***
Старинное поместье встречает гостя во всем блеске весеннего великолепия. В воздухе разливаются ароматы цветущих вишен и яблонь. Вдоль дорожек пестреют ухоженные клумбы. В небе резвятся ласточки. — Хозяйка Гермиона на заднем дворе. Но было велено сперва проводить вас в кабинет, — Гарри шагает за эльфом, гадая об уже произошедшем, видимо, событии. «Всего двадцать лет. Это так мало. Может быть, я поторопился с выводами?» Кабинет выглядит так же, как на колдофото, присланных Гермионой несколько лет назад. Темные панели, несколько рабочих столов, заваленных деталями для артефактов и чертежами. На письменном столе, к которому приводит Гарри Брум, — пустая подставка для украшения и конверт из плотного пергамента цвета слоновой кости. — Хозяин Драко оставил для вас письмо. Я буду за дверью, чтобы проводить вас дальше. Эльф с хлопком исчезает, оставляя Гарри одного в чужих владениях. В груди что-то неприятно сжимается, словно сердце сдавливают рукой. Нельзя сказать, что они с Драко были близкими друзьями, но и чужими после разделенной тайны они быть не смогли. С тех пор, как семь лет назад Гарри возглавил сначала отдел расследований, а после — и весь Аврорат, первым сторонним экспертом, привлекаемым к расследованию, всегда становился Малфой. Через какое-то время даже ярые противники признавали его профессионализм. И вот теперь Драко нет. Гарри дрожащими пальцами берет конверт, доставая несколько покрытых ровным знакомым почерком листов. «Поттер. Думаю, ты и сам знаешь, почему сейчас находишься в моем кабинете. Я пытался оттянуть этот момент как мог, однако законы магии нельзя ни сломать, ни обойти. Но обо всем по порядку. Во-первых, не смей винить себя ни в том, что случилось с Гермионой, ни в том, что я мертв. Она рассказала, что у тебя есть такая привычка. Завтра Рита Скитер опубликует мой некролог. В нем будет сказано, что последний лорд Малфой погиб в результате несчастного случая при работе с артефактом. Не знаю, захочет ли кто-то прийти на мои похороны. Я был не очень дружелюбным человеком. В любом случае все уже организовано. Я хочу быть похоронен здесь, в Мэноре, в фамильном склепе моей семьи. Прошу тебя проследить за исполнением этого желания. Во-вторых. Я должен признаться. Через несколько месяцев после того, как мы заперли Гермиону в Мэноре, она почти умерла. Моей магии ее телу было недостаточно. Суккубы — хищники и должны охотиться. Мирная жизнь не для них. Двести сорок шесть магических ядер — вот сколько стоили эти два десятилетия жизни с любимым человеком. И я не жалею. Не знаю, какой выбор сделал бы ты на моем месте, но для меня этот был единственным. Домовики переносили ее за пределы Британии, поэтому ты бы никогда не узнал, что она может покидать поместье. Могла покидать. С моей смертью она перестала быть леди Малфой, а значит, дверь ее клетки снова захлопнулась. Ах, да. Можешь поздравить нас. Мы поженились. Прямо там, у ее кровати. Сил Гермионы еле хватило, чтобы произнести брачную клятву. Но позже я устроил для нее торжество, которого она заслуживала. Белое платье, цветы. Ты должен помнить, каково это — когда самая прекрасная в мире женщина идет к тебе, стоящему у алтаря. Прости, что не пригласили: сам понимаешь, если бы невеста «съела» шафера, торжество бы вышло не совсем позитивным. Мама так и не узнала, что я все-таки женился. Надеюсь, мы встретимся с ней на той стороне и у меня будет шанс ей рассказать. И последнее. В верхнем ящике стола лежит единственный экземпляр нашего исследования. Там собрана вся информация о суккубах, которую удалось найти и подтвердить. Мы с Гермионой так и не смогли решить, как распорядиться этими знаниями. Так что теперь и эта забота ляжет на твои плечи. Вот и все, Поттер. Я прощаюсь. Ты был мне хорошим не-врагом. А теперь поспеши к Гермионе. Зная ее, предположу, что она где-то в небе. Она всегда стремилась убежать от тоски в воздух». Гарри ожидал от этого письма совсем другого. Сухого менторского тона и множества указаний. Но оно оказалось последним приветом от неожиданно близкого друга, пусть они не разу и не назвали друг друга так. «Миссис Гермиона Малфой, кажется, вы задолжали мне парочку объяснений».***
Вопреки предположению ее супруга, Гермиона ждет его на земле, в небольшой рощице из величественных кипарисов. Из черного на ней только крылья. Даже неоднократно видя ее на колдофото, Гарри оказывается неготовым к молодости и красоте Гермионы. Она выглядит точно так же, как двадцать лет назад. Словно только что покинула палату в Мунго. — Ты прочитал письмо? — Гарри кивает. — Я внесла изменения в распоряжения Драко, — голос Гермионы на секунду ее подводит, но она быстро берет себя в руки. — Церемония пройдет в Мэноре через два дня. Тебе придется присмотреть за всем. — А ты? — если он правильно все помнит, Гермиона не может уйти. И приказывать эльфам она тоже больше не может. — Об этом позже, — она кивает на дорожку, ведущую вглубь сада. — Пройдемся? Несколько минут они идут в тишине, разбавляемой шелестом крыльев. Гарри осматривается вокруг, любуясь природой и стараясь подавить неуместное любопытство. Но, в конце концов, не выдерживает. — Гермиона, что случилось? И где Драко? То есть… — Он в нашей спальне. Эльфы позаботятся о нем и подготовят к похоронам, — она сворачивает к центральной аллее. — Когда я пробудила в Драко его магическое наследие, он перестал быть просто волшебником. Его магическое ядро изменилось. Поэтому он мог быть пригодной для меня пищей и при этом не стать сквибом. — Но он говорил… — Что скормит мне магию артефактов? Я знаю. Он солгал, — Гермиона невесело улыбается. — Суккубы питаются только живой магией, струящейся по человеческому телу. Но вот только Драко больше не был человеком в полном смысле этого слова. — Он рассказал мне, что вам пришлось пожениться, — Гарри прикасается рукой к карману, в котором лежит письмо. — О да, все как в лучших магловских сказках. Они поженились, жили долго и счастливо и … — Гермиона взмахивает руками. — Но да, Драко нашел лазейку, способ ненадолго выпускать меня на охоту. Словно ручное чудовище. Открыл клетку, подождал, потянул за поводок. Когда он пришел с этим сумасбродным планом обручиться, я не хотела бороться. Нет ничего хуже жизни взаперти. Хотя моя участь могла быть и хуже, — Гарри вдруг вспоминает, что глава Отдела Тайн бесследно пропал в одной из командировок. Но предпочитает не спрашивать. «Я и так узнал слишком много». — Это приятно. Нет, даже не так. Вспомни, как творил свою первую осознанную магию. Как сила внутри тебя устремляется к палочке, выплескивается обретая форму, послушная твоей воле. Вспомни этот восторг. Так вот, поглощать чужую магию приятнее в стократ. Словно пьешь солнечный свет, — она прикрывает глаза, но тут же качает головой. — После охоты я по несколько дней избегала Драко. Я казалась себе воплощением зла. Но то всего лишь проблески старой меня. Я помню, что должна испытывать вину, но не испытываю ее на самом деле. — Если ты получала необходимое не от Драко, почему он... — говорить о конечности существования было еще сложно. — Магия Драко стала частью меня. В определенные моменты она свободно перетекала между нами и… Это очень сложно объяснить. Думаю, нечто похожее произошло с Морриган и ее Рыцарем-соколом, — она до побеления закусывает нижнюю губу и несколько раз быстро моргает. — Магическое ядро Драко просто погасло. А без магии умерло и тело. — Но вы были рядом так долго, — Гарри совершенно не понимает тонкую науку о магических потоках. — Это медленный процесс. Как будто пресную воду по капле смешивают с соленой морской. Какое-то время она все еще пригодна для питья, но, достигнув определенной концентрации, скорее яд, чем спасение. Вот и магия Драко смешивалась с моей, пока не перестала быть источником жизни. Гарри замечает, что они приближаются к открытой площадке у небольшой террасы. Там их ждут два эльфа с зависшим между ними тяжелым ожерельем. — Гарри, это украшение должно быть похоронено вместе с Драко. Никто и никогда не должен узнать, где оно. Особенно люди из Отдела Тайн, — Гермиона легко касается массивного камня в центре переплетения тонких цепочек. — Это?.. — Сердце Морриган. — Но ведь оно безопасно? — воздух вокруг словно становится плотнее. — Это ненадолго, — Гермиона расправляет крылья. — Думаю, Драко уже просил тебя, но я все-таки повторю. Гарри, не вини себя. Это были прекрасные двадцать лет. Мы были очень счастливы, — легкое касание к щеке. — Ты был мне больше, чем другом. Ты был моей семьей, — она сгибается, осторожно опуская артефакт на каменный пол. — А теперь мне пора. Без Драко я всего лишь ручной монстр, лишившийся хозяина. Крылья со свистом рассекают воздух, подбрасывая Гермиону сразу на несколько метров. Гарри боится представлять, что она собирается делать. Попытавшись пошевелиться, он обнаруживает, что это бесполезно. Домовики здесь не просто так. Гермиона поднимается все выше, подбираясь к границе щита. Та уже мерцает за ее спиной бензиновыми разводами. Последний взмах крыльев — и они складываются за спиной, ускоряя стремительное падение. «Она разобьется!» Но нет. Видимо, этот план, как и все, что придумывала Гермиона, отточен до мелочей. Ее тело, сначала лишь окутанное туманом, целиком обращается ярко-розовой дымкой, впитываясь в черноту камня. Держащая Гарри магия рассеивается, и он падает на колени перед мерцающим украшением. Цепочки, словно змеи, оплетают камень все туже, скрывая его поверхность от глаз. Гарри чувствует, как часть его собственной души умирает. Вся окружающая красота теряет краски на несколько мгновений: скорбь и сожаление опаляют глаза. Слезы льются сами собой, падая на бьющееся под металлом Сердце Гермионы Малфой.***
Спустя семь лет Гарри Поттер с удовлетворением держит в руках тяжелую книгу. На обложке под изображением крылатой девушки написано:Суккубы. Легенды и правда.
Драко Люциус Малфой, артефактолог-демонолог высшей квалификации.
Гермиона Джин Грейнджер-Малфой, суккуб, наследница Морриган, специалист по работе с артефактами.
Общество магической Британии бурлит не один месяц. Всплывают старые вопросы о внезапно пропавшей с радаров умнейшей ведьме поколения. Но, как обычно, лишь один человек в состоянии дать ответы и только одна ведьма в состоянии их получить. Интервью, данное Гарри Рите Скитер, становится, пожалуй, самым правдивым в ее карьере. Сокрытое под тяжелой могильной плитой «Сердце» продолжает биться в колыбели из белых перьев.