Хулиганы

— Шурик-Шурик, — покачала головой Надежда Николаевна. — хорошо, что я в вашей кухне хоть что-то понимаю. Я нечто подобное и подозревала. А Аня? Она же никакая. Пожалейте девочку, она и так чудит, как я понимаю. — Да не чудит, сопереживает. Это нормально. Не нормально, что мы настолько огрубели, что всё рассматриваем с точки зрения закона и уголовного кодекса. Только, Наденька, я тебя очень прошу, не нервничай. Всё хорошо. — Я как-то и не нервничала, нет, Шурик, правда. Видимо, я неплохо вас знаю. — улыбнулась Надя и потерлась щекой о колючий подбородок мужа. — Иногда мне кажется, что ты знаешь меня лучше, чем я себя. Зато, есть плюс — продление отпуска. Какие планы? — На сейчас? Погулять, походить. На отпуск — отдохнуть. На всю жизнь — быть с тобой и сыном, — продолжала улыбаться женщина. — Шикарный план, я полностью согласен. — поцеловал супругу. — Одеваемся? — Угу. — Что ты боишься мне сказать? — улыбнулся полковник. Женщина покраснела: — Я хочу ковёр. — Угу. Какой? В смысле на стену или в смысле на пол? — На пол. Не знаю, зачем, но я хочу. Не надо было нам наши пески вспоминать. Теперь мой беременный мозг хочет ковёр. — Надюш? Я сейчас гляну магазины, а то совсем не моя тема, можем зайти, гуляючи. — Нет. — Почему? Зачем хотеть и не получить? — Может, это блажь и меня попустит через день-два. Да и нормальный ковёр — очень дорогое удовольствие. — в глазах Нади стало подозрительно влажно. — Так. Начинается. — сварливо пробурчал Бенкендорф, — Раз, самое дорогое удовольствие — это ты и сын. Два, у нас есть деньги. Нам не нужно считать каждую копейку абсолютно. Мою карточку ты видела. Твою не трогаем, это энзе. Нет. — увидел, что Надя хочет возразить. — Нет. Мало ли что. Три, а если не попустит? А почему должно попустить, если хочется? Четыре, а может, мы с сыном тоже хотим ковёр? Может, мой не-беременный мозг тоже хочет ковёр? Пять, может, я хочу потакать твоим «блажам»? Я уже говорил, что я у тебя деревяшка. И мне нужно говорить, что ты чего-то хочешь. Но ковёр мы купим. Ну вот, а это что за слёзки? Ну ты что? — Ты у меня чудо. — Угу, чудо-юдо. Так, что за слёзы? — аккуратно вытер щёки женщины. — Почему моя карточка энзе? Что может случиться? Чего я не знаю? — На-аденька, Солнышко моё родное, ну я так сказал. Мало ли, я буду в командировке, понадобятся деньги, а у тебя карта пустая. Захочешь что-то купить, а я на работе. Просто незачем тратить обе карты или аккумулировать все средства только на одной. У каждого пополам. Надюш, родная моя. Всё хорошо, правда. Я ничего не скрываю. Честно. Да я и не умею от тебя что-то скрывать. И не хочу. Мы гулять идём? И за ковром? — Угу. Ты́ устал? — Нет, я выспался. Давай оденемся, вот так. Удобно? Точно? — Да, успокойся. Шурик, я не больна, я беременна. Это большая разница, — мягко улыбнулась Надежда Николаевна. Стало стыдно за свои слёзы. Она хорошо знала, как Александр на них реагирует. Да, это гормоны, но всё же. — и, пожалуйста, не читай интернет-статьи. Спроси. У меня, у Ани, в конце концов. Есть книги. Но не интернет. — Я и спрашиваю. Идём? Мужчина успел сложить лёгкий фруктовый перекус, сок и воду. *** Анна выдохнула, услышав слова Корфа. — Прости, любимая, так нужно было. — смотрел виновато. — Я поняла. Я и так знаю, что ты не при чём. Но всё стало понятно. Но у нас действительно отпуск? — Скорее отгулы. Я не знаю, сколько им нужно будет времени. Два-три дня или неделя. Но в любом случае, мы дома. — Мы вместе. Я рядом, слышишь? — Да, — поцеловал. — а теперь спать. Владимир притянул к себе Анну и не успел коснуться подушки, как заснул. Блондинка же не спала, раз за разом прокручивая события сегодняшнего дня. Утром проснулась одна в постели, нашла записку мужа, расслабилась, проведала спящего сына, приготовила завтрак для себя и Володи-маленького, обед на всех, к радости мальчика выгуляли Бастера, погуляли вместе, как прежде, на обратном пути позвонил подчёркнуто спокойный Саша и официальным голосом попросил приехать на работу. Когда она услышала тон генерала и уловила суть невысказанных претензий, у неё внутри всё похолодело. Ведь, по сути, Владимира и Александра Христофоровича обвинили в предательстве и «сливе» информации по делу. Подумала, хорошо, что Надюша дома и всего этого не слышала. Но больше всего её раздавило даже не подозрение (обвинение) генерала, а то, что все ребята в это молча и быстро поверили. Одна её сторона, профессиональная, профайлера и психолога криком кричала, что с поведением генерала, да и самого Владимира, который при проблемах сразу закрывается в себе, что-то не то, но вторая половина, сугубо женская, победила. Теперь, как рассказал ей её Володя, это всё — спланированная акция Бенкендорфа и Корфа, плюс генерал, куда же без него. Выяснилось, что Александр Христофорович ещё несколько дней назад обнаружил у себя в кабинете жучок. Обсудил это с племянником, вместе решили разыграть эту комбинацию. О прослушке телефона понимали. Так как не знали, кто мог прикрепить жучок, решили своих же использовать «втёмную». Да, несправедливо по отношению к ним, но лучше, чем «попасться». Друзья поймут. И простят. Если они — друзья. Как оказалось, о покушении на генерал-майора Звонкова они догадывались, поэтому и приставили к нему Катю. Правда, что преступники решатся обстрелять машину смежников, этого они не предполагали. Но самое главное, что её Володя и дядя Саша ни в чём не виноваты. Нет, это она и так знала, но ей было важно знать, что и генерал знает, что её любимый мужчина ни в чём не виноват. Теперь главное не мешать ему. Но быть рядом. Так хочется прижаться к нему, большому, сильному, и всегда быть с ним. *** Наташа до звёздочек в глазах всматривалась в экран монитора, пытаясь понять, что за программа «висит» на руководителях. Принцип её работы. Нужно было найти уязвимость. Сломать. Найти «антидот». Но пока глухо. А время идёт. И это касается её друзей. Пусть начальников, но друзей. Александр Христофорович никогда не выпячивал ни своё начальственное «я», ни орал. Нормальный мужик. В меру жёсткий, интеллигентный, воспитанный, сдержанный. Корф — надёжный, как швейцарский банк. Нет, они не могли. Они не предатели. Почему Саня так быстро в это поверил? Ведь столько лет вместе работают. Нет, нужно разобраться. Так, а мы сейчас вот тут попробуем… Пальцы запорхали над клавиатурой. — Натусь? Ты чего тут? Идём спать. Завтра день тяжёлый. — Спи. Я поработаю. — невозмутимо бросила жена. Она не понимала его. Ну висит программа на друге, но он же друг. Как так?! Взять и слиться в секунду. В секунду! Даже не в минуту. А если бы на месте Корфа оказался Саня? А, ну да, он же генеральский сынок, его бы отмазали. Девушка начинала заводиться и сильно бить по ни в чём не повинной клавиатуре. Посмотрела на экран — ничего. Встала, сделала кофе, вернулась к технике. Через время нашла уязвимость, но для «антидота» этого мало. Надо думать дальше. Пришло смс от свекрови: «Утром жду на налистники. Есть варенье, есть мёд. Не обсуждается. Целую». Вздохнула. И как удержать лицо при чудной Александре Фёдоровне? О, так, посмотрим тут что … Саша стоял у окна, руки в карманах спортивок. Спать не мог. Всё думал. В то, что полководец и Аза — предатели он не верил. Да, доказательства указывают на обратное, но он не верил. Слишком хорошо знал Азамата. Чересчур. Столько лет вместе. И в труде, и в отдыхе. Да, сейчас семьи, но они всё равно, что кровные братья. Даже если на секунду представить себе, что они оба продались, мотив понятен — деньги. Хорошо, нет, не хорошо, так, значит деньги. Зачем? Ха, зачем человеку деньги? Нет, серьёзно. Проблемы? Он бы знал. Так, Аня с тараканами, но не привередлива. Вовка, вроде, вообще очень скромный и какой-то зашуганный, вряд ли требует несусветное. Здоровье? Тьфу-тьфу, нормально всё. Опять же, знал бы. Полковник? Деньги… б-р, ни Корфа, ни Бенкендорфа, продающих друзей и дело он представить не мог в упор. Так, ради кого Христофорыч пойдет на всё? Надежда Николаевна и Корф. С Корфом уяснил. Надежда Николаевна. Так, да, нет, да, она в положении. Да, это огромное чудо, после всего, что с ними случилось. Мама рассказала. И о двух горячих точках (даже Аза про одну знает), и про ранения, и про Русланчика. Это всё на их глазах было. Так, допустим, допустим только, что причина в Надежде Николаевне… Нет, опять не то. Не складывается картинка. Надежда Николаевна не позволила бы никогда, чтобы полководец так влип, а он не в состоянии от неё что либо скрывать. Это даже он уяснил. Да и Христофорыч не настолько туп, чтобы так палиться. Вывод? И так очевиден был — подстава. Очень грамотная. Только нужно было всё спокойно обдумать. Так, а можно выяснить, кто эту программу на них «повесил»? И антипрограмма есть? Зашёл в кухню, где к стене боком привалилась жена и внимательно смотрела на экран. — Ну что? — спросил тихо и положил руки на её плечи. — Глухо. Дырку нашла, но она не помогает. Смотрю дальше. — откинулась на его грудь спиной. — Давай поспим. Утро вечера мудренее. У нас ещё полдня есть. И ночь. — Утром тётя Шура ждёт на налистники. — Отлично. Отвлечёмся, может что и в голову придет. — Сань, ты действительно веришь, что они могли на такое пойти? — Нет, Натусь, нет. Я ещё в кабинете неладное заподозрил. Сейчас обдумал на холодную голову. Не могли они. Ни полковник, ни Володька. Слишком правильные, честные и воспитанные для этого. Да и в спецназе мы очень хорошо зарабатывали, тратили не всё, элементарно времени не было. На карточке осело много. Да и полковничья зарплата не майорская. Не генеральская, конечно, но тем не менее. Я понимаю, семьи, ремонт, дети. Но нет. Нет. Просто нет. Просто потому, что Корф — мой друг. — Но в кабинете ты говорил иначе. — Есть у меня на этот счёт соображения…. *** Надя с Бенкендорфом медленно прогуливались по парку. Неугомонный полковник сначала настоял на короткой прогулке, а потом на походе в «ковровый магазин». — Наденька, — робко и как-то неуверенно начал мужчина, — можно спросить? — Шурик? Конечно! — держалась за его локоть, пальчиками гладила широкую надёжную, чуть шероховатую ладонь. — Мне показалось или… — сделал глубокий вдох и ещё больше покраснел, — или Мандаринчик укомпакнился? Или это крой платья такой? — Шурик, — улыбнулась мягко Надя, — не смущайся, ты имеешь право знать всё. И спросить всё. Да, Мандаринчик сегодня утром немножко повозился и сменил положение. Это нормально, не переживай. Вскоре перевернётся ещё раз. И не один. Но пока так. — Угу, понял. — Шурик? Всё хорошо. Это абсолютно нормально. Мы же не находимся постоянно в одном положении, в одной позе. Вот и он также. — Это больно? — Нет, правда. Щекотно только. И то, если в этот момент я не сплю. А если сплю, то замечаю только утром. Давай присядем. Сели на лавочку, криминалист сделала несколько глотков воды, взяла руку мужа в свои, внимательно смотрела в его глаза: — Я ничего скрываю. И, пожалуйста, спрашивай всё, что ты хочешь знать. Пожалуйста! Шурочка. — Я просто волнуюсь. И всё. Я ничего не понимаю. Поэтому и страшно. — смутился, было непривычно и как-то «не по-мужски» признаваться в своих страхах и демонах. Ещё и любимой женщине, которую хотелось закрыть от всего и всех. — Тем более, я на работе, ты дома практически одна, мелкий не в счёт. — Хорошо, давай по порядку. Расскажи мне, что тебя непонятно. Я расскажу. — увидела, как муж покраснел и помотал отрицательно головой. — Шурик, так не пойдет. Мне нужен психически вменяемый муж. А ты нервничаешь, но молчишь. Маленький во мне двигается. Это нормально, это хорошо. Да, сначала он развернулся, теперь сменил положение. Мы же тоже спим, например, по-разному: то разбрасываемся, то в кокон сворачиваемся, то на бок. Вот и он также. Со временем он опять перевернётся. Шурик, что ещё? Не молчи, пожалуйста! — Я не молчу. Ты спала эту неделю? Не перегружалась? Только честно? — Спала. Правда. Ночью и днём. Вовка свидетель. Не перегружалась. Если что-то нужно было — делал ребенок. Он от меня ни на шаг не отходил. Весь в своего отца. — улыбнулась, — Даже смотрит так же. — Когда к врачу? Анализы? — Если всё будет хорошо, то не скоро. Но я тебе скажу заранее. — замолчала. — Шур? — Я тут. — поцеловал её худенькую ладошку, — Мне страшно. За вас. Очень. — Всё хорошо. Шурик, ты не передумал? — Нет. Только если ты против. — слёту понял, о чём говорит любимая женщина. — Нет. Но, если честно, абсолютно себе этого не представляю. — Посмотрим по ситуации. Хотя, я тем более. Но, учитывая твой болевой порог… Мне было бы спокойнее. Да и врачей проконтролировать. — замолчал. Одна особенность Нади его напрягала всю жизнь — высокий болевой порог. Не просто высокий, а очень высокий, высоченный. Она практически не чувствовала боли. Никакой. Разве что щекотку-чесучку. — Есть фрукты, будете? — Нет, спасибо. Всё будет хорошо, тем более, ты с нами. — улыбнулась. — Идём? — Смотри по себе. Медленно дошли до магазина. Продавцы и продавщицы бросились к ним, но были остановлены взглядом полковника. — Шурик, не надо. Мы же покупатели, вот они и стараются. Это их работа. — Впихнуть невпихуемое и дорогое. Мы какой хотим? — Натуральный. Господи, ну и цены, идём отсюда. — Спокойствие, только спокойствие. Давай хоть рассмотримся. Через время заметил, что Надя «положила глаз» на красивый светлый ковёр цвета шампань. Попробовал на ощупь и понял жену. Внимательно изучил материалы, проверил «натуральность», подозвал консультанта. — Шурик, ты что? Ты цену видишь? — Тебе́ нравится? Только честно? Надя молча кивнула. — Это самое важное. Девушка, скажите, какие есть размеры? Консультантка, с подозрительным размером груди, которая не помещалась в форменной блузке и которая откровенно пыталась соблазнить полковника, начала перечислять размеры. — Я понял. Наденька, тебе только этот понравился или ещё какой-то? — Бенкендорф видел, что от жены это всё не укрылось и теперь она ревнует. Но скрывает это под уходом в себе. — Всё равно. — настроение женщины упало. — Я понял. Если что, я Вас позову. — холодно процедил Александр Христофорович, даже не удостоив сотрудницу магазина взглядом. — Наденька, Солнышко моё родное, что такое? — заглянул в любимые глаза. — Выйдем на воздух? Надежда Николаевна молчала. Бенкендорф вывел жену на улицу, вернулись в парк. Сидели молча. Надя ревновала, отчаянно ревновала. Её муж был симпатичен. Не красавец (хотя, у каждого своё понятие красоты), нет, но очень харизматичен. Умные проницательные глаза, небольшие залысины светло-русых волос, которые его абсолютно не портили, лёгкая небритость, с которой он начал бороться с момента её беременности. Чуть смугловатый, в солнцезащитных очках-летчиках, в светлых брюках и белой рубашке с закатанными рукавами. В меру накачанный, не бодибилдер, но и не кузнечик. Даже шрам вдоль всей руки и ею самой зашитый, ему … не шёл, нет, но органично вписывался. В нем чувствовалась солидность, надёжность, уверенность, сила. Да у неё сердце билось в несколько раз чаще от одного только нахождения рядом с ним. Александр Христофорович молча целовал каждый пальчик ревнивицы. — Надюшка, девочка моя, — очень тихо и от того очень слышно, — не надо. Для меня это предмет мебели. Для меня существуешь только ты. Не надо. Ты только себя измучаешь и маленького. — замолчал, увидел, что Надя на грани слёз, привлёк осторожно к себе, зашептал на ухо. — Анекдот есть: лето, море, пляж, отдыхают двое. Один всё время молчит и купается, а второй всем восторгается, особенно женщинами. И спрашивает у молчуна: ты чего? — А чего, ничего. — Да, но столько женщин! А ты никак. — Я гинеколог. — И что? — Ну, вот ты кто? — Строитель. — Вот представь себе, что ты на пляже, а вокруг кирпичи, кирпичи…- ощутил, что любимая улыбнулась. — Я для тебя тоже кирпич? — В какой-то мере. Ты — главный кирпичик нашей семьи. Самый главный. Самый любимый, единственный. Наденька моя, — поцеловал её. — не ревнуй. Не надо. Береги себя. А мне нужна только ты и сын. Ты устала? — Нет, правда. — Тогда я предлагаю в ещё один магазин. Тут недалеко. — Давай, если я тебя не замучила. — Наденька, ты что? — Угу, — вновь покраснела. — спасибо большое. — Идём, благодарить потом будешь. Зашли во второй магазин, в котором, к облегчению полковника, консультантами были мужчины, рассказали параметры желаемого ковра. — Вот, посмотрите пока эти, я сейчас ещё подвезу. — молоденький парнишка старался лишний раз не маячить перед глазами. — Да, простите, Вам же ещё и гипоаллергенный, правильно? Пара кивнула. — Да, эти, и я за следующими. Через полтора часа мучительных выборов остановились на широченном, на всю комнату, ковре. Натуральный, при этом с длинным ворсом, очень мягкий и, по словам консультанта, очень тёплый. Цвет, как и хотела Надя, шампань. Бенкендорф оплатил покупку, к ней щётки и моющие средства и вышли из магазина. — Наденька, тебе он действительно нравится? — Да, спасибо большое! — чмокнула его в щеку. — Не за что. Давай забросим его в машину и в кафе? Почему-то захотелось какого-нибудь кремового безумия. — Александр Христофорович вновь смутился. — С удовольствием! Тем более, что тебе полагается награда. — хитро улыбнулась жена. Бенкендорф складывал покупку в машину, но услышал последнюю фразу и повернулся к любимой лицом. — Награда? Хочу награду. — скопировал интонации Надю с её «хочу сюрприз». — Тогда надо найти приличное кафе. Мы что-то проезжали… — Там с шариками? — Да. Что-то итальянское, названия не увидела, а цвета шариков «итальянские». Усадил Надю в машину и поцеловал. — Если я правильно помню, то остановки две назад. — Ага, понял, сейчас только развернёмся… В уютном кафе пастельных тонов тихо звучали итальянские хиты. Пара выбрала столик, сделала заказ и в ожидании смотрели друг на друга. Александр Христофорович держал в своих руках хрупкие пальчики единственной женщины. Смотрели друг другу в глаза. В данный момент существовали только Он и Она. Они. Принесли пирожные, чай, воду и соки, разняли руки и принялись пробовать. — Ты даже обручальное надел. — мягко заметила Надя. — Да. На работе не рискну, а вне её запросто. Я в отгулах. — На меня и не налезет. Я периодически отекаю. — Ничего, родится Мандаринка, восстановишься и будешь носить, если захочешь. Дело ведь не в нём. — Я знаю. Поднял стаканчик сока: — Давай за нашу покупку, чтобы хорошо служила. — За моего личного волшебника. Спасибо большое! Чокнулись, сделали глоток. — Перестань меня благодарить. Я хочу́ это делать. Только не знаю, что. — смотрел растерянно, как ребенок. — Будь рядом и терпи меня. — У-у, не буду. Не буду терпеть. Я люблю тебя. Когда любят — не терпят. Принимают таким, какой есть. Для меня ты — самая лучшая. И самая любимая. Наденька, я что подумал, может, прикинем какие-то детские вещи? Одёжку там, кроватку? Подушку. — Нет! — нервно, чуть истерично ответила до того весёлая и улыбчивая будущая мама. Увидела испуганный взгляд мужа. — Прости. Прости. Всё хорошо. Только мы не будем ничего покупать заранее, пожалуйста, Шурик. Я понимаю, ты хочешь заранее обо всём позаботиться, но нет. Нет. — Хорошо, Наденька, хорошо. Как скажешь. Я сделаю всё, как ты скажешь, только не нервничай. Всё хорошо. — заправил выбившийся локон отросших волос за маленькое ушко и провел ладонью по нежной щеке. *** Анна тихонько выбралась из объятий Владимира и зашла к сыну. Володя-маленький читал книгу, рядом с ним лежал Бастер. — Вов? Не спишь? — Нет, я же не работал неделю без сна и отдыха. Папа спит? — Да, — села рядом и обняла мальчишку, тут же мокрым носом начал тыкаться и щенок, — и ты иди сюда. — поцеловала макушку сына, — что читаешь? — Программное. «Дети капитана Гранта». Интересно. — Это хорошо. Вов, мы завтра-послезавтра сходим в школу, посмотрим, осмотримся. Если что — говори всё нам, не молчи. Тебе должно быть там комфортно. Потом погуляем. Кстати, нам нужно пересмотреть твой гардероб. — Угу, — тяжело вздохнул младший Корф, — надо. — Я знаю, что ты это не любишь, но надо. Я хочу, чтобы мой сын был самым красивым. — Хорошо, мам. Я понял. — Перекусишь со мной? — Можно. Я там в холодильнике селёдку нашел, сделал форшмак. — Что ты сделал? — удивилась мама. — Форшмак. Нашёл рецепт в интернете. — Сейчас попробуем, я уже хочу. А если дядя Саша или папа захотят селёдку, а её нет? Нужно тогда купить. — Там ещё три упаковки. — Идем пробовать твой форшмак. Переместились на кухню. — Два вопроса, — Аня делала заварку, Володя-маленький делал бутерброды, — первый, почему ты о нём вспомнил, второй, почему мне не сказал? — Не знаю, вспомнилось почему-то. — оба намазывали бутерброды массой, — Не сказал, потому что ты на работе, тётю Надю просить неудобно, да и самому захотелось попробовать что-то приготовить, кроме сосисок. — Дожили, ребенок кормит родителей. — Мам, перестань. Я просто хотел сделать небольшой сюрприз. Мы, вон, не знаем, может, это не съедобно. — Это съедобно, хотя бы потому, что это готовил ты. Так, тебе чай с сахаром? — Да, спасибо. Попробовали бутерброды. — Очень вкусно, правда. О, Бастер, ты ешь селёдку? Ну на, на пробу. — Анна положила ему небольшой кусочек хлеба с форшмаком. — Потом погуляем? — Да. А папа? — А папа пусть поспит. Господи, на работе были полдня, а ощущение, что месяц. Вов, а какой сегодня день недели? А то я совсем потерялась. — Вторник. Ты же сама говорила, что завтра-послезавтра займёмся школой. — Говорила, но я думала, что выходные. Так, а первое число у нас какой день? — Следующая пятница. Мелочь, а приятно. — Это да. — Ой, ма, осторожно, тут местами кусочки яблока попадаются, не разбились. — Всё вкусно. Спасибо большое. Надо приготовить ужин. — Я помогу. — Всем привет! — на пороге стоял сонный Владимир. — Что кушаем, а меня не будим? — Вова сам приготовил форшмак, садись пробовать, — улыбнулась Анна и поцеловала мужа. — Господи, у меня золотой ребенок, — прошептал Корф и обнял сына. — спасибо. — Ты пробуй. А то не останется. — Останется, я в двух ёмкостях делал. — Предлагаю на ужин заказать пиццу и не париться. — Корф сжал ладонями чашку с горячим напитком. После чая отправились гулять и разминулись с родителями. Вечером все вместе обмыли Надину покупку соком, оставшимся форшмаком, пиццами и принесенными пирожными. — Мне Шура написала, — тихо проговорила криминалист, — приглашает на завтрак и предлагает остаться у неё. У вас всё в порядке? — Да, — кивнул Бенкендорф, — честно. Если хочешь — поехали. — Я нет, но если нужно… — Нет, Надюш, такой необходимости нет. Всё хорошо и всё под контролем, — успокоил племянник. — Классный ковёр и цвет приятный. — Спасибо. Это Саша. Я его у него вытребовала. — смутилась криминалист и спрятала лицо в предплечьи мужа. — Будет номер, если через два дня он мне разонравится. — Так и будет, — пожал плечами Александр Христофорович. — новый купим. Или этот спрячем. Всех дел. И ты не вытребовала, а мы с сыном решили, что нам в комнату нужен ковёр. Кстати, Вов, классный форшмак. А ты туда лук добавлял? — Да, но только маленькую луковицу, я не знал, как она… — замялся парень. — Это да, лук может быть злым. Но очень вкусно. Поделишься секретом? — подмигнул. — Да, это не секрет. Там ещё три пачки селёдки осталось, я не всю. — Отлично, значит, завтра я попрошу тебя сделать на все три пачки. — Хорошо, сделаю. — Шурик, — мягко заговорила Надежда Николаевна, — это эксплуатация детского труда. Да и школа на первом месте сейчас. — Понял, сделаю сам. Так, мы спать. Чего и вам желаю. Анна ждала мужа из душа. — Как ты? — смотрела внимательно. — Прекрасно, выспался, вы все здоровы и рядом. — лёг рядом и обнял. — А что? — Просто. Денёк выдался. Я малому говорила, что будто месяц. — Всё устаканится. Не нервничай. Нам нужно продумать, у нас школа, одежда. Отдых. — поцеловал её висок, — Знаешь, я понял, что мне очень не хватало вас и таких домашних посиделок. Всё куда-то бежал, рычал, рубил. Как же хорошо. — Вот и отдыхай. Мы рядом. Я опять задвинула ребенка. Он утром такой счастливый был, что мы с ним вдвоём вышли пёсу выгуливать. Господи, что же я за человек такой?! — Самый лучший. И самый любимый. Я очень сильно люблю тебя. — Владимир поцеловал девушку. — У нас была тяжёлая неделя. Мы всё компенсируем. *** На следующий день отправились знакомиться с новой школой. По дороге Корф заметил, что Володя-маленький напряжён. — Вов, расслабься. Мы идём только посмотре́ть, поговорим с руководством, послушаем. Дома всё обсудим. Если нет, будем искать другую. Тебя на аркане именно в эту школу не тянет. Всё хорошо. — Угу. Просто лето закончилось. Как-то быстро. Всё хорошее быстро заканчивается. — Ну, лето не закончилось ещё. Да и после лета будет очень, яркие деревья, листва под ногами. Да, школа, но и кроме неё будет куча приятного. Кстати, как на счёт плавания? А то я как-то подзабыл, а ты и не напомнил. — Да как-то да. — пробурчал мальчик. — Вов, пожалуйста, не «как-то да», а ты напоминай. С нашим дурдомом можно забыть и как зовут, но всё же. На обратном пути пройдемся через бассейн. Может, ещё что? Да, дома я вам обоим покажу несколько приемов для самообороны. Но только без надобности не использовать. — А мне зачем? — удивилась Анна. — На всякий случай. Так, мы пришли. Давайте внимательно смотреть и слушать. — Корф взял сына за руку. На входе в здание висела табличка, извещающая, что это не обычная школа, а биологически-технический лицей. Сразу за порогом их встретил охранник и подсказал, куда идти, Корф услышал за спиной, как страж предупреждает руководство о визитерах. — Хочется верить, что это не очковтирательство, а реальная безопасность. Тогда я спокойна. — вполголоса проговорила Анна. — На входе три камеры, хочется верить, что рабочие. Потом этажи осмотрим. — также тихо отозвался муж. Светлые стены спокойных тонов, паркетный пол. Школа умиротворяла. — Окна пластиковые, подоконники высокие, на лестнице защита от выпадения. Не слабо тут страхуются. — хмыкнул майор. — Лучше так, чем разбитая голова. У Вовки в той школе был прецедент. Парнишка свесился с перил, переборщил и с третьего этажа головой вниз. — О, Господи! Жив? — Да, сотрясение, выбитые зубы. Школу трусили хорошо. — Мы пришли, кабинет 28. Нам сюда. *** Рано утром Наташа проснулась от приглушённых мужских голосов, которые явно о чём -то спорили. Посмотрела на часы — она поспала всего ничего. Зашла в кухню, там сидели-стояли все оперативники, включая новеньких. — Доброе утро, что за сбор? ЧП? — Доброе. — вразнобой поздоровались непрошенные гости. — ЧП было вчера, — Саша подошёл к девушке и чмокнул в щеку. — теперь перевариваем. Прости, что разбудили. — Нормально, только завтрак на тебе. Так, я в душ и присоединяюсь. — Нет, я ничего уже не понимаю, — вздохнул Сизов. — давайте с самого начала. — Медленно и внятно, — согласилась Наташа и сделала глоток из чашки мужа. — а то я уже в ваших мыслях запуталась. — Я долго думал и переваривал, — спокойно заговорил Саша, ставя перед ней тарелку с налистниками. — чем больше думаю, тем больше вопросов. — «Привет» от Александры Федоровны? — Да, с Костей. Итак, сначала. Мы узнаем, что на Володьке с полковником висит прослушивающая программа. Генерал понижает одного в звании, второму даёт строгача, хотя, оба ни при делах. Вопросы вызывает и реакция. Корф как ни в чём не бывало, а у полковника, якобы, давление, хотя он не хрустальная ваза. И после этого они ничего не объясняют, на связь не выходят, они просто отключили мобильные. Генерал командует, как и раньше. — Хочешь сказать, что нас всех используют втёмную? — уточнил брат. — Возможно, я не прав, но я пришёл именно к такому выводу. Корфу не бабки главное, а семья, Христофорычу — Надежда Николаевна. — Хорошо, почему никому из вас ничего не сказали? — Катя сделала глоток кофе, — Ладно мы — новые, вы к нам присматриваетесь. Но вы сами? Друзья. — Угу, почему друзей в известность не поставить, если мы друзья?! — возмутился Седой. — Они́ нам друзья?! — Тихо, Серый, тихо. Надо думать. — Романов был спокоен. — Нат, ты сможешь проверить техникой кабинет начальства? — Конечно. — Тогда так, проверяем кабинеты, всё, телефоны, сумки, карманы. — Думаешь, в кабинете Бенкендорфа «живность»?! — насмешливо спросил Седой. — Не смешно. Кроме нас к нему никто не ходит. Так давай каждого из нас и подозревать?! — Надо будет, я и себя подозревать буду. Что со Звонковым? — Жив, у него Писарев и Шпагин. — Тогда встречаемся в офисе. *** Владимир столя в школьном коридоре в позе «памятник», скрестив руки на груди. Анна сидела на диванчике рядом. Открылась дверь и из кабинета вышел спокойный Володя-маленький с пустой пластиковой бутылочкой из-под воды, за ним мужчина в льняном костюме и проговорил немного удивлённо: — Мне нужно минут тридцать, ещё баллы подсчитать. — Хорошо, мы тогда к часу подойдём. Простите, но тут душновато. — Владимир притянул сына к себе. — Конечно. Все кондиционеры на чистке. До встречи. — До встречи. — задумчиво произнес Владимир, поджав губы и спрятав их таким образом в бороду. На улице оба родителя хором спросили у молчавшего сына: — Ну, что? — Тест на общий интеллект я написал. Математику тоже. Некоторые задачи даже в двух вариантах решений, пусть выбирают, что им нравится. Природоведение — тест, тоже сделал. Всё. — пожал плечами ребёнок. — Б-р. А не многовато ли для будущего шестиклашки?! — возмутился Корф. — И что это вообще за тема — тесты?! Нас не предупредили?! Ты же мог отказаться, мы же говорили. Зачем??!! — Ну, па… Во-первых, тесты было интересно пройти для себя. Во-вторых, это их требования, чтобы в школу пройти. Какая разница. — пожал плечами. — Теперь результаты. — Нет, я не понимаю?! Ну предупредили бы просто! Морально надо как-то подготовиться?! — Володя, успокойся, — мягко произнесла Анна, — это уже случилось, уже всё. — Ты действительно так хочешь учиться в этой школе? — Корф испытующе смотрел на сына. — Очень. Там задачи интересные. — Можно учиться в обычной школе, а ходить на кружок математики… — Пап, ты сам сказал, говорить, если я чего хочу, так? Отец кивнул. — Вот. Я хочу учиться в этой школе. И я хочу ходить на большой теннис. Я посмотрел, тут недалеко есть школа большого тенниса. Если получится, то и плавание. И кулинарные курсы. Всё. — с каждой фразой взгляд Володи-маленького становился всё упрямее. — А не слипнется? — спокойно поинтересовалась Анна. — И плавание, и теннис? Теперь ещё и кулинария? — Подожди, Анют. Хорошо, я услышал. Давай так: дождёмся результатов, а потом пройдемся в эту школу тенниса, послушаем, что там скажут. И в бассейн. А дома всё решим, хорошо? — Да. — Нам ещё вещи…. Ёй, а мы в неделю уложимся? — Владимир растерянно смотрел на жену. — Мы всё успеем, мистер Корф. Спокойно. — Можем идти, практически час, — Владимир протянул руку жене и все вместе вернулись в школу. Там их пригласили в кабинет директора для беседы. — Я, вроде, уже не учусь, а всё равно стрёмно. — прошептал Корф Анне и та согласно кивнула. Директором оказался мужчина средних лет. — Добрый день, присаживайтесь, пожалуйста. Мы изучили работы Владимира. Хочу сказать, что задачи решены и тем способом, который мы ещё не изучали. Кроме того, Ваш мальчик показал очень высокие результаты и по остальным пунктам. Корф подумал, что от гордости за сына сейчас лопнет. Но внешне оставался невозмутимым и равнодушным. — Простите, а насколько высокие, можно узнать, просто интересно? Анна пнула мужа под столом. — Конечно, пожалуйста. — директор протянул листочки. — Разрешите? — Владимир держал в руках телефон. — Да. — Спасибо. Что теперь? — Теперь: мы берём Вас в в 6-А класс, класс сильный, коллектив дружный. С классным руководителем можно будет поговорить завтра, сегодня у него выходной. Да, это единственный класс, где руководитель мужчина и всего четыре девочки. Так сложилось. Вы не против? Родители переглянулись и отрицательно покачали головой. Володя-маленький тоже. — Так, школьной формы как таковой у нас нет, но это не значит, что можно драные джинсы и яркие футболки с принтами. Нет. Категорически. Строгий дресс-код. Галстук —бабочка не нужны, можно и джинсы, но всё спокойных тонов. — Понятно. — майор быстро черкал в блокноте. — В первом семестре у нас в день пять уроков, со второго — появятся три дня с шестью уроками. Дополнительные занятия с преподавателями категорически запрещены. Если ребенок заболел и пропустил материал, то преподаватель назначит ему время и день для консультации. Учебники получите также завтра, я проинформировал библиотекаря. Единственное что, завтра уточните у классного руководителя относительно учебников иностранного языка. Их, кажется, закупали. Он Вам всё расскажет. Да, у нас пропуск в школу, он же и ученический. Поэтому нужно три фотографии 3×4. Теперь относительно документов, … Через час вышли из школы. — Предлагаю где-то поесть и всё переварить, у меня мозг вспух. — пожаловался Владимир. — Идём, надо и тётю Надю обрадовать. — согласилась жена. Засели в летнем кафе, сделали заказ, Володя-маленький отправился в туалет. — Володь, что мы будем делать со справками с места работы? В старую школу я писала домохозяйка. А теперь? Это меня больше всего напрягает. — Спокойно. Шеф даст. Для таких целей я — завхоз в участке, а ты — психолог. Всё нормально. Так, мы потянем ещё поход в магазин за вещами или завтра? Вернулся ребёнок. — Мы хотели ещё кружки́ изучить. — напомнила Анна. — Всё, наверное, на сегодня. Канцтовары и учебники завтра. Нам всё расскажут. Тогда вещи или послезавтра или часть завтра, часть послезавтра. — Хорошо, как скажешь. — Я и не знала, что раз по месту прописки, то обучение бесплатно. — Всё равно, охрана, плюс ещё найдут за что, типа шторы. Помнишь, как у нас было? Вечно собирали на такой же вечный ремонт клозета. Анна хихикнула. Пообедали, отметили пирожными и мороженым переход в новую школу Володи-маленького, его высокие баллы и отправились изучать дополнительные кружки́. *** Саша, Наташа и Седой вошли в кабинет Бенкендорфа (у Саши Романова, как у второго негласного заместителя руководителя, был доступ в кабинет). У эксперта-программиста в руках аппарат, похожий на маленькую газонокосилку и она внимательно и медленно водила им по всему кабинету, столе, стульям, лампе, тумбочке, дивану. Подняла руку. Мужчины напряглись. Жестами показала, что есть только прослушка, без видеокамер. Вышли в коридор. — И чё делать? — Седой был в шоке. — Спокойно. Товарищ сын генерала, поможете? — с лёгкой иронией спросила Наташа. — Да, только как? — Я хочу попробовать снять отпечатки. Надо пошуметь. — Давай. Вернулись обратно, Романова натянула латексные перчатки, взяла в руки пинцет и что-то похожее на пилочку для ног, в то же время Саша «орал» на Седого, несколько раз грохнув кулаком по столу. Эксперту удалось осторожно отлепить «жучок» от столешницы, муж подложил лист бумаги и она быстро сняла отпечатки пальцев. Внимательно осмотрела и показала головой на дверь. Зашла в лабораторию и осторожно вскрыла «ухо». Дотошно изучила. Через несколько минут всё было закончено. — Итого, сейчас могу сказать, что эта хрень работает от нашего же электричества. — Твою мать. — спокойно заметил Седой. — Согласна. Так, остальные кабинеты чистые, туалет тоже. Спортзал тоже. — И у Корфа тоже чисто? — сугубо для проформы уточнил Романов. Наташа молча кивнула. — Вывода два: убрать хотели именно полковника и Азу, плюс, сделал это тот, кто был вхож в начальственный кабинет. — Так, я быстро на перекус и за «пальчики». Авось что найду. Костя, Максим и Катя, я вам дам записи с видеокамер, надо всё отсмотреть. У меня есть мысль, но… — криминалист замолчала и захрустела огурцом. — На-ат? — нетерпеливо протянул майор. — Помните, к Александру Христофоровичу приходил какой-то чудик из министерства, я потом Бенкендорфа откачивала, у него давление скакало? Он мог? — Если он единственный, кто из чужих заходил в кабинет, то вполне. — задумчиво протянул Писарев. — Что делать? — Камеры и ждём Наташу. Романова колдовала с экспертизами, когда к ней заглянул муж: — Натусь, ты Ане или Вовке звонила-писала? — Пока нет, но надо. Хоть спросить, как они. — Не спеши. Давай сначала тут разрулим. Если на них «висят», то пусть думают, что мы рассорились. Тем более, нам с Азой не впервой. — Поняла. Я пока не могу найти уязвимость в программе, чтобы её модифицировать. — Спокойно, мы всё успеем… В лабораторию влетел Костя: — Покушение на Звонкова, Шпагин задержал подозреваемого, я к Писарю в больницу. — Я с тобой. Ситуация в нашу пользу. В больнице оперативники активно трусили медперсонал и больных. — Ну, что, Платон Игнатьевич, пришла пора все рассказать, Вам не кажется? А вот я уверен. — Саша сидел вплотную к больничной койке, на плечах белый медицинский халат. Звонков прикинулся спящим и майор это понял. — Ну, что же. Я терпеливый. Я подожду. Не будете же Вы спать вечно. У Вас не летаргия. — Я всё расскажу. — тихо прошептал генерал-майор. — Только в обмен на условный для Алины. — Это решает суд. Вы говори́те, потому что времени у Ва́с нет. — спокойно произнес Романов. По мере рассказа Звонкова, у Саши дыбом становились волосы не только на голове. *** Корфы очутились дома только вечером. Сначала узнали про бассейн, затем договорились про теннис. — Всем привет, мы дома. — Владимир пропустил семью в квартиру, сам закрывал дверь. В коридоре их привычно встречала Надежда Николаевна: — Привет, мыться, переодеваться и за стол! — А мы с пирожными. Это из той же кафешки, только новые. — поцеловал тётю в щеку и спросил на ухо шёпотом, — как ты, мамуль? Я соскучился. — Всё отлично. Руки мыть! — и тоже шёпотом, — Я тоже, сынок, я тоже. — А где Саша? — Генерал вызвал. — О, нет. Уже работа? — Не знаю. Я не хочу, чтобы вы шли на работу. — А я как не хочу. У меня столько дел, что работа лишняя. — усмехнулся. — Кушать, потом всё расскажете. После ужина устроились на диване и кресле в комнате Нади. Владимир держал её в своих руках, у Ани был сын. — Вот теперь хвастайтесь, — мягко улыбнулась женщина. — теперь — пожалуйста. — Сначала ты нам расскажи, как у вас тут день? — Нормально всё, как обычно. Погуляли, Саня ковёр почистил и разложил на балконе проветриться, ждал вас, чтобы расстелить. Позвонил Романов и всё, три часа уже там. — Ясно. У нас в телефонах тишина. Вов, хвастайся, — улыбнулся Корф. Коротко рассказали о школе и о неожиданных тестах. — Но на сайте ни слова… — удивилась Надя. — Вот и мы о том же. Мы же тоже читали, — согласилась Анна. — но мы их прошли и с максимальными баллами. Отправляемся в самый сильный класс. — Это здорово. Это нужно отметить. — Ну, пирожные мы для этого и взяли. Я надеюсь, Саша сегодня дома будет. Анна рассказала о затее с кружками. — Но я не уверена, насколько Вовка это всё потянет. Школа новая, люди новые, усиленные предметы, плюс три кружка. Три! Володя-маленький удивлённо и настороженно смотрел на взрослых. — Ничего, если в охотку, то справится. — улыбнулась Надежда Николаевна. — Вов, а можно просьбу? Ребенок с готовностью кивнул и выровнялся. — Можно ещё форшмак? Я все продукты приготовила, но у меня так не получится. — Конечно. — Спасибо, родной. Мальчик вышел. — А теперь рассказывайте, что вас смущает. — Ты понимаешь, мам, по школе вопросов нет. Пока во всяком случае. — задумчиво произнес Владимир. — Вовке там понравилось. Завтра изучим более детально. Там много камер, пропускная система, на перемене детей на улицу не выпускают, только во внутренний дворик, там преподаватели дежурят и, опять же, камеры. В плане безопасности я спокоен. А вот относительно его секций. Мы говорили про плавание. Вроде, Вовка согласился. Я думал так, чтобы не сидел на диване и за столом, а двигался. Ну, и здоровье, естественно. Сегодня он уже хочет и на большой теннис. Мы зашли, узнали. Объяснили, что чемпионат мира нас не интересует, а для себя. Хорошо, приходите. Завтра пробное занятие. Хорошо, я не против. Но теперь он и на кулинарные курсы хочет. — И что тебе не то? — чуть обижено возмутилась жена. — То тебя смущает, что он сутками дома сидит в книге, то, что на курсы хочет?! — Да ради Бога! Пусть ходит. Я не об этом. Просто всё накладывается и школа, и секции. А школа новая, углублённые предметы… Как бы он всё успевал? — Проблема ясна, — умиротворяюще проговорила Надя. — и это не проблема. Начните на плавание ходить сейчас. Ещё остатки лета, меньше шансов простыть. И Вова втянется. Кружки, обычно, начинались с середины октября. У ребенка есть время втянуться и осмотреться в школе. Тем более, что плавание и теннис можно взять два раза в неделю, кулинарию два-три. Нужно смотреть. Относительно кулинарии: а вдруг, это его будущая профессия? Он у нас мальчик тихий, спокойный. Почему нет? Поэтому двигайтесь медленно, и постепенно всё вырисуется. Что ещё? — Финансовый вопрос. — вздохнула Анна. — Что именно? Карманные деньги, как я понимаю? — Да. Я считаю, что ссобойку сложить и мы можем, а в школе ему деньги не нужны. Полторы остановки и он дома. — Только в школе есть столовая. А если ему ссобойки мало будет? Или прилепят факультатив какой? Или нужно будет на обратном пути тетрадь купить? Или ручку? — Корф откровенно кипел. — Дома будет лежать запас канцтоваров! — Девушка начинала заводиться в ответ. — Стоп! — ещё тише проговорила дважды тётя. Молодежь замолчала. Зазвонил телефон. — Да, Шурик? Я поняла, отлично. Ужин греется, пирожные тебя ждут, нет, без тебя не ели, Вова крутит форшмак. Хорошо, не волнуйся. Ждём. И я тебя. Саша едет домой. Говорит, что есть новости. Так что давайте быстро решать вопрос. Поссориться вы всегда успеете. В чем проблема? Вы не хотите совсем давать ему даже на карманные расходы? — Да. — бросила Анна. Надя чуть повозилась, устроилась удобнее. — Запретный плод сладок. Складывайте ему всё с собой, но и на карман давайте. Чтобы было. Это как моральная поддержка. Иначе, он начнет, как минимум, искать подработку…. — Он несовершеннолетний! — … как максимум — воровать. И то, и то нам не нужно. Или вы даёте ему мелкие деньги, или я. А если после школы ему нужно будет бежать на тот же теннис и по дороге, или на тренировке, закончится вода? Ему тоже домой бежать? Или из-под крана пить?! В общем думайте. Я своё мнение высказала. Владимир поцеловал её в макушку: — Спасибо большое, родная. — помолчал и улыбнулся, — так непривычно видеть тебя с длинными волосами. — Я проверю Вовку, что-то затих. — смущённо пробормотала блондинка. — Мамуль, ты как? Мы опять заставили тебя нервничать. — Нет, я спокойна, правда. Скоро ещё и собственный муж дома будет, — улыбнулась. — всё будет идеально. Я просто Аню не понимаю. Да мало ли что случится может. Пусть хоть какие-то деньги будут. На тот же «Сникерс». — Я тоже. Я с тобой согласен. Ну, поговорим ещё с Анютой. Ты как? Как мой братишка? — Нормально. Пару раз по печени мне дал, на удивление я это ощутила. А так, всё нормально. Скучали за вами. Да, я Бастера не выгуливала. — Я сейчас Вовку отправлю. Что врач говорит? — Что всё хорошо. Через месяц положит меня. И уже до победного конца. — Надеюсь, это перестраховка? — Да, не волнуйся. О, Саша. — Это ещё не дядя Саша, это я Вовку с пёсой отправила гулять. — отозвалась Анна. — Захожу на кухню, а они играются. Всё готово и отрываются. — И здорово. Пусть ловят момент, пока время есть. — ласково улыбнулась Надя. — Ребята, не ссорьтесь. Всё станет понятно по ходу. Володя свои пожелания озвучил, дальше будете смотреть. Тем более, ещё мысль: плавание — это желание папы, а Вова с тобой согласился, — Криминалист посмотрела на племянника, — уберите плавание и оставьте теннис, раз ребенок на него сам изъявил желание ходить. Думайте, компонуйте. Со школой я помогу, это не проблема. Саня грозится засадить меня в декрет на пять лет, так что школу я закончу. — улыбнулась. — С очередной медалью — «За успехи в воспитании Корфов», — усмехнулся парень. — и «За безграничное терпение и любовь», — чуть тише. — Прекрати. Да, вы когда будете тетради брать, возьмите ещё, можно не самые фешенебельные, на черновики, особенно математика. Анна кивнула на входную дверь. — Я дома, — раздался преувеличенно бодрый голос Бенкендорфа и потявкивание Бастера. В комнате появилась полковничья голова, — привет. Я мою руки и к вам. Корф встал: — Я нагрею. Анна отправилась следом, оставив Надю и Александра наедине. — Привет, Наденька, как ты? Как Мандаринка? — мужчина оторвался от любимых губ, присел напротив и целовал животик. — Привет. Скучали, очень. А так, всё нормально. У тебя что? Что так долго? — взяла его лицо в свои руки. — Всё хорошо, правда. Сейчас поем, а то ты меня такими деликатесами раздразнила, — улыбнулся, — и расскажу. Ты гуляла сегодня? — Да. — Только очень коротко. — Откуда? — Нужно было камеру нашу отсмотреть. Ещё выйдем или ты устала? — Устал ты́. Поэтому выйдем завтра, если тебя не сорвут. — Ещё два дня моих, потом работа. Потом возьму за свой счёт. — целовал женскую хрупкую ладонь. — Знаешь, я стал наркоманом. Мне постоянно нужна доза тебя. — Тогда и мы с сыном тоже. — молчали. После повторного ужина вновь устроились на диване, перед этим уложив спать Володю-маленького. — Итак, ещё два дня у нас выходной. Потом работа. Было совершено повторное покушение на Звонкова, после чего Романов его раскрутил, есть видео допроса, точнее беседы. Ань, потом глянешь, что там, хорошо? Но потом, когда выйдем. Пока отдых. Дальше, «поплыл» и «покушатель». Информации валом, только валокордин нужен. Саня, пардон, дамы, проблевался после допроса. Эти два дня будут идти задержания под эгидой Палыча, потом уже мы. — Так, а за что? Вы хоть расскажите! — возмутилась невестка. — М-м-м, скажем так, торговля людьми. Это в очень общих чертах. Через два дня послушаешь. — А Алина тут причем?! — судьба невинной девушки не давала психологу покоя. — Месть. Брат мстил за … погибшую, скажем так, сестру. И Звонков всё это знал. — А чего к нам попёрся? Понимал же, что мы это дело дожмём. — хмыкнул Корф. — Промахнулся с Романовым. Думал, что получится им манипулировать. Надя и Владимир насмешливо хмыкнули. — Пошёл к нам, потому что угроза пошла на обожаемую внучку. Дальше. В моём кабинете подростающее поколение Романовых нашло «живность». Мы-то и так про неё знали. Теперь эти «юные следопыты» тоже. И, кажется, обо всём догадалось. Вскрыло, изучило. Нашло следы и зацепки. Опера изучили все камеры в нашем здании, получается, что только Буханкин. Больше просто некому. Да и никто больше так близко к моему столу не подходил. Плюс, камера подтвердила… — Прости, родной, у тебя в кабинете есть камера? — удивилась жена. — Пока да. Нет, она не всё время. Мы её повесили после моей второй беседы с генерал-майором. Так нужно было, не волнуйся. — Бенкендорф мягко и успокаивающе гладил любимую женщину. — По камере всё видно. Сейчас генерал у «воротничков», это уже их парафия. Так, вроде всё. Теперь отдых. Какие планы на завтра, семейство? — Вы — гулять и отдыхать, а у нас визит в школу: сдаём документы и знакомимся с классным руководителем. Потом пробный теннис и магазин. — Какой, Володь? Вещи все перемеря́ть нужно, Вовка вытянулся. — Анна немного заискивающе посмотрела на любимого. Ей было очень неловко за свою колкость во время их обсуждения. Она всё не могла привыкнуть, что её Володя её простит за всё и всегда. — Как минимум канцтовары и спортивный магазин, на физру в любом случае форма нужна. Рубашки, брюки можно тоже сразу брать. — Владимир целовал ее волосы и смотрел с огромной любовью в глазах. — Господи, вроде не так давно я мучался с твоими кедами, а теперь ты уже покупаешь куда свое́му сыну. Как быстро летит время, — вздохнул Александр Христофорович. — ты сам уже папа. — Надежда Николаевна погладила руку мужа. — Ничего, зато ты уже опытный и с моим братом дело пойдет веселее, — хихикнул Корф. — ладно, давайте спать, а то ты сейчас на Надюше и заснёшь, раздавишь ещё. Мы свободны до пятницы, получается? — Пока да. Пока там не наши погоны работают. — Отлично. Тогда спокойной ночи. Владимир лежал на кровати, закинул руку за голову и любовался Анной, её плавными движениями, когда она расчёсывала свои длинные локоны, ею самой. Видел, что она довольно неудобно себя чувствует. — Что случилось, девочка моя? — спросил вполголоса. Анна отложила расчёску, отошла от шкафа-купе с зеркальными дверями, села на край кровати: — Прости меня. — За что? — искренне удивился парень. — Я опять чебучила. Корф нахмурился: — Не понял? Ань, всё нормально, не делай из мухи слона, пожалуйста. Мы говорим, обсуждаем, спорим. Но никто ничего не чебучит. Вот скажи мне, мой любимый психолог, какая разница между спором и ссорой? — «Спор — столкновение позиций и мнений, при котором каждая сторона аргументированно отстаивает свою точку зрения, стараясь опровергнуть доводы другой. Ссора — конфликт, разногласие между людьми, ведущее к резкому ухудшению их взаимоотношений». — послушно процитировала определения Анна. — Ну вот. У нас — спор. В конструктивном споре рождается истина. Иди ко мне, — протянул руки к девушке. Анна выключила свет и нырнула к родному теплу. Владимир плотно прижал её к кровати, в свете луны любовался женой, она напоминала ему сказочную принцессу, которую нужно оберегать, беречь, лелеять и холить, как ни банально. С появлением в его жизни Анны и сына он стал готов убить любого своими руками. А с другой стороны, появился страх, на работе старался особо не лезть на рожон, что для него, как руководителя, было плохо, но не как для главы семьи. Убедил себя, что это здоровый страх. Наклонился и поцеловал маленький носик девушки, она перехватила его губы своими. На следующий день отправились в школу. — Ощущение такое, что уже учеба, — пробурчал Володя-маленький. — снова парты. — Пока нет. Ещё есть последние денёчки. Зато потом магазин и мороженое. — Соблазняющие улыбнулся Корф. Занесли документы директору и пошли знакомиться с классным руководителем. Им оказался около сорока лет, спокойный и уравновешенный. Всё рассказал и показал. Анна внимательно сканировала его. — Можно вопрос? — ровно поинтересовался Владимир. — Пожалуйста. — Что мужчина делает в школе? — Работает. Я — учитель физики и математики. У нас в школе все педагоги — мужчины. Поэтому у меня в классе в основном мальчики. Да и в гимназии больше мальчиков. Девочки есть, но их мало. Негласно получилось, что гимназия практически мужская. — Конфликты? — Нет. Я сам не люблю их и в классе стараюсь упреждать. Да, у нас есть родительский чат. Точнее их два. В одном я есть, то есть мы решаем насущные вопросы, в другом — сугубо родители. Кого из Вас добавлять в первый? Корфы переглянулись. — Супругу, она более в свободном режиме. — Хорошо. Так, в начале сентября у нас родительское собрание. Вживую их проводят раз в четверть, чтобы можно было решить вопросы с предметниками. Настоятельно рекомендую быть. Хотя бы через раз. Это контролируется руководством. — Получается, подобные собрания четыре раза в год? — уточнил Владимир, делая записи в блокноте. — Да. Это делается во избежание конфликтов по оценкам. Я смотрю на табеля Владимира, он практически отличник. Надеюсь, что и у нас будет так же. — Мы тоже. Нам медалист не нужен, мы оценки не выжимаем. — Здоровая лень присутствует, — с пониманием кивнул руководитель. — это хорошо. У самого племянница-перфекционистка, поэтому я — ярый противник идеально выполненного задания. Но я ознакомился с тестами, у Вас очень толковый парнишка. — Спасибо. — чуть лениво бросил Владимир. — Да, тут список необходимых тетрадей, у нас с этим строго. Если будете брать про запас, берите такие. Ещё тетради на печатной основе и дополнительные сборники по физике, химии и математикам. Мы централизованно не закупаем, но вот тут данные, год и издательство. — А где можно купить? В любом книжном? — Да, где есть школьная литература. Есть магазин «Школьник», могут быть там. — Спасибо. — Ещё: форма одежды свободная, но без претензий. Джинсы можно, но без дырок, верх спокойных тонов, без принтов. Волосы не красим, — на этих словах Владимир поперхнулся воздухом, — татуировки не делаем. Вроде бы всё. Да, в школе есть «кабинет здоровья», там раз в две недели каждый класс на уроке физкультуры проводит занятия. — Чем он отличается от обычного спортзала? — Тем, что там занимаются в носках, есть доска Евминова, аппликатор Ляпко, ЛФК и детский пилатес. — Ого, — одобрительно притянул майор. — и что, всё успевают за 45 минут? — Да, у нас класс небольшой, Вы двенадцатый, поэтому всё успевают. — Получается, на физкультуру две формы нужно? — Это на Ваше усмотрение, главное — чистые носки. Да, медсправка.? — Есть, отдали директору со всем пакетом документов. — Хорошо, противопоказания? — Нет. — К родительскому собранию, первому, справки о месте работы. И ещё, если Владимира будут забирать со школы, то необходимо написать заявление, в котором указать ФИО, номер телефона и номер машины, если есть. Даже, есть это Вы, родители. Корфы опять переглянулись. — Ого. Ничего себе безопасность. Есть причины? — Мы отвечаем за Ваших детей. — Хорошо, а если он сам будет ходить? Мы практически рядом живём? — Тогда нормально, только заявление, что ходит сам, Ваши данные у меня будут. Если нужно будет пропустить один день — записка от родителей, если больше — справка. Если забрать с урока — обязательно позвонить мне. Но уходом с уроков не увлекаться. Да, у каждого есть свой шкафчик, там можно хранить сменку или учебники. Категорически запрещено хранить продукты, чтобы не гнило и мы не вскрывали. От шкафчика у каждого свой ключ. И каждый убирает его сам. Можно воду держать, сок, только чтобы не проливалось. Запасные канцтовары, опять же. В классе убирает уборщица. — Зонтик? — Зонтик. — согласился руководитель. — Обязательно сменная обувь. — Хорошо, поняли, спасибо большое. Последний вопрос — финансовый. — Фонд класса, по желанию. Использует деньги родительский комитет, в чат Вашу маму добавят, я в классный уже добавил. Деньги уходят в основном на празднование дней рождений. У нас не вечеринки, но после уроков можно отпраздновать в классе, с лимонадом, но это по желанию. И на экскурсии. Обычно сдают заранее, чтобы были, а потом решают с экскурсией. Но это Вам наш родком объяснит, там у нас гиперактивный мамочки, они всё сделают. Так, вроде бы всё. Остальное по ходу. — Фух, ну и ну, — выдохнул Корф, забрасывая пакет с учебникам в багажник, — я уже устал. — Просто много информации, — улыбнулась Анна. — всё хорошо. Так, через час пробный теннис. Вов, не передумал? — Нет. — А как школа? — Нормальная. Даже физра интересная. — Кстати да, — согласился отец, — я про Ляпко уже и забыл. — И ЛФК. — поддержала Анна. — Так, перед тренировкой нельзя есть. Тогда, что делаем? — Предлагаю в книжный, поискать этот перечень дополнительных книг. После тренировки еда и канцтовары. — Так в канцтовары и сейчас можно, у нас же список есть. — Успеваем? Ну идём. Хоть сориентируемся. Да, ключ от шкафчика у кого? — У меня, Иван Александрович сразу дал. — подал голос младший Корф. — Хорошо, тогда вперёд? В книжном магазине необходимую школьную литературу купили быстро. Корф заметил, что сын замер у раздела с детской литературой: — Что-то присмотрел? — А, та не, идём. — но майор заметил, на какую книгу «облизывался» ребёнок. Взял в руки, изучил содержание и цену. — Держи, — протянул её Володе-маленькому и заметил, как Анна нахмурилась. — только без ущерба для учёбы. — Ой, спасибо. Па, а как ты узнал? — Секрет. Так, идём, надо ещё переодеваться. Пока Володя-маленький под присмотром тренера проходил разминку и пробовал на вкус теннис, родители сидели в зале под стенкой и наблюдали. — Володь, ты балуешь Вовку, не надо, мы потом с ним не справимся. Он должен знать слово «нет». Я прошу тебя. — Анют, я согласен, но я так хочу это делать. Да и мы с ним изначально договаривались, что требовать нельзя. Но почему не купить ему книжку, которую он прочтёт? — Да, но и кафе, мороженое, книги, потакания всем его хотелкам с кружками… — И что? Пусть развивается. А что, он должен быть зачморенным заморышем? Он пацан. Он не должен падать в обморок от нашего появления в квартире. Я понимаю твои опасения, ты боишься, что пружина распрямится. Чтобы этого не произошло, особенно в переходный период, я считаю, что нужно расслаблять её постепенно. И в меру. Чтобы можно было держать в тонусе. Сейчас только кружки, канцтовары и одежда. И всё. Дальше сугубо как скажешь ты́. — Хорошо. Только, пожалуйста, не расхлябывай его. Я понимаю, что тебе хочется, тебе приятно это всё покупать, но только чтобы всё было в меру. Только не превращайся в родителя, который свои длительные отлучки по работе компенсирует деньгами. — Вот этого точно не будет. Обещаю. Так, разминка закончилась… ага, теперь тренировка. И ещё, Анют, я предлагаю давать ему карманные деньги, но немного. Действительно из серии на «Сникерс». В доме закончится хлеб, он что Надю с грудничком отправит? Нет, сам по дороге купит. Тем более, что можно сделать ему карточку и нам на телефон будет приходить смс, что, когда и где он купил или снял. Ну как же он за покупками ходил, когда меня не было? — Я затаривалась на неделю. — Долгоиграйками. Анют, мы можем всё немного изменить. Это необязательно будет плохо, просто по-другому. Всё хорошо. — притянул к себе. — И за кружки его не беспокойся. Деньги есть, даже если ему не понравится, то хоть навыки останутся, что тоже неплохо. — Уговорил. Ой, кстати, я говорила или нет? Моя соседка из квартиры рядом с моей звонила и спрашивала, сдаю ли я квартиру? Её племянница разъезжается с сыном и ищет себе квартиру. Так тётка предлагает снимать рядом с ней. И рядом, и врозь. Или ещё нельзя? — А соседка в теме? — Да, но их это не пугает. — Уже да, можно. Хорошо, тогда заедем на обратном пути, посмотрим, да и я с соседями познакомлюсь. — Спасибо. — За что? — За то, что ты есть. — улыбнулся. После занятия, пока Володя-маленький переодевался, к ним подошёл тренер: — Я хочу сказать, что у Владимира неплохо получается. Дыхачки маловато, но это поправимо. А вообще, это его. — Значит, последнее слово за сыном. Что нужно? — Вот перечень. Ракетку потом мы подберём вместе. Корф начал читать вслух: — Спортивная одежда: спортивный костюм, шорты и футболкой, брюки с футболкой и тд. Наборов спортивной одежды должно быть как минимум 2. Одежда должна соответствовать размеру и быть выполнена из натуральных тканей. Спортивная обувь: Кроссовки нужно выбирать из натуральных тканей и мягкой подошвой. Обувь не должна быть впритык, лучше, если будет запас 0.5-1 см. — Да, кроссовки обязательно на шнуровке. — прокомментировал тренер. — Сумка: На первое время можно купить небольшую сумку на две ракетки. Самое главное при выборе экипировки — это следовать правилу, все должно быть выполнено из натуральных материалов и удобным. Понятно, — кивнул Владимир-старший. — сколько с нас за пробный? — Ни сколько. Пробный бесплатно. — Хорошо, если мы приходим, то что и как? — Вот расписание. Со вторника у нас новые группы, время выбирайте сами. Мой телефон, — мужчина протянул визитку. — всегда Вас ждём. Подошёл Володя-маленький. — Спасибо. Я Вас тогда наберу. — Владимир сфотографировал расписание. Засели в кафе: — Вов, а тебе час минимум кушать нельзя, — хитро улыбнулась Анна, заказав две пиццы, суп минестроне и салаты с соком. — Это потом. Сейчас можно. Родители рассмеялись. — Так, теперь давайте серьёзно. — Корф быстро ответил на сообщение и вновь смотрел на любимых людей. — Что с теннисом? Понравилось? — Очень. Но тяжело. — Ну, в учении всегда тяжело. Тренировки потянешь? — Да. — твердо отозвался мальчик. — Хорошо, два или три раза в неделю? — Три! — Давайте начнём с двух, а потом, если всё сложится, то перейдешь на три. Ещё же про кулинарию не узнали, — вклинилась Анна. — мы не знаем, что ещё там скажут. — Хорошо, — покорно кивнул Володя-маленький. — ждём кулинарию. — Не передумал? — Нет. — Хорошо, тогда едим и по магазинам. Это нам минимум три спортивных формы нужно. Ого. — Угу, — прокомментировала жена, говоря при этом «теперь ты понимаешь, что ты закручиваешь»? — и минимум две пары кроссовок. — Понял. Только спортивки должны отличаться по цвету. — Давай мы сегодня ограничимся канцтоварами, а дома ещё раз пересмотри вещи и составим список необходимого. Оба Владимира переглянулись и согласно кивнули. — Вот, это другой разговор. После весёлого и степенного обеда отправились за канцелярией. — Анют, а что с рюкзаком? — О, а про это забыли. — Тогда завтра. Сегодня почитаем, какие есть, завтра купим. В результате из магазина вышли с рюкзаком полным тетрадей, пеналом, стратегическим запасом ручек, карандашей, резинок, маленьких клеев, пятью блокнотами (три из которых для взрослых), цветным картоном, бумагой, стикерами и прочим. В руках Корфа был ещё и пакет с тем, что не влезло в рюкзак, плюс сумка для сменной обуви. — Всё! Дальше отдых! Я устал! — пожаловался глава семейства. — Как вы выдерживаете? — Опыт и практика — великое дело, — улыбнулась в ответ Анна и чмокнула мужа в щеку. — домой? — Да-а, в душ и лечь. Дома обнаружили отсутствие Нади и Бенкендорфа. Володя-маленький ушёл в свою комнату читать новую книгу, его родители лежали на диване и приходили в себя после сегодняшнего дня. — Господи, никогда не думал, что магазин это так утомительно. — Так это ещё хорошо, что Вовка на любую расцветку тетрадей согласен. А ты вспомни ту девочку, которая из-за пенала целый концерт устроила? — Это вообще жесть. Ну пенал не того цвета, что и рюкзак, и что?! — И плохо. — Анна насмешливо улыбнулась. — Нет, я никогда вас, девочек, не пойму. Не зря говорят, что мужчины с Марса, а женщины с Венеры. — И ничего, и уживаются как-то. — жена склонилась над лежащим на спине Корфом. — И прекрасно уживаются…. *** Саша Романов лежал бледный, жена вытирала испарину: — Послезавтра я Корфа лично придушу! Рассказать нормально можно было?! Без таких стрессов?! — Успокойся, Натусь, — прошептал парень, — он сам не в теме. Но он выйдет, а мы в отпуск. Ну его лесом. Я тоже семью хочу. Романова сняла капельницу: — Как ты? Поспишь? — Да. Вышла и прикрыла дверь. На кухне приготовила на быструю руку салат и расслабилась. Полтора дня длятся сумасшедшие задержания. И люди там ого-го какие. После того, как «поплыл» Звонков работали быстро, теперь Саня это всё и выхаркивал. Сейчас руководство взял на себя Седой. Но это чисто формально. По факту всем рулит генерал. Завибрировал телефон, звонила свекровь: — Здравствуйте, тётя Шура, — Наташа старалась говорить спокойно. — Саня спит, устал немного. Вроде бы послезавтра. Даже так, да? Хорошо, я поняла. Это выписка нужна, паспорта? Ага. Вещи не проблема. А сколько дней? Ого. Ми́нимум двадцать четыре? Ого. Поняла, спасибо большое. Это да, лучше обычный или Ваш дом. Это да. Вы как? Хорошо. Всего доброго. В задумчивости сделала глоток свежего сока. Так, через день у них отпуск. И ни хухры-мухры, а в кардиологии санатория МВД. Ну, кардиология у мужа, у неё общеукрепляющее. Тоже надо, спасибо огромное, товарищ генерал! Сначала угробят, потом лечат. Ой, так это же нужны вещи. Так, список. Мыльно-брыльное, полотенца — терпеть не могла полотенца и наволочки общего пользования. Простыня и всё остальное нормально, а вот наволочка. Всегда свою возила. Благо, что маленькая. Санины бумаги. Нижнее бельё, носки, спортивные костюмы, футболки, что-с длинным рукавом, пижамы. Ого, уже набралось. А если ночи посвежеют? Ну, не зима же. — О чём задумалась? Я думал ты спишь? — Ой, Саш. — вздрогнула и вынырнула из своих мыслей. — Ты как? — Нормально, лучше, спасибо. — поцеловал в висок. Кивнул головой на бумагу, — Это что? — Вещи для санатория. В пятницу заселяемся. Николай Павлович сделал путёвку, вечером завезёт. Минимум на двадцать четыре дня, дальше как врач скажет. И я с тобой. Хоть отдохну. На Макса можно оставить лабораторию. — Один плюс — побудем вдвоём и отдохнём от наших. Я как-то за ними не соскучился. Так, что нам нужно сделать? — Сначала выпить таблетки и покушать. Дальше посмотрим. *** Володя-маленький устроил у себя в комнате полный раскардаш — вытащил всё содержимое выдвижных ящиков письменного стола, книжного шкафа, полочек для паззлов, прикроватной тумбочкой. Ошалевший Бастер спрятался под столом и притих. Мальчик сходил на балкон, взял тряпку, полироль для мебели и принялся за уборку. Всё тщательно вытер влажной тряпкой, потом вымыл её и натёр мебель полиролем. Пока подсыхало, внимательно пересмотрел прочётную литературу, расставил по размеру, корешок к корешку. Потом взялся за коробки с паззлами, вытер пыль и с них. Сложил по размеру и запихнул на самую высокую полочку. Осмотрелся, остались учебники в пакете, канцтовары и дополнительная литература. Решил убрать в столе, чтобы освободить место для купленных ручек и тетрадей. По ходу уборки Володя понял, что нужен будет мусорный пакет. Отправился на кухню, на обратном пути столкнулся в коридоре с вернувшимися тётей и дядей. — Привет, родной, как дела? — мягко и негромко спросила Надежда Николаевна. — Здравствуйте, отлично. Убираю, вот, за пакетом сходил. Куча мусора обнаружилась. А Вы как? — Отлично, погуляли, теперь будем отдыхать. А где родители? — Отдыхают. Папа устал и в шоке. Сходил с нами только за тетрадками. А завтра предстоят ещё вещи. — хихикнул Володя-маленький. — Мама с ним. — Мама тоже в шоке? — иронично уточнил Бенкендорф. — Не, только папа. Мама опытная. — Про кружки расскажешь? — Надя сбросила с себя уличные шлёпанцы и засунула отёкшие ноги в мужнины тапочки. — Да, только если Вы ляжете. — Точный Корф. — хмыкнул дядя. — Но он прав. — Вы устраивайтесь, я сейчас. Володя-маленький быстро засунул часть мусора в пакет, приготовил еду Бастеру, помыл руки, разложил собственноручно приготовленное мясо по-французски и гарнир по тарелкам, поставил на поднос и принёс в комнату. Потом донёс салат и воду. Устроился рядом с Надеждой Николаевной и Бенкендорфом. — Это ты сам всё приготовил? — искренне удивился Александр Христофорович. — Да. Я же видел, как тётя Надя делает. Мясо я и тогда и сейчас отбил, ну, а остальное легко. Ещё есть суп. С кус-кусом. — С чем? — Бенкендорф полностью завис. — Кус-кус. Крупа такая. — улыбнулась Надя. — Очень вкусно, правда. Ты сюда больше сыра положил, чем я, да? Племянник кивнул. — Вкусно. Более сливочный вкус. Это у тебя сегодня было первое занятие в кулинарии? — Нет. Пробный теннис. А кулинария с середины октября. Сейчас школа закрыта. — Как я и предполагала, — кивнула женщина. — какие планы на завтра? — Купить одежду. Если папиных нервов хватит, — вновь хихикнул младший Корф. — а то он от сегодняшнего третий час спит. Я уже и приготовить успел, и в комнате часть убрал. Осталось стол убрать и учебники с тетрадками. — А что сегодня было? — Пробный теннис, классный руководитель, учебники и канцтовары. — И как? Мальчик всё подробно рассказал. — А неплохо в школе так, Шурик? — Угу, особенно физкультура. Может, хоть это отвлечёт Вовку от плавания? — Уже, — кивнул Володя-маленький. — остановились на теннисе и кулинарии. — И отлично. — А что Вы сегодня делали? — Спасибо большое, родной, очень вкусно. — Надя сделала глоток воды и притянула мальчишку поближе к себе. Полковник убрал тарелки. — Гуляли. Были в парке, покатались на катамаранах. — улыбнулась. — У нас было скучно, у вас явно веселее. — О, да. Ладно, я убирать, а то пёса сейчас ещё погрызёт, а Вы отдыхайте. — А со мной побыть? Я только и делаю, что отдыхаю. — Просто учебники школьные, я боюсь. — Поняла, хорошо. А вы обложки купили? — Да. В двух экземплярах. — Тогда удачи. Помощь нужна? — Нет, спасибо, я сам. — Чуть что, давай пёсу мне. — Не, пусть учится не брать чужого. Столкнулся в дверях с дядей Сашей и продолжил убирать в комнате. Александр Христофорович присел рядом с Надеждой: — Как ты? Поспишь? — кончиками пальцев нежно и практически невесомо провел от корней её волос до подбородка. Надя накрыла его руку своей и прижалась к ней щекой. — Отлично, погуляли, вспомнили молодость, наелись вкусностей. Ты устал? — Нет, наоборот, какой-то прилив сил. Полежи, отдохни пока. — видел, что ещё немного и жена заснёт. — А ты? — А я тут, с вами. — поцеловал животик. — Конечно с вами, родные мои. Через несколько минут женщина заснула. Бенкендорф посидел рядом, потом встал, укрыл, поцеловал в щеку и зашёл к Володе-маленькому: — Можно? — Конечно! К мужчине бросился Бастер и пару раз громко тявкнул. — Тихо, ушастый, в доме тихий час. Скоро выйдем гулять. Вов, чем помочь, говори. — Да ничем. Ящики я убрал, теперь «одену» учебники и всё. — Вы и портфель сразу купили? — Да, чтобы меньше мороки было. — А это что за чудо? — Сумка для сменной обуви в школу, на теннис и на физру. — О, Господи. — Ага. Александр Христофорович помогал натягивать обложки на книги, заодно проверяли их и дядя осторожно подклеивал или вытирал карандаш. При этом болтали без умолку, смеялись, шутили и в какой-то момент полковник почувствовал, как устаревший узел боли распрямился и расслабился. На смену пришло спокойствие, умиротворение и чувство семьи. То, чего он очень хотел. И очень боялся. — Ну что, вроде бы всё сделали? — усмехнулся Бенкендорф. — Только давай рюкзак или в пакет или в шкаф спрячем, чтобы пылью не припал? — Давайте. В мусорный влезет? — А почему нет? Только с мусором не перепутай. Сложили портфель и всё остальное в шкаф. — Примерку устраивать маме будешь? — Та давайте и Вам, какая разница. — пожал плечами. — Только давай перекусим, а? А то при виде учебников всегда очень кушать хочется. В кухне устроились за столом и продолжили болтать о своём, о мужском. — Вот вы где, а я вас в комнате искала. — на пороге стояла Надя. Бенкендорф вскочил, усадил её на стул, поставил еду и сок. — Успокойся, всё в порядке. Так, с уборкой покончили? — Да, сейчас выгуляем псину и за вещи. — Хорошо, я помогу? — С вещами — да, Бастера я выгуляю. — Не, товарищи взрослые, Бастера выгуляю я́. Его мне́ дарили. Спасибо. — Тогда мы тебя ждём. Володя-маленький быстро переоделся, застегнул поводок собаки и отправился на улицу. Надежда Николаевна подошла к окну. — Не волнуйся, территория охраняется, везде камеры. — Александр Христофорович осторожно обнял жену со спины и неторопливо целовал шею. — Я спокойна. Знаешь, чем больше я к нему присматриваюсь, тем больше вижу Володю в этом же возрасте. — Есть такое дело. — Шурик? — Да, Надюнь? — Что случилось? — Ничего, — пожал плечами, — всё хорошо. Убрали с мелким в комнате, всё расставили. Ты с нами. Как вы? Катамараном не навредили? — Нет, Шурик. Да и как можно было навредить, если я только сидела. Педали ты крутил. — Тебе могло быть неудобно, но ты же промолчишь. — Шур, вот только давай без «могло бы быть», «не могло бы быть». Я всё говорю, успокойся. Да, в понедельник–вторник мне на контрольный анализ и УЗИ, ты с нами? — Конечно. На всякий случай, в воскресенье напомни, хорошо? — Обязательно. Наблюдали за ребёнком. — Нет, хорошо всё-таки, что сделали ещё и отдельную площадку для животных, а то и дети, и собаки. — Это да. — Шур? — Да, Солнышко моё родное? — Я же стану домохозяйкой. — И? Как по мне, так хорошо. — Ах, вот оно что? — шутливо обиделась Надя. — То есть, я всю жизнь тебе портила тем, что постоянно с тобой везде была, да? А ты молчал? А тебе нужна жена-домохозяйка? Бенкендорф выровнялся и замер: — Что? — осипшим голосом уточнил полковник. Надежда Николаевна повернулась к нему лицом и испуганно смотрела в глаза: — Шурик, я же пошутила…. Шур? — Это была очень несмешная шутка, Солнышко моё родное. Ты как никто знаешь. — привлёк к себе, гладил и что-то шептал ей на ухо. — Вовка возвращается. — отстранился от любимой женщины, увидел в глазах непролитые слёзы, — Ну вот. Из-за пустяка и слёзки, всё хорошо. — поцеловал. Устроились в комнате Володи-маленького и изучали его гардероб. Надя составляла список необходимых вещей. — Всем доброго утра. — на пороге появились сонные Владимир с Анной. — Добрый вечер, — чуть насмешливо отозвался полковник. — это ты от магазинного стресса не отошёл? — О, боже, уже вечер! — простонал Анна. — Вы не простыли? — Надя смотрел на них встревоженно. — Нет, Надюш, просто притомились, да и душно. — А, это да. Так, мясо по-французски мы вам оставили. Просыпайтесь, ешьте и присоединяйтесь. Мы в процессе. Освежившиеся и сытые Корфы сели рядом со старшим поколением. — Спасибо большое за ужин, очень вкусно. — улыбнулся Корф. — Это Вова. Его ноу-хау. Родители молча уставились на собственного ребенка. — Вова, а сколько в тебе ещё скрытых талантов? — тихо уточнил Владимир. — Не знаю. Сколько-то. — фыркнул мальчик и продолжил демонстрировать рубашки. — Всё, я ничего не имею против кулинарии. Убедил. Надя улыбнулась. — Вов, нет, снимай, эта тоже короткая. Говори сразу, все рубашки одного размера? Если да — убирай. — Нет, вот эти две. — повертелся. — Разве что на месяц. Хорошо, пока оставим. Под свитером или чем-то сверху видно не будет. Так, штаны все короткие, кроме этой пары, что у дяди Саши? — Да. — В общем, родители, вам придется покупать всё заново. Можете полдня завтра вы, полдня мы. Вам тоже отдохнуть надо, а не отсыпаться потом. И берите на несколько размеров больше, я подложу, потом только отпарывать будете. И рубашек это тоже касается. — Да там свободная одёжка. — беспечно отозвался племянник. — И что? Минимум две рубашки должно быть. Мало ли что. Нужно прилично выглядеть! Так, приблизительный список я вам набросала. Я повторяю, может, полдня вы, полдня мы? — Я думаю, мы справимся, — улыбнулся Владимир и поцеловал её руку. — ты и так нам очень помогла. Спасибо большое. — Хорошо, поняла, тогда я отдыхать. — женщина вышла. — Дядь Саш? — майор понял, что тётя обиделась. — Надеюсь, гормоны. — махнул рукой расстроенный Бенкендорф и отправился за любимой. На выходе остановился. — Да, с утра поможете ковёр постелить? Он уже протрях. — Конечно. — Спасибо. Полковник робко присел на край кровати, где на боку, спиной к нему, лежала Надя. Протянул руку, заметил, что она чуть подрагивает, и мягко погладил сначала по голове, потом по плечам, постепенно перешёл на поясницу. На минуту прервался, устроился рядом и продолжил массаж. Жена молчала, но он знал, что не спит. Спустя некоторое время Надя повернулась к нему лицом, устроилась на мужском плече и смотрела чуть виновато. Бенкендорф робко улыбнулся и поцеловал её. *** -Значит так, — посвежевший Бенкендорф окинул взглядом всех сотрудников, — ничего объяснять не буду, так нужно было. Дальше. Романовы, Седов, Писарев отправляются в отпуск. Две недели. Романовы в санатории, значит согласно предписанию врачей. Сейчас работают Корф, Шпагин, Ракитина, Сизов. Вопросов нет, значит отпускники свободы, работники за работу. Да, короткий момент! Генерал предлагает работать в две команды. Одна работает, другая отдыхает. Но у нас один профайлер, патанат и напряг в лаборатории. Оперативники могут на досуге обдумать. Потом обговорим. Свободны! — Скорее на нас в два раза больше работы навесят, а не отдых дадут. С этими авгиевыми конюшнями. — хмыкнул Костя и вышел. — Десять минут перерыва и ко мне. Жду курьера. — резко бросил полковник. В комнате отдыха были все и звенящая напряжённая тишина. Анна сжалась, а Владимир как ни в чём не бывало наливал себе и блондинке кофе, достал из холодильника круассаны, воткнул в микроволновку. У обоих Романовых ходили желваки, Седой сжал кулаки, чтобы не испугать своей реакции Анну. И лишь Ракитина спокойно слушала музыку в наушниках и забрасывала в рот по одному орешку. — И? — не выдержала Наташа. — Мы не имеем права даже узнать, какого чёрта вы с нами всеми так поступили?! Тишина в ответ. Корф невозмутимо достал выпечку из микроволновки, разрезал, положил туда кусочки масла, разложил по тарелкам и протянул одну супруге. Оперся вытянутыми руками на столешницу и не поворачивая головы коротко бросил: — Так нужно было. — Офигеть объяснение! — возмутился Костя. — У меня брат — сердечник, он в кардиологии сейчас лежать будет! А из всех объяснений — «так нужно было»?! — Я не собираюсь ничего никому объяснять и рассказывать. Я поступил так, как считал нужным. Исходя из вашей же безопасности. Всё! Тема закрыта! У вас отпуск! — Норма… — начала Наташа, но Саша встал и взял её за руку. — Не надо, Натусь. Я всё услышал. Идём, нас время поджимает. Кость, идём. Ты к родителям?.. Вышли. — Сказал бы я тебе, Аза, но не хочется. — тихо бросил Седой и вместе с тёзкой тоже ушел. Корф наслаждался теплым круассаном и кофе, чуть прикрыв глаза. Видел, что Анна напряжена. — Анют, всё нормально, ешь. — Ребята обиделись. Может, нужно было хоть сейчас? — Мы не в детском саду, чтобы обижаться. А объяснять должен был как минимум полковник, а ещё лучше — Николай Павлович! Всё, проехали. — Просто Саша с Наташей тут такую бурную деятельность развили, что им можно было бы и рассказать. — заметил Андрей. — Но я с тобой согласен. Это дело руководства. — Мы ведь взяли только пешку. Там, похоже, очень крутые погоны. Мы на суровейшей подписке. Поэтому ничего не собираюсь говорить. А про сына-сердечника должен бы побеспокоиться родной отец. Да и лучше ему не знать. Нам даже кассеты на расшифровку не оставили. Забрали всё в чистую, одно это говорит о многом. — помыл чашку. — Пообижаются, да успокоятся. Вы всё? Идём к полковнику. — Вам отдельное приглашение нужно?! — на пороге стоял присно упомянутый Александр Христофорович. Расселись за столом. — Дуются? — мимоходом спросил Бенкендорф, подключая флешку к большому экрану в кабинете. — Да. Сдуются. — спокойно отреагировал Владимир. — Значит так. Есть судно «Mond», принадлежит вот этому симпатичному мужчине. Данила Лебедев, он же Лебедь. Программист-компьютерщик. Гений, мог бы составить конкуренцию Дурову и Цукербергу, но пошел по кривой дорожке. Правда, всё красиво и бездоказательно. С виду — респектабельный бизнесмен. По сути — незнама кто. — Программист и есть. Действительно бо́льшую часть своих доходов заработал своей же головой. С криминалом пересёкся единожды. — спокойно дополнил Шпагин. — Извините, товарищ полковник. — Знакомы? — Пришлось к нему обратиться как к компьютерщику, потом он к нам. Похитили и убили его невесту. При задержании хлопнули похитителей. А руководитель сидит на пожизненном. — В общем, на судне перевозили слитки золота их Ахрамии сюда. Сам Лебедев божится, что ни причем и ни с кем ни о чём не договаривался. Был уверен, что кораблик стоит и ждёт его, любимого. Как успели понять, в деле и доле красивые погоны. Поэтому мы. — к Владимиру по столу прискользила папка. — Читайте, слушайте. Времени как всегда в обрез. — Что водная полиция? — уточнил майор. — Не смеши. — Понял, тогда работаем. Едва оперативники вышли, Бенкендорф взял в руки телефон и набрал сообщение жене. Тут же раздался звонок: — Надюнь, Солнышко моё родное, как вы? — мягкий тёплый голос. — Всё хорошо, Шурик, не волнуйся. — голос тихий и грустный. — Как у вас? Дурдом? — Пока нет, только начинаем. Надюш, что такое? Что случилось, я же чувствую? — Всё отлично, правда. Покушали, погуляли, теперь разбираю Вовкины вещи, подшиваю-ушиваю. Всё нормально. — А грустная чего? — Не грустная. Хорошо всё. — Надюшка, родная, я не знаю, что ты себе напридумывала, но не надо. Помни, я с тобой. — Помню. Ладно, работай, потом созвонимся. Полковник положил трубку и прикрыл глаза. Второй день с Надей творилось что-то странное: глаза мокрые, с её стороны полная уверенность, что она ему не интересна, что она толстая и он притворяется, когда говорит, что он с ней. Что на самом деле, у него кто-то есть и он вот-вот от неё уйдёт, ждёт только подходящего момента. Потом, началось ещё интереснее: накрутила себя до того, что заявила ему, мол она ему всю жизнь испортила, и ему нужно искать другую женщину, которая будет сидеть дома, готовить, стирать, вязать крючком салфеточки. Она не такая. Бр-р. Бред. Полный. Представил себе, как его встречает описанный персонаж и его чуть не перекосило. Да, он хочет, чтобы Надюша как можно дольше сидела дома, в декрете, только ради неё самой и сына. Чтобы ребенок знал, как мама выглядит. Хотя без неё не работалось от слова совсем. Хронически тянуло магнитом к ней. Да и в лаборатории ребята тупили по-чёрному, всё-таки Сычёва такая одна. Попытался поработать, но понял, что у него есть время, пока в этой самой лаборатории всё перепроверяется. Зашёл к оперативникам: — Я на час-два отъеду по делам, Корф, за старшего. — Хорошо. Товарищ полковник, тут пару свидетелей в показаниях совсем запутались, бедные, я к ним Ракитину отправил. И Шпагин ещё раз по свидетелям промчится. Жду сейчас на беседу Лебедева. Это пока всё, что можно сделать, не смущая остальных. — Понял. Сильно смущающиеся на мне. — Хорошо. Бенкендорф вышел из машины, посмотрел на окна и вошёл в парадное. Консьерж по привычке кивнул головой и сообщил, что Володя-маленький на тренировке. Бесшумно вошёл в квартиру, разулся, помыл руки, умылся, подошёл к комнате жены и услышал тихие всхлипывания. Присел на край кровати, вазу с цветами поставил на тумбочку, успокаивающе гладил любимую женщину по спинке, которой она у нему лежала. Склонился и целовал её волосы. — Надюшка, девочка моя родная, ну что такое? Что за слёзки? Я тут, я с вами. Я всегда с вами. — почувствовал, как Надя замерла. Сел удобно, повернул к себе, обнял. Женщина уткнулась носиком в его шею. — Ну что такое, девочка моя? — шёпотом — Я же только с тобой и Мандаринкой. А ты плачешь. Придумываешь всякие глупости, мучаешь себя. — сжал крепче руки на её плечах, — Кроме тебя у меня есть только ты. Ты же знаешь, что к меня никого, кроме вас нет. Неужели ты всерьёз думаешь, что я могу посмотреть на другую женщину? Нет. Мне нужна только такая женщина, которая у меня есть. Это же счастье невероятное, чудо. Ты — моё чудо. Второе чудо под твоим огромным сердцем. — уткнулся носом и губами в её затылок и молча гладил. — Ты давно кушала? Отрицательное движение головой. — Как Мандаринка? — Хорошо, — еле слышно. — это я… — И ты хорошо, прекрасно. Всё хорошо. Да? Кивок. — Какие планы на сегодня? Валяться? Гулять? Катамараны? Просто в парк? В парк и кафе? — А работа? — Работается. И я первый спросил. — А можно катамараны и кафе? — шёпотом и виновато. — Всё, что захотите. Только не молчи и не придумывай ничего, договорились? — Да. — Посмотри на меня, пожалуйста. Надя вытерла ладонью слёзы и подняла голову. Бенкендорф взял её лицо в свои руки и поцеловал. — Я — только твой. И с тобой. Наденька, скажи мне пожалуйста…. Перед Корфом в кабинете сидел высокий тёмно-русый парень с модной бородкой, в джинсовых бриджах, серой футболке и рубашке в красно-чёрную клетку, плюс кроссовки. Икроножные мышцы были хорошо развиты, грудная клетка и мышцы тоже. Лебедев был на пару лет его старше. Приятной наружности, интеллигентный, но нагловато-самоуверенный. — Данила Ва… — начал майор. — Можно просто Данила. Я не люблю отчество, да и рановато. — Данила, спасибо, что согласились ещё раз ответить на наши вопросы. — Я в этом сам заинтересован, как никто. — У Вас условное. — Да. Руководитель фирмы «Rainbow» очень хотел получить коды доступа и ключи к «Anacondaz». Для моей сговорчивости взял в заложницы мою невесту. Я смог сообщить знакомому в полицию, он дал ход. Его убили последним. Я сделал фальсификат, передал заказчику, мне в ответ вернули тело Оли. Но его тут же попытались арестовать. При задании началась перестрелка и его убили. — Остальные? — Имеете ввиду, кто мог бы мстить? Владимир кивнул. — Пару человек охраны. Я сам проверял уже. — положил на стол флешку, — Здесь всё, что я смог найти. Нужна будет моя помощь — звоните в любое время дня и ночи. Это и моё дело тоже. — Давайте мы́ будем работать. Хорошо? — Да. Спасибо. Лебедев вышел, Владимир размышлял над разговором. Данила ему понравился. Было видно, что ему эта ситуация очень болит. Болит не из-за подозрений, а из-за прошлого. Он сам, Корф, очень хорошо знал, как долго прошлое не отпускает. Открыл ноутбук, сбросил видео на носитель и занёс Анне. — Анют, мне интересно твое мнение. — Хорошо, давай. Письменное заключение? — На всякий да, но не срочно. Пока для меня, усно. — Хорошо, Володь, … — Анют, всё нормально. Правда. — Володя, а полковник сказал, что теперь работать будут две группы. Получается, один руководитель — ты а второй? Саша? — По идее да, но будем работать все вместе, у нас хронически людей не хватает. Ты ела? — Да. — Хорошо, я у оперативников. Корф выслушал результаты от Шпагина с Ракитиной, раздал новые задания, ушёл читать информацию Лебедева. Через время к нему вновь зашли оперативники: — Володь, со свидетелями я поговорил. — речь у Шпагина была размеренной, — Кудин признался, что всё-таки видел двоих в ту ночь. Один — высокий, очень смуглый со шрамом от виска к подбородку. Второй — начальник водной полиции. — Я так и думал. «Водники» те ещё штучки. — майор оторвался от изучения видео. — Понял, буду работать. Что по поводу смуглого? — Кудин сказал, что иногда видит его на стоянке. Постарается сфоткать и нам переслать. — А видеокамер там нет? — Есть. Они встречались в «слепой зоне», Макс уже пошарил. — Хитрожопые ребятки. Да и мы не промах. Понял. Ещё что? — По старым связям Лебедева ничего подозрительного, не считая мёртвого Моргуна. — отчиталась Катя. — Его приспешники-помощники? — Кто сгнил в тюрьме, кто ещё сидит, кто труп. — Хм-м. Мы кого-то упускаем. Так, нам нужен чувак со шрамом. А жёны, любовницы, дети? -В процессе. Это пока на Максе, я потом по адресам. — Хорошо. Ждём. Когда Макс закончит, Андрей, возьмёшь его и на сам кораблик. Я с Лебедевым договорюсь. — Понял. — Я за характеристикой жертвы. Анну нашел в комнате отдыха с крепким кофе. — Будешь? — девушка сидела на диванчике. — Нет, спасибо, — приобнял, — но ощутил прохладу со стороны жены. Помолчал. — я поговорю с ними. Но сейчас дело. Что с Лебедевым? — Он не врал. Был откровенен, но напряжён, ему больно. Присутствует страх. Злой страх. — Это как? — Это когда ему и страшно, но он настолько зол, что этот страх в купе со злостью являются основным мотиватором к действию. — Вот его действия мне не нужны. Это когда крышу срывает? — Да. — Понял, спасибо. — поцеловал её висок и встал. — У тебя всё на сегодня. Езжай домой. Чуть что — вызову. — Вы пока никого не «трусите»? — Пока нет. Пока ищем и ждём. В кабинете начал искать информацию на главу водной полиции. — Здоров, что у вас? — на пороге стоял полковник. — Работаем. Пока не очень. Почитай, может, что понравится. — Корф протянул ему флешку Лебедева. Тот кивнул. — Как она? — Нормально. Но я на тебя основное переложу. Мне нужно будет чаще бывать дома. — Естественно. Смотри, придётся трусить. Я хочу пока к ним присмотреться из далека, учитывая инфу на флешке. — У Корфа зазвонил телефон. — Да? Понял. Где Вы? Там и сидите. Я сейчас. Взорвали машину Лебедева. Он цел сидит в кафе. Забился в угол. — Поехали. — кивнул Александр Христофорович. -Я нашла. — в комнату отдыха, где сидели все, влетела Ракитина. Корф молча приподнял бровь. — У Моргуна был сын. Внебрачный. За пару лет до гибели они рассорились. — А после гибели остались бабки и бизнес-империя. — протянул Андрей. — Рой в этом направлении. Мало ли. — отозвался полковник. — Уже. У Андрея фотка для опознания. Может смуглый и есть сын? — Может. Так, Корф, поехали в водоплавающим. Есть с кем поговорить. Катя, сбросьте мне, пожалуйста, фото тоже. — Уже у Вас. — Спасибо. В отделе водной полиции ничего добиться не удалось. Всё то, что и так уже знали. Практически подтвердили собственные показания. На прощание один из офицеров провёл экскурсию по кораблю. Кораблик оказался круизной шхуной полностью оббитой красным деревом. Роскошь убранства была в скромности. Но сразу было понятно, что скромность очень дорого стоит. — Неплохо у нас программисты живут. — в голосе чувствовалась зависть. — Я другое не понимаю, почему он тут, а не за границей? Интереснее по нашим лужам кататься? — насмешливо хмыкнул Бенкендорф. — Я спросил его. — отозвался племянник. — Сказал, что патриот. А кораблик — мечта детства. — Понял. Ладно, идём. Тут всё осмотрели. На выходе попрощались с офицером водной полиции и завернули за угол. Резко путь им преградила фигура. — Постойте! Мне нужно Вам кое-что рассказать. *** Через неделю Корф шагал по чистеньким благоухающим аллейкам ведомственного санатория с небольшим пакетом в руках. Нашёл нужный корпус, на входе предъявил удостоверение и поднялся на нужный этаж. Остановился перед дверью, глубоко вдохнул и постучался. — Войдите! — Можно? — стоял в небольшом, буквально метровом предбаннике. — Я за тобой не соскучился. — хмыкнул лежащий на койке Саша. — Разувайся, руки мыть и садись. Владимир молча выполнил все необходимые манипуляции, достал из пакета упаковку голубики и пирожки. Сел на стул. — Давайте я с самого начала, иначе все запутаемся. И не перебивайте. Саша сел и откинулся на стену, рядом с ним устроилась жена. — Итак, по порядку. К нам обращается генерал-майор Звонков, мол его похищенная много лет назад дочь вернулась. Вернулась живой. С физическими и морально-психологическими травмами. И если последние не наш профиль, то физические — наш. Надюша по фотографиям предположила, что шрамы на спине Алины — от струй воды. Очень сильных. Как впоследствии выяснилось ещё и кипяток крутой. Это была явная месть. Но пять лет. Почему кто-то ждал пять лет и выпустил Алину? Просто потребовав от неё найти себе замену и спокойно, подчёркиваю, спокойно! , отпустил на волю. Даже сам на автовокзал привёз. Ответ один — изощреннейшая месть. Мы пробили имя похитителя. И только нам стало известно сугубо имя, к нам приходит левая нога Канкрина и начинает орать на Бенкендорфа. Орал знатно, и во время ора прилепил под столешницу «жучок». Мы это засекли и решили действовать, так как действовали потом. Откуда узнали: Христофорович вызы… приглашал к себе Звонкова, на разговор. Мы хотели, чтобы Аня потом проанализировала. Для себя, для нас, для лучшего понимания ситуации. Там же загадка на загадке. И прилепили видеокамеру, прямо над столом. Ну и увидели всё. И даже больше. Мы понимали, что нам с Бенкендорфом работать не дадут, ему и так каждый день мозг выносили, мол, «Вы знаете, на кого замахнулись»? Понимали. Чем выше погоны, тем неохотнее сдают. А нас бы в порошок. Макс копнул глубже, кто у нас этот Лунин. Выяснили, что его родная сестра-двойняшка погибла от рук садиста. На спине похожие шрамы. Дело пятнадцатилетней давности вёл, тогда полковник, Звонков. И садиста того не нашли тогда. Через пять лет это дело было отправлено на дорасследование и тогда удалось садюгу этого взять. Он дал показания. Следователи, там была целая группа, в том числе и наш Бенкендорф и Звонков, почему-то, ушам своим не верили. Пропустили через несколько полиграфов, у смежников одалживались. В результате, садюге дали пожизненное. А Звонков о деле и забыл, шагал по карьерной лестнице семимильными шагами. А вот брат одной из жертв, который её опознавал, на этой почве «поехал крышей». Он начал повторять эти убийства. Стал полноценным подражателем, с ещё большим вывертом. Потому что первые жертвы служили прикрытием для одной-единственной. Алины Звонковой. Но в процессе, из мстителя сам стал маньяком-садистом. По ходу дела мы поняли, что на самом Звонкове грехов, как на собаке блох. Одно из них — торговля внутренними органами. Это то, что вы нашли. И органы, и меха, и наркотики, и золото… Проще назвать, чего там не было. Наше нынешнее дело, казалось бы, к Звонкову ни рылом ни ухом, а копнули — и там он. И очередные погоны. В общем, за последнюю неделю мы взяли около двадцати человек в разных городах. Почему не сказали вам и почему так повели себя. Первое, это приказ генерала Романова, второе, нам нужно было, чтобы вы, и ты, Саня, в частности, поверили, что мы — сволочи. История со взятками — не для тебя. А подозрение — в самый раз. Нам нужно было, чтобы ты не побежал махать шашкой и доказывать, что мы не при делах. А чтобы ты завис, считал нас хер знает кем. И не лез. А если и лез, то искренне желая отмыться. — А вместо этого я в санатории. Спасибо, хоть с женой. Ладно, проехали. А что сейчас? Как с нынешним делом пресеклось? — На круизной шхуне некоего Данилы Лебедева перевозилось, под видом печенья, золото. Слитками. Тоннами. Парень ничего не знал об этом. Люди Звонкова использовали кораблик втихую и в темную. Нам помог один из обслуживающего персонала. В обмен на новые документы. Так он их боялся. Но и садиться не хотелось. — Ясно. Ладно, пирожки с чем? — С вишней и ливером. — Надюшины фирменные? — улыбнулся Романов. — Да. — Погодь, Корф. Данила Лебедев — программист? — уточнила Наташа. — Да. А что? Знакомы? — Разве что. Так что с ним? — С ним — ничего. Жив, здоров, катается на своей детской мечте. А мы обезглавили водную полицию, лишили Канкрина одного заместителя и трёх руководителей департаментов. Не считая мелких пешек. А, ещё руководителей Сосненского управления, Морского, Приморского и… а и Каштанового. Вот. — Ого, — присвистнул Саша. — нормально вы поработали. Господи, как вкусно. Вкус детства. — Ага. — Как тебе новенькие? Давайте пройдемся, а? — По себе смотрите. Медленно гуляли по территории санатория. — Итак? — повторил Царь. — Не знаю. Они все какие-то тихие, незаметные. Андрей ещё нормально, а вот Макс… Иногда хочется придать ему ускорения. И пока информацию выдаст, сто раз «извините, пожалуйста», «простите, что вмешиваюсь», «разрешите, пожалуйста». Ну не выношу я эти китайские церемонии! Пока сто раз извинится, пока дойдет до сути, хочется рявкнуть: «Ну! Что и где?». — Господи, да нормальный он. Это вы со своим матом отвыкли от вежливой речи! — возмутилась Наташа. — Эксперт и не должен никуда лезть, он незаметный, но, пардон за скромность, незаменимый. Макс — яркий пример. — То что незаменимый, я полностью согласен, но, понимаешь, когда у нас взорвана машина, надо по горячим, а он со своими «извините». Не в тему. — Господи, какие же вы дикари. — покачала головой девушка. — В запарке да, согласен. А вообще как они? Нормально? — Да. Но с вами как-то привычнее. Да, что это за тема, что будет две группы? Ты что-то знаешь? — Нифига, абсолютно. Думал, ты что расскажешь. Да и какие две группы, когда тут одной ног не хватает?! — Вот я о том же. Ладно, что у вас? — Кайф, — усмехнулся друг, — еда по расписанию, не такая, конечно, как у Натуси, но вполне приличная, процедуры, тихий час. И кефир на ужин. — Лафа, одним словом. — Практически. У тебя как? Как Надежда Николаевна? Вовка? — Надежда Николаевна нормально, дядя Саша её сейчас полностью на себя взял, я её практически не вижу. Даже с работы сбегает. — улыбнулся, — Вовка хорошо, завтра в школу уже. Ещё вчера всё погладил, сам, заметь себе, повесил на плечики. Представляешь, хочет на курсы кулинарии ходить. Я думал, сначала плавание, а потом какой-нибудь бокс или самбо, а он — кулинария и большой теннис. Я аж офигел. — Ну, бокс явно не для Вовки. И что ты? Согласился? — Да. Смог переубедить. Представляете, сын сам нашёл в интернете рецепт форшмака, сам сделал. Очень прилично. А пару дней назад сам сделал мясо по-французски. Это же Сашино любимое, Надюша его регулярно готовила, пока мы с Аней не запретили ей приближаться к плите. Так малой и его усовершенствовал — добавил грибы и больше сыра. Кстати, пирожки тоже его рук дело. — Что? — хором спросили Романовы. — Угу, — Корф кивнул довольный произведённым эффектом. — сам в шоке. Приползаем с полковником домой, практически на четвереньках, сил нет, а Надюша и говорит, что есть пирожки на один укус, чтобы мы только в рот и прожевали. Это был пробник. А теперь пошло. Теперь думаю, нафига ему ещё курсы? Но ребёнок хочет — пусть ходит. В любом случае, лучше чем дома с книгой, меня аж потряхивать начинает. — Или по подворотням шататься, непонятно с кем. — согласился Саша. — Слушай, ты меня извини, конечно, но Вовка у тебя как прибитый какой-то. Мы в его возрасте по-шустрее были. — Он стесняется. Вас всех в первую очередь. Да и характер больше в Аню, мягче. Вот упрямство да, моё родное. Ну, спорт закаляет и характер в том числе. А теннис это тоже спорт. Да и нормальный он. С ним так здорово. Непривычно, но очень круто. — улыбнулся. — Ладно, ребят, я вам всё рассказал. Вас проведал. Я домой, завтра предстоит ещё. Да, вы насколько тут? — Сорок восемь дней. — Понял. Для здоровья отлично. Всё, лечитесь, я уехал. Корф широким шагом покинул территорию, по дороге набрал Анну. Романовы сели на лавочке, Саша привлёк Наташу к себе. — Получается, всё как ты и говорил. — Да. Я просто Корфа хорошо знаю. Да и папа́ тоже. Ой, всё. Всё выяснили и забыли. Ну его нафиг. У нас отпуск. Полтора месяца. — Сань, если же действительно будет две группы, то руководителем будешь ты, как майор. Но в лабе нас двое. — Натусь, разберёмся. Да и я не уполномочен. — Нет, я не про это. Я про то, что у нас могут накладываться экспертизы. — Выясним, всё выясним. — поцеловал.