Ликорис.

Языки пламени обжигают шею очередного Агента. Холодно, даже руки немного подрагивают, но уверенно держать оружие это не мешает. Снег падает на красные волосы, тает, создавая мелкий дискомфорт. Сколько таких Агентов перебил Дилюк за последний год? У скольких были семьи? На деле, Рагнвиндру плевать, у него тоже была семья. Слово «эмпатия» чуждо. Словно нет и не было улыбчивого и счастливого приемника Крепуса, надежды «Ордо Фавониус». Остаются только мутные, алые рубины в глазницах, которые своим холодом пробирают до самых тонких струн души. — Что ты знаешь о местоположении штаба Предвестников и о Глазе Порчи? То, как он держит наделённый Пиро инфузией клинок у шеи Фатуи; то, как горят огни в его глазах лишь при насилии; то, что даже горы трупов за спиной не успокоят отчаянный лик… Каждое из этого заставляет кровь в венах стыть, сердце покрываться инеем, а после льдом, к которому Дилюк даже искры своего элемента не приложит. Если хотите узнать, как звучит и выглядит пустота и депрессия, то хватит лишь одной фразы, да что там, взгляда от Рагнвиндра. — Я… кх, жизню клялся служить Царице. Я ничего тебе не скажу, подонок из Ордо. В мгновение лезвие меча перерезает сонную артерию Агента, кровь фонтаном бьёт из шеи, а вскоре тело вовсе оказывается обезглавленным. Звук того, как голова падает на заснеженную землю, заставляет вздрогнуть. Дилюк отворачивается от неприятной картины, в ладонь набирает снег, на котором красные пятна от потасовки возле пригорода, им же чистит острый метал от крови и останков прошедних битв. Сколько он в Снежной? Две недели? А жертв больше, чем за       год путешествия по Тейвату. Почему он бросил всё дорогое? Потому что всего дорогого лишился. Дилюку идти без слова «отец» пришлось слишком рано. Рагнвиндр лишился самого родного человека — Крепуса, а после этого и брата, что оказался лишь пешкой в руках, как казалось, мёртвой страны. Понятие счастье стало неизвестным Дилюку, холод и апатия единственное, что сопровождало после инцидента. Было принято решение начать искать. Он не сказал ни слова никому. Ни Джинн, ни Альбериху, ни одна душа не знала причины внезапного исчезновения Рагнвиндра. Догадки, слухи, но всё это редко несло в себе хоть долю правды. Он знает, что убило его отца, и он хочет наказать, заставить мучаться каждого так, как его отец. Глаз Порчи — то, что хотел даровать сыну Крепус на совершеннолетие. Эта вещица сводила винного магната с ума, он был почти что одержим, а юный Дилюк с самого начала знал, что добром это не кончится. В тот день отец обезумел, его крик… Всё ещё оглушает, словно это произошло вчера, словно вчера он вонзил клинок прямо в сердце самого близкого. Но, как бы там ни было, себя Дилюк не винит вовсе. Винил сначала, убивался, а потом наконец верная мысль пришла в голову. Виноват не он, виноваты не рыцари Ордо, виноват не Кэйа (хотя с последним всё ещё даже пересекаться не желает). Виноват тот, кто положил начало созданию этих отвратных вещей. Из записей архива стало ясно, что у отца был Теневой Глаз Порчи, он и ввёл его в агонию. Из Мондштадта в Ли Юэ, из Ли Юэ в Фонтейн, из Фонтейна в Сумеру, из Сумеру в Снежную. Год он искал заметки, улики, уничтожал каждого Фатуи на пути. К каждому питал особую неприязнь и отвращение. Список жертв уже давно перешёл грань, но Дилюк не из тех, кто проявит эмпатию к мерзким «людям», приложившим руку к смерти отца. Сломать всё на своем пути, оставить за спиной кровавые реки, но найти ответы — только этого Рагнвиндр и хотел. Сейчас, когда он бродит в поисках хотя бы небольшой поляны, чтобы отдохнуть, ноги еле держат. Дилюк изнеможён. Он не спал три дня, ведь стоит устроить привал, как в тебя летит снаряд очередных Застрельщиков и Агентов. Ха, неужели он так популярен среди жителей Крио Региона? Знал бы Дилюк, какая цена назначена за его голову — понял бы, почему за ним ведётся такая ожесточённая охота. Он почти что валится на землю, пока тащит по земле двуручное оружие, с которого всё ещё стекают капли крови врага. — Вот он! Взять его, ребята! Дилюк оборачивается, видит не самую благоприятную для него картину: Пиро Застрельщик, Гидро Застрельщик, Крио Застрельщик. Да что за день сегодня… Рагнвиндр тихо матерится под нос. Если последние два не доставят сильного дискомфорта, то первый заберёт кучу времени, прежде чем будет повержен… Ладно, не время для нытья. Клинок наделяется Пиро Инфузией и Дилюк, не медля, набегает с мечом на Крио Застрельщика, протыкает живот, а после с легкостью вынимает из тела оружие. Рагнвиндр совсем не садист, но этот крик, который отдаётся в лесу эхом, ласкает уши. Приятно, когда ставишь уродов на место, приятно, когда справедливость торжествует. Дилюк и есть эта справедливость. Первый враг падает на землю уже мёртвым, а Гидро мерзавец ещё даже не успел выпустить лечащий снаряд. Последний отходит назад, собирается сдаться, но Рагнвиндр не отпускал из своих рук ещё никого, сколько бы мольб о прощении не было. Даже со смертельно опасной усталостью уверенно держится за рукоять меча. В следующее мгновение огненный Феникс сносит все на своем пути, поджигает листья и хвою на деревьях, испепеляет Фатуи. Тот даже не успел издать предсмертный возглас, от тела осталась только сажа, кости, пыль и прах. Дилюк с самого детства любил, когда всё быстро. Не думал о последствиях, потому что это занимает время, а время Рагнвиндр более чем ценит. Только, вот, последствия плачевны. Взрыв стихии отнимает до невозможности много сил, а по уставшему организму это бьёт так, что попытка всё ускорить становится фатальным ударом. Падает на снег, чувствует как холод разбегается мурашками по телу. Неужели… Весь этот год был напрасен? Он умрёт от рук второсортных бойцов, которые за его убийство получат горсть Моры да и только? Дилюк хочет бороться, подняться, снова испытать палящий жар в груди при битве, но всё не так, как хочется Рагнвиндру, не те обстоятельства. Он слышит тихие, слегка боязливые шаги, слышит, как перезаряжается ружье в руках Пиро Стрелка. Умереть так унизительно… Вокруг ни души. Самое интересное, что Рагнвиндр не слышит голоса Альбериха, Гуннхильдр, Минчи, а самое главное — не слышит голос отца. Зачем он прошёл весь этот путь? Нет сил думать, но ощущение, что всё было зря. Появляется оно в момент, когда он видит лицо Фатуи, скрытое под маской. — Сдохни, урод из Фавониус. Дилюк не прикрывает веки, потому что не хочет избежать зрительного контакта с унизительной смертью. Хочется посмотреть в глаза и спросить: «Почему?» — а в ответ получить прискорбное молчание. Но Рагнвиндр всё ждал и ждал, а смерть всё не приходила. Ждал, а рядом с телом не расцветали в вечную зиму Снежной ликорисы, сулящие о смерти. Дилюк, пожалуй, был самой популярной нежеланной особой во дворце Предвестников. Его имени никто не знал, никто его и не видел толком — наслышаны о нём лишь от трусов наёмников, головы которых после сразу же срезали за бегство от врага. В основном называли Фениксом, ну или же привычным и менее благозвучным «подонок из Ордо». Он доставлял проблемы всем: слугам Дотторе, подчинённым Арлекино, псам Синьоры — каждый из Предвестников надеялся поскорее услышать, что Феникс больше не представляет угрозы. Каждый, но не Аякс. Ему было интересно, почему о простом вырожденце Монда столько шума. Человек, не переживший чего-то сверхъестественного, падения в Бездну к примеру, вырезает целые группировки Агентов, а Предвестники ничего не могут сделать. Не могли до одного судного дня, когда Педролино начал на одном из собраний: — Феникс становится реальной проблемой. Самая могущественная группировка Тейвата не разберётся с этим? Вы понимаете, что он убил с половину наших подопечных? — Ты думаешь простой человек нас победит? — как обычно встревает в разговор Синьора. — Ну конечно, Педролино, нельзя было отправить за ним кого-то из нас сразу, как только он начал убивать наших людей? — Не глупи, Прекрасная Леди, — вставляет и свои пять копеек Арлекино, который снова пытается успокоить всех и вся. — Нам нужно было… Ну, сначала узнать мотивы этого парня… — Заткнись, Арлекино! — кричит Дотторе так, что даже Синьора на мгновение затыкает рот. — Как бы не хотел я это признавать, но эта белобрысая права. Ну, Шут, почему мы ещё не лишили этого мерзкого выблядка жизни? На это найдёшь ответ? — Прекрати это, Доктор, — срывается на крик и Педролино, — если я так сказал, значит так и должно быть! Кому-то это не ясно? Валите нахуй! — Что ты о себе возомнил, циркач? — Скарамучча закидывает ногу на ногу, складывает руки. — Думаешь, выхватил себе первый номер и признание Царицы — всё можешь? Нихуя. Не беси нас всех тут, почему выблядок из Ордо ещё жив? Перепалка загорелась между двумя сторонами: те, кто считают должным разобраться в личности загадочного Феникса и те, кто считают, что его смерть всё упростит. Крики, звуки разбивающихся об кафель бокалов, даже небольшая драка. Лишь Тарталья, который сидит и наблюдает, за всё время не сказал ни слова. Те и те хотят убить, только одни позже, а другие раньше. Чайльд же не хотел убивать, хотелось взглянуть на этого рыцаря Ордо Фавониус, который разжёг среди Предвестников конфликт, причём не самый маленький. — Кхм-кхм, коллеги, — парень поднимается со стула, развязно держа руки в карманах. Выглядит так, будто ему плевать на судьбу Феникса, на то, с кем спит Синьора, и на то, кто поедет разбираться с их главной проблемой. Честно? Не хотел никто. У Дотторе дела в Сумеру, у Педролино и так работы по горло, Арлекино занимается торговыми отношениями. Тут у каждого занятия поинтересней поимки красноволосого юноши. У каждого, помимо Аякса. Шут велел сделать перерыв в бойнях, из-за чего приходиться только то и делать, что просиживать штаны среди совершенно неприятной ему компании. Да, Тарталья любитель хаоса и раздора, но только тогда, когда это является подводкой к отличной битве, а не к пустой болтовне. — Давайте так- — О, ну неужели заговорил наш «любимый» Чайльд, — с явным сарказмом в голосе перебивает Доктор. Тарталья игнорирует. — Я отправлюсь за Фениксом. Что делать с ним — решу сам. Отдайте этого мондштадтовца мне, я знаю что делать с потерянными мальчиками, вроде него, — Тарталья облизывается, тянет губы в ухмылке. Смотрит на Предвестников в ожидании, но знает, что никто не возразит. Спихнуть всё на Тарталью — отличная идея, а напортачит — им хотя бы не придётся отдуваться. — Да, давайте так. Думаю все понимают, что на Чайльда можно положиться, — поддакивает Пульчинелла. — Согласен, — Педролино подливает в бокал вина. — Согласна, — вздыхает разъяренная до этого Синьора. — Ладно уж, забирай себе. А я хотел поэкспериментировать с сильнейшим телом Феникса, ха-хах… Согласен, — маниакально смеясь продолжает Дотторе. По очереди, отпивая импортного вина с лучшей винокурни Тейвата, каждый Предвестник выражал согласие, пока все, до последнего, не выявили одобрение. Чайльд так и знал — никто из них не будет против. Всё же, каждый тут думает только о себе, и Аякс не будет исключением. Арлекино во внимание не берёт — что говорить о том, кто исполняет роль «заботливой мамочки»? А, неважно. Он сразу же покинул зал переговоров, ведь желание встретить этого парня, который зацепил до ужаса (хоть и Аякс в лицо его не видел) растёт с каждой минутой, лишь разогревая интерес к нему. Как сейчас помнит то, как пылал огонь в сердце, словно его кровь получила в себя Пиро элемент. Никогда не был парень в таком предвкушении, хочется увидеть, расспросить, а после этого пригласить к битве. И вот сейчас, Чайльд целится в Пиро Застрельщика, как никак, коллегу по цеху, сидит на заснеженном холме и одним заряжённым Гидро выстрелом снимает с того щит. Второй же попадает в шею, хоть и тот целился в голову. Ну, помучается дольше, не суть важно. Не раз ему говорил отец, что невозможно достичь совершенства во всём, а Чайльд всегда шёл с мыслью о том, что совершенство — не предел. Враг повержен, падает на колени, а позже и на снег рядом с Фениксом. Чайльд ловко спрыгивает с возвышения. Он идёт быстро, уверено, не думая о том, что хоть что-то может представлять опасность сейчас. Да и, Господи, что может представлять опасность для самого Тартальи? Обычный рыцарь Ордо Фавониус? Пф, в чьих-то мечтах. Дилюк слышит, как кто-то приближается. Кто-то сильный до ужаса, ведь даже он не мог вырубить Пиро Застрельщика с одного удара. Кэйа тоже не мог. Не то чтобы Рагнвиндр был высокого мнения о себе, но он сглупит, если назовёт себя слабым. А сейчас, когда в голове только один вопрос: «По мою ли душу он идёт?» — Рагнвиндр из последних сил отползает назад и упирается в дерево. Поднимает взгляд, а все плывёт, сфокусироваться тяжело… Он видит синеву, словно смотрит в любимое им в детстве Сидровое Озеро. Видит рыжеватого оттенка волосы, которые напоминают ему о лисичках, которых он видел в Монде: не больших, воинственных и опасных лисиц Снежной, не элегантных лисиц Инадзумы — уж слишком внешность миловидна для такого. Может, снега и метели дают такой эффект, но кажется, словно рыжий парень напротив выглядит как ангел. Он уже в раю? Вряд ли — после стольких убитых в раю не окажешься. — Вот ты какой, Феникс. Аякс смотрит свысока, но не надменно. С усмешкой, скорее, но в Дилюке противника всё ещё не видит. Садится перед юношей на корточки, рассматривает. Мда уж, хах, одет не по сезону. Неужели думал, что пиджак спасёт при леденящих душу и не только морозах Снежной? Глупец, конечно глупец, но какой же сильный духом. Когда Тарталья наблюдал исподтишка за битвой, у него горели глаза. Своему счастью не верит — нашёл. Тот, чьё сердце отдано битве, прямо как его. Его взмахи мечом, уверенные движения, ни капли жалости. Если что-то в этом мире и способно привлечь Чайльда, то это незаменимый противник. Конечно, сейчас смысла драться с ним нет — Чайльд победит за десять секунд, если не быстрее. Но какой же потенциал запечатан в этом юном парне… Они ведь, наверное, одногодки? Это ещё сильнее возбуждает боевой дух Аякса. — К… кх… кто ты?.. — хриплый голос Рагнвиндра эхом отдаётся по абсолютно пустому лесу. — Я? Можешь звать меня Аякс. Твой новый друг, выбора у тебя нет, ах-хах! — рука Тартальи тянется к лицу, а после длинные пальцы хватают красновлосого за подбородок. Поднимают его вверх, сжимают до боли. — Как твоё имя? Дилюку неприятно, Дилюк чувствует себя унижено. В сердце словно вонзили сотню осколков. Да знал бы этот, сколько он прошёл… Сколько тех же Фатуи без капли сожаления убил. Может, он бы не играл с ним, может, убил бы сразу, а может, рассмеялся бы в лицо, ведь это ничто, по сравнению с его судьбой. Рагнвиндр не знает, что за человек перед ним, знает только имя, и от этого внутри все переворачивается. Выбора у него нет, иначе лишится жизни, ведь, как и думал, внешность обманчива. «Ангел», явившийся ему в глуши леса, вовсе не ангел, а волк в овечьей шкуре. Он видит безумие в глазах, но не боится. Рагнвиндр чувствует, что сейчас потеряет сознание, и тогда уже этому Аяксу ничего не помешает лишить его жизни, если он за этим. Но зачем тогда было называться другом? Голова не варит, Дилюк подумает об этом позже, если, конечно, сможет. — Дилюк… Моё имя… Дилюк Рагнвиндр… Глаза смыкаются, пока его лицо прямо в руке Чайльда. Последний же времени зря не теряет, ещё будет время насмотреться на Ратиндера… Так же его? Потом переспросит. Как никак, он не на сватанье, чтобы фамилии запоминать и невестку разглядывать. На подбородке даже следы от пальцев остаются, когда Чайльд отпускает. Синяка, конечно, не будет, но всё же… Не стоило быть таким настойчивым? Наоборот, Тарталья радуется тому, что сразу показал Дилюку — в детские игры играть он не собирается. Он, в первую очередь, на задании. Конечно, всю пользу от него он извлекает для себя любимого, но это не столь важно. Важна сейчас его цель, рыцарь Ордо Фавониус, который навёл шуму среди всех Фатуи. Какая же гордость за себя берёт, когда Предвестник осознает, каково было узнать имя Феникса первым. Искренне верит, вскоре о Дилюке заговорит вся Снежная, все будут восхищаться силой этого бойца, как каждый силой Чайльда когда-то. Но только Чайльд Тарталья, Одиннадцатый Предвестник Фатуи, только он будет иметь при себе такую псину, которая жизнью будет ему обязана. Да-да, не особо уважительно, но гордится собой лишним никогда не будет. А какой же будет их битва, когда красноволосый направит свою силу в правильное русло… Не сейчас. Тарталья, давший волю размышлениям, совсем забыл о том, что сейчас на снегу Дилюк в отключке. Ничего более умного, как подхватить тело нового знакомого и перебросить через плечо не придумал. Про себя Чайльд отмечает, что юноша очень лёгкий, даже поднять усилий не составило. И это чудо перебило половину их воинов и прислуг? Сказали бы подобное рыжему — рассмеялся и не поверил. Не поверил бы и в то, что этот парнишка перебил двух Застрельщиков в считанные секунды. Всё же, то, что Чайльд ещё не встречал таких, в приятном смысле слова, безумцев, до ужаса вдохновляет. Интересно, а он умеет стрелять из лука? Даст ли несколько советов, когда проснётся? К деревне Морепесок километра три, угораздило же Дилюка скрываться среди лесных чащей. Он же, наверняка, и про животных местных ничего не знает? Глупец, но до какой степени смелый. Тарталье не тяжело держать и Рагнвиндра, и равновесие. Словно прогулка по ночному лесу с «маленьким» грузом. Хруст снега под ногами, крики диких птиц, бег кабанов — единственные звуки, что сопровождают Предвестника. Ах, ну и сопение Дилюка на плече. Его волосы кровавой рекой спадают по прессу Аякса, опускаясь к бедру… Обычно, Тарталья не подмечает что-то, кроме бойцовских навыков и тяги к борьбе, но Рагнвиндр красив, похож даже на девушку. Его черты лица аккуратней, чем у той же Синьоры, а формы наравне с его — он тоже подкачан, мускулист, но плечи узкие, а бёдра, как для мужских, тонкие. Видимо, скука, и тишина только такие мысли навевают Чайльду. Тот ухмыляется, крутит головой из стороны в сторону, словно отгоняя ненужные мысли подальше. С Дилюком на плече встречает рассвет, когда уже через мост идёт к деревне. Добрался быстро, учитывая, что идёт не один. Пожилого возраста женщины уже на порогах домов занимаются домашними делами: ухаживают за скотом, метут пороги.  — Это ты его так, Аякс?! Неужели за старое взялся! — кричит тётушка Мария, подруга матери, вдогонку Тарталье, который быстрым шагом пытается смыться от ненужных взглядов. Можно понять, кто-то пустит слух, что сынишка Тарталья принёс с самого утра чуть ли не бездыханного иностранца домой… Нет, ему самому-то на слухи плевать, а вот матушке краснеть за сына придётся. Даже будучи Предвестником, остаётся простым деревенским парнем, который не требует ковровую дорожку к порогу, как некоторые (да-да, Аякс сейчас о Синьоре). — Ну, тётя Мария, мне уже не четырнадцать, чтобы я каждого встречного бил! Тише, а то разбудите, не дай Архонт, — подставляет к губам указательный палец Тарталья, а второй рукой придерживает тело Рагнвиндра. Тихо смеётся, а там уже и родные двери недалеко. — Брат! — с порога кричит Тоня, которая помогает маме развешивать бельё. Как обычно, на плечи спадает длинная девичья коса, а волосы рыжие, прямо как у братика. — Ты чего так внезапно к нам пожаловал? Мама, Аякс дома! Ой… А кто это, ну… С тобой, или, хихик, на тебе. — Тоня, милая, уж прости, что не предупредил… Спасал кое-чью жизнь, как видишь, — говорит игриво Чайльд и самодовольно улыбается. — Так, а это что за намёки?! Уж не рано ли? — Каждый думает про то, что хочет! — по-детски отвечает девушка, подходя к брату. — Помощь нужна? — Постели в моей комнате, скажи малым чтоб не шумели, если ещё не спят. И отвар из трав сделай, тот, который мама для Тевкра делала, когда он болел. Ну, вроде всё… — Ты так заботишься об этом парне, твой друг?.. Я просто, ну… Не помню, чтобы ты был такой серьёзный, когда дело не о семье или работе. Тоня краснеет, ведь неловко у родного брата такие вещи спрашивать, особенно, когда тот всё в шутку переведёт, да и подколоть сможет. Но, всё же, она как-никак сестра и ей важно. Ну, и интересно не меньше. — Да так, познакомились часа два назад. Что ты так смотришь? Тоня, ха-хах, если влюбишься в него — не прощу. — А что, занят тобой? — Тоня! Смеясь, последняя убегает внутрь, а Чайльд за ней, в шутку догоняя. Вскоре, когда поздоровался с мамой и отцом, идёт в комнату, где всё уже готово для приёма гостя. Он собственноручно наконец укладывает Дилюка (и наконец-то чувствует лёгкость в теле), укрывает тёплым одеялом. Сидит на стуле из местной сосны, рассматривает черты лица парня, наблюдает за тем, как последний с тяжестью в груди дышит. Ну, неужели заболел? Нет, самочувствие Рагнвиндра не особо волнует Тарталью. Вот желание узнать мотивы таких отчаянных и безрассудных действий — другое дело. Хочется, чтобы юноша поскорее проснулся, ведь он так же, как и Дилюк, не любит, когда время тратится впустую. Ему уже наскучил счёт ресниц на веках Рагнвиндра, поэтому он опирается локтём о подоконник и, подпирая щёку кулаком, засыпает.