Хулиганы

Глава 18 Анна лежала на плече мужа. Муж. Господи, а ведь она действительно замужем, она теперь Анна Корф. Улыбнулась. Она мечтала об этом всё время, что они дружили-встречались, потом Володя сделал ей предложение. А потом… Так, всё, прошлое в прошлом. Володя рядом, он ее муж. Он ее простил. Володя так удивлялся, что Надя его простила достаточно легко, а он сам? Ведь сам не захотел ничего слушать, а сразу тоже сделал ещё раз предложение и сказал, что любит. Он. Ее. Любит. В тот момент даже не поверила, показалось, что это не с ней. И вот, она — жена, жена самого лучшего, самого любимого, самого родного человека на свете. Пусть у него не самый простой характер, пусть он ревнует, пусть замыкается, но они вместе, «и в горе, и в радости». Всегда. Да и она, ведь, не хрупкий цветочек, тоже характер имеется, за ее, как говорят, ангельской внешностью прячется сильная, смелая, умеющая за себя постоять женщина. Но ведь так хочется побыть маленькой, прижаться, что она сейчас и делает, к сильному, надёжному и такому любимому плечу. — Доброе утро, Анна, — раздался сонный мужской голос, а его руки сомкнулись крепче на ее талии. — Доброе утро, Анна Корф. — Доброе утро, любимый. — девушка чуть приподнялась и поцеловала мужа в подбородок. — Что снилось моей жене? — Любимый муж, — улыбнулась Анна и водила пальчиком по его обнаженной груди. — А что снилось моему мужу? — Единственная жена и сын, — перевернул ее на спину и внимательно смотрел в глаза, — я люблю тебя, Анна Корф. — И я тебя. Очень. — ее руки сомкнулись на его затылке. — Володь, это правда? Ты действительно мой муж? — Правда, любимая, правда. У тебя кольцо на пальце, как подтверждение. Скоро и свидетельство будет. — Ещё не скоро, ещё через месяц. — Нет, в конце следующей недели обещали. Вместе с документами сына и фотографиями. — Ты внимательно на них посмотрел? — улыбнулась Анна, — Знаменитый Корфовский взгляд? — Умгу, — наклонился к жене и поцеловаловал, прервав дальнейшие разговоры. Бенкендорф зашёл в ванную комнату с двумя стаканами — воды и сока, осторожно поставил их на полочку с шампунем и с болью смотрел на жену, которая «общалась» с раковиной. — Надюш, давай немного водички выпьем, — осторожно привлёк к себе абсолютно зелёную женщину. Она послушно сделала несколько маленьких глоточков и обессиленно опустилась на край ванны, Александр придерживал ее за спину. — Есть сок, будешь? — Нет, спасибо, — еле слышно отозвалась Надя. — Сейчас посижу и попробую дойти до комнаты. — Я донесу, главное постарайся хоть немного прийти в себя. — в глазах Александра Христофоровича стояла глухая боль. Он не мог выносить эти тихие мучения жены. Для него видеть и не иметь возможности помочь — самое худшее наказание. Умыл ее влажное лицо и занёс любимую женщину в комнату, аккуратно положил на диван, сел рядом, осторожно провёл ладонью по идеально плоскому животу жены, склонился к нему и начал нежно и практически невесомо целовать, приговаривая: «малыш, мы очень тебя любим и ждём, но, пожалуйста, не надо так мучать нашу мамочку, ей очень тяжело. А у нас самая лучшая мамуля в мире». Из глаз женщины текли слезы. Услышав тихий всхлип, полковник вздрогнул, оторвался от своего занятия и склонился над женой: — Что, родная, плохо? Врача? Давай, я всё-таки «скорую» вызову? — Не надо врача, Саш, спасибо, — шёпотом, — не волнуйся, все нормально. — Надюш, ну я же вижу… — Не волнуйся, родной, помоги, пожалуйста, сесть. Так лучше и легче… Бенкендорф медленно перенес жену в кресло, присел рядом. — По идее, я сегодня должна была бы сдать анализы. Но это отменяется. Я не то, что не дойду, я сейчас и не встану. — Надя тяжело дышала, лоб опять покрылся испариной. Муж переодел ее и открыл форточку. — Спасибо, Саш… — откинулась на спинку и прикрыла глаза. — Я вызову на завтра медсестру на дом. И не спорь! — Александр сидел напротив и держал ее руки в своих. — Береги себя! Ты над всеми трусишься, а про себя забываешь, и себя мучаешь. Этот токсикоз чем-то снять или облегчить возможно? Сколько он продлится? — Недель десять ещё. Надеюсь, что меньше, конечно… Снять можно медикаментозно. Но я хочу, да и надо, сдать анализы и от них отталкиваться. Я согласна только на витамин В. Больше ни на что. — Надя?! — Не спорь, мне лучше видно. — провела ладонью по колючей щеке. — я все контролирую и понимаю. Скажи мне такую вещь, ты помнишь, как делать уколы? Или я Анечку попрошу. — Помню. Аню оставим на запас. Что-то принести? — Нет, спасибо. Я посижу… А, нет, у нас есть ананасы? — М-м-м, нет, только сок. Я сейчас быстро сбегаю. Что-то ещё? — Сгущёнку, варёную. — покраснела. — Конечно, любимые, конечно. Я возьму обычную, а тут сварим, хорошо? До любой консистенции, да? — Спасибо, Саш. — Ну, что ты, все хорошо. Я в магазин, если ещё что-то захотите, я телефон ложу рядом, сок вот. Я быстро. — поцеловал в щеку и вышел. Надя незаметно заснула. *** Владимир с Анной и сыном гуляли по парку. Девушке пришло сообщение в мессенджер, прочитав его позвала Володю-маленького: — Сына, с понедельника надо быть в школе. — Ну, мам, — заныл мальчик, — ты же говорила неделю… — Эта неделя как раз в воскресенье заканчивается, — заметила Анна. Ей самой не хотелось, чтобы он шел в школу, хотелось побыть всем вместе, перед началом их сумасшедшей работы. — Надо, Вов, надо, — проговорил Корф. — А после школы будем гулять, только не забывать про домашку. — А, я ее практически не делаю, — беспечно махнул рукой младший Корф. — То есть? — А вот так, там все лёгкое, пишу я только сочинения и матешу. — И что, проходит? — А куда им деваться? Я все равно не изменюсь. Приходится им меня терпеть. — пожал плечами Володя-маленький. — Точно Корф. Аж фразы мои. — шепнул Корф жене. Повернулся к сыну, — Я не совсем с тобой согласен. Да, есть лёгкие предметы, но их задают писать, чтобы ты ещё раз повторил материал. А ты надеешься на память. — А она у меня хорошая! Мама знает! Это ты нет! — побежал вперёд. — Володя! Володь! Сын, подожди! — растерянно крикнул Корф и бросился было догнать его, но Анна остановила. — Стоп! Тебе категорически запрещено бегать. Теперь знакомься с собой, он — полностью ты. Остынет, но замкнется. Сейчас догоним, я знаю где он сидит. Идём. Успокойся. — Ань, но я же не хотел… Из-за чего? — растерянно спросил Владимир. — Успокойся, характер такой. По правилам, это ты мне должен бы рассказать, из-за чего, — улыбнулась Анна. — Всё нормально, у вас идёт притирка. Первая радость разбилась о первое недоразумение. Успокойся, все нормально. — Что за день, — расстроено поговорил Корф, — сначала Надюша, теперь Вовка. — У Надюши есть причина. У Вовки — наследственный характер.- мягко успокаивала мужа Анна. — Привыкнешь, все устаканится. Подошли к кустам, в которых спрятался ребенок. — Ку-ку, — улыбнулась Анна. — мы с папой идём за коктейлем. Ты с нами? — Нет! Идите сами! У Владимира зазвонил телефон и он отошёл, наблюдая за разговором сына и жены и ощущая себя абсолютно лишним: — Да, Надюш, как ты? Отлично, нет, мы гуляем, скоро уже домой, не волнуйся. … Хорошо, посмотрю, да. А в интернете нет? А, понял. Хорошего, может и взять какие-то сразу? А, угу. Хорошо. …. Да, конечно, а кусочками или кольцами? Хорошо, фото… понял. Мы максимум часа через полтора будем, может раньше… Нет, я сейчас куплю и завезу … Хорошо, точно есть? Хорошо, отдыхай. До встречи! Вздохнул, подошли Анна с сыном. Володя-маленький упрямо игнорировал Корфа. — Володя, все нормально? — встревоженно спросила блондинка. — Да, Надюша попросила в аптеку сходить и в магазин. Я вас в кафе посажу и сбегаю, пока коктейли делается будут. — Сок закончился? — Нет, ананасы и сгущенка, — грустно усмехнулся Корф. — Ананасы? Хм, а они аллергические, не желательно ей этого… — Я с ней не спорю, — поднял руки вверх, — утверждает, что лучше нас знает, что ей нужно. Да и что делать, если организм требует. — Тоже да. Да и с беременной женщиной лучше не спорить. — улыбнулась Анна. — Я с Надюшей давно не спорю. — тихо ответил мужчина. — Ещё бы не обижать…. Ладно, за коктейлем идём? — Идём. — взяла мужа под руку, Володя-маленький упорно молчал и шел рядом с мамой, хотя до этого не отходил от отца. — Володь? Не волнуйся, у Надюши все скоро нормализуется. Этот период такой. И тут тоже все хорошо, не переживай. — Вы рядом, значит все отлично, — попробовал улыбнуться Корф. В кафе заказали коктейли и пирожные. Владимир отошёл в ближайшую аптеку. Анна и Володя-маленький молчали. Мальчик продолжал дуться. — Вов, ну что такого обидного сказал папа? — ласково спросила женщина. — Я тебе тоже самое говорю. Корф-младший упорно молчал. Даже не прикоснулся к стакану и десерту. — Я тебя знаю с рождения, папа узнает сейчас, потому что он только теперь с нами. — «Потому что в этом виновата только я», мелькнуло в голове, — Он же не знает, какая у тебя классная память. А я тебе по секрету скажу, что память у тебя от папы. И он тоже в школе не все уроки делал письменно. Однажды ему отказались выставить четвертные именно из-за отсутствия письменных работ. Мы с ним все каникулы переписывали из тетрадей его одноклассников. Папа очень тебя любит, поэтому и волнуется, он очень хорошо знает, как это вместо футбола и прогулок в парке сидеть над тетрадками. Мальчик продолжал молчать. — Хорошо, молчи. Папа заканчивал свои дела, переводился на более мирную работу с выходными и отпуском, ссорился из-за этого с бывшим начальником и получал взыскания, чтобы ты теперь на него дулся из-за того, что папа о тебе заботится? А не ты ли его ждал столько времени? — голос начинал прерываться. Заметила мужа за спиной у сына. — Анют, не надо, — ласково проговорил Корф, ставя большой пакет на свободный стул и садясь рядом. — Я рядом с вами и я вас больше никогда не брошу. — Пап, прости меня! — Володя-маленький шмыгнул носом и обнял отца за шею. — Я очень тебя люблю! И буду делать все, что ты скажешь! — Тихо, сынок, тихо. Я с вами, я тут. — гладил мальчишку по спинке, — И слушаться ты не будешь, характер не тот, но все хорошо, мы все решим. Мы же Корфы, правда, — улыбнулся. — Угу, и слушаться я буду. Я все напишу, честно. — Это все — витамины? — едва уловимо кивнула головой в сторону пакета жена. — А нет, — усмехнулся Корф, так и держа в объятьях сына, — рядом был небольшой магазинчик со сгущенкой необходимой марки и ананасы. Я по блоку взял сразу, чтобы не каждый день бегать. — А если тетя Надя не захочет столько сгущенки, что мы с ней делать будем? — спросил тихо Володя-маленький, который так и стоял рядом с отцом. — Сами съедим, — ответ Владимир. — Я, например, очень люблю сгущёнку. Правда, тебя и маму больше. Давай договоримся: ты в школу выйдешь со вторника. А дальше как всегда, с понедельника. Но при этом будешь делать всё, как задано — письменное письменно, устное — устно. Если что-то непонятно — идёшь к нам. Только тетю Надю не сильно дёргаем. Хорошо? — Договорились, спасибо! — Так, наши коктейли уже осели, давайте приступать. *** Во вторник Володя-маленький пришёл со школы, помыл руки и заперся в комнате. Увидев это Корф постучался и зашёл к сыну. Мальчик сидел с ногами на кровати и смотрел в одну точку, лицо было расстроенным. — Привет, можно? Ребёнок не среагировал, Владимир молча сел рядом, привлёк к себе сына и гладил: — Если «двойка», то я ругать не буду, постараюсь помочь, объяснить. Если проблемы в школе — рассказывай, ругаться не буду, выслушаю, посоветую. Мальчишка молчал. — Дразнятся? Утвердительно кивнул. — Смотри, сегодня вторник. Если я приду завтра, могут подумать, что ты нажаловался, а мы этого не хотим, так? Опять кивок. — До четверга потерпишь? — поцеловал в макушку. — Да, спасибо, пап. — Ты что?! Ты — мой сын, и твои проблемы — это мои проблемы. Рассказывай, что сегодня было? И пойдем обедать. Мама готовила, старалась. — Как всегда: говорили, что я сиротка, безотцовщина, слабак, сопля… — Не понял?! — глаза угрожающе потемнели. — У меня в школе английский со второго класса, с пятого — французский. Мы после карантина повторяли слова и фразы на тему «моя семья». Я и рассказал, что мама — психолог, папа — офицер, тетя — врач, дядя — тоже офицер… — Умничка, про тётю мама сказала? — Нет, я сам, тетя Надя сказала, что она военная хирургиня, я и переделал на врача, ты же сказал, что надо молчать, где вы работаете. — Умничка! Только не «военная хирургиня», а правильно — «военный хирург», это не изменяется. И что дальше? — Все начали кричать, что я вру, что у меня нет ни папы, ни тети, ни дяди. Есть только мама. Я сказал, что вы есть, а меня только высмеяли. Потом дразнились полдня. — губы Володи-маленького дрогнули, но не заплакал. Корф прижал крепче и гладил. — Понял. А учительница что? — Сказала, что это не их дело, кто у меня есть, и что я молодец, назвал столько членов семьи и профессий на французском. — Угу, … а «слабак» и «сопля» почему? — Потому что я не дерусь, не отвечаю на их слова кулаком или матом. А я пацифист. Зачем мне это всё? — Молодец, Володенька, умничка. На провокации вестись нельзя. И драться надо с умом и в нужный момент. И то, не драться до крови, а постоять за себя. Мы с дядей Серёжей оклемаемся, покажем пару приемов, на всякий. Но не сейчас. — молчал, у самого выступили слезы на глазах: его сынишка гораздо умнее и мудрее своих одноклассников. Господи, как же мальчику не хватало и не хватает именно отца. Именно мужских разговоров и мужского плеча. Ничего, это ещё можно исправить. Теперь все будет по-другому. — Давай так, мы сейчас пообедаем. Мне надо посмотреть, что у меня с формой. И тогда я или завтра тебя отвезу в школу, или в четверг заберу. Хорошо? Немножко потерпишь, чуть что? — Да, конечно! Спасибо, пап! А как твои раны? Тебе уже можно? — уткнулся в ребро Владимира. — Можно. Даже необходимо. Это касается тебя. Так, пошли кушать, пока не остыло окончательно. Потом я с дядей Серёжей поговорю. Вновь прижал парнишку к себе, тот обвил его шею руками и тихонько шептал: «Папа, папа, папа». Анна вышла от Нади и прикрыла плотно дверь, в этот же момент из комнаты сына вышли оба Корфа. — Привет, мам, — усмехнулся Володя-маленький. — Привет, родной. — поцеловала сына в щеку, — Ты ел? — Нет, идём с папой. Я к тёте Наде? — Не надо, сынок, не надо, она спит. После обеда мальчик ушел делать домашние задания, а его родители сидели в комнате, Анна в руках мужа игралась его седыми волосами: — Как Надюша? — Чуть лучше, не волнуйся. Рвота или позывы остались, но не так активно, понемножку ест. Но сильнейшая слабость и сонливость. Это абсолютно нормально, не переживай. Это перестройка организма, гормоны, ее организм привыкает к новому, пока ещё совсем маленькому, но активно растущему. Дядя Саша с ума сходит, мне его жаль. Он ни на шаг от нее не отходит. Не думала, что он такой… трепетный, что ли. — Я сам его не узнаю, — усмехнулся муж. — Но Надя с ним счастлива, пусть так и будет. Это витамины помогают? — Да, плюс Надюша с нашей росписью все же перенервничала. Знаешь, — улыбнулась Анна, — я захожу, а она есть сгущёнку с кукурузой и солит сверху. Вспомнила, как я ела селёдку и кильку в томате с медом. Ой, бр-р-р. — О, Господи…. Это что? — Это — беременность, родной. Ты бы видел ужас на лице дяди Саши. Он смотрел на это и бухтел: «только не побелка, только не побелка». — А-аня… — Есть и такое. Мел, например. Ладно, вкусовые выверты на потом. О чём ты с Вовкой говорил? — Похоже, нашего Вовку в школе сильно щимят. Сегодня высмеяли. Анна встала, подошла к окну и обняла себя руками: — Я — паршивая мать. Ничего не знаю, о собственном ребенке…. Владимир в секунду оказался рядом, повернул к себе и прижал: — Не смей! Никогда в жизни не смей говорить о себе подобное! Ты родила и воспитала потрясающего парня! Он тебе бы ничего и не рассказал. Он — Корф. — Но я должна что-то замечать, видеть, — отстранилась от любимого и помахала рукой перед глазами, — а я в прострации! Он уверен, что мне на него наплевать! Психолог, блин! Сапожник без сапог! — Анна! Успокойся! — схватил ее за предплечья и слегка встряхнул, — Он так не думает! Я это точно знаю! Он просто очень закрытый, что касается проблем! Вовка и мне не сильно что-то рассказал бы, если бы не наши договоренности! — вновь прижал к себе, — Тихо, Солнышко, тихо, родная. Спасибо огромное, любимая, за такого парня. Я сам не сильно с кем-то делюсь своими делами. Надюша до сих пор о многом не знает, не говоря уж о тебе. Сама говорила, что мы «замыкашки». Вовка в этом вопросе точно я. Но он добрее и мудрее меня. Это в нем от тебя, моя девочка. Благодаря тебе у нас такой умный, мудрый, светлый парень…. А о своих проблемах мужчины Корф не распространяются. Только если эти проблемы не касаются любимых членов любимой семьи. — поцеловал ее висок, стояли молча. — Смотри, я сейчас поищу одёжку, нужен спецназовский камуфляж, не помню, куда я его закинул. И обсудим с ним все детали, а я потом тебе все расскажу. *** В четверг Владимир гладил камуфляж, когда в комнату зашёл Седой: — Можно, шеф? — Конечно, заходи. — Ты решил всё-таки любимый «комок» задействовать? — Да. Тем более, что погоны есть. Надо ребятишек припосадить немного. Нашли себе мальчика для битья. — Думаешь, Вовку в школе бьют? — нахмурился друг. — Надеюсь, что нет. Но не удивлюсь, если попытки были. Он спокойный, это у него от Анечки, слава богу, но мог просто терпеть. Надо будет потом показать ему пару мелких, но вразумительных. — Это да. Вовка не скрипач, так что можно. Я чё зашёл, шеф: может, я с тобой схожу? Для солидности и профилактики? — Не, брат, спасибо. Ещё впаяют, что мы запугиваем или ещё что-то… — Погодь, я не об этом. Давай зайдём с другой стороны. Я не знаю, как у тебя в школе было, но к нам приводили представителей разных профессий и они рассказали об этой профессии, мол как круто, и мы выбирали, что-то типа профориентации. Только мы же детдом были. А тут поговорить с классной? Типа спецназ или полиция? Мол Родину защищать? Для мальчиков, конечно? — А мысль, спасибо! И повысим Володьку в глазах одноклассников… Чтобы знали, на кого перхоть сыпят. — Да не за что. Так я с тобой? — Давай. «Комок» есть? — Дома, сейчас смотаюсь. Сколько у нас времени? — Смотаюсь я. А ты план набросай. Это же перед детьми выступать, как-никак. — А ты думаешь, что нас прям сразу к детям пустят? Сомневаюсь…. — Посмотрим. Ладно, давай ключи, только я сейчас к Надюше, может что надо. — Я сам, не парься. — Я сказал: «ключи». — Спасибо, шеф. — Это тебе спасибо, ты целую операцию развернул. Только девочкам ни слова. — Обижаешь. Хоть чем-то помочь. Надя с Бенкендорфом медленно и осторожно гуляли недалеко от дома. Впервые за неделю они вышли на воздух. — Надюш, давай присядем, потом ещё походим? — мужчина в прямом и переносном смысле дрожал над женой. — Давай, — еле слышно отозвалась Надя. Аккуратно устроились на лавочке, Александр Христофорович достал одноразовый пакетик сока, воткнул трубочку и протянул жене: — Спасибо. — Прекрати. Как ты? — Лучше, но слабость дикая и спать хочется. — Тошнит? — Да, но не так, как было. И рвота, слава богу, только по утрам. Всё-таки витамины свое дело делают. — Спать ты так и будешь в кресле? — Не знаю, посмотрим. Сегодня попробуем на диване. Я безумно соскучилась по твоим рукам, — смутилась. — Я вообще по тебе скучаю. В принципе. — Давай ещё немного и домой, полежим. — Как скажешь, Наденька, как скажешь. *** Володя-маленький раскладывал на парте принадлежности, когда завибрировал мобильный: — Да, пап? Привет! В классе образовалась тишина, все смотрели на мальчишку, несколько одноклассников весьма недружелюбно. — Нет, мы не в биологии, у нас замена, классный час. А что? Что??? Нет, это на втором этаже, направо, в конце коридора. Я встречу, все равно перемена. — положил аппарат в карман и вышел. Ему в спину понеслись хихиканье и злобные шепотки: «о, «папа» нарисовался, кого он попросил? Соседа?» Володя все это слышал, но теперь ему было все равно, у него действительно был отец. Вышел в коридор, где были и его одноклассники тоже, и увидел, как по коридору неспеша, явно для бо́льшего фурора, шел его папа и дядя Сережа в камуфляже, при погонах. Корф-старший увидел сына и махнул своей здоровенной ладонью, мальчик улыбнулся и побежал навстречу, осторожно обнял. — Папа! — Привет, Вова! — Здравствуйте, дядя Сережа! — Привет, — протянул руку и пожал в ответ детскую ладонь. — Я не знал, что Вы капитан. — Да, вон папка — майор. — Это я уже изучил. — Молодец. Ну, что, первый шаг сделан, пошли в класс, там покрасуемся? — усмехнулся отец, — веди. Да я и с классной поговорю. Как зовут? — Мегера. — буркнул Володя-маленький. Они шли к кабинету и ребенок все время ощущал на себе взгляды одноклассников и окружающих ребят. — Сочувствую, — кивнул Седой, — а по паспорту? — Нина Ивановна. Зашли в кабинет, где успели собраться все одноклассники Володи-маленького и разнести весть. Возле одной из парт стояла дама неопределенного возраста с бесформенной фигурой в брючном костюме темно-зеленого цвета и волосами цвета красного дерева, собранными в ракушку. Она стояла спиной к двери, намотав (!) на руку волосы парня, дёргала его голову в разные стороны и приговаривала: — Сколько раз я говорила тебе постричься?! Ты что — баба?! Завтра же родителей к директору! — На каком основании?! — За неподобающий внешний вид! — А треснутый лак на ногтях это подобающий внешний вид? — огрызнулся парень. — План меняется, — еле слышно прошептал Корф-старший и громко и четко проговорил — Здравствуйте! А не подскажете, где бы мне найти Нину Ивановну? Педагог оторвалась от своего увлекательного занятия и обернулась. Бывшие спецназовцы увидели некрасивое бледное, крупное, квадратное лицо женщины в бесцветных глазах которой полыхала ненависть к окружающим. — День добрый, чем обязана? — Майор Корф, Владимир Иванович, отец Володи Платонова, который теперь тоже Корф. Хотелось бы с Вами поговорить. — А второй? — дружелюбие было явным «коньком» педагога. — Капитан Седов, Сергей Сергеевич, крестный отец Володи Корфа. В классе стояла гробовая тишина, все наблюдали за происходящим. Одинаковость обоих Корфов отметили сразу. Теперь с интересом слушали. Женщина все же вернулась за свой стол и села. — Ну? — Приятно иметь дело с воспитанным человеком, — с ледяной учтивостью произнес Корф-старший. — Я принес нотариально заверенную копию справки о смене Володей фамилии. Так же хотелось узнать о его успеваемости, есть ли какие-то к нему вопросы? Прозвенел звонок. — У меня урок. — сухо ответила Нина Ивановна. Владимир молча приподнял бровь и внимательно-тяжело посмотрел на преподавателя. Седой тоже внимательно смотрел на женщину. Та подобралась и так же сухо продолжила: — Учится хорошо, поведение тоже хорошее. Претензий к нему нет. — замолчала. — И это всё, что Вы можете сказать о своем ученике? — А что о нем говорить? Не дерётся, не ругается. Все, что скажешь выполняет. Что ещё?! — Ещё?! — вскипел Владимир, — Ещё надлежащее выполнение своих обязанностей! Которое заключается в воспитании и ответственности за детей, а не в их унижении, оскорблении и физическом воздействии! — Вы решили поучить меня работать?! — так же сухо спросила классная руководительница. — Нет, — спокойно отозвался Владимир. — Просто хочу напомнить Вам, что буллинг наказывается на законодательном уровне. Что ненадлежащее выполнение своих обязанностей наказывается на законодательном уровне. И так далее. Вы не знаете, и не хотите знать и видеть, что происходит в классе. Кто плачет и почему, кого оскорбляют и за что. Вы своим примером учите детей унижать других. Меня не было в этой стране больше десяти лет. Страна изменилась, люди. Но не все, к сожалению. Я же Вас очень попрошу, если возникнут какие-либо вопросы к моему сыну, — два последних слова Корф-старший выделил, — сообщите моей супруге и я подойду к Вам. И Вам не следует поднимать на него руку, мой сын понимает словами и с первого раза. Заранее благодарен. Номер моей жены у Вас есть. Надеюсь, Вы сделаете выводы из нашего разговора. И ещё, сына я с классного часа забираю. Раз Вам нечего о нем сказать, значит, и на собрании он может не присутствовать. — обернулся в сторону парт, нашел глазами сына и проговорил: — Володя, собирайся. Куртка где? В гардеробе? — Нет, тут. Я сейчас. — мальчик мгновенно сложил вещи в рюкзаке и начал рыться на вешалке в поисках курточки. Наконец достал. Седой нахмурился, прихрамывая подошёл к ребенку и вынул из его рук элемент одежды. Корф увидел, что спина курточки разрезана ножом крест накрест. Володя-маленький расстроился. Он очень хотел такую курточку и долго уговаривал маму ее купить, но цена кусалась. Он копил денежку, дождался скидки и ее удалось купить. И вот теперь. А ещё стало страшно, что папа будет ругаться. Владимир взял в руки изуродованную вещь, внимательно изучил, понял, что восстановлению она не подлежит, заметил расстроенность сына и похвалил себя, что взял с собой банковскую карточку. Надо будет позвонить Анечке, у нее прекрасный вкус. Заодно и отдохнут все вместе. Корф обвел взглядом притихших детей и повернул курточку испорченной стороной к классу. Смотрел молча, но внимательно. Выводы сделал, виновных приметил. Постоял так пару минут. Потом повернулся к руководителю и показал ей и сказал невозмутимо-ледяным тоном: — Всего доброго! Взял за руку сына и они втроем вышли из класса. Спускаясь по ступенькам Владимир снял с себя форменную куртку, набросил на сына, набрал жену: — Анютка, мы уже всё, предлагаю встретиться. … Хорошо, давай так, тогда и пообедаем заодно. И мы. На выходе их догнала Нина Ивановна: — Владимир Иванович, мы можем…. — Простите, меня ждут. У меня было время, Вам его уделил и услышал все, что Вы мне сказали. И даже больше. Выводы сделал. Всего доброго! — Владимир Ив… Но Корф нажал на брелок, забросил рюкзак сына в багажник, Володя-маленький мгновенно забрался на заднее сиденье и пристегнулся. Седой медленно сел рядом. В машине ехали в тишине. Мальчик сжался в комочек, Корф сжал зубы и так стиснул руль, что побелели костяшки, Седой просто молчал, мысленно сравнивал свой школьный опыт с увиденным. Дверь в квартиру открыла взволнованная Анна, в окно увидев, как паркуются ее мужчины. — Сына, — мягко проговорил Владимир, — раздевайся, мой руки, сейчас пообедаем и погуляем потом. Уроков много? — Нет, — еле слышно выдавил из себя Володя-маленький, — только русский, география, французский и всё. — Завтра три урока? — удивился Сергей. — Круто! Пятница…. — под взглядом Анны осекся, понял, что продолжать фразу при ребенке не стоит. — Нет, шесть. Биологии сегодня не было, значит и на завтра ничего, а так ещё физра, матешу я вчера сразу сделал и всё. — Если мы сначала погуляем, а потом уроки, успеешь? По географии карта? — Успею, пап. Нет, карты мы сдали, ждём оценки. Там параграф повторить. — По остальным предметам как? С французским сразу мимо, а английский слава богу. — Нормально, пап. Спасибо. — Тогда руки и обед? Уже все остыло. — подала голос мама. Анна видела, что в муже клокочет ярость, а сын едва не плачет. Владимир положил свои руки на плечи сына, тот поднял голову: — Запомни, я не дам вас в обиду. Ругаться я не буду. Сейчас покушаем и в магазин. Выберешь себе куртку. Не расстраивайся. Купим ту, которую захочешь. Можем такую же. Все, руки и за стол, я голоден. Володя-маленький мгновенно ретировался в ванную комнату. — Володь, что?! — тихо спросила Анна. — Все расскажу. Как Надюша? — Вышла с Сашей гулять, вы не пересеклись? — Нет. Может не заметил. — Володя? Успокойся, пожалуйста. Что с курткой? — Изрезана. Ничего, купим новую. Больше они Вовку моего не тронут. — В смысле «разрезана»? Володь, что случилось? — Анют, давай поедим, а потом мы с Серым все расскажем. — Кстати, — Анна раскладывала первое по тарелкам, — вы сбежали с урока? — Да, — спокойно ответил муж, — с классного часа. — Какой классный час в четверг? Он же в пятницу, вроде бы. Или я в днях запуталась? — Замена, мам. — А, ясно… так, приятно аппетита! — Тут пахнет чем-то вкусным, — мягко произнесла Надя, стоя в дверном проёме. Владимир встал и подошёл к тёте. — Суп с фрикадельками и запеченное мясо с картошкой, — улыбнулась Анна. — Присоединяйтесь. — Спасибо, с удовольствием. Только мне совсем чуть-чуть. Я сама… — Чуть-чуть и я положу, садитесь, — девушка быстро поставила перед свекровью тарелку. Надя вопросительно посмотрела на Корфа и его камуфляж. — Все хорошо, не волнуйся, это — маскировка под местность, — улыбнулся Владимир. — Как ты себя чувствуешь? — К ним присоединился Бенкендорф и помог жене сесть, не подпустив парня. — Лучше, спасибо. — Это хорошо. Анечка сказала, что вы гуляли? — Да, проба. Не все же дышать через форточку. — И как? — Все хорошо, не волнуйся. У вас как? Чего мой младший племяшка расстроенный? — Все нормально. — Спасибо, очень вкусно. — На здоровье, — откликнулась Анна. — Добавки? — Нет, спасибо, — Володя-маленький встал из-за стола, быстро помыл тарелки и слегка испуганно смотрел на отца. — Десерт в кафе, — тепло улыбнулся Корф. — Вов, ты поваляйся пока, переоденься, может. Мы сейчас докушаем и пойдем, хорошо? Можешь в интернете прикинуть, какую куртку хочешь. — Хорошо, спасибо. — Володя? — хором спросили женщины, как только ребенок закрыл дверь в свою комнату. Владимир взял на руки Анну и все рассказал. Седой дополнил своими впечатлениями. Девушка всхлипнула. — Анюта, не надо, родная, не надо. — Действительно! А кто в этом виноват?! Пускай он мне ничего не говорил, но видеть я должна была! Понимать! Я подходила к классной, но она даже не сказала, что он сидит сам за партой! — Анечка, успокойся, — ласково проговорила Надежда Николаевна. — Ты не в чем не виновата. Это — Корфы, они в принципе ничего не говорят о своих проблемах. А классная, похоже, детей ненавидит. Что значат только ее наматывания волос ребёнка на руку?! — Но я должна была говорить с сыном. — Анна! — рявкнул муж, — прекрати! Хватит! Ещё одно «я виновата» и мы поссоримся! Надя гладила обоих супругов: — Анечка, Володя прав. Успокойся, надо решать вопрос. Сделать выводы и решать вопрос. Самобичевание хорошо, но в меру и со сделанными выводами. Поэтому давайте думать, что делать. — Я понимаю, что мое предложение кардинальное, — подал голос полковник, — но для размышления. Может в кадетское? У меня есть знакомства, да и у генерала, за парнем присмотрят, обижать не будут. — Я тоже хотел это предложить, — кивнул Седой. — Тем более, что после суворовского не обязательно идти по военной линии. Можно пойти и на переводчика, если ему языки даются, и на врача. — продолжил Бенкендорф. — Я тоже об этом думала, — тихо проговорила Аня, вытерев слёзы. — но я не уверена. — Я не согласен, — мотнул головой Корф, — у нас у ребенка характер явно не для муштры. Он мягкий, спокойный. Да, суворовское, да, для мужчин. Но у нас немного другого склада ребенок. Я склоняюсь к гимназии возле дома. Да, он будет новеньким в классе, но нужно поговорить с директором, классным руководителем. Аня — психолог, в конце концов. И ты теперь будешь больше дома, нет нужды так вкалывать, как ты это делала, будет больше времени на сына. — Согласна, — спокойно проговорила Надежда Николаевна, — у Володеньки характер больше в Анечку, чем в Володю. Я сомневаюсь, что военное для него. Давайте для начала поговорим с самим мальчиком и спросим, а чего бы хотел он, — Корф согласно кивал, — потому что все наши предложения, это наше честолюбие. А есть ещё желания самого ребенка. Я так понимаю, что ему хорошо даются языки? Давайте подумаем про гуманитарную гимназию. — У него и математика легко идёт. Головка светлая, — проговорила Аня, — я Володе говорила уже, что если бы Вовка не балбесничал, был бы круглым отличником, но я за его балбесничание, не надо мне зубрилок, которые света белого не видят. — Я предлагаю следующее: вы сейчас семейно идете гулять, расслабляетесь, отдыхаете, Сергей показывает свою ногу, мне интересны последствия ваших ступенек, юноша. А я почитаю в интернете о ближайших к дому школах, отзывы и все, что найду. — Анютка, собирайся, я пока к Вовке загляну, а то затих что-то. — Анна вышла, Корф допил чай, помыл посуду. — Кстати, а чего мы до сих пор не подключили посудомойку? — Я дождался этого вопроса, — хихикнул Бенкендорф. — Надо там трубку заменить. Слив. Я заказал, сказали, что в течении двух недель привезут. — Понял, спасибо. А купить можно? — Вов, я заказал. Все будет. Я просто пошутил. Ничего, помоем ручками, не сахарные.  — Согласен. Надюш, что купить? — присел перед на корточки и взял ее руки в свои. — Всё есть, спасибо, родной. Отдыхайте. Володь, ты только мальчишку не ругай. — Не, а за что? Он в этом не виноват. Если кто и виноват в этом всём, так это я. Ладно, я пошел, звони, чуть чего. Главное, отдыхай, береги себя, — встал, поцеловал ее в щеку и вышел. Постучал в комнату сына, вошёл, увидел мальчика на диване, смотрящего в одну точку. Сел рядом и притянул к себе, отметил, что на столе стопочкой лежат тетрадки и книги. — Я стучал. — мягко заговорил Владимир. — Рассказывай, что беспокоит? — Ничего, пап, все хорошо. — Понял, — легко ответ Корф, понимая, что из сына клещами ничего не вытянуть. — Тогда у меня вопросы, можно? Володя-маленький кивнул и повернул голову к отцу. В глазах читался страх. — Вов, — мягко, — давай сначала договоримся о следующем: если тебя обижают, в разных видах, ты говоришь мне. Это не стукачество. Это защита. Я уже говорил, что оклемаюсь и покажу пару приемов для самозащиты. Про твой пацифизм я помню, но и это не помешает. Договорились? Сын кивнул. — Отлично. Дальше: ты говоришь мне обо всем. Если ты что-то не так сделал, говори мне, я не буду бить или ругать, мы просто обговорим ситуацию, хорошо? Вновь кивок. — Супер! И пока последний вопрос: домашки много? Сколько у нас времени на прогулку? — Я уже всё сделал, — зашевелся, но Владимир не пустил, — я покажу. — Уже сделал? Молодец, я верю, сынок, я верю. Все понятно? Или помочь? — Все понятно, спасибо. — помолчал. — Пап, а ты от нас больше не уйдешь? — Ни за что, родной. Разве что на работу. Но вечером домой. Ну что, переодеваться и вперёд? Я только камуфляж сниму. Да, ты куртку выбрал? — Да, три штуки, на выбор. Но они дорогие. Если что, я согласен на любую. — Показывай … Хорошо, я понял, ты скрины сделай, мы зайдём в магазин, померяем и посмотрим, какая из них лучше смотрится. Может и ещё что-то присмотришь. Да, форма на физру чистая? Футболка, кроссы, носки? — Да, я сразу постирал и погладил. — Умничка! Так, я переодеваюсь и идём, можешь собираться. Да, ветровка есть? — Да, в гардеробной. Я достану. Владимир зашёл в свою комнату, где переодевалась жена, привлёк к себе и молча поцеловал. — Володя, стоп, или мы никуда не пойдем. — Угу. Ты уже? Я сейчас, быстро. — Не спеши, я ещё не накрасилась. Как Вова? — Нормально. Немного меня боится, не знает, чего ждать. Но мы с ним договорились, что бить и наказывать я его не буду. Главное, чтобы он все сам нам говорил. Как есть. — Владимир натянул любимые джинсы, футболку и толстовку, — Погодка, конечно. На календаре май, а по ощущениям — конец марта. Да, зайдём в магазин, посмотрим куртку сыну. Он присмотрел в интернете. Переживает, что они дорогие, — усмехнулся. — Глупенький. — Володь, только берём на размер-два больше, иначе он ее сезон не выносит. С такой погодой, ветровка ему и летом понадобится. — Хорошо, любимая, все как скажешь, ты лучше знаешь. Деньги есть, так что, осталось купить. Я всё. — Ты так и пойдешь? Не замёрзнешь? — Я сверху куртку наброшу. Да, Володя уже успел уроки сделать, представляешь? — Да, это он быстро делает. — Ань? — подошёл вплотную к любимой и взял ее лицо в руки. — Всё прекрасно. У нас замечательный сын. Не грызи себя. Все хорошо. Тебя никто ни в чём не обвиняет. Мы притремся, все уже хорошо, а будет ещё лучше. Он — Корф, а значит, о его проблемах мы от него не узнаем. Хоть он и пообещал, что будет рассказывать. Но я прекрасно понимаю, что он будет молчать. Уж такой я, и он в этом точно моя копия. Гуляли по парку, разговаривали, шутили. Володя-маленький, одетый один в один как Володя- большой, крепко держал папу за руку, как и папа сына. — Так, у меня предложение, давайте в кафе, мы про десерт забыли, — предложил Владимир. — Давайте сначала в магазин, разберемся с курткой, а потом отметим в кафе? — спросила Анна. Мужчины переглянулись и согласно кивнули. В магазине приобрели две куртки, толстовку, джинсы и кроссовки сыну, несколько водолазок и джинсы Владимиру и пару блузок с брюками Анне для работы. — Это называется: «ветровка для Вовы»? — рассмеялась Анна. — Да, почему и нет? Зато вы улыбаетесь, цель достигнута, идём в кафе, отмечать. — поцеловал женскую ладошку Корф. — Мы точно всё взяли? А то потом пойдет работа, может быть не до этого. — Тогда давайте зайдём в канцтовары, я блокнот гляну. — кивнула блондинка. Оба Владимира ходили следом за мамой и женой по магазину. — Вов, тебе ничего не надо тут? Если что-то нравится — бери. — А можно? — робко спросил Володя-маленький. — Да, я же говорю. Через время осели в кафешке, сделали заказ, как у молодой женщины зазвонил телефон. Анна посмотрела на дисплей: — Мегера. — Дай мне, пожалуйста, — протянул руку Корф, увидел, как напрягся сын. — Спокойно, мы своих не сдаём. — Здравствуйте, Нина Ивановна, это Владимир Иванович. Чем обязан? — В данный момент за столиком сидел не папа Володя, а майор Корф. — Правда? Как интересно. Нет, никаких встреч и разговоров. Мой сын ходит в школу учиться, а не за унижениями и оскорблениями. И не за изуродованной курткой. … Это Ваши проблемы. Вы — классный руководитель. Как руководите, так и получаете. Я сам руководитель и прекрасно знаю, как это. И что такое атмосфера в коллективе для меня не пустой звук. Всё, простите, разговор окончен. — вернул мобильный жене. — Хм, оригинальный персонаж… — усмехнулся, — боится, что мы накатаем жалобу. — А ты не будешь этого делать? — тихо спросил Володя-маленький. — Нет, сынок, нет. Это ничего не изменит. Она озлобится, начнет ещё больше вас, и тебя в частности, третировать. У меня такой вопрос: что тебе нравится? Чем заниматься? Какие предметы? Может, ты уже думал, кем станешь? — Я хочу стать юристом. Нравится все, математика, биология. — Хорошо, следующий вопрос: вы до конца мая учитесь? — Да, до 31го. — Ок, я не точно выразился. Именно учеба? Мы, как я помню, неделю на майских отдыхали, потом куча контрольных, а потом самолётики пускали в ожидании годовых оценок. — А, да. Со следующей недели контрольные, а потом да, сидим в классе. Ну, или не сидим, у кого деревня есть, сидит там. Мегера экскурсии не проводит, не любит. Да с ней никто и не ходит. — Умгу… Вот и я об этом. Хорошо, это я понял. Тебе в этой школе нравится? — Нет. Думаете сменить мне школу? Я согласен. В какую? У Анны в глазах стояли слезы. Ее мальчику было плохо, а он молчал, не хотел ее расстраивать, видя, как она мотается по работам, зарабатывая деньги. А виновата в этом только она. Ощутила на своей руке тепло мужа. Владимир ее успокаивает и поддерживает, просит не казнить себя… И после этого он восхищается Надюшей? — Анют? — Мам? Девушка вздрогнула, она так глубоко ушла в себя, что ничего не слышала и не видела. — Я тут, — улыбнулась. — Я сейчас заброшу наши покупки в багажник, а вы пока выберите десерт. — улыбнулся Корф. — Пап, я с тобой, помогу донести. — Спасибо, родной, но я сам. Заказывайте пока. Анна послушно обновила заказ. Робко смотрела на Володю-маленького и наконец решилась: — Вов, почему ты молчал? Почему ты мне ничего не говорил? — Мам? — встал и обнял ее. — Я очень тебя люблю. Ты много работаешь, устаёшь, я не хотел тебя расстраивать. — Господи, какой же ты глупый, неужели ты не понимаешь, что самое главное в моей жизни это ты. Ты и папа. А ты со мной не делишься самым важным для тебя. Не говорил, что тебя обижают… — Потому, что я — мужчина. А ты — женщина, моя мама, и я должен тебя оберегать и помогать. — Но ты — мой ребенок, я хочу знать, что тебя мучает, тревожит… а ты со мной не делишься. Я очень сильно тебя люблю. — Я знаю, мамочка, я тоже. — Что случилось? — Корф вернулся за столик. — Все хорошо, пап, все отлично. — Володя-маленький сел рядом. — Так что с моей школой? Когда? Какая? — Мы пока думаем, с тобой советуемся. Но этот учебный год заканчиваешь в этой школе. Что с контрольными? — С понедельника начинаются, по две в день, — вздохнул сын. — Ого! А чего так? — Вот так… У Анны вновь зазвонил телефон, в этот раз звонили мамы мальчиков, уничтоживших куртку Володи-маленького. Корф вновь беседовал с ними лично, не напрягая жену. — И материальная, и моральная компенсация, да. — сухо произнес Владимир. — В смысле «как моральная»? Так же, как ущерб наносили, так и компенсируйте. Унижали перед всем классом? Перед всем классом и извиняйтесь. Куртку резали перед всем классом? Перед всем классом и извиняйтесь. У жены и сына глаза были как блюдца. Анна отрицательно помотал головой, но Корф губами произнес: «все под контролем». — Нет, только извинения, впредь никаких оскорблений и уничтожения имущества, плюс материальная компенсация. Нет, сугубо стоимость куртки. И объясните, пожалуйста, своим детям, что такое буллинг и Вашу ответственность за него. Иначе в следующий раз разговор будет другой. И не по телефону. Да, я завтра подойду утром в школу. И Вам. — отключился. — Володя, … — тихо проговорила Анна, — я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Да, — кивнул глава семейства. Володя-маленький отлучился в сортир. Владимир взял руки любимой в свои. — Они должны понять, что так поступать подло и низко. Я не позволю им оскорблять своего сына. И никому не позволю даже криво сопеть в вашу сторону. Мне, например, не нужны деньги за куртку, но для этих парней это будет хорошим уроком. Куртка ведь недешёвая? — Да. Это фирма́, не подделка. Вова долго копил, мы, правда, дождались скидки, но все равно цена кусалась. Но он никогда ничего не выпрашивает, носит, что купишь, поэтому тут я пошла на это. Да и качество замечательное. Было. — Ну вот. Получается, ты вкалывала, моталась, как белка в колесе, чтобы купить ребенку куртку, а они «на приколе» ее уничтожили. Пусть расплачиваются. Может, в следующий раз подумают, прежде чем «прикалываться». Я предлагаю, чтобы сын написал контрольные, а дальше сидел дома. Тебя будем дергать только на допросы, Надюше явно не до работы будет. Я с мамой Романовых поговорю, у них есть дача, тетя Шура на все лето уезжает, может согласится на юного помощника. — Помощник не согласится, Володя. Он будет ждать нас дома. Я его знаю. Поедет только с нами всеми. — Хорошо, обсудим. Сейчас первоочередное — контрольные, моя завтрашняя встреча и выбор новой школы. — Я поеду с вами. Не спорь, родной. Нужно будет смягчать углы. Володь, а что ты будешь делать с этими деньгами? — Не знаю. Или в кафе, или какую-то вещь купить, или отдать Вовке в копилку. А ты как думаешь? — Не знаю. Может и Вове в копилку. — Подумаем. — вернулся мальчик. — Предлагаю доесть и в парк на качели? — Доесть и домой, завтра в школу, — улыбнулась Анна. — Как скажешь. Только сначала круг по парку, променад перед сном. — А что такое «променад»? — спросил Володя-маленький. — «Прогулка». На французском, — улыбнулся Корф.