Окна на запад

У Элис не болела голова, совсем нет. Только неприятное чувство тяжести и мутной дымки, из-за которой никак не выходило сосредоточиться и думать. Думать о чем? Снова. О ней. Давить в себе мысли, что прошлая ночь была первая и последняя. Как будто книгу дочитала, и это ее последняя страница. Эпилог вырван, его остается только додумать. - Что врач сказал? - герцогиня удивляется самой себе, своему раздражению, резко задернув шторы сильней, услышав капли дождя. Все сильней. Ветер почти что ломает ветви деревьев, тоскливо шумит за окном. Эти лишние секунды молчания. Да говорила бы скорей, меньше бы лгала, что все хорошо. Или что плохо. Несколько часов Алиса только и чувствует, что ничего. Слишком много пустоты и удушающего чувства вины. Перед кем? Она сама человек, имеет право жить не только сладкими сновидениями. - Точно не знает, в чем причина недомогания. Но оставил кое-какие лекарства. И я думаю... - Хватит, - Алиса, поморщившись, обрывает. - Я устала. Слишком долго спала. Разбуди меня завтра пораньше. Катрин бросила удивленный взгляд на часы. Совсем еще рано. Правда погода ни к черту. Льет, как из ветра. - Он хороший врач. С твоим отцом все будет в порядке, - так трудно дается этот мягкий шепот, так легко обнимает герцогиню со спины, но уже не позволяет себе коснуться губами ее шеи. Только шум воды за окнами. - Он тебе понравился? Врач. Ведь понравился, - голос не дрогнул, но Алиса больше не удивляется себе. Чувство вины сменяется тоской. Не те руки сейчас обнимают. Холодно не под дождем, просто холодно с ней. В этой полутемной спальне с окнами на запад. Маленькая игла предательства так и колит, так и режет кожу, не замечая капель крови. Нет, и не думает, что Катрин изменила ей, просто думает, что сама сделала выбор. Одна теплая ночь стоила тысячи холодных. Тихий хлопок двери. Минута, и Катрин, очевидно, поднялась к себе. Да и нет не ответила - ничего не сказала, наградила или наказала молчанием. Немым знаком согласия, шутливой болью. Алиса посмотрела на столик возле кровати, где еще утром был нож. Катрин все-таки забрала его. Молниеносно бросается к кровати, перерывая постель, заправленные служанкой перины. Глаза горят, сердце стучит в ожидании какого-то чуда. Какого-то. Нет, подушки оказались нетронуты. Приподняв одну, Алиса едва не ойкнула, моментально начав кусать от волнения губы. Веер не измялся, совсем новый. Мягкие черные перья ласкают кожу. С насмешкой и болью. Ты меня не увидишь больше. Алиса тяжело дышит и невыносимо злится, но веер больше не пытается сломать, никто его теперь не принесет назад. Но это последняя зацепка за реальность снов, а еще напоминает ее. Нет, совсем не помнит этих губ, только поцелуи. Я тебя не увижу, может. Но ты меня увидишь. Эти мысли уже вопрос гордости. И щемящей обиды, которую пытается скрыть. Желание поцеловать ту, которая подарила ей столько нежности. До мурашек по коже. Холодно. Алиса впопыхах накинула черный плащ, выбежав через сад, мельком удивившись, что Катрин все еще не распорядилась усилить охрану. Видела бы Элис саму себя. Волосы растрепались на ветру, румянец былой растворился, руки ледяные и одежда намокла. А она все бежала, то едва не падая, зацепившись, то отмахиваясь от ветвей. Бежала и смотрела себе под ноги, смотрела, как мелькает черная влажная земля. Иногда поднимала взгляд на небо, на серые пышные тучи. Капли дождя, кажется стали смешиваться со слезами, но Алиса и не уяснила до конца, что плачет, как-то само собой получилось. Да, в горле противный комок, про себя шепчет, что ищет то, именно то место, где она видела Женевьеву. Тот солнечный день и книга сказок. Она еще долго искала ее и, кажется, нашла. Тот взгляд, что герцогиня чувствовала в те полуденные часы. Тот взгляд пронзительно холодных глаз, что дарят мурашки тепла по коже. Эти глаза следили за ней, изучали ее так внимательно и влюбленно, как еще никто и никогда. По крайней мере на нее так не смотрели. "А я не узнала ее!" - и снова болезненный укол слева в груди. И бешенство, и отчаянье. И безграничная нежность. Все отражалось во влажных темных глазах Алисы. Та самая поляна, она узнает это место отовсюду. Густые заросли папоротника и ручей. Дождь стеной холодной, запах взмокших сухих листьев. - Ты... Женевьева, - быть может, прокляла бы себя позже за резкий лепет и дрожь. И невозможность громко говорить. Шум воды заглушает, и голос сам собой сел. - Хватит. Не плачь. Ты... Не вздумай даже! - и все-таки срывается крик, моментально оказавшись у мертвого тела в мокрой траве, не понимая и не желая понимать, нависая сверху и судорожно целуя, согревая губами холодные руки, ладони, запястья. Слезы текут по щекам солеными ручьями, а перед глазами все плывет. Элис целовала ее холодную шею, стараясь удержаться в сознании, то и дело проводя рукой по черным мокрым волосам девушки. Но она не слышала ее сердцебиения, ее сердце не билось больше. Не слышала слабого дыхания, только представляла, как дышит та, за которую сама и первая должна была умереть. Только за этот взгляд, полный нежной любви. Этот взгляд чувствовала на себе все эти годы. С самого младенчества. - Не умирай. Пожалуйста, - шепчет, глотая слезы и вдруг понимает, что все, что она просит, никогда не получалось. Когда просила важное. Ни воскрешение мамы, ни любовь и признание отца, ни даже верность Катрин. И только верность тела. Верность разума и сердца - это куда важнее, так она думала. Но не сбылось ничего. И разве... - Стою я этих чувств? - сама себя спрашивает, дрожа всем телом. Эти синие губы. Холодные, да. Но холодней уже не будет. Теплый человеческий поцелуй словно пытается разорвать все мертвое тело, заставить согреться, жить. В забытьи Алиса медленно и чувственно целует равнодушное тело, обнимая Лори, буквально вжимаясь. Жгучий холод, и пальцы не слушаются, но герцогиню это мало волнует. Если не сказать совсем. Так осторожно, словно боится изранить и этот остаток любви. - Я люблю тебя, - едва слышно в холодные губы. Стирает мягко собственные слезы на ее мертвенно бледных щеках. Эти слова для нее по-новому. Впервые, и так незатасканно, как в дворцовых сплетнях и балладах о любви. Совсем по-другому слышится. До сердца доходит. Тихий, почти испуганный вздох из приоткрытого маленького рта. Она все еще задерживает дыхание, только зачарованно и устало наблюдая за Алисой, медленно-медленно и невесомо касаясь пальцами ее щеки, боясь обмануться, боясь себя. - Жене... - герцогине не дали договорить, так дерзко обрывая наивный девичий голос глубоким, без спроса сладким поцелуем. Лорелай приподнялась на локтях, одной рукой крепко прижимая Элис к себе, а второй все еще поглаживая ее щеку, позволяя себе по-звериному царапать нежную кожу, в очередной раз до дрожи боясь миража. - Ты пришла, - хрипло, как заведенная несколько раз проговаривает, то отстраняясь, то продолжая поцелуй, обняв Элис за шею. - Да. Я пришла, и я люблю тебя, - впервые за день легкий румянец смущения. Живому признаваться куда сложнее, чем плакать над могилой. Приятно. Стыдно. Сердце колотится. Лори прерывисто дышит, все еще не сводя взгляда с Элис, не замечая ее смущения и собирая губами последние слезинки с ее бархатных щек. - Я тоже чуть-чуть человек, - шепнула герцогине, уткнувшись носом в ее шею - Уходи. Останься. Алиса дернулась, хорошо осознав только первое слово. Захотелось подняться и убежать, но Лорелай все еще слишком крепко держала ее, заставляя понять смысл второго слова. - Никуда не уходи, - так требовательно. Элис узнала в ней ожившее звериное начало, способное убивать и преданно любить. - Не прогоняй, - Элис просто всем телом чувствует, с каким вызовом сейчас на нее смотрит. Смотрит в глаза. Они больше не белые, муть растворилась. Темные прожилки-искорки танцуют в них. Теперь абсолютно темные. Блестят в тумане сумерек. Алиса сама не представляет, какого демона разбудила. Какие чувства разбудила в демоне. - Ты останешься со мной навсегда, Элис, - мягко отчеканила, задумчиво проводя тонкими пальцами по губам девушки. - Ты станешь моей. Алиса не может, не хочет давить себе в себе тот трепет, вызванный ее словами. Снова тянется к ее губам, доверчиво намекая на ласку, первая не смея поцеловать. Но Лори мало, бесконечно мало этого. - Сама хочешь? - болезненная улыбка, только делает вид, что озабочена волосами Элис, рассматривая и поправляя их. - Хочу. За этим сюда и пришла, - герцогиня опускает глаза, почувствовав тот самый влюбленный взгляд - наконец-то его вернула. Медленный, ласковый поцелуй. Лори даже не требует, чтобы ей отвечали, нежно сминает ее губы, и зверь внутри довольно рычит, все же почувствовав ответ. - Иди. Вернись туда. Ты сама меня приведешь к ней, - нотки ненависти в голосе, Алиса совершенно не понимает, что сейчас произошло. - Только не бросай меня, - уже чувствует себя беспомощным ребенком. Руки Лори такие теплые. Греют ее. - Иди. Я рядом, моя любовь, - успокаивающе шепнула, чуть подтолкнув Элис, заставляя подняться с травы. Чуть слышный шорох, и Алиса больше не смогла найти Лорелай взглядом: она растворилась, исчезла в свежем тумане.