***
Зачерпнув водички из купели, я запечатала пузырëк. Он сиял чистым белым огнëм, как и та эссенция, что кинула в купель Элани. А ещë он был тëплым, и мне было хорошо. Как будто не было утренней тошноты. Как раз был второй день нашего путешествия по Эшенвуду. И моë второе недоброе утро. Так уж совпало. А поскольку лес был обширным, то я морально готовилась к двум таким неделям. А ещё пару суток спустя, когда встревоженная Элани и не менее взволнованная Каэлин приготовились посадить меня на лодку и сплавить подальше от приключений, мы вышли в гнилой лес. Запах был таким, что я едва вторично не рассталась с завтраком. И кто сказал, что гнилое мясо пахнет противнее гнилой древесины? А эти бедняги ещë и жили при этом. Ходили, разговаривали... И, странное дело, Нарлторн, он же <<нулевой>> пациент, выглядя хуже других, сохранил хоть какую-то ясность мышления. — Я заболел, когда подрался с... вот таким, как он, — указал он веткой на Бишопа. — Он тоже был странным. И глаза его были темны и пусты, как дупла, а лицо напоминало срез древесины, поеденной муравьями. Следопыт схватился за лицо. — Это он образно, — проскрипела я. — Значит, это был Пожиратель? — У-гум. Маленькая двуногая, завяжи нос и дыши ртом. Я сам знаю, как пахнет моя болезнь. Или уходи. Хотя ты тоже странная... По-хорошему странная. Поэтому и здесь? Я кивнула. Платок мешал говорить: он был толстый и пушистый, его пожертвовала мерзлячка Кара. Он упорно сползал на рот. Зато дурнота и впрямь отступила. — Теперь просто слушайте, — сказало дерево... Листик, подаренный Нарлторном, я завернула в носовой платок. Потом его, конечно, фиг отстираешь, но не руками же за такое хвататься! (Кто бы говорил, мне и более мерзкие вещи доводилось брать в руки!) Освящëнная водичка мирно побулькивала у меня в рюкзаке, и выбора между <<убить>> или <<спасти>> у меня не было. Пусть себе зверь Малара спит в своей берлоге. А за корой пришлось тащиться в Горящий Лес, и я этому отчасти была рада. Лучше уж дышать гарью, чем гнилью! И без того четвëртый день наизнанку выворачивает. Со мной пошли Касавир, Окку и Кара. Почему она? А она вдруг обнаружила, что ей чихать на огонь, и она даже может его энергией подпитываться*. Остальных мы оставили охранять неприятное место. Дня через три мы достигли Горящей Долины, и Кара длинно присвистнула: — Ого! Если бы меня было две, то я бы подумала, что тут вторая я веселилась! — А ты такое можешь? — скептически поднял бровь Касавир. И правда, огнëм была охвачена половина долины, а она была немаленькой. — А запросто. Но не буду, — тряхнула головой колдунья. — Здесь уже бесполезно пускать пал. Сдохнет шагах в двухстах. Тут кто-то буянит уже давно. — Твоя правда, огневушка, — проворчал медведь. — Тут кто-то даже посильнее тебя безобразничает. Жаль, что Пожирателя не взяли. И шаманчик нам бы пригодился. Меня этот дух не слышит. — Похоже, что он не зверь, а джинн какой-нибудь. Вроде того ледяного духа, который попался Бишопу вначале, — поëжилась я. — Причëм, невменяемый джинн. Без Бишопа никак. — Ну и пошëл он туда, куда только некоторым врачам можно заглядывать. Огонь не распространяется? Ну и хорошо. А то, что горело, потерпит ещë чуток. Подождите меня... С этими словами Кара подобрала подол мантии и отважно зашагала по пеплу. Вокруг неë падали горящие головешки, но она прошла довольно далеко, прежде чем отколупнула от дерева сильно обгоревший кусок коры, прихватила его двумя пальчиками и вернулась — невредимая, но чумазая. — А башмачки-то у тебя... — хмыкнул Касавир, пока ведьмочка счищала пепел в пузырëк от зелья. Это была сосновая кора, даже с уцелевшим смоляным потëком, и мы окунули еë в ручей. — Наплевать, тут тепло. На корабле у меня запасные в сундуке лежат, а тут тепло, — отмахнулась колдунья. — Ладно, ладно, довезу я тебя до корабля, если Ари не будет плохо, — проворчал Окку. — Или сначала еë, потом тебя. — Замëтано, — усмехнулась Кара и пошевелила пальчиками в прожжëнных дырах. — Кстати, духа я тоже почувствовала. Он огненный, а с огнëм я дружу. Но он от меня удрал и разговаривать не стал почему-то... На лице у Бишопа были пятна и полосы от зелья. На руках тоже. Пепел и истолчëнный лист придали ему интересную окраску. Мой знакомый художник в прошлом мире — не недоучка, вроде меня, а настоящий — называл это фузой. То есть, <<грязью, полезной для живописи>>. — Почему я? Сама и читала бы, раз такая добренькая, — ворчал он. — Потому что ты Пожиратель Душ, — напомнила я ему. — И ничего ты с этим не поделаешь. Во-первых, Маларовский вариант столкнëт тебя ближе ко дну той ямы, в которой ты находишься. Во-вторых, случись чего с нами всеми, и где ты найдëшь добрых красных магов, готовых содержать тебя <<во имя любви>>? А так хоть очки заработаешь. Давай на место и читай. — И я почти силой сунула ему в руки бумажку с текстом прошения. Оставив его под сенью Красного Дерева, я отошла поговорить с невольными зрителями — духами покровителями Иммил Вейла. Их звали Имша и Тамлит. Их обнаружил Бишоп, но тащить его ещë и с ними разговаривать у меня не было ни сил, ни желания. — Пока Пожиратель ведëт себя правильно, — согласилась Имша. — Ведëт себя правильно, только не по собственной воле, — возразил Тамлит. — Не по собственной — и ладно, лишь бы не сорвался, — усмехнулась Имша. — И за это тебе спасибо, раненая птица. А так как мы знаем, кто ведëт — и спасает Пожирателя, то мы рискуем попросить тебя... — Попросить тебя избавить нас от ведьмы, живущей в заброшенной шахте, — закончил Тамлит. — Выгнать? — с надеждой произнесла я. — Ну, можно и выгнать, — пожали плечами духи. — ...нтея, прошу, дай силы рукам моим исцелить детей этого леса, — донеслось до нас. И мне представилась перекошенная физиономия Бишопа. Мне даже стало его жалко, и одновременно я ощутила нечто вроде злорадства... Но всë же Шантея снизошла до этого горе-жреца. И когда мы вернулись, Нарлторн и его друзья были совсем здоровы. А ведьму мы выгнали. То есть, она сама согласилась уйти, пока мы с Ганном пудрили мозги духам-охранникам. И, кажется, сразу после молитвы (Касавир клялся, что ощутил волну святости, исходящую от дерева и самого Бишопа) следопыт свалился у большого камня и заснул. Рядом примостился Ганн, чтобы присмотреть за ним, и тоже задремал. — Скоро он у нас будет спать по двадцать часов в сутки, — вздохнула Каэлин. И я подумала, что с ангельской девой всë не так просто. Она как будто тянется к Бишопу, причëм, похоже, взаимно, но не может это принять, и сопротивляется. Ох, не к добру у них намечается роман, не к добру... Поспал следопыт, однако плодотворно. Утром он продемонстрировал нам второй кусок Маски. — Подарила одна такая в красном, я от неë зомбей отгонял, — коротко пояснил он. — Такая... Типа Сафии, только взрослая. — Не зомбей, а голод, — поправил его Ганн. — Это, похоже, остатки памяти Пожирателя. Сначала этот мальчишка, Араман, который был, вроде бы, другом Акаши, теперь эта в красном, вроде бы, какая-то великая учëная, которую он любил. Надо бы ещë разок прочитать книжку... Тут как раз глаза и правой щеки не хватает... И я впервые увидела в потускневших глазах Бишопа настоящий ужас...***
Окку вглядывался в Бишопа, пока они шли к Горящей Долине, но поводов для тревоги у него пока не было... Пока... Потому что маленький злобный человечек, который с трудом уговаривался на доброе дело, был похож на треснувшую вазу. И ещë — он был пуст! На месте его души была темнота с редкими сполохами света. И то же самое было с прочими Пожирателями, пока они не теряли себя окончательно. Потом эта темнота вырывалась наружу, тоненькими струйками, потом эти струйки становились щупальцами, и — сосуд раскалывался, тело умирало и мгновенно разлагалось, а тьма, чувствуя свою слабость, оставалась над мëртвыми остатками (даже не останками!), пока не приходил очередной бедолага. Так было и с Бишопом. Окку видел, как в раненое, обессилевшее тело следопыта втекла тьма, а его душу, почти такую же тëмную, но всë же чуточку светлее, с воплем утянуло куда-то... Куда? Наверное, в Стену. Частично от нынешних товарищей, частично от предыдущего Пожирателя, до последнего остававшегося благородным человеком, он знал, что есть такая Стена, куда попадают Безверные, и понемногу превращаются в кирпичики... Такой участи медведь не пожелал бы никому, даже Бишопу. Тем более, с подачи Ари он прочно встал на путь исправления. Сама же Ари шла по левую лапу от Окку, а паладин Касавир шагал рядом, оберегая еë. Ибо младенец в животе певицы рос, и приближался день, когда она ненадолго станет беспомощной и никудышной воительницей... Что тогда с ней делать? Теперь в Горящую Долину шли все. Гнилой Лес больше не был гнилым, и делать там было нечего. Они пришли строго на то место, где Кара отдирала кору от горящей сосны. Бишоп без всякой команды выдвинулся вперëд (под охраной Кары) и крикнул: — Эй, ты! Как там тебя? Дух! Вылазь, пока я добрый! А Окку заметил, что огонь под ногами команды вроде бы притих и не пытается прогрызть ботинки. Стараниями ли ведьмочки, или?.. — Ненавижжжу... Вссë сожжжгу! — шипел дух. — Ух ты, моя бедняжка! — умилилась Кара. — Прям как я в детстве! А давай я тебя к себе заберу. Будешь меня охранять вместо собачки! — И тебя сссожжжгу! — пообещал ей дух. Кара надулась, но глаза у неë искрились весельем. И Ари решила поддержать игру: — А что? Посадим тебя в камин, будем кормить лучшими дровами. От пуза. Ведь у тебя же есть пузо! — Нет у меня пуззза! — обиделся дух. — Уверен? — фыркнула бардесса. — А куда же тебе, извини, столько дров? Которые, вдобавок, живые? У тебя должно быть большое пузо. Больше тебя самого! Ты его, наверное, на тачке возишь! — Много ты понимаешшшь, девчонка! — разозлился дух. — Это не пузззо, это месссть! Проклятый Древесссный Человек наказззал меня за то, что я впуссстил в лессс Пожжжирателя! А мне его, можжжет, жжжалко ссстало! И я теперь мссстю! — И мстя твоя ужасна, — с явной иронией закончила Ари. — А почему не себе-то мстишь? Ведь облажался ты, а не он. — И про жалость — давай, рассказывай! — неожиданно ехидно вклинился Бишоп. — Во-во, — подтвердил Касавир. — Пожирателя ты, типа, пожалел, а деревьев тебе, значит, не жалко. А ведь ты сам один из них! — Как догадалссся? — опешил дух. — А тут догадаться несложно, — решил поучаствовать в разговоре Окку. — Я, правда, с подачи Ари думал, что ты джинн, потом вспомнил, что повелеваю только телторами. А ты не телтор. Но и джинном ты быть не можешь, нечего им делать в этом лесу. Значит, кто? Говорящее дерево, которое погибло или умерло от старости и было назначено стражем леса. И ты свой долг не исполнил, по глупости или от страха, но никак не от жалости. — Отссстань, дух-медведь! Ты такой жжже, как Древесссный Человек! — взвыл дух. — Ссслушшшайте меня, человечки! Помогите мне сссжечь всю эту долину! Тогда я буду полноссстью отомщëн! — Ну ты молодец, — фыркнул Бишоп. Обернулся на Элани. На Нишку. На Сафию. И кажется, принял решение. — Ганн, давай сюда свои стрелы. На глазах у всех он принялся макать в большую бутыль стрелы, приговаривая: — Раскомандовался тут... Вас я хоть знаю, а этот мне никто и звать никак. Пусть покомандует мне ещë! К парням подскочила Нишка и тоже обмакнула в бутыль шпагу. — Оригинальное использование орглаша, — пробормотала Сафия. — Нормальное. В войне всё средства хороши. Интересно, мишкам когти тоже так можно облить? — задала вопрос тифлинг. — Можно, — кивнула Элани и первой подставила лапы под тряпицу. Окку помешкал и подошëл следом, и оказалось, что ведьмин подарок прекрасно ложится на призрачные когти. Каэлин и Касавир решили не выделяться, и их оружие тоже обтëрли орглашем. — А я пас. В этот раз мне тут с этим Мечом делать нечего, — покачала головой Ари. — Ну и правильно. Мы их тушим, а не убиваем. Пой. Если что, потом подерëшься, — степенно принял еë выбор Окку. И они пошли тушить лес. Подраться Ари всë же пришлось. Когда озверевший дух понял, что по-евонному уже не будет, он попытался напасть на <<пожарную команду>>. Но оставшиеся не у дел магички и Ари тут же отметелили его: волшебницы — льдом и молнией, полуэльфийка — Мечом Гит. Кто-кто, а этот мерзавец заслужил быть развоплощëнным... После же, когда на более-менее целой опушки все приходили в себя и лечились от ожогов, а Ари — от влияния проснувшегося некстати меча, Бишоп ходил и собирал <<рубины>>, оставшиеся от духа, которого он всë же поглотил. Набрав приличный кошель, он пихнул его себе в рюкзак и обратился... к Окку: — Ну давай, косолапый, колись: что там не так с нашей <<начальницей>>? — С какой именно? — уточнил медведь. Ему было сонно, лениво и хорошо. А пепел... Ну от него почва плодородной становится, говорят. Да и деревьев уцелело немало. — Не с Ари, естессно. Она, это, ярл. Я про нашу временную, которая Надаж. Вы тут всей толпой утверждали, что она такая гнилая, что пипец... — Гнилая? — хрюкнул Окку. — Ну, наверное, да. Она лжëт, и еë тело пахнет неправильно. Какие-то... как же их... — Гормоны. Или флюиды, — вмешалась Ари. — Шут знает, я не учëная. В общем, каких-то мелких частичек в крови у неë стало выделяться слишком много. А наши мишки учуяли странный запах. — Правда, если бы Ари не сказала, что Надаж ей не нравится, я бы не стал принюхиваться, — вздохнул медведь. И тут его, может, не слишком умная, зато мудрая голова родила идею. — А кто-то ещë, кроме Надаж, смотрит за этим лесом? — Даленка, — выскочило из Ари. — С ней тоже неладно, но не так неладно, как с Надаж. — А где еë искать, знаешь? Полуэльфийка мотнула головой. И Окку подумал, что еë странная амнезия и странное предвидение опять вступили в конфликт. Что очень, очень некстати. Меньше всего медведь хотел угодить в ловушку, как сопливый детëныш. — Давайте разделимся, — внезапно предложила Ари. — Для начала зашлëм к Надаж Нишку. Пусть посидит, подслушает. Или выкрадет карту. Если всë удачно пойдëт, найдëм эту Даленку и попробуем разобраться в ситуации. Если нет... Сделаем вид, что выполняем задание Надаж... Ну и дальше то же самое... Окку почудился запах лжи, но не столь яркий, как от злополучной <<начальницы>>. — Это называется <<ложь во спасение>>, да? — обратился он к Касавиру. Паладин пожал плечами: мол, что делать, живу с актрисой... — Надеюсь, она и вправду кого-нибудь спасëт...***
Кто бы мог подумать, что даже в лесу нам понадобится военная хитрость... Сафия отправила с Нишкой Каджи, и пока тифлинг подслушивала разговорчики, бесëнок стырил карту со стола у хатран... Хотя какая она, к дьяволу, хатран... — Короче, ребяты. Нех... нечего нам ловить у этой чиксы, — опять сбилась на блатной жаргон Нишка. — Шизанутая, как есть. Причëм, вторая личность нифига не Надаж. Прикинь, она с пеньками трындит, им команды отдаëт. А как ейные берсерки появятся, так ветошкой плюшевой прикидывается. Типа, я не я и ж... юбка не моя! И против Даленки копает, в ящик загнать хочет. Видимо, тëтка много знает. Каджи угукнул и выронил карту. Оказалось, Даленка живëт буквально через сто метров от Надаж. Типа, присматривает за ней. А может, и не <<типа>>... И мы пошли к Даленке. А что нам ещë оставалось делать... И постепенно до меня доходило, в какое... пахучее месиво мы чуть не вляпались. Однозначно, всë могло бы кончиться трупами, и эти трупы наделали бы мы. Оно нам надо? ... Характерец у тëтки, конечно, оказался не сахар — мягко говоря. Может, у неë живот болел, может, зубы, или луна подействовала — она нас чуть не послала на... — Не кипешуй, бабуля, — одëрнула еë Нишка. — Тут на тебя кое-кто пургу гонит. Сказать кто? — Догадываюсь, — буркнула Даленка, остывая. — В каком зверинце ты росла, юная леди? От твоего жаргона у меня уши в трубочку... — Зато вы нас услышали, — сказала я. — Значит, согласны, что Надаж лжëт? — Не просто лжëт. Она одержима, — подтвердила женщина наши худшие опасения. — Но доказательств у меня нет. Тем более, она умеет быть приветливой. Что да, то да, пока это не началось, она была весьма дипломатична и переманила на свою сторону половину моих берсерков. По правде, мне было даже легче без этих обалдуев. Но вот видеть, как вы их убиваете, мне совсе-ем не хочется. Кстати... Пожиратель с вами? — Угу... — я вытолкнула вперëд Бишопа. — Сразу говорю: пусть сидит здесь, — припечатала старшая хатран. — Кое-что я об этом парне слышала. Тот ещë социофоб, хуже меня. И, по возможности, приведите мне всех еë берсерков. Проведу с ними разъяснительную работу. Почему-то возражений не было даже у Бишопа. Как мы извернулись в разговоре с берсерками? Очень просто. Со мной пошли Касавир, Окку и Каэлин. Иногда в разговоре принимала участие Элани, чьи познания о природе лишь чуть-чуть отставали от бишоповых. Однажды — очень неожиданно — нам помог Ганн, сумевший наплести таких словесных кружев, что запудрил мозги самому верному из всех. А добила всех приведëнная из леса собака, которую узнали парни Надаж. Еë хозяина убили деревья. Только там, где он погиб, говорящих деревьев не росло, а значит... Словом, мы убедили всех. И кто-то отошëл в сторону, а кто-то пошëл с нами. В том числе и Даленка. Но Надаж в домике уже не было. Она почуяла неладное и сбежала. Найти еë удалось только на следующее утро. Она стояла на изогнутой подковой поляне размером с футбольное поле, окружëнная духами, телторами и говорящими деревьями. За еë спиной поднимался вал земли, и Даленка его узнала: — Джиниус Локи! Это магический постамент, место силы, которое утратило назначение! Не думала, что эта... воспользуется им! Кто-нибудь, у кого сил невпроворот, должен разбить его под каждым деревом! Оно перестанет подпитывать эти деревья, и вы сможете убить еë. Ну, живо, пока мы отвлекаем их всех! Касавир кивнул, как мне показалось, скрипнул зубами и отправился ломать постамент. Потом, когда выдался момент, к нему присоединилась Сафия, нанося сильные, но точечные удары. Мы же... занимались выживанием. Потому что проклятые твари, включая саму Надаж, регенерировали и отказывались умирать. Я видела, как челюсть Бишопа отпала ниже пояса: бывшая хатран, поражëнная его стрелой в самое сердце, продолжала выплетать заклинания. И Ганн с трудом сдерживал духов: воля страшной бабы явно была сильнее. И когда даже я уже была почти мертва от усталости — раны мне нанесли достаточно слабые — вдруг что-то лопнуло... — Бейте! — охрипшим голосом прокричала Даленка. И я отрубила Надаж голову, вернее, это сделал Меч — у меня на такое силëнок бы не хватило... Мы — выжившие — попадали кто где стоял. Смертей избежать не удалось — два берсерка, с которыми сыграла плохую шутку боевая ярость. — Это... была... ярость леса, — прохрипела Даленка. — Она вселилась в неë... — Да. Я был зол и не владел собой, — произнëс незнакомый голос. Очень глубокий и дающий мощное эхо, от которого шелестели листья. Или этот шелест был в самом голосе? — Древесный Человек, — пробормотал кто-то из выживших берсерков. Я подняла голову и увидела его... — Древобород, — шепнула, вспомнив <<Властелина Колец>>, а после этого в глазах у меня почернело... Кто бы мог подумать, что в лесу нам понадобится военная хитрость. Но в моëм случае еë было мало. Весь разговор с Древобородом прошëл мимо моего сознания. Начались обмороки, и к кораблю я ехала верхом на Окку. От очередной потери сознания я очнулась, лëжа головой на коленях у Касавира. Он погладил меня по голове и сказал: — Извини, зайка, но следующий квест тебе придëтся пропустить. Просто расскажи, что ты о нëм помнишь. Я и рассказала. Как могла. — Мы попытаемся разобраться сами, — вздохнул мой паладин. — Шева, правда, обещала подогнать какой-то артефакт для связи и помочь тебе установить... как ты говоришь... канал для разговоров с Ганном во сне. Я улыбнулась: средневековый рыцарь, сыплющий жаргонизмами из моего времени и мира, представлял собой явную иронию судьбы. — А Бишопа мы еле удержали, — сообщил Касавир. — Пожиратель в нëм некстати разбушевался, нахватал духов и чуть не накинулся на Древесного Человека. Боюсь, что однажды он сломается окончательно, непривычно ему добрые поступки совершать. Но хорошо, что удержали... — Иначе бы его пришлось спасать уже от Окку? — спросила я. — Да, но не только. Бишоп... выглядит ужасно. Даже меня передëргивает, хотя уж от него-то я ожидал всякого. И мне так и видится, как эта чëрная сущность сжигает его изнутри и выбирается наружу. Впрочем, после того, как Бишоп оклемался, он вроде как выправился. Но надолго ли? — А что Древобород? — уточнила я. — Он жив и в полном порядке, наводит порядок в Эшенвуде и вовсю общается с Даленкой. Та, правда, отправила с нами кое-кого из берсерков с письмом, чтобы прислали на замену Надаж кого покрепче волей... Но думаю, они справятся. А вот то, что нам рассказал Древобород... — он замялся. — В общем, Пожиратель появился с подачи мëртвого бога. Скорее всего, это Миркул. Только он мог так извратить человеческую душу. Келемвор тут не причëм, он честный... на свой лад. — Он помолчал. — Ты спи, солнышко. Спи. До Мулсантира ещë далеко... И я заснула. На этот раз просто заснула. И не заметила, как он ушëл и вернулся, проснувшись уже в его объятиях. И я почти смирилась с тем, что поход в Затонувший Город, а возможно, и следующие квесты, пройдут мимо меня. Оставалось лишь надеяться, что моя команда справится с разногласиями, а Пожиратель не сожрëт Бишопа...