Ужасные люди...

Небо пестрит, плавно переливаясь от ярко-голубого в фиолетовый, а тот переходит через все оттенки и становится чёрным. По чистому небу бисером распались звёзды. Звёздное небо прекрасно. Если бы только на него можно было смотреть вечно. Всматривается в глубину и понимать тайны вселенной. Ведь оно знает все тайны. Оно смотрит на всех этих ужасных людей, которым не чуть не стыдно и изредка проливает слёзы за чужие ошибки. А сапфировые глаза блестят, как те самые звезды. Отражая блёклый свет блики пробегают по кругу. Даже в таком мраке, даже когда этот человек ужасен, отвратителен. Его глаза по ангельски чисты, но холодны словно глыба льда что никак не может растаять. Иногда заглянув в них внутри всё разгорается. Превращается в кашу и невозможно определится в истинных чувствах. Желание выколоть их горит маленькими языками пламени, но когда он наставляет дуло пистолета, руки уже тянутся к чему не будь острому. Любовь или же скорее зависимость не позволит это сделать и наконец сбежать. Сбежать от человека, что превратился в беса. Остаётся лишь терпеть когда тот наиграется, когда лекарство утихнет и он сквозь слёзы начнёт извинятся. Молить о прощении, падая в ноги. А после мученик коснётся стёртой в кровь ладонью розовых волос. Будет гладить успокаивая и окрашивая пряди в красный. Хмурясь и скуля от боли во всём теле коснётся обветрившихся губ. Улыбнётся и начнёт нашёптывать, что всё хорошо. Было, есть и будет. Они уснут в объятиях и на следующий день всё повториться. Так и сейчас, Харучьё возвышается над мёртво смотрящим Такемичи. Широко улыбаясь, растягивая некогда прекрасные шрамы, что сейчас, в этот момент кажется самыми омерзительными во вселенной. Надавливая подошвой обуви на тыльную страну ладони. Выдавливаю хоть какой-то скулёж и недовольно цокая когда это не выходит. Наблюдая за выражением лица сидящего на холодном полу. Невозмутимо пиная в живот и облегчённо вдыхая когда до ушей доносится обречённый хрип. Садясь на корточки и натягивая пряди чёрных волос. Синяки что рассыпаны по лицу Ханагаки завлекают. Они кажутся прекрасными, лишь от того что их оставил Санзу. И он касается каждого своими губами. И наваливается всем телом обнимая крепко будто все кости старается сломать что бы тот не сбежал. Но и не нужно, Такемичи лежит спокойно, не сопротивляясь. Его руки охватывают Харучьё и мягко гладят по спине. - за что в этот раз? Безразличный тон эхом проходится по пустой комнате, что схожа с тюрьмой. Своими серыми стенами, холодом и простатой. - я говорил что тебе нельзя гулять, а ты всё равно пошёл на встречу с Чифую. Раздраженное мычание смешит и Ханагаки недолго хихикает, а после нежно целует в лоб человека что напоминает ребёнка. Ребёнка, что не знает как говорить и добивается всего поступками, в частности отвратительными. Привлекает внимание капризничая и балуясь. Нет, Ханагаки осознает… всё осознаёт, но бросить не может. Любит. - эй, не обижайся. Я с ним просто встретился, давно ведь не с кем не общался. Мне нужен только ты, Санзу … Ты ведь не хочешь что бы я свихнулся? Санзу выгибает брови виновато округляя глаза. Отпуская волосы и касаясь румяной щёки. - но ведь ты уже… Как и я. Тишина привычна, она уютна и ненавязчива. Для некоторых успокаивающая и спасающая. Она как глоток свежего воздуха, помогает прийти в себя. Тишина помогает разобраться в самом себе и успокоить нервы. Иногда он прерывается… Это может быть по разному, но любой вариант лучше чем тот что выбрал Ханагаки. Истеричный смех заразен, из за этого пара сидящая на холодном, бетоном палу смеётся смотря друг другу в глаза. Хватаясь за живот. Влага собирается в уголках глаз, и тихо скатывается по розовом лицам. Всё прекращается будто по щелчку пальца. Они встают пошатываясь и безразлично смотря друг на друга. Осматривая с ног до головы себя, кивают удостоверившись что ничего с одеждой не произошло и выглядят они опрятно. Выходят из комнаты и расходятся в разные стороны, по своим делам. Дальше хранить эту тайну от чужих глаз. Вот их обычный ничем не примечательный день.