Рука помощи

Альбер повернул усталую голову к выходу. Он увидел на пороге своей палаты Монте-Кристо. Сердце, пассивное ко всему, заколотилось. Но Альбер не попытался даже сесть — выглядело бы это слишком унизительно. В палату проникал свежий воздух из окна, ветер и теплое радостное солнце. Под ним в пору детям играть на улице, разнося свой звонкий смех на километры. Альбер со стыдом заметил, что его лицо должно быть опухшим от слез и пересыпов под действием лекарств. — Вы должны презирать меня, — криво усмехнулся юноша. — Этого чувства я не испытывал к вам никогда с тех пор, как узнал ближе, — спокойным голосом проговорил Монте-Кристо и прошел в палату, поигрывая тростью. На нем был простой костюм в тёмных тонах, белая полурастегнутая рубашка и туфли на низком каблуке.— Я вижу, ваши условия более чем допустимые. Альбер кивнул, все ещё лежа на кровати и не двигаясь. — Вы видели мать? — спросил он наконец. — Да. Она держится прекрасно. —Но я разбиваю ей сердце. Не надо, я и сам знаю, — Альбер отвернул голову к окну, но лучи полуденного солнце больно резанули по глазам, и он был вынужден взглянуть на графа. Монте-Кристо стоял в ногах кровати, предусмотрительно оставляя Альберу пространство, чтобы он мог хотя бы дышать. Граф начал стареть. Когда он был в Париже, то казался вечно молодым, будто продал душу дьяволу. Но сейчас белые проседи появлялись в его волосах. Он будто позволил себе уйти на покой. — Спросите, Альбер, — мягко предложил граф. — Как? Как вы выдержали тюрьму? «Как мне выдержать это?» — Человек все может выдержать, — безэмоционально проговорил граф. — Одиночество. Тюрьму. — Зависит от человека. — Любой, — повысил голос граф. Альбер посмотрел ему в глаза. — Вы знали, чем может обернуться ваша служба в армии и все равно пошли в самое пекло, — сквозь зубы процедил Монте-Кристо. — Знаете ли, господин Эррера, вам теперь грех жаловаться. То, что он журил его за неоправданный риск, — он, он! — могло бы вызвать улыбку на лице Альбера, но не сейчас. — Что мне теперь делать? — Вы талантливый молодой человек. У вас вся жизнь впереди. — Талантливый в том, что бы стрелять. — Он поднял свой обрубок. «И в верховой езде.» Это он не смог выговорить. От ног и поднять-то было нечего. — Не бывало шанса убедиться, — без улыбки сказал граф про стрельбу, и Альбер покраснел. — Мне некому мстить. Некого ненавидеть, кроме своей глупости. — Зажмурив глаза, Альбер отбросил голову на подушку. — Простите граф, я не в лучшей форме. — Полно, Альбер. — Мать боится, что я последую за отцом. — Он сказал это фактом, но все же не мог не уточнить: — Да? Граф рассматривал его так, будто мучительно и усиленно о нем размышлял. Альбер не знал, но в это мгновение Монте-Кристо решался стать для Альбера тем, кем для Эдмона Дантеса был Аббат Фария. Хотя бы на этот краткий и единственный миг. «Все, что ему нужно, — это пример», — пронеслось в голове у графа, и он заговорил: — Я знавал одного человека, который в карцере, не имея ни ручки, ни бумаги, ни книг создал их из ничего, написал труд своей жизни и выучил меня, а все необходимые знания выудил из своей головы. Он имел силу отказываться от свободы, чтобы не стать убийцей! Он вырыл себе путь, работая день и ночь. И то был старик! Вы молоды, Альбер. — Я калека. Окрыленный своей речью, Монте-Кристо сделал шаг вперёд, но они оба напряглись и, поднимая руки, граф занял прежнее место. — Вы живы и свободны, — серьёзно сказал он. — Не всякий может этим похвастаться. У вас есть мать, вас обожающая. Вы доказали, что вы храбрец на поле брани, теперь докажите это здесь. Жизнь уже показала вам свои краски, будучи достаточно милосердной, чтобы не забирать у вас детства. Или будущее. Все, что вам нужно сделать, — это жить. И принять то, что уже не в вашей власти поменять, упрямый мальчик. Альбер приподнялся на локтях и окликнул Монте-Кристо, когда тот уже стоял в дверях. — Вы счастливы? Лицо Монте-Кристо просветлело, точно он вспомнил о чем-то хорошем. Альбер смотрел на это чудо, как зачарованный. Может быть, впервые граф был с ним абсолютно открыт и искренен. Может быть, так выглядел возлюбленный Мерседес. — Я доволен, — ответил граф. — И вам желаю того же. До свидания, Альбер. — До свидания, граф. Дверь закрылась с мягким шумом. Небо за окном было насыщенного синего цвета.