Леди дома Торгерт

Народная мудрость гласит: милые бранятся, только тешатся. Если верить этой мудрости, то Морена и Роберт только и делали, что тешились в первое время брака. Ссоры могли вспыхнуть с полуоборота, дай только повод. А порой, случалось и так, что даже и повод веский был не нужен. Особенно в начале их супружеской жизни. В первый год в браке, был у них один случай. Поссорились они как-то из-за персиков. Дело было в том, что Морена, будучи беременной Хати, поедала эти чудо-фрукты тоннами. Неизвестно с чем это было связано, но после родов — как отрезало, и она даже смотреть на них спокойно не могла. Помнится, в тот день и Роберт, да и Морена были сами не свои: один пребывал в наиотвратительнейшем расположении духа и всё-то ему было не то и не так, а другая мучилась от болей в спине и ногах, что само по себе не добавляло хорошего настроения. Персики, по какому-то глупому стечению обстоятельств, просто стали катализатором взрыва… Был обед, который в силу напряженной атмосферы проходил в тишине. Когда Морена спокойно доела свой суп, то потянулась к заветной тарелке на которой покоилась небольшая горка персиков. Раз, второй, третий. На пятый раз, Роберт не выдержал: — Сколько ты можешь их есть? — А что такого? — Да нет, ничего. — Язвительно ответил мужчина. — Персики, персики, персики. Они уже повсюду! Куда бы я ни пошел, мне уже их запах мерещится. Как тебя саму от них не тошнит? — А вот так. Если организм требует, значит надо. — Ответила Морена, начиная медленно, но верно раздражаться. — И вообще, кто из нас беременный? Мне можно. А ты ведешь себя как истеричка! — Истеричка? Я с утра до ночи на советах пропадаю. — К твоему сведению, это нормально на моем сроке! Мне рожать через месяц, вообще-то. У меня постоянно болит спина и ноги, так, что я еле доползаю до спальни. Роберт молчал, понимая, что перегнул палку. Вообще-то, он не хотел срываться на супругу, просто месяцы недосыпа и куча проблем, связанных с колонизацией новых земель навалились на него одновременно и он, как бы ни старался сдерживаться, все же не смог, а еще эти дурацкие персики, которые были просто повсюду. Морена уже почти была у двери, когда вдруг резко развернулась и вернулась к столу. Насупившись, она плюхнулась обратно на стул и придвинула к себе тарелку с фруктами. Схватив сразу два, она по очереди откусила сначала от одного персика, затем от второго и сопящим ёжиком уставилась на мужа. Прожевав, вскинула подбородок и твердо сказала: — Нет уж, ты уходи. Если не нравится, что я ем персики, значит иди обедать в другое место или вообще переселяйся в другую половину дворца! Все это выглядело настолько комично, что Роберт не удержался и сначала улыбнулся, а после и вовсе захохотал. Морена нахмурилась. Она решительно не понимала, что здесь было смешного. Тем временем, Роберт отсмеялся и, поднявшись с места, подошел к Морене, присаживаясь возле нее на корточки и, беря её руку в свою. — Ладно, Миледи, прекращай смотреть на меня, как недовольный ёж. Мне не хотелось тебя обидеть, правда. Просто…все навалилось разом. Ешь свои персики. Если хочешь, я даже принесу тебе целую корзинку вечером. Морена смотрела на него недовольно еще какое-то время, а потом протянула надкушенный персик. — Так уж и быть, в знак примирения. — Язвительно ответила на невысказанный вопрос мужа она. Роберт усмехнулся. Вот же…вредная женщина! Морена откусила от спелого фрукта кусочек, блаженно прикрывая глаза. Сегодня утром ей почему-то нестерпимо захотелось персиков, хоть это и странно. Та ссора была самой глупой в их жизни, это точно. Самой глупой и даже смешной. — Мне уже стоит начинать бояться? Морена остановилась и посмотрела на Кощея. Он стоял около входа в лабиринты семьи Торгерд, смотря на женщину. Морена усмехнулась и покачала головой. Кощей хоть и был старым ворчуном уже сколько сотен лет, но мог быть и не таким вредным. — Вот и хорошо, нам с твоей то чудо троицей ещё управиться надо. Морена аккуратно кивнула и вздохнула. Ей трудно было. Очень. И не в том плане, что вы могли подумать. Морена пятнадцать лет назад добровольно со всеми ними порвала. Пятнадцать лет назад она потеряла Роберта и веру к этому миру. И пятнадцать лет назад она пустила тьму в свое сердце, тем самым перестав чувствовать. Любовь, гнев, боль, отчаяние, счастье. Нет смысла говорит что ей жаль, ведь это этого она не чувствует. Морена знала, что пошла на это из-за того, что умерла бы от тоски и боли. Даже дети её не спасли. Она их бросила. Да. Никогда не отрицала и не собирается. Потому что сама объяснить не может этого. Морена любила их, да. Её милый Хати, что с самого рождения был любимцем Роберта и который вырос сильным, добрым и честным человеком. Он родился у них рано, ей тогда было только восемнадцать, а Роберт старше на год. Морене и тогда, да и сейчас кажется, что хоть у Хати есть черты характера и привычек как у отца, но все таки он вырос тем, кем он есть. Он - это он, большего для гордости и не надо. Сколь, что так отважно следовал за братом по пятам, был любимцем уже Морены. Озорной мальчишка, что всегда хватал её за руку и улыбался, сейчас возмужал и стал гораздо яростно показывать характер. Сколь никогда не был глуп, но предпочитал не тратить и без того короткую жизнь на вечную учёбу. С детства он сбегал от нянь, от родителей и подпускал к себе только Хати. Они тогда ей напоминали Морену и Полуночницу с детства. Мэдисон. Как это не грустно признавать, хоть Морена и любила ее, когда та была в животе и на руках, но привязаться к ней не успела. Она исключила детей из своей жизни тогда, когда ей было всего два месяца. Она старалась, правда, заполнить ту брешь, которой не было у её сыновей, но не получалось. Мэдисон осталось все такой же далекой для неё и словно не родным человеком, хотя Морена думает, что это работает с ними на обе стороны. Роберт почти и не видел дочь, к тому времени он уже терял себя и свой разум. Но смотря на Мэдисон, женщина видела, что она так же, как и отец склоняет голову в бок, но на Морену она была похоже больше. На Морену и на Полуночницу. Воспоминание о сестре тоже были довольно печальные. Она сбежала из дома с магглом, хотя прекрасно знала, что им, как наследникам, надо удержать главную нить чистокровности, чтобы та сильная мана Смерти передавалась дальше. Тогда Морене пришлось, без права на выбор, стать главной ветвью семьи. Корочуну хоть и не нравилось то, что она выходит замуж на иностранца и её дети не смогут стать наследниками их семьи, но закрыл на это глаза. Нужны были им сосуды магии от чистокровного человека, да и Роберт был одним из Пожирателей, что сыграло важную роль в согласии на брак. Однако, Кощей всегда был против. Даже сейчас ему удаётся намекнуть о том, что его надо было слушать. — Пошли, у нас проблема. — Говорит твёрдо Кощей, следя за тем, как женщина поспевает за ним. — Что на этот раз? — Твоя дочь. Морена вздохнула. Мэдисон никогда не считала её настоящей матерью, только той женщиной, что ее родила. — Что с ней? Морена остановилась, когда Кощей ей не ответил, а потом продолжила шаг. Мэдисон… Она не простой ребёнок. Она носитель Смерти. Той самой силы, которая не попала в руки Пожирателям в первой войне, потому что её не было ни в ней самой, ни в Полуночнице. — Видишь ли, Рен, у Пожирателей есть множество тяжких пороков и преступлений. Тебе ли это не знать? Сейчас я расскажу тебе об одном из таких пороков. Имя ему - тяга к иллюзиям, к пустым мечтам. Эти волшебники тянутся к тому, чего нет и быть не могло, придумают сами себе ловушки, маскирующиеся под глупые фантазии и грезы о лучшем, правильном, по их мнению, а потом сами же вязнут в них, как в болоте, за что в иных случаях платят жизнью. Когда они подошли к огромному пустому и холодном залу, Кощей решил продолжить. — Мечтать - это в целом неплохо, знаешь? Но мечты и фантазии тоже бывают разные. Мы сейчас будем говорить о тех, что только разрушают человека. О тех несбыточных мечтах, которые ложатся тяжелым грузом на плечи, тянут его назад, но которые тот принимает за великую надежду и успокоение. И пока они тешатся мнимым чувством, что вот однажды это самое счастье случиться с ними или как могло бы быть, они упускают свою настоящую жизнь, которая происходит с ними здесь и сейчас. Некоторым везет, и их хрустальные мечты рушатся, пусть и причиняя тем самым боль, но они становятся свободнее. Исцеляются. Эти люди уже не гонятся за зыбким и обманчивым, они начинают обращать внимание на то, что им даровано в конкретный момент времени - сейчас. — Зачем сожалеть о том, что произошло, и мечтать исправить это или придумывать другой исход событий, более лучший, если никто из смертных не может вернуться в прошлое, чтобы изменить его? Зачем лишние страдания? — Морена поежилась и закатила глаза. Когда Кощей подошёл к какой-то стене и начал что-то на ней чертить рунами, то женщина осмотрела место еще раз. Ничего кроме тишины и пустоты. Прямо как дома. Прямо как в особняке Торгерд. Прямо как в Колдотвореце и внутри Морены. — Быть может, в этом есть сущность человеческой природы? Мне кажется, люди любят страдать, ты не находишь? — Кощей хмыкнул своим же словам, словно смеялся и истину говорил. Только Морена хотела ответить, как яркий свет от рун её ослепил на время, а когда она снова подняла глаза на учителя, то увидела рядом с ним не стену, а портал. — Ты идёшь? Морена не хотела туда идти. Телепортация рунами была тонким искусством, которым почти никто не обладает на данный момент. Это было древнее искусство, но Кощею же фиг сколько лет, поэтому это не удивительно. Наверное, именно из-за этого Темный Лорд не трогал его. Пятнадцать лет назад все знали о Кощее, который смог ликвидировать немало Пожирателей, которые нападали на него, думая, что он маглорожденный или вообще магл. Тогда в Англии почти не знали о других странах и их чистокровных семьях, а уж тем более русских. Политика как и у маглов, так и у магов с русскими была странной. Когда почти половина одного из отрядов Пожирателей увидела, как Кощея был проткнут насквозь и тот мешком упал на землю, то могли выдохнуть и подойти к нему вплотную. Но как только все над ним нависли, а один из них наклонился к нему, Кощей открыл глаза и проговорил “Бу!”. Да. Истерика была не только у этого отряда, а почти у всех, когда они услышали это. Бессмертие, на самом деле, можно получить разными путями и разной магией, хотя Морена считает, что они просто удлиняют жизнь. Лорд Волдеморт бессмертным стал расколов свою душу, но так же в мире полно магов-вудуистов, что не раз обманывали смерть, магов-кочевников, которые сливаются с природой и время становиться не властно над ними, а кто-то Чернокнижник. Последние звучит как проклятие. Может у бессмертных есть своя солидарность? Бессмертный бессмертного поймёт? Мир большой, ты иди в одну сторону, а я в другую? — Пошли уже. Морена кивает и проходит сквозь портал. Сначала чувствуется покалывание и холод, а потом её ноги опять чувствуют землю. Они оказались словно по другую сторону стены. Такой же зал, пустота и холод. Кощей быстро направился на выход по широкому коридору. Морена заметила, что на стенах этого места гораздо больше зелени, трещин и летучих мышей. Значит они и правда где-то далеко. Дневной свет становился ярче и наконец-то Морена вышла на большой каменный балкон, который открывал вид на горы. Они были так близко, хоть руку протяни и дотронься. Этот замок находился прямо в скале и был явно заброшен, но природа не погубила это место. На еще одном выступе замка находилось большое место со скамейками, всякими рунами на камне под ногами и статуя бога Рода в центре. — Где это мы? — Спросила Морена и из ее рта вылетел дым. Они в горах, да и не лето на улице. — Я не знаю, что это за место. — Покачал головой Кощей. — Я бы его не нашёл, если бы не твоя сестра. Морена развернулась к нему и похлопала глазами. — Луна? Кощей кивнул и Морена нахмурилась, отворачиваясь снова к этому прекрасному виду. Она видела гиппогрифов и слышала песни самых разных птиц и существ, а потом проговорила правду сама себе. — Полуносница мертва. — Да, но ее сын живее всех живых. — Даня? — Покосилась на старика женщина. — Он и передал сверток от своей матери, что хранил столько лет. На самом деле его, как и многие другие вещи, он нашел не так давно, когда получил доступ в ваш особняк и в комнату матери. — Кощей вздохнул, чувствуя вопросительный взгляд Морены. — Может он и полукровка, но он все еще член вашей семьи. И достоин титула наследника больше, чем твои дети, Рена, даже не отрицай. Я патриот своей страны, с какой стороны не посмотри, а твои дети относятся к миру Англии. Пока мои кости до конца не осыпятся, не позволю честь чистокровных родов России предстовлять иностранному сброду, даже если это твои дети. Морена слушала молча, а потом и вовсе вновь одела маску безразличия. Она ее почти не снимает с тех пор, как полностью опустошила себя. Лишь изредка она позволяет себе вольности. Кощей развернулся и направился обратно в замок. Он не ненавидел Корочуна, Морену, а уж тем более её детей. Хати, Сколь и Мэдисон были хорошими людьми, Кощей наблюдал за ними. Пусть они и не ангелы, но уж точно не как остальной людской сброд. Но так же Кощей знал, что Россия - это не тот мир, где им место. — Рена, иди за мной. Даже на свою мать они похожи не тем, чем надо. Кощей не винил их, ведь они выросли в Англии и связаны с ней, это вполне себя нормально и ожидаемо. Кощей отвел Морену к одной из комнат и остановился, прежде чем войти. — У Мэдисон случился первый приступ. — Тихо поговаривают он. — Она сама себя откачала, все таки не зря была на моих уроках, но состояние пока плохое. Она не просыпается, хоть и дышит. Это случилось из-за магии внутри неё. — Началось? — Ей пятнадцать! — Рявкнул Кощей такую простую правду. — До двадцати лет эти приступы будут к ней приходит и становится сильнее, а потом даже я не знаю, что с ней случится. Умрёт сразу или будет мучиться еще долгое время. В покоях царил полумрак. На стенах, изгибаясь в причудливом танце, плясали тени, отбрасываемые пламенем в неглубоких чашах, расположенных по углам комнаты. Пахло горькими микстурами и мазями, но если вдохнуть поглубже, можно было уловить еще и легкий, ненавязчивый аромат благовоний, который пусть и самую малость, но перебивал тяжелый запах болезни. Морена замерла у изножья кровати, глядя в измученное недугом лицо Мэдисон. Было странно видеть ее такой. Её лихорадило, кажется, уже вторые сутки, поэтому она лежала под двумя одеялами, даже несмотря на то, что в спальне было тепло. И хотя с раной Кощею удалось более-менее справиться, ее силы продолжала забирать болезненная горячка. Побыв здесь какое-то время, Морена поняла, что комната и правда пропитана отголосками Смерти. Страшно? Не так, как Мэдисон, наверное. Женщина аккуратно укрыла девочку и направилась к выходу. Она проснётся. Мэдисон сильная. Сейчас нужен лишь отдых и время. В коридоре оказалось пусто, видимо, Кощей куда-то ушёл. Морена набрала в лёгкие воздух и прикрыла глаза. Всё трудно. Если бы Мэди просто приняла их предложение и вышла бы замуж, то сейчас бы не была участницей всей этой заварушки. Сейчас поздно, а может ещё и есть шанс. Но надо с ней что-то делать - это точно. Морена повернула голову в сторону одного из проходов и спряталась за угол. Там кто-то был и шёл явно сюда. Точно не Кощей, Морена за километр бы узнала его шаги, все таки именно с ним она провела практику в тихой и пустынной Тайге. Женщина взяла подсвечник с двумя недогоревшими свечками и замахнулась, когда незнакомец был совсем рядом. Когда же он оказался буквально за углом, то она направила удар на него, но тот что-то почувствовал и отпрыгнул назад, но удар его задел. Он упал на пол, а женщина встала над ним и снова замахнулась. В потом в темноте она смогла разглядеть знакомые черты лица. — Аристарх? Мужчина поднял на неё глаза, держась за ушибленную голову. — Морена? Женщина, казалось, нахмурилась больше чем могла и через боль, как змея, выплюнула: — Аристарх! Мужчина лишь улыбнулся и развел руками. — Морена! Они оба ещё смотрели друг на друга какое-то время, а потом в унисон крикнули: — И где ты был(а)?!? — Если бы ты не попался так легко, а сидел дома, то знал бы, что я бегаю от Пожирателей Смерти, которые пытаются нас убить! — Я знаю, я тебя предупреждал! — Когда предупреждал?! А потом Аристарх снова уклонился от удара, который предназначался явно для его головы. Он быстро встал на ноги и начал отходить, а потом отскакивать, так как Морена начала кидаться на него. — Прекрати, женщина. — Аристарх снова уклонился от удара и тот врезался в стену с таким звуком, что слышал, наверное, каждый в замке. — Сумасшедшая. — Во-первых, говорить о том, что я - женщина, не прилично. Это тоже самое, что намекнуть ей о возрасте. — Морена снова замахнулась. — Это может ранить в самое сердце. — Сердце? Серьёзно? У тебя нет сердца!