, я… — Остановись, — исхудавшая, бледная, покрытая страшными ранами рука осторожно опустилась на светлые волосы и мягко надавила на затылок молодого мужчины. — Не забывай, что решение зависело не только от тебя, в большей степени именно император и русское командование ответственны за этот пожар, — Андрей замолк и, обдумав дальнейшие слова, тихо добавил. — Как и я.       Однако Александр не считал так. Он — воплощение империи, второе значимое лицо после императора. И он не смог убедить ни себя, ни императора.       Ни Москву.       Андрей как будто знал, что произойдет. Он молча выслушал решение, вынесенное на военном совете, а также приказ императора. Он лишь попросил сообщить ему дату, а потом удалился в свои покои. Уже поздним вечером, когда Александр решил навестить Москву и оповестить о времени отбытия, он невольно услышал тихий голос мужчины. Андрей стоял на коленях перед иконами, сложив руки и склонив вниз голову, и молился. Россия тогда притаился за слегка приоткрытой дверью и наблюдал за бывшей столицей, затаив дыхание. Не хватало ему решимости прервать молитву, не хотел тревожить понапрасну (как ему казалось). Какое-то время шёпот всё ещё доносился до воплощения, но потом всё стихло. Москва продолжал стоять на коленях, не шевелясь.       А потом он услышал тихий всхлип.       Александр вздрогнул и прислушался, потому думал, что послышалось. Андрей тем временем встал с ковра и вытер правую щёку. Не сдержавшись, он сел на кровать и закрыл лицо руками, тихо шепча что-то себе под нос, а его плечи чуть подрагивали. У России сердце сжималось. От боли, невыносимой жалости… — Не забывайте, я уже горел не один раз, — грустно поведал Андрей, повернув голову в сторону, где, как он предполагал, располагались окна. Прошло ещё несколько дней после его пробуждения. — В этот раз, я горел, потому что хотел защитить императора, Александра и Петра, Россию… — Вас должны были защищать, — хмуро произнёс стоящий неподалеку Андрей, опустивший глаза в пол.       Ответом ему послужил тихий вздох и последующие слова: — Наша роль — роль защитника государства, вас — воплощений страны, а также столицы государства, нас же защищают люди. Наше благополучие зависит от людей, их решение ни мне, ни вам тем более, оспорить нельзя.