Как Русь принял решение соборы построить

Византия, кажется, сошёл с ума. А как не сойти, с этим-то русоволосым чудом? —Византия, у тебя красивый собор Святой Софии, да и окрест него. Я краше не видел. – берёт его ладонь славянин со сверкающими глазами. Поглаживает большими пальцами бледную кожу. Не врёт же, Русь, искренне всё это. И Держава Ромеев даже не знает, что было бы лучше: обыденная лесть или такая смущающая — местами пугающая —правда? К слову, это "чудо" сейчас спокойно лежало на траве, положив свою голову на колени Империи. У этого руса вообще есть совесть? Может и «да», но совесть эта какая-то славянская, непонятная. —И что же? Хочешь, ещё раз туда зайдём, если получится. – усмехается Византия. —Хочу. Хочу такой же собор у себя. Хочу быть ближе к тебе. Я хочу быть с тобой как можно дольше. – размеренно произносит славянин, подносит чужую ладонь к губам, целует костяшки. Византиец закрывает глаза, пытаясь не обращать внимания на волну мурашек по телу. Русь всегда был чересчур тактилен и порывист, и из-за последнего у них часто были ссоры, но иногда Империя ловил себя на мысли о том, что ему это качество даже нравится. —Не смотришь на меня? Ну и пускай. Мой цареградец, краше для меня нет никого. – прижался щекой к ладони Византии славянин, довольно прищурившись. На этом моменте у Империи просто прервалось дыхание. Что это, ради всего святого, каждый раз происходит с ромеем? У них нет права на такие моменты. Византиец смущается, но гладит русые волосы. Под таким нежным взглядом что-то внутри ломается и Держава Ромеев не выдерживает — тянет к себе и оставляет поцелуй на лбу славянина. С появлением Киевской Руси в его жизни вопросов стало чересчур много. Византия пытался, чего уж таить, подмять под себя и свои интересы славянина. Попытка была неудачной. Византия пытался надавить, изменить глупого язычника. Не получилось. Пришлось согласиться на условия варвара, вторгнушегося в его столицу. Да, это была их первая личная встреча. Славянин не сжёг Константинополь, а ушёл гордо и с льготами для своих купцов. Всё. Держава Ромеев не был готов к такому. И не был готов к тому, что через некоторое время Русь сам придёт к нему, по своему решению попросив крестить. Помнится, что тогда Империя спросил в замешательстве: —И как же ты к такому решению пришёл? —Твоя вера мне больше всего понравилась. Я выбирал душой. – спокойно пожал плечами славянин, словно каждый день выбирал как поменять свой мир. Византия не знал, что ответить. Думал. Но вскоре услышал тихий смешок. —У евреев нельзя свинину есть, в исламе — вино пити нельзя. Немцы же из Рима сказали «если кто пьёт или ест, то всё во славу божию», но такого я тоже не приму, всё что не в меру — погибель, да и отцы наши такого не приняли бы. – славянин смолк, когда Империя сделал шаг к нему, но потом вновь спокойно продолжил. —Хазары предложили иудаизм, но я спросил их с князем своим «Где их земля?». А те и ответить не могут. Нет их земли, да и Хазарию я разгромил. Не по нраву пришлась мне их вера. Но твоя... Я у тебя на богослужении был, грек. Не вспомнишь? – сверкая глазами, спросил Киевская Русь. В них явно было какое-то озорство, что совершенно было противоположно серьёзности разговора. И Византия вспомнил, как его просили принять славянских посланников на богослужение. Это была группа из пяти человек, в основном "дружинников" (странное славянское слово), но присутствовал и довольно молодой парень, молчаливый, кажется из помощников. Империя не обращал внимания, но сейчас, глядя на Киевскую Русь перед ним, сходства были очевидны. —Это был ты? – свёл брови к переносице византиец. —Я. Это было что-то чарующее. – кивнул в подтверждении слов рус. – Но не считай, что я глуп и лишь из-за свинины да вина отказался от веры чужой и твою выбрал. Не буду много говорить, но знай — я долго думал. И уже ни о чём не пожалею. Империя молчал под этим пытливым взглядом. Собеседник ещё выждал немного, но в конце концов улыбнулся и стремительно вышел из покоев — скорее всего, завтра его уже не будет на территории византийца. Византийская Империя проводит по своим волосам, думая об этом русе. Вот уж: насильно верить не заставишь, а как примешь язычником — сам уверует.