После уроков

      Как Дина и предлагала, в среду она, Женя и Федя поехали в Минск. Встретились на станции в районе девяти утра. Федя пришел чуть позже, заставив Дину и Женю усомниться в том, что он вообще будет. Однако он нашел в себе силы побороть страх перед нарушением правил, установленных матерью. Он понял, на примере похода в заброшенный санаторий, что порой это может быть весело. Поэтому Федя пришел, пусть и нервничал.       — Давай быстрее, — сказала Дина, — поезд через пять минут отправляется.       Оказавшись в вагоне, они заняли свои места, пытаясь о чем-то поговорить, но разговор не клеился. Федя, прислонив голову к окну, начал засыпать. Сказалась бессонная ночь, которую он провел, размышляя над тем, правильно ли он поступает и переживет ли его мама, если обо всем узнает.       Дина и Женя не стали его трогать. Последний смотрел в окно, наблюдая, как пейзажи сменяют друг друга. Красивая золотистая осень в этом году закончилась слишком рано. Несмотря на то, что шла только вторая неделя октября, ощущалось это так, будто вот-вот выпадет первый снег, и настанет зима. Все было серым и унылым. Происходящее за окном навевало на Женю тоску, пусть он и пребывал в относительно хорошем настроении.       Никаких новостей от Виктора пока не было, но давить Женя не стал, хотя узнать его реакцию на фотографию было крайне любопытно. Когда они встретились на уроке химии вчера, Виктор старался не смотреть на него, но это могло говорить о чем угодно. Как о том, что снимок ему понравился, так и о том, что он пока не хочет давать Жене никаких ложных надежд. Но Женя особо не переживал, хотя стоило бы. Подсознание подсказывало ему, что ответ Виктора будет утвердительным.       От серых пейзажей Женю отвлекла Дина. Она, убедившись, что Федя спит, толкнула его локтем и тихо спросила:       — Ты влюблялся когда-нибудь?       — А ты что, влюбилась в него? — спросил Женя, указав пальцем на Федю.       Оснований так считать у него было немного, но, тот факт, что они вдруг резко начали общаться, намекал на что-то подобное. Но Дина поспешила опровергнуть его слова:       — Нет! — прозвучало не очень убедительно. — Мне для книги вообще-то нужно. То есть, я уже писала про влюбленность, но я не знаю, правильно ли все описала.       — Не думаю, что есть правильная и неправильная влюбленность, — пожал плечами Женя. — У всех по-разному, наверное.       — А у тебя как?       — Ну…       Женя так и не придумал, что ответить. Задай она этот вопрос, когда он был с Артемом, ответ непременно бы последовал, но сейчас Женя не смог подобрать нужных слов. С Виктором ему просто хотелось быть рядом, но он не считал, что влюблен в него.       — Я не знаю, — вздохнул Женя.       — Ты влюблялся когда-нибудь? — не унималась Дина.       — Возможно.       В Артема Женя действительно был влюблен, но его предательство не давало сказать уверенное «да». Женя подумал о том, что, если бы не Артем, ничего бы не случилось в принципе. Но он также понимал, что в случившемся больше виноваты его родители, нежели Артем. И все равно было неприятно.       — Но ты же был в отношениях? — поинтересовалась Дина. — Вроде, ты говорил что-то об этом.       — Да, — вспомнил Женя. — Ты спросила, был ли у меня секс, а я ответил, что мы только дрочили друг другу. Но вообще я соврал, у меня был секс.       Женя не знал, зачем сказал это. Просто захотелось поделиться с Диной. Пусть они были знакомы всего ничего, он испытывал к ней какое-то расположение. Считал, что она не сделает ему ничего плохого и, если он поделиться с ней своими секретами, она никому ничего не расскажет. Конечно, Женя не собирался вываливать все, но позволил себе ответить на вопросы более-менее честно. Хотя мог бы и вовсе не отвечать.       Лицо Дины залилось краской, но взгляд она не отвела, поборов в себе смущение.       — Правда? — будто не веря, переспросила она.       На самом деле, Дина верила. Заподозрила еще в ту ночь, когда они уснули в одной кровати. Предложение Жени показалось ей ужасно странным и невольно намекающим на подобные мысли. Человек, у которого никогда не было секса, вряд ли бы стал предлагать такое.       — Ну да, — ответил Женя.       — Но вообще-то я про отношения спросила.       — Тоже были, но мы расстались. Он уехал в другую страну, мы продолжили переписываться, я думал, что мы еще встретимся, думал поехать к нему, даже за английский взялся, а потом он написал, что нашел себе другого парня.       — Он конченый урод, — сказала Дина.       — Возможно, — пожал плечами Женя.       — А сейчас у тебя есть кто-нибудь? Возможно, я лезу куда-то не туда, можешь не отвечать, но мне очень интересно.       Женя посмотрел ей в глаза. Здравый смысл подсказывал, что не стоит ни о чем рассказывать, пусть он и не сомневался в Дине. Однако какое-то иррациональное желание поделиться, заставило сказать:       — Пока не знаю, я жду его ответа или вроде того.       — И кто же он? — смелее спросила Дина, кажется понимая, что может так сделать.       Вот на этом моменте Жене следовало замолчать, но он произнес:       — Поверишь, если я скажу, что это Виктор?       — Какой Виктор? — сразу не поняла Дина.       — Наш классный руководитель.       — Что? — она рассмеялась. — Это не смешно! В жизни не поверю. Нет, он, конечно, кошмар какой сексуальный, но… Да нет, быть такого не может! Даже если он по мальчикам, он бы не стал встречаться с учеником, его же за такое посадят.       — Если узнают, — усмехнулся Женя.       — Ты… он, — растерянно протянула Дина. — Ты же шутишь, да?       — Я шучу.       — Придурок! Я чуть не поверила, даже подумала о том, что это отличный сюжет для книги.       Женя решил отступить и перевести все в шутку, но, наверное, недаром говорят, что в каждой шутке есть доля истины. Почему-то после всех сказанных слов он почувствовал себя немного лучше. Было приятно поговорить про отношения с Виктором, с кем-то, помимо самого Виктора и Надежды Сергеевны. И пусть сейчас Дина думает, что все было нелепым розыгрышем, быть может, однажды он расскажет ей правду.       — Сюжет и правда неплохой, — улыбнулся Женя, — только вряд ли у такой книги будет хороший конец.       — Почему это? — не поняла Дина.       — Не знаю, просто мне так кажется.       На этом разговор закончился. Федя проснулся и посмотрел на них, явно первое время не понимая, что он делает в поезде. А потом, вспомнив, он улыбнулся.       Поездка прошла нормально, даже хорошо. В Минске они погуляли, посидели в кафе. Федя даже ни разу не вспомнил про маму, по крайней мере до тех пор, пока не пришла пора возвращаться. Он хотел уехать пораньше, чтобы она поверила в то, что он был в школе. К слову, она поверила, так и не узнав о том, что ее сын съездил в Минск.       Все эти часы, что они провели вместе, Женя чувствовал себя хорошо. Возможно, именно такой должна была быть нормальная жизнь в его возрасте. К сожалению, он не мог никоим образом изменить то, что уже произошло, но мог постараться хорошо устроить свою будущую жизнь. Женя на миг позволил себе поверить в то, что все будет хорошо. Он представил, как проведет в Заозерске оставшиеся школьные годы. Все это время он будет тайно встречаться с Виктором, общаться с Диной и Федей. Звучало, как мечта, только вот…       Женя понимал, что такого не будет. Угроза того, что отец в любой момент может забрать его из Заозерска, была реальной. А Виктор так и не дал никакого ответа. Женя ведь хотел совсем немного, но не мог получить даже этого. Реальность жестока. Однако он пообещал себе, что продолжит жить, несмотря на то, что его могут забрать назад к родителям. Он даже подумывал о том, чтобы попросить их оставить его с бабушкой. Но он сомневался, что у него хватит на это смелости. Да и Владимир никогда не согласится. Поэтому единственное, что по-настоящему осталось у Жени — надежда на то, что у него еще есть время.       Женя покорно ждал момента, когда Виктор скажет ему хоть что-нибудь, но к пятнице его терпение подошло к концу. Он не мог больше тратить бесценные дни на ожидание, поэтому остался в школе после классного часа.       Дина с удивлением посмотрела на него и спросила:       — Ты чего не идешь? Я думала погулять, сегодня погода нормальная.       — Извини, у меня еще дела, иди без меня.       В ее глазах появилось подозрение. Дина посмотрела на Виктора, разбирающего какие-то тетради на столе, а потом снова на Женю. Двусмысленно хмыкнув, она удалилась.       Когда в кабинете никого не осталось, Женя подошел к Виктору и спросил:       — Видел фотографию? Как она тебе? Ты дрочил на нее?       Последний вопрос был явно неуместен, но Жене хотелось узнать. Виктор неосознанно перевел взгляд на свою правую руку, исходя из чего можно было подумать, что он делал это, однако, это было не так. То есть, Виктор действительно несколько раз занимался самоудовлетворением, думая о Жене, но он ни разу не делал это, глядя на фотографию. Она не вызывала у него никаких приятных ассоциаций. Наоборот, глядя на снимок, Виктор чувствовал, как сердце болезненно сжимается. Ему было искренне жаль Женю, пусть жалость и не была чем-то хорошим.       — Откуда эта фотография? — спросил он, правда желая услышать полную версию того, что произошло с Женей.       — Помнишь, я говорил, что мама отправила меня к якобы врачу, который должен был исправить мою ориентацию? Это он сделал. Там еще другие есть, но они более жесткие. Если хочешь, могу показать.       Виктор глубоко вздохнул. Он не хотел видеть другие фотографии, но какой-то порыв мазохизма заставил его попросить:       — Покажи.       Женя без нареканий отдал ему свой телефон, открыв папку, в которой сохранил фотографии из письма, отправленного матери. Виктор быстро пролистал их, чувствуя, как внутри закипает гнев. Его пальцы сжались в кулаки. Он не знал человека, сделавшего это с Женей, но испытывал к нему неподдельную ненависть. Он также не знал истории возникновения этих снимков, вполне возможно, что Женя сам попросил их сделать. Но, даже если так, вина за случившееся лежала не на нем. Он всего лишь ребенок.       — Мне было пятнадцать, — неосознанно делая еще больнее, сказал Женя.       — Мне жаль, — вздохнул Виктор, возвращая ему телефон.       — Да ладно, — усмехнулся Женя. — Все нормально.       Сказать это было просто, но он понимал, что ничего не нормально. Ничего не было нормально с момента, как он рассказал матери о своей ориентации.       — Не обманывай себя, — попросил Виктор, а потом спросил: — Что ты решил?       — По поводу?       — Ты обещал поговорить с Надеждой Сергеевной или хотя бы подумать, когда поговоришь.       Женя все еще не верил, что она действительно может ему помочь. Она, конечно, производила впечатление хорошего, понимающего человека, но вряд ли ей можно было рассказать все что угодно.       — Ну… мне кажется, что для того, чтобы она реально могла чем-то мне помочь, я должен сказать ей обо всем, разве нет?       — Да, — согласился Виктор.       — Но я ведь не могу рассказать ей все, — возразил Женя.       — Можешь.       — Что даже про то, как я ебался с разными мужиками?       — Да, она не станет тебя осуждать.       Женя внимательно посмотрел на Виктора. Любопытство взяло над ним верх, как бы он не пытался с ним совладать, спросить все равно очень хотелось.       — Почему ты так к ней относишься? То есть, ты встречался с ее сыном, который покончил с собой и… Я пытаюсь узнать, как так вышло, что ты настолько ей доверяешь. Она знала про вас?       — Да, — ответил Виктор, — она с пониманием к этому относилась и не была против. А когда Гриша… умер, она поддержала меня, хотя… Ничего.       Виктор чуть было не сказал о том, что он сам также весьма неохотно что-либо ей рассказывал о том, что чувствует, но решил промолчать об этом. Он надеялся, что Женя не совершит его ошибок, сможет отпустить прошлое, каким бы ужасным оно не было, и прожить долгую счастливую жизнь.       — Понятно, — сказал Женя. — А почему он убил себя? Ой. Извини. Ты просил не спрашивать.       — Ничего. Я просил не спрашивать о пожаре, а не об этом. Он, — Виктор резко замолчал, после сказав: — Я расскажу тебе, если расскажешь, что случилось с тобой.       — А, мои методы, — усмехнулся Женя.       Виктор даже подумывал извиниться, он правда не собирался ставить такой ультиматум, в приоритете было добровольное согласие. Однако Женя ответил прежде, чем он успел что-либо сказать.       — Ладно, я расскажу, но сначала ты.       — Хорошо. Гриша покончил с собой, когда ему было шестнадцать. У него было психическое расстройство, Надежда всегда говорила, что причина в этом, но… В тот день произошло кое-что неприятное. Мы целовались в школе, и училка нас заметила, она позвонила родителям. Отец избил меня и сказал, что убьет Гришу. Я пошел к нему домой и, когда он спросил, что случилось, рассказал об этом. Тогда Гриша пообещал, что мой отец его не убьет и… я не знаю, наверное, Гриша решил, что если убьет себя сам, то этого не произойдет. Я правда не знаю… В общем, ночью он вскрыл себе вены и… Мне не стоило ничего ему рассказывать, не стоило приходить, но уже нельзя ничего изменить.       Виктор отвел взгляд и прикусил губу. Даже спустя столько лет рассказывать об этом было больно.       — Ты винишь себя, — не вопрос, утверждение.       — Да, — честно признался Виктор.       — Мне жаль. Или… что я должен сказать? — несколько растерялся Женя.       — Ничего, все нормально. Ты можешь ничего не говорить.       Какое-то время они молчали, думая о своем. Виктор вновь невольно провел параллель между Гришей и Женей. Во многом они отличались, по характеру они были совершенно разными, а еще у них были разные глаза. Но в чертах лица читалась схожесть. Схожесть была еще и в чем-то, что Виктор никак не мог описать словами, но чувствовал это.       Женя хотел спросить о том, что было дальше. Хотел узнать, что же все-таки произошло с родителями Виктора и что за пожар случился в их доме, но чувство такта, которое он раньше в себе совсем не находил, не дало сделать это. Глядя на печальное лицо Виктора, он понял, что стоит промолчать об этом. Женя сказал другое:       — Теперь моя очередь, да?       Виктор кивнул. Женя осмотрелся и понял, что не хочет ничего рассказывать здесь. После того, как их застала Надежда Сергеевна, школьный кабинет перестал казаться безопасным местом. Он бы предпочел квартиру Виктора или, на крайний случай, улицу. Но прежде, чем вообще что-либо рассказывать, он осторожно спросил:       — Ты решил что-то насчет нас?       Виктор решил уже давно. Наверное, в тот момент, когда увидел фотографию. Или нет. Точно, на самом деле нет. Ему все стало ясно, когда он обрабатывал порезы на Жениной руке. Уже тогда Виктор знал, что не оставит его, но не решался сказать, тянул до последнего. Однако больше не видел смысла молчать.       — Я буду рядом, пока все не станет хорошо, — тихо произнес он.       — Это значит «да»? — не понял Женя.       — Да, давай попробуем. Я знаю, что так нельзя, я отдаю себе отчет в том, что делаю, но… я не могу бросить тебя, поэтому давай попробуем.       Женя довольно улыбнулся, хотя, на каком-то подсознательном уровне давно знал, что все будет именно так.       — Только без секса, — поставил условие Виктор.       — Ты серьезно? — возмутился Женя. — Я никому ничего не скажу.       Виктор понимал, что сказать об этом куда проще, чем выполнить на практике, но он пообещал держать себя в руках. Правда, будь Женя на два года старше, он никогда бы не отказался от секса с ним. Как не отказался бы и сейчас.       — Давай просто начнем сначала, как будто ничего не было, а там посмотрим, — вздохнул Виктор.       — Это уже лучше, но хоть поцеловаться можно? — улыбнулся Женя.       Виктор подошел к нему и поцеловал в знак согласия. Касаясь Жениных губ, он чувствовал, как сердце начинает биться чаще. Тринадцать лет назад он пообещал себе никогда не любить, но, кажется, он был близок к тому, чтобы нарушить обещание.       Женя просто радовался тому, что наконец получил то, чего так хотел. Когда поцелуй завершился, он сказал:       — Я все расскажу, но не здесь, не хочу оставаться в школе. Мы можем пойти к тебе?       — Хорошо, — согласился Виктор, искренне надеясь, что они не совершают ошибку.