Глаз Божий

Your time is gone You trying to forget yourself It’s hard to keep your dreams for days Don't bother me…(с)

«Не беси меня, тварь!» Тупой каблук сапога упирается в мягкое молочно-белое горло. Оставляет на нежной коже симметричный покрасневший след. «Как же отвратительно ты ревешь! Никакого изящества…» Сапог мажет носком по бледной трясущейся щеке, растирает, смешивает с грязью обильные слезы. «То же мне, принцесса из диснеевской сказки!» Алые губы дрожат, страдальчески изгибаются. Из приоткрытого рта вырываются рваные клокочущие всхлипы. - П-пожалуйста… отпустите, - шепчет она одними губами. «Наивно… тупо!» Рука в черной латексной перчатке хватает копну спутавшихся иссиня-черных волос, резким жестоким движением выгибает голову девушки назад, так сильно, что хрустят позвонки. Во второй руке блестит серебром острое лезвие ножа. Светлые, покрасневшие от слез глаза озаряет животный ужас. В панике она бьется, хрипит, безуспешно пытается ослабить опутавшую тело веревку. - Н-нет… нет, пожалуйста! – кричит, захлебываясь собственным дыханием. «Толком не поторговались даже. Совсем никакой фантазии… Проститутки из Кобе и те изобретательнее!» - Я не люблю, когда так скучно. Нож одним резким точным движением режет податливую плоть. Так легко, словно входит в подтаявшее на жаре сливочное масло. Узкое изящное горло становится похоже на только что выпотрошенное рыбье брюхо. Оно всё будто сдувается, собирается складками надорванной кожи. На пышную девичью грудь из артерии хлещет горячая алая кровь, пропитывает тонкую ткань ночной рубашки. Несчастная еще какое-то время машинально хватает ртом воздух, который тут же со свистом выходит из рассечённой трахеи. Постепенно взгляд, совсем недавно сочившийся паникой, становится расфокусированным, равнодушным. Глаза медленно неотвратимо закатываются и тускнеют. Теряют последние крохи жизни. «Завораживающе…» Хрупкое тело в темно-бордовой луже больше похоже на изломанную марионетку, чем на человека. На шею, прямо в рану, медленно опускается серебристая цепочка с миниатюрным кулоном в виде красного глаза. Почти такого же красного, как её кровь. Она заслужила подарок, хоть и умерла слишком быстро. Опять не хватило времени, чтобы удовлетворить горячую, пожирающую изнутри жажду. Не получилось, как следует насмотреться, напитаться, начувствоваться. «До следующего раза…» *** Тишина в аудитории повисла не сразу. Сидящие в самом дальнем углу Киба и Наруто не расслышали, или не сразу поняли, что сказал преподаватель. - Простите? – переспросил Инузука. - Занятия отменяются в связи с трагической гибелью нашей студентки из параллельного класса, Хьюга Хинаты, - терпеливо повторил Обито-сенсей, убирая руки за спину. – В школе весь день будет работать полиция. Если кто-то из вас был знаком с мисс Хьюга, прошу обратиться в кабинет директора. Мы не имеем права допрашивать несовершеннолетних, но искренне надеемся на вашу сознательность. Кажется, кто-то из одноклассников страдальчески прижал руки ко рту, кто-то всхлипнул, кто-то испуганно громко вздохнул. В общем, все постарались не вербально выразить шок и сочувствие. Все, кроме Харуно Сакуры. Девушка просто застыла на месте, чувствуя, как каменеет от напряжения шея, как липнут к парте ладони, как пересыхает во рту, но ни один мускул на лице не хотел шевелиться. Любая реакция сейчас казалась самой себе максимально фальшивой. Поборов оцепенение, она медленно подняла вверх руку. - Обито-сенсей, я… её знала. Мы состояли в одном читательском клубе, - голос холодными сухими нотами взрезал горло изнутри. Неужели так сложно выдавить хоть каплю эмоций?! Сакура разозлилась сама на себя. В обычной жизни этот чертов «фонтан» было не заткнуть. Однако, вот в такие моменты язык намертво прикипал к небу, а голова звенела первозданной пустотой и отупением. - Хорошо, - учитель обвел класс быстрым взглядом, - больше никто? Тогда можете быть свободны… Харуно, идем со мной. Класс почти одновременно ожил. Заскрипели отодвигаемые стулья, зашуршали собираемые в рюкзаки тетради и учебники. Тихо переговариваясь, ученики неторопливым потоком потекли за дверь. Сакура на несгибаемых ногах приблизилась к преподавателю. Они вышли последними и двинулись вдоль расчерченного солнечными квадратами широкого коридора. Прямо, налево, вверх по главной лестнице на второй этаж, снова налево, мимо буфета к неприметной двери с медной табличкой «директор». Девушка заторможено считала шаги, вслушиваясь в мерное биение сердца. Нет. Она не могла заставить себя переживать. Только не так, не насильно. Возможно, она поплачет позже, когда эмоции, наконец, разморозятся, потекут из глаз оттаявшим сочувствием. Порой очень сложно сразу осознать, что кого-то не стало. Был человек, дышал, улыбался, рассказывал по пятницам про любимые книги, делился бенто на обеде и вдруг кончился, вышел весь. Оставил после себя лишь стопку библиотечных карточек, да разношенные кеды в школьном шкафчике. С мамой тоже так было... - Пришли, - Обито остановился чуть позади и аккуратно положил руку ей на плечо, - не переживай, следователь задаст несколько вопросов и отпустит, - горячая ладонь ободряюще сжала ткань школьной блузки. Сакура молча кивнула и толкнула дверь кабинета. *** В просторном, строго обставленном помещении пахло свежезаваренным кофе и дорогим мужским парфюмом. За широким столом, фамильярно откинувшись на спинку директорского кресла, сидел незнакомый мужчина в полицейской форме, очевидно следователь. Он перебирал какие-то документы в тонкой желтой папке. На одном из листов мелькнуло фото миловидной брюнетки – личное дело? Сам директор устроился тут же у стола на высоком стуле для посетителей. Учиха Мадара был как всегда безупречно выбрит, затянут в строгий темно-синий костюм, собран и сосредоточен. Длинные аристократичные пальцы мерно помешивали сахар в кофейной кружке. Если бы Сакура не знала, что они с Обито-сенсеем родственники, никогда бы не догадалась. Единственное, что хоть как-то роднило мужчин – хитрый прищур темных глаз и черные, как вороное крыло, густые волосы. Да и те у директора уже серебрила заметная седина. В остальном же, в школе не было двух более противоположных личностей. Обито и его добрый, немного безумный нрав типичного «сумасшедшего ученого» резко контрастировал с надменным, отстраненным Мадарой. Директор повернулся к Сакуре и склонил голову на бок: - Добрый день, мисс… - Харуно. Добрый день, Мадара-сама, - девушка поклонилась. – Я пришла на допрос… - Не допрос, а снятие показаний, - не поднимая на неё взгляда, поправил следователь и постучал пальцем по своей папке, – допрашивают подозреваемых. Итак, откуда вы знаете жертву? - Вместе занимались в литературном кружке… а еще загородные виллы наших родителей расположены по соседству…. Следователь удивленно вздернул брови. - Отец мисс Харуно – исполнительный директор «Йокогама раббер копани», - нашел уместным вставить Мадара. – Они с господином Хьюга, можно сказать, коллеги. - Хиаши-сан руководит южно-азиатским рынком, - подтвердила Сакура. - Так вы были подругами? -переспросил следователь. -Н-не совсем, - девушка замялась, - на самом деле, Хината почти все детство провела за границей и вернулась в Японию только год назад. Мы познакомились уже в школе… - Понятно, - мужчина пометил что-то в папке, – что еще можете рассказать про жертву? Кроме выдающейся карьеры её отца? Она с кем-нибудь враждовала? Вела себя странно в последнее время? - Нет, что вы! Хината была милейшей девушкой! Мухи бы не обидела… - Возможно, отвергнутый молодой человек? Сакура закусила губу. О, молодой человек был. И вовсе даже не отвергнутый. Но тут девушка ступала на минное поле собственной болевой зоны, которую всегда старалась обходить десятой дорогой. На помощь опять пришел директор. - Мне кажется, - протянул Мадара, - она встречалась с моим внучатым племянником, Учиха Саске. По крайней мере, по школе ходили такие слухи. - Так почему он еще не в кабинете? – резко переспросил следователь. - Болеет, - по лицу директора скользнула тень, тон полицейского ему не понравился, - я уточню, сможет ли он явиться в участок, если хотите. Но вы же понимаете, допрос несовершеннолетних… - Не допрос, а снятие показаний, - перебил следователь, но тут же смягчился, будто пытался одновременно играть роли хорошего и плохого копа. – Уточните, пожалуйста. Мисс Харуно, вам больше нечего добавить? - Нечего, - тихо проговорила Сакура. К горлу медленно, но верно подступали слезы, похоже она, наконец, «разморозилась». Осознала. - Хорошо, - мужчина встал из-за стола и прошелся по кабинету, разминая ноги, - вот моя визитка. Если что-то вспомните, наберите. Вы свободны. Девушка рассеянно кивнула, принимая протянутую ей карточку. Опустила взгляд. «Сарутоби Асума» - прочитала она имя поверх гербового оттиска. Уже на выходе из кабинета Сакура обернулась. - А как… как она умерла? - Насильственно, - отрезал следователь. *** Плакать в туалете было глупо. Еще глупее было плакать, когда ничего уже не можешь изменить. Ну и верхом идиотизма – было плакать от жалости к себе. Особенно в подобной ситуации. Нет, Хинату она тоже, несомненно, жалела. Хьюга ничем не заслужила ужасной (как там сказал Асума?) насильственной смерти. Но слезливая девичья натура эгоистично зацепилась вовсе не за трагическую гибель студентки. Саске. Её вечная, незаживающая рана. Её главный триггер. Её большая, болезненная, безответная любовь. Она влюбилась еще в младшей школе. В тот самый день и час, когда классу впервые представили тихого темноволосого мальчишку с угрюмым лицом. Бегала за ним хвостом. Томно вздыхая, повязывала розовую ленту в волосы, пока другие дети дрались за место на качелях. За обедом всегда жертвовала ему малиновый кекс, как только заметила, что Учиха к ним неравнодушен. А Саске… Саске всегда был точно бы не от мира сего. Он смотрел мимо. Мимо учителей, мимо других одноклассников, мимо неё – Сакуры. Будто видел настолько интересное там, в незримом, что остальное теряло всякое значение. Он был гением. Запоминал, прочитав один раз. С первой попытки разбирался в самой сложной теме. Не важно, что это было – математика, литература, физика или прикладное искусство. Там, где Сакуре кровью и потом приходилось отвоевывать проходной бал, он получал высший без особых усилий. Многих это бесило, но её – только больше восхищало. На девчонок Саске не обращал внимания в принципе. Даже когда ребята подросли, и у многих начало рвать крышу от взбунтовавшихся гормонов, он один всегда оставался хладнокровен. Верен себе. Сакура это уважала. Но в тайне лелеяла несбыточную мечту, что вот, спустя года, она дорастет до его уровня. Оформится в привлекательную молодую женщину, и в один прекрасный, изумительный, лучший день он, наконец, заметит, какой бриллиант притаился буквально под боком! В апреле случилось чудо. Саске действительно заметил. Бриллиант с пятым размером груди. Скромный такой. Едва слышно рассуждающий, что, в отличие от драм Гюго, драмы Дюма оказались недолговечны, краснеющий из-за пошлых шуточек одноклассников. В общем, Мисс Невинность всея школы – Хьюга Хинату. Сакура не помнила, как пролетел первый триместр. Кажется, она плакала почти постоянно и глотала тонну антидепрессантов, позаимствованных из пухлой аптечки папиной любовницы. Слезы лились утром, пока она чистила зубы. В обед, пока покупала себе пончик в школьном буфете, вечером – в позе «собака мордой вниз» на коврике для йоги плакать было особенно неудобно. Но не плакать она не могла. А потом наступило спасительное лето. Каникулы. Жара. Пятизвездочный отель на Бали и бодрая подруга с вечным коктейлем в руке немного растормошили апатичную Харуно. Домой она вернулась почти склеенная. Загорелая, подтянутая, готовая дать бой любой сопернице. Вот только бой давать было теперь некому. Соперницу нашли мертвой на второй же учебный день. Внезапно, отрезвляющей волной пришло осознание: все это время она жила в иллюзии и занималась бессмысленной, хоть и упоительно приятной, херней. Саске никогда не ответит ей взаимностью. У него был миллион возможностей. Но он выбрал другую. Самостоятельно выбрал. Может, это и вовсе Сакура виновата, что все так сложилось? Ведь сколько раз за эти месяцы она мысленно слала проклятия в адрес несчастной Хинаты. Накаркала, идиотка… - Ты что это тут реветь удумала?! – в туалет вихрем нервозности ворвалась Ино. Подруга быстро склонилась над Сакурой и схватила ту за руку. В заложенный, покрасневший нос тут же ударило едким ароматом цитрусовых духов. Ино всегда душилась с перебором. - Идем! Нечего тут сидеть! Совсем раскисла! Не арестуют твоего Саске, не дури! – Яманака потащила девушку прочь из уборной. - Я не… что? Арестуют? – Сакура остановилась как вкопанная. - Я сказала, НЕ арестуют! Уши прочисти! – Ино больно щелкнула её по носу. – У него алиби, он болел, и вообще… у полиции ничего на него нет! - Погоди, о чем речь?! - Ты что, не слышала последние школьные сплетни? – подруга притворно закатила глаза. – Твоего Саске видели с Хинатой в Акаренга Соко за день до убийства. Вот только это ничегошеньки не доказывает! Разве не нормально – гулять с собственной девушкой… ой, прости, - Ино прикусила губу. - Н-ничего, не важно, - мотнула головой Харуно. Яманака обладала поистине мистической способностью – аккумулировать в себе все свежие слухи, фильтровать, сортировать и отсеивать ненужное, выдавая максимально актуальную выжимку школьных новостей. И все это в кратчайшие сроки. Сакура не раз советовала подруге поступать после школы на журналиста. С такими вводными данными карьера лучшего в стране «репортажника» была у Ино практически в кармане. - Так ты говоришь… Акаренга Соко? И… и что они там…? – Сакура сглотнула подступивший к горлу ком. Девушки стояли в холле первого этажа, напротив спортивного корпуса. Школа почти опустела, лишь пара зазевавшихся учеников копалась в раздевалке неподалеку. - Да ничего, на самом деле! Карин говорит, даже за руки не держались, - подруга дернула на себя дверь спортзала и ринулась внутрь. – Идем, лучше расскажешь, о чем говорила с копом! У меня пол часа до тренировки. - Ни о чем, - неуклюже шаркая туфлями по мягкому каучуковому покрытию, Харуно послушно плелась следом, - спрашивал, откуда я её знаю, как давно… не замечала ли странностей в последнее время… - И ты сказала, что не замечала? – настало время Ино имитировать каменную статую. Девушка остановилась так резко, что Сакура чуть не врезалась ей в плечо. - А что я должна была…? - Ну да… ты же неделю всего, как с Бали прилетела, - непонятно продолжала Яманака, - мне-то девчонки все уши прожужжали… - Ино, переставай говорить загадками! – Сакура почти разозлилась. - Так, слушай, может твоему следователю пригодится… - Он не мой… - Не важно. Короче, наша Мисс Божий Ангелочек в последнее время… кхм… скажем так, немного сменила имидж, - подруга подошла к лежащей у стены спортивной сумке и вытащила из кармашка мобильный телефон. - В реальной жизни все осталось почти так же невинно, а вот в инстаграме… Сейчас уже все удалено… наверно, семья постаралась, - Ино пощелкала по экрану длинными сиреневыми ногтями, - но у меня остались скрины, смотри, - она развернула телефон к Сакуре. С красивого постановочного студийного фото на неё без сомнения взирала Хината. Вот только мозг отказывался верить в реальность изображения. Это подделка, фотомонтаж, дипфейк! Что угодно, только не правда. Полностью обнаженная Хьюга призывно извивалась в довольно провокационной позе, прикрыв соски ладошками в черных шелковых перчатках. - Это… это… - Это не монтаж. И её не взломали. Было выложено в личном профиле в начале августа. Среди фоточек домашнего печенья и милых собачек, представляешь, – голос Ино поднялся на октаву от волнения. – Потом еще одно, и еще, - перед глазами замелькали смахиваемые пальцем кадры, один пикантнее другого, - а потом все пропало. И тишина. Как думаешь, твоему следователю понадобится такая информация? - Он не мой, - Сакура вытащила из кармана визитку, - но надо позвонить. Разблокировав телефон, девушка с удивлением обнаружила три пропущенных от отца и одно короткое, рубленое сообщение в мессенджер: «Срочно домой. Нанял тебе телохранителя. Целую»