Хулиганы

— Что ты хочешь? — невозмутимо спросил Владимир. — Оригиналы всех экспертиз. — Если с ней что-нибудь случится… — Тебе же на неё наплевать, — ехидно заметил собеседник. — По большому счёту да. — Так чего напрягаешься? Ладно, разболтался я что-то. — по голосу было понятно, что на той стороне кто-то потягивается. — Кстати, дама слышала весь наш разговор. — Твои проблемы. —Да? Ну ладно. Через час на северной заброшке. С оригиналами. Говорить вам не дам, а то ты не приедешь. — Ты так уверен, что я вообще приеду? — Да. Ты х…й племянник, но джентльмен. — А ты нет, раз при даме выражаешься. — Всё, до встречи, друг. — Бывай. Корф выключил трубку и посмотрел на сидящего напротив Костю. Тот достал кнопочный телефон, набрал номер и произнёс единственную фразу: — Пошла вода по трубам. *** Через час с небольшим Владимир спокойно шёл по недостроенному зданию, мысленно похвалил себя, что догадался одеть тёплый свитер и шарф, тут было не по-весеннему холодно, хотя в марте жарко не бывает. Заметил свет, пошёл на него. Увидел примотанную скотчем к стулу тётю, с заклеенным ртом. Внутри всё вымерзло. Надя незаметно подмигнула, но он не отреагировал. — Опаздывать не есть хорошо, — насмешливо произнёс недавний собеседник. — Особенно к женщине. — Привет, Мишель, — кивнул майор. — Я чист, — распахнул пальто и повертелся, демонстрируя отсутствие оружия. — Стилет? — Можешь ощупать, — пожал плечами. Темно-русый мужчина проверил, за это время Корф понял, что его визави в угашенном состоянии. —Один? — Да. — усмехнулся Владимир. —Документы? —У меня. — Показал папку и содержимое из далека, краем глаза заметил, как напряглась Наденька. — Давай. — Отойди от неё на десять шагов в любую сторону. — Не доверяешь? — прищурившись спросил Мишель. — Тебе? Нет. — Окей, отхожу, раз, два, — вместо «три» парень прыгнул к Наде и приставил нож к ее горлу. — Документы?! — Какой нервный, однако, — покачал головой Корф — ты бы с леденцами завязывал. Так и до кариеса недалеко. Всё, вот, я положил. Владимир наклонился, положил папку на землю, в секунду сделав странное движение пальцами и Мишель застонал. Одновременно с этим раздалось два выстрела. Два маленьких солнцеобразных стилета впились в руки противника, туда же, но, с другой стороны, попали и пули. — С.....ка, — простонал вымогатель. — его скрутили Саша и Седой. Корф в мгновение ока оказался рядом с Надей: — Всё, родная моя, всё закончилось. Ты моя смелая девочка… Потерпи, сейчас будет больно, — Надя моргнула, а племянник сдёрнул с ее губ скотч. — Господи, ты даже без обуви… — разрезал клейкую ленту на руках и ногах, снял ее и замотал ступни женщины в свой шарф, а ее саму в своё пальто, хранящее его тепло. — Он тебе что-то есть-пить давал? Колол что-то? — Глаза при этом у майора были страшные, чёрные. — Нет, Володенька, нет. Со мной всё нормально. — Ага, нормально, а как же. Ты же сосулька, только с большими глазами. — легко поднял ее на руки и пошёл к выходу. — А папка, Володя? — Я взял, — усмехнулся Седой. — Шеф, он в отключке. — В камеру его. Под охрану. Корф быстрым шагом направился к машине. Костя, увидев его, выпрыгнул со своего места, открыл заднюю дверцу, помог им устроиться, быстро порылся в багажнике, нашёл термоодеяло, сел за руль. — Вов, замотай Надежду Николаевну сначала этим, а потом в пальто, быстрее согреется. А я сейчас термос достану. Владимир согласился и быстро закутал тётю в тепло. Костя протянул чашку с ромашковым чаем. —Пей, согревайся. — голос парня срывался. — Так, успокойтесь, со мной всё нормально. Вы меня в этих слоях сварить решили? — Надя сделала глоток. — Плюс печка. — Ты в спортивном костюме и носках! А сейчас март. Это не похоже на летний зной. Здание разрушенное, холодное. — Володя, успокойся, — повернулась, на сколько смогла в объятьях племянника к Косте и вернула чашку, — спасибо. Первое, под костюмом у меня термобелье, а в носках термостельки. Мы же подобное предполагали, поэтому я была относительно готова. Константин медленно тронулся. Сычёва уткнулась носом в плечо Владимира и наслаждалась давно забытым спокойствием. Корф крепко прижал ее к себе, гладил по спине и шептал на ухо: — Прости меня, прости меня, прости меня. — Перестань, Володя! — Надя отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Со мной всё в порядке, я жива, цела и невредима, в твоих руках. Успокойся. — Не надо было соглашаться на эту авантюру… А если бы что-то пошло не так?! … Господи, зачем я согласился? … А если ты заболеешь? … Я же тобой рисковал… Зачем?.. — Всё, Володя, всё… Тихо, всё хорошо. — успокаивающе погладила его по щеке. — Всё отлично, ты большой молодец, вы всё отлично сделали, всё хорошо. В ответ Корф лишь сильнее сжал ее в своих лапах. *** Костя открыл дверь в квартиру Владимира, тот посадил Надежду в кресло, а сам пошёл в ванную и включил воду. Романов-младший положил ключи на тумбочку, сбросил ботинки, помыл руки в кухне и начал там хозяйничать. — Так, Надюша, сейчас в ванну, халат висит, пижаму и тапочки несу. Смотри, что делаем с этими вещами? Можем выбросить, можем постирать? — говоря всё это племянник занёс ее в ванную комнату. — А в чём я завтра буду? — После купания будет тебе экскурсия, — Корф попробовал улыбнуться, но не вышло. — раздевайся, там всё есть, можешь задвинуть шторку, я сейчас за пижамой схожу. Владимир занёс необходимые вещи и присоединился к Косте. — Ты как? — Спасибо, — кивнул хозяин квартиры. — Я тут к тебе в холодильник влез… — Всё правильно, спасибо. — Из картошки пюре или кусочками? — Пюре. Так, горчичники я достал, мясо жарится, бульон греется, картошка варится. — помолчал — Ты представляешь, что с нами сделает Беня, когда вернётся? — Так и будет, — флегматично пожал плечами Константин. — Переживём. — Главное, чтобы Надюша не заболела после всего, а крики, да, я переживу. — хмыкнул Корф. — Чего тогда спрашиваешь? — Ты же вообще не при делах, а влетит. — И что? У тебя кофе есть? — Нет, сегодня закончился и я не успел купить. — Вот вы где, — улыбнулась Надя. — Какое блаженство после всего этого оказаться в горячей воде. Владимир взял ее на руки и отнёс в комнату. — Узнаёшь? — тихо спросил парень, вынимая из-под одеяла грелки и укладывая туда свою ношу. — Моя комната. Ты сделал в ней ремонт —Надя продолжала улыбаться — Ой, как тепло. — Всё что не нравится — переделаем. — Мне нравится, правда. Сама хотела такие обои купить. — Возвращайтесь сюда, пожалуйста, — еле слышно прошептал Корф. — Это и ваша квартира тоже. — Ты уверен? — тихо спросила тётя. — И дома и на работе? — Меня практически не бывает дома, я не буду вам мешать. — Глупенький мой мальчик, ты никогда не мешаешь. Хорошо, я поговорю с Сашей. Ты же его знаешь. — Спасибо. Так, лежи, я сейчас. Принёс ужин. — Только сначала бульон. — Спасибо, очень вкусно, правда. После ужина померял Наде температуру, несмотря на протесты, практически замотал женщину в горчичники, и она уснула. Владимир зашёл на кухню, где Костя подогрел остатки ужина: — Ты сам-то поешь, — заметил друг, — а то ты зелёный. — Спасибо, давай со мной. Это я от нервов. Думал чокнусь пока доедем. Да и потом. Кость, я завтра позже приеду, генералу я утром позвоню, а Надя останется дома. Но я с ним сам решу, ты ребят только удержи от допроса Репнина. Это я сам. — Хорошо. На счёт допроса уверен? — Да. Это моё дело. Главное, чтобы Надюша это не услышала. С неё пережитого за глаза. Ладно, давай спать. — Я домой, заодно и отцу передам. — Уверен? Места хватит. — Уверен. — Спасибо большое! — Ты о чем? А зачем друзья? Всё, бывай, Надежде Николаевне от меня завтра привет! Корф закрыл за другом дверь и посмотрел на часы — только час ночи, а казалось, что прошло несколько лет. Зашёл к тёте, проверил температуру, положил рядом несколько сухих футболок на случай переодевания и сам забрался под душ. Перед сном вновь проведал Надежду Николаевну, но та спала спокойно и крепко. *** Владимир лежал на диване, сна не было ни в одном глазу. Вспомнил гибель родителей, как в одну секунду не стало сразу двоих родных людей. Несколько странных звуков и ни мамы, ни папы. Надя тогда не знала, что с ним делать — парнишка будто закаменел. Спустя время очухался. Стали жить вдвоём, заботились друг о друге. После его расставания с Анной, эта забота о Наде приобретала гипертрофированную форму. Потом начал ревновать ее к Бене (смешно, он — племянник, дядя Саша — законный муж), но быстро попустило. Через несколько лет узнал, что станет старшим братом, был рад, оберегал Надюшу как мог, особенно, когда Александр Христофорович уезжал в командировки. Родился Русланчик —поздний, долгожданный, обожаемый ребёнок. Копия отца с мягким характером мамы. И через несколько лет тот чёртов санаторий (оздоровили сынишку перед школой, называется) с энцефалитным клещом… Год мучений брата и Надюши с Беней — и печальный итог. Смотреть на чёрную от горя тётю он не мог, мотался по всем похоронным вопросам, лишь бы только не видеть то, что совсем недавно было его любимой Надюшей — тётей, второй мамой (крестная, кстати, тоже она), другом, идеалом женщины, счастливой мамой бутуза по имени Руслан, любящей и любимой женой. Через полгода они с Александром Христофоровичем приняли решение поставить свои отношения на паузу (хотя, как предполагал Корф это была инициатива дяди, а фактически он сбежал, опять же по мнению парня, от сложностей). А на очередной годовщине гибели родителей, он брякнул свою миллион раз проклятую фразу, что лучше бы она погибла. Она и умерла, при чем трижды — первый, когда убили сестру с мужем, второй, когда умер Русланчик, третий, от его слов… Он ненавидел себя за это, пытался поговорить, она не шла на разговор, мягко уходила от темы. Он знал, что его злого боятся все. Хотя кому-кому, а Наде его бояться не надо бы. Долго работал над собой, старался свою злость направлять в работу, а не на близких, но близких, как таковых, и не оказалось. Разве что друзья. И то, друзья-друзьями, а семья-семьёй. В тот день, когда генерал Романов представил ему новых сотрудников, он не поверил своим глазам, понял, это — его шанс, шанс помириться. Был готов стоять перед ней коленях, лишь бы только выслушала. … Кем была придумана эта женщина? С ее огромным сердцем? Она простила его ужасные слова (Седой дал по морде зная только ситуацию, без дословных цитат), а она простила. Простила его, Беню… Нет, Надюша не женщина, это чудо. Настоящее. Таких людей очень мало. Практически нет… Господи, а если бы сегодня с ней что-то произошло? Если бы всё пошло не так, как они предполагали? Ведь времени на подготовку операции практически не было. Когда увидел Надюшу в скотче, сам чуть не набросился на Мишеля. Хоть это и было ожидаемо, от такого типа как Репнин. А нож к горлу… Пришлось собрать всю выдержку в кулак и отключить мысль, что это тётя. Спасибо Романову с Седым, действительно следовали по пятам. Костя сказал, что ребята всё это время были в помещении и следили за Репниным, если бы ей начала угрожать хоть малейшая опасность, они бы убили его. Но это не успокаивало. — Услышал шорох в коридоре и выглянул. Увидел Надюшу на кухне с чашкой воды. — Прости, я разбудила тебя, — шёпотом. — Нет, я не спал. Как ты? — прикоснулся губами к ее лбу — Без температуры? — Без, я в порядке, полном. Переоделась в сухое, выпила весь термос. Пришла за добавкой. — улыбнулась смущённо. — Это отлично. Кушать будешь? — Нет, ты меня и так накормил, как на убой. Я столько не ем. — Не на убой, а на здоровье. Ложись, я термос заправлю и принесу. — Ты чего не спишь? — Не хочется. Завтра отосплюсь. Рапорт напишу и спать завалюсь. А ты завтра спишь и ешь, ешь и спишь. В холодильнике всё есть, только греть будешь, — укрыл женщину одеялом, поставил рядом полный термос. — Другими словами, ты решил не пустить меня завтра на допрос? Я правильно поняла подтекст твоей заботы? — Почему «подтекст заботы»? Я действительно очень боюсь за тебя. — Прости, я не хотела тебя обидеть… — Что ты, ты не можешь обидеть, ты такого просто не умеешь. — нежно погладил Надю по голове. — Но я действительно не хочу, чтобы ты слушала допрос, ничего хорошего не услышишь. А тебе и так досталось… — Володенька, я не хрустальная, не разобьюсь. А вот ты забываешь, что Верочка — моя сестра, я сама под тем огнём была. — Хорошо, родная моя, хорошо, только поспи. Мы не на восемь, а позже. Спи, — поцеловал ее в щеку и вышел. *** Проснувшись, Владимир проверил Надю, убедился, что она спит и отправился в ванную. Начал чистить зубы, посмотрел в зеркало и замотал головой, потом провёл рукой по волосам — ещё вчера его чёрная, как вороново крыло, шевелюра сегодня была цвета сигаретного пепла. Он был седой. Усмехнулся, у Сергея Седой и фамилия и позывной, а у него — цвет волос. Да, вчерашние события не прошли даром. Ай, ему-то все-равно, главное Надюша, чтобы с ней всё было в порядке, чтобы без последствий. Утро Надежда Николаевна начала с экскурсии по собственной комнате. Открыла шкаф и замерла — на полочках и на вешалках находилась одежда, мало того, что ее размера и любимых расцветок, так ещё и те, которые она сама бы себе купила, окажись в магазине. Но чтобы это всё купил мужчина, хоть и родной племянник? Как он узнал? — Доброе утро, Надюш. — на пороге стоял Корф. — Можно? — Доброе утро, конечно, родной мой. Как ты узнал? — кивнула на раскрытый шкаф. Посмотрела внимательно на племянника и замерла, губы судорожно дрогнули. — Да, у меня новый имидж — улыбнулся Владимир. — Просто представлял тебя в них, если мне нравилось, то брал. — глубоко вдохнул — Надеялся, что когда-нибудь… — опустил голову, в очередной раз стало стыдно. — Ладно, переодевайся, я за завтраком. — Володенька, —позвала Надя — иди сюда — обняла его — прекрати себя винить. Мы всё выяснили, хватит есть себя поедом. Ты — мой любимый и единственный племянник. Мой самый родной и самый-самый любимый мальчишка. Седой мальчишка. — Как ты себя чувствуешь? — Отлично, правда. Что на завтрак, поварёнок? — взъерошила его волосы, покачала головой. — Сырники. Будешь? — Конечно. Только я приведу себя в порядок? — Естественно. Я пошёл. Не успели доесть, как у женщины зазвонил телефон, Корф улыбнулся и вышел. — Доброе утро, товарищ полковник, — с улыбкой произнесла Надя. — Доброе утро, товарищ жена. — почувствовала, что Александр напряжён. — Как дела? Что делаешь? — Дела хорошо, только что закончили с Володей завтракать, будем ехать на работу. — Так поздно? — А мы вчера допоздна работали, генерал разрешил приехать позже. Как ты? У тебя всё в порядке? — Я? Я хорошо, ладно, прости, пора. Целую. — И я тебя. Я скучаю. Вместо ответа гудки. — Врать нехорошо, — вздохнул Владимир, — тем более мужу, он так или иначе узнает правду. — А я ему и не соврала, — спокойно ответила женщина, доливая чай, — он спросил, всё ли в порядке, я сказала, что да. И где ложь? — Ох, прилетит нам от него. — Ничего, зато дело сделали. *** В допросной за столом напротив друг друга молча сидели двое — бывшие однокурсники, бывшие лучшие друзья, бывшие соперники за сердце дамы, бывшие коллеги. Следователь и убийца. Прокурор и обвиняемый. Спортсмен, убеждённый ЗОЖник (осечка не в счёт) и конченный наркоман, дилер. Находившиеся за стеклом братья Романовы, Седой, Наташа и Надежда Николаевна внимательно наблюдали за происходящим. Бутылка с водой, флакончик с пустырником и одноразовые стаканчики тут же, под рукой. Когда пришла новость об убийстве Заморёнова, они бросились искать следы, был риск, что какую-то деталь притянут за уши, но после найденных отпечатков пальцев (или легендарная «проруха» или Михаил находился под кайфом), начали искать видеокамеры, нашли, не поверили, благодаря программе распознавания лиц все-таки убедились. Наташу пришлось отстранить от дела. Тогда-то и пришла идея с Надей. Как Корф не противился, не отказывался и не рычал, тихий шёпот Надежды Николаевны на ухо, и он сдался. В результате — убийца арестован, у следователя — седая голова. — Я смотрю, у тебя новый хаер, —ехидно заметил Репнин. — Начинаешь «ботать» постепенно? — спокойно спросил Корф — правильно, пригодится. М-да, как быстро «золотой мальчик» скатился в дно. Ладно, пошёл я. Мне ещё отчёты писать. — Встал, собрал документы, направился к двери. — Он так и уйдёт? — удивлённо спросил Костя, — так ничего и не узнав? — Вот и объяснение, — усмехнулся старший брат — почему Аза следак, а мы — опера и ими сдохнем. — Да что ты обо мне знаешь?! — заорал в спину Владимиру Репнин — Кто ты такой, чтобы меня судить?! Ты был в моей шкуре?! — Не был, — через плечо бросил Корф — и не буду, я — не ты. — шаг в сторону двери. — Конечно! Ты же Корф, — с издёвкой выплюнул Михаил — куда нам, грешным?! В универе ты лучший, в деле ты лучший, в 29 капитан, в 34 майор?! Самые крутые дела — Корф, самые красивые бабы — Корф. Мне даже мать родная тебя в пример ставила — здоровый образ жизни, ум, трудолюбие… И что?! Сильно они тебе пригодились? А где семья? Где дети? Где родители? Ах, да, у супер-Корфа это всё называется одним именем — Работа. Даже Наташка, мелкая, а с тебя пример брала, с детства?! — У меня семья есть. — спокойно ответил Владимир, обернувшись к говорившему. Лицо его ничего не выражало. — Настоящая семья. Работа работой, это другое. А где твоя семья? Дети? Или папа-генерал не разрешает? — Семья?! Кто?! Я женился. На Анне. А знаешь, как это произошло? — начал победоносно хохотать, но выглядел при этом жалко. — Подложил тебе спящему в койку обиженную на Романова Калиновскую и при помощи Польки дал это увидеть Анне. И всё. Всё гениальное просто. А потом у нас появился сын. Правда тут незадача, сын не мой, а твой. Просто твоя копия. Только мелкий. Слава богу, мы развелись. И записан он, вот что странно, на фамилию матери. — смех прекратился, теперь Миша тяжело дышал. —Ты и сюда влез. Ненавижу!!!!!!! — И от великой ненависти убил Заморёнова? — невозмутимо уточнил Корф. — Ну, он-то мне не подкладывал никого в кровать. И я у него никого не уводил. Общался с ним лет семнадцать назад, по одному делу и всё, — пожал равнодушно плечами. — Да, — зашипел Репнин — убил. Эта сволочь решила шантажировать отца. Мол или платите, или он идёт в УСБ и рассказывает, кто на самом деле убил Корфов. А отцу это было невыгодно, только произошёл очередной вброс партии наркоты по клубам. В СБ подняли бы дело, зашевелились. — И ты решил помочь отцу. Повисла тишина. Саша взглянул на белое как полотно лицо криминалиста и начал капать успокоительное. Протянул ей стаканчик. — Надежда Николаевна, выпейте, иначе я вынужден буду вывести Вас из этой комнаты. Она молча кивнула и залпом выпила лекарство. Вошедший генерал Романов отправил Сашу и Седого по адресу генерала Репнина. Константин и Наташа остались с Надеждой Николаевной. — К Заморёнову припёрся ваш полковник. Он запаниковал, приготовился идти с повинной. А это — конец карьеры, да и бизнес отца. — А на карьеру дочери и сестры вам было наплевать. Главное, самим быть у кормушки. Как же отец пропустил, что ты сам на леденцы подсел, а? — Я скрывал, как мог. А Наташка в шестнадцать лет ушла из дому и прекратила с нами всяческое общение. Мы не ее полёта птицы. — Ясно. Да, уж. Захват в заложники сотрудника спецотдела УСБ на наркотики не спихнёшь, так что готовься. — Отец отмажет, — беспечно махнул рукой Репнин. — Ты же протокол не вёл, значит никаких показаний я не давал. Камеры нет. Эх-х, жаль, что тогда твои предки в дела отца нос сунули, такие идеально-правильные системе нужны, надо же из кого-то козлов отпущения делать. У меня хоть отец есть, а у тебя кто? Ни отца, ни матери. — Я прошу прощения, — в допросную зашёл вернувшийся Саша Романов, — Владимир Иванович, можно Вас? — Корф подошёл, Саша зашептал на ухо — Генерал Репнин застрелился, мы практически свидетели. Оставил чистосердечное на бумаге и на видео. Щенок попал. — Понял. Наши камеры всё записали? — Да, — кивнул Романов. — Как Надя? — Держится. Мы рядом. Владимир вернулся за стол и внимательно смотрел на собеседника. — Семнадцать лет назад родители, значит, выяснили, кто стоял за наркотой, и твой отец их убрал. Потому что помешали бизнесу твоего отца. Люди для вас пыль. Что ж. Теперь я знаю правду. — помолчал, посмотрел прямо в глаза скалящемуся Репнину. — Ты был хорошим другом и опером. Мне правда жаль, что ты так скатился. Я ведь думал поговорить с генералом, чтобы тебя ко мне подключили, глядь тебе бы и группу со временем предложили. Жаль. Очень жаль. А ответить придётся. Отец не отмажет. Застрелился. И оставил письменные признания. Твои показания камера записала. А у меня есть самый родной и самый любимый человек. Но тебе этого не понять. Корф вышел из допросной, туда же зашёл Седой и увёл обвиняемого в камеру. У Михаила началась истерика, но оперативник крепко держал его. Владимир зашёл в «зазеркалье», увидел Надюшу, обнял ее. — Вот и всё. Всё. — Вов, вы езжайте домой, отчёты я напишу. — проговорил Романов. — Да, отец просил передать, что, если нужно, завтра у вас выходной. — Спасибо. Пойдём Наденька, пойдём. *** На следующий день Надежда Николаевна и Владимир вышли на работу. Не успели переговорить с ребятами, как генерал Романов вызвал их в кабинет. Но там сидел Бенкендорф. — Товарищ полковник? — удивлённо спросил Седой. — Вы? — Я в курсе, что вы меня не ждали и не рады. Заходим, располагаемся. — Александр Христофорович был очень зол. Ему позвонил генерал Романов и поздравил с завершением дела семнадцатилетней давности. В разговоре выяснил, что в операции по задержанию особо опасного участвовала его жена. Перед глазами всё поплыло. Сославшись на ЧП, вылетел обратно в Москву. И теперь ему стоило огромных усилий не придушить Корфа собственными руками. Надя-то понятно, ради племянника пойдёт на всё, но вот он… Взрослый же мужик, твою дивизию… А жена?! Паразитка такая, звонил же спрашивал, как дела, ответила, что всё хорошо. Какое «хорошо», после ножа у горла и вымороженного помещения?! Посмотрел на свою команду и замер — Надежда Николаевна сидела потухшая, Репнина не реагировала ни на что, Седой — мистер Невозмутимость, братья Романовы чуть напряжены, Корф… Это Корф?! Мужику 34, а он… белый?! Что произошло за эти чёртовы сутки?! Всю злость как рукой сняло. — Та-ак, «весёленькая» у меня группа. — сделал глубокий вдох — Кто отвечал за операцию? — Я, товарищ полковник, — встал Владимир, взгляд немигающий. — И за организацию, и за проведение. Всё прошло без потерь. — Кто санкционировал? В ответ тишина. Ну не говорить же, в самом деле, что они и генералу не сказали ничего, поставили в известность постфактум. — Мне повторить вопрос?! — Я, — ответил Корф. — Не по погонам. — Так точно, товарищ полковник, виноват. — Ребят, а вы не охренели?! Я не успел уехать, а вы что творите?! Вас что, как детей малых, ни на минуту без присмотра оставить нельзя?! Сколько времени вы готовили операцию?! А если бы что-то пошло не по плану?! Какого чёрта вы втянули в это дело экспертов?! Они не опера! Вы разницу между словами «опер» и «эксперт» улавливаете?! Надежда Николаевна, какого лешего Вы туда полезли?! Я же просил — только экспертизы и сбор материала. — Так точно, товарищ полковник, — офицеры стояли на вытяжку. — Ладно, об этом потом. Вопросы? Сядьте. — Мой рапорт, товарищ полковник, — Репнина протянула бумагу. Бенкендорф пробежал глазами текст и порвал его на мелкие кусочки. — Я вас выбирал, мне и разгребать. Майор Корф! — Я, товарищ полковник. — Нарекания на работу капитана Репниной есть? — Никак нет. — Капитан Сычёва, вопрос тот же? — заметил, как Надя вздрогнула и сжалась. Боится? Его? Глупенькая, он сам чуть богу душу от страха за неё не отдал, валидол запивал ковалолом, пока до кабинета добрался. Но в данную секунду он не муж — начальник. — Никак нет, товарищ полковник, — бесцветно прошелестела криминалист, взгляд отсутствующий. — Значит остаётесь работать, капитан Репнина. — Сделал глоток воды. — Это все сюрпризы или вы ещё подготовили? Давайте уж сразу. — Это всё, товарищ полковник, — отрапортовал Корф. — Хоть на этом спасибо. Тогда новость у меня. Из того что я успел узнать. С понедельника у нас будет работать штатный психолог-профайлер. — Спасибо, что не психиатр, — буркнул Седой. — С вами скоро и психиатр понадобится, — отозвался Александр Христофорович. — Это нововведение министерства. Поэтому до понедельника очистите от хлама нашу маленькую комнату. Будет этот спец сидеть там. — А кто уже известно? — спросил Костя. — Нет, но боюсь, как бы не «позвоночник». В спецбригаду простых не воткнут. Ладно, разберёмся по ходу. Только не подвергайте остракизму, кто бы это не оказался. — Так точно, товарищ полковник. — хором. — Ребята, — нормальным тоном позвал их начальник. — что случилось? Вы мне в таком состоянии не нужны. Мы так ничего не сделаем. В ответ тишина. — Тогда дальше. Репнина отправляется домой отсыпаться. Романовы и Седой моют комнату и свободны. Сычёва и Корф задерживаются у меня. Завтра отсыпной. В четверг на работе как штык с нормальным рабочим настроением. Офицеры разошлись согласно полученным заданиям. Бенкендорф заметил, как Надежда Николаевна положила на стол скрещенные пальцы, костяшки были белые, голова опущена, Корф скрестил руки на груди. Все молчали. Полковник подошёл к окну. — Других вариантов не было? — Нет. Я боялся, если мы оставим Надюшу дома, то они посадят снайпера. — прохрипел Владимир. — А так мы понимали кто, предполагали куда. Романов с Седым упали на хвост, я из себя растеряшку изображал, Наташка вела. Но, конечно, зрелище не самое… — Свободен. Помоги ребятам, потом домой. — Есть. Александр Христофорович подошёл к жене и положил руки ей на плечи. — Ты меня боишься? Я сам от страха чуть не помер. Я испугался за тебя. Я же просил… Надя… — Это был шанс. Риск тоже. Корф был категорически против. Честно. Романов переубедил. Я даже испугаться не успела. Володя меня потом чуть не сварил в тепле. Я в термокостюме, он меня ещё в два слоя замотал, потом в ванной прогрел, и горчичниками… — Я же чувствовал что-то… Господи, Надя… — развернул к ее к себе, поднял рывком и обнял. — Что случилось? — Просмотри запись допроса… Это Репнин-старший убил Верочку… Из-за денег… Жизнь за деньги… Я к этому никогда не привыкну... *** В понедельник сидели в комнате отдыха, ожидали полковника. Владимир с Надей сидели рядом, Репнина разрезала рулет домашней выпечки. — Снимаем пробу, — улыбнулась Наташа. — Вкуснятина, — одобрил Романов. — Наташ, сбрось, пожалуйста, рецепт, — попробовала улыбнуться Надежда Николаевна. — У меня никогда не получается корж. — Конечно. На пороге появился Бенкендорф, рядом с ним стояла невысокая хрупкая блондиночка в строгом костюме. — Доброе утро. — Здравия желаем, товарищ полковник. — Знакомьтесь, наша новая коллега — психолог-профайлер Платонова Анна Петровна.