Новогоднее чудо

— Я люблю свою лошадку, причешу ей шёрстку гладко, гребешком приглажу хвостик и верхом поеду в гости! — скандировала Саша, сидя на плечах у Боромира, долбя ему кроссовками куда-то в район печени, будто пришпоривая коня. Она не разделяла общей гнетущей атмосферы. И правда, никто же не пострадал в этой схватке с кальмаром. То ли ещё будет! Это пока цветочки… Но на самом деле мысли Саши были далеко не такими весёлыми и беззаботными, как песенка. Она никак не могла решить, как поступить с Гендальфом. Человеческие чувства не давали ей бросить его (хоть старик частенько бесил). Но ведь надо чтобы он полинял. Ну, стал белым (вы не подумайте, я не расист). С другой стороны, может она что-то уже изменила так, что он вообще не вернётся, а брать его роль на себя, то есть вытаскивать задницы Хранителей, драться с назгулами, таскать с собой по всему Гондору хоббитов, и боже упаси, торговаться с папашей Боромира Саша категорически отказывалась. Этот вариант хоть и маловероятен, но также имеет место быть. Но ведь мы всё равно после придем к Галадриэль, и она сможет помочь Гендальфу приобрести более презентабельный вид. Чёрт, но тогда придётся ещё убеждать их идти в леса Лориэна. Ну, это пол беды. Саша решила рассмотреть идею, где она могла бы… предотвратить предшествующую сцену. Драку с орками, гоблинами и прочими голумоподобными существами. А именно не дать Пиппину возможность попробовать себя в естество испытании. Короче, чтобы он не трогал труп благородного война у колодца. И это нужно обязательно проконтролировать, а то ведь говорить ему что-то, тоже самое пытаться раз и навсегда помирить её с Боромиром. Об этом лихая наездница и решила проинформировать своего лихого коня. Он склонилась к его уху и начала говорить. Боромир, который витал где-то в своих мыслях, не был готов к тому, что с ним заговорят, поэтому вздрогнул от неожиданности и зарядил головой в челюсть Алекс — Слушай, ты… Придурок! Мудак! Ты чё дёргаешься, припадочный! — Ой, прости, — в его голосе послышалось почти что натуральное сожаление. — Бог простит, а я буду мучить. Когда Гимли будет оплакивать могилу Балина в караульной, ты встань около колодца, и не подпускай к нему Пиппина ни при каких условиях. — А если нужно будет тебя спасать? — Выкручусь. А если он решит проверить глубину этого колодца, спасать тебе придётся всех нас. — Из двух зол я выбираю большее. — Ну и катись к чёрту. — Да ладно, — Боромир поднял руки в примерительном жесте. — А-а-а-а-а, поддонок! Угробить меня решил?! Куда руки убрал?! Дальше поехали. Проблема была исчерпана. Оставалось только надеяться на добросовестность гондорца. А поскольку заняться всё ещё было нечем, Саша опять начала приставать к Боромиру: — А правда, что ты высоты боишься? — мужчина побледнел. Тут уже ему на помощь пришёл Арагорн: — Алекс, а тебе не кажется это несправедливым, что человек стролько делает для тебя, а ты его унижаешь? — Вот именно! — раздалось откуда то снизу. — Тебе слово не давали. Да и кстати, чего это он такого особенного делает? Просто исполняет моё желание, чесно выйгранное в споре. — Он мог его и не выполнять. — А как же честь? Спор — это ведь дело чести, особенно у вас, одноклеточных. — Кого? — о, это уже Гимли. — У мужчин, говорю. — А какая разница? Здесь всё равно мы поддерживаем Боромира. Никто же об этом в Гондоре не расскажет. — Как никто? А меня куда деть собрались? — Тебе даже близко к нему подходить нельзя. Ты не войдёшь в Белый город. — ой, прям жалко разочаровывать патриота. — Войду! — И как же? — Ты меня понесёшь. — Фигушки, у нас итак до конца Мории. — Да, согласна, я помелочилась. — Ты такая самоуверенная. — Как видишь, это заразно. — Ох, зря мы бабу с собой взяли. Только и есть что разговоры, — опять Гимли. — Да я могу вообще молчать! Итак уже снизошла до разговора с… — Вот и славно! По первого привала ты молчишь, иначе дальше не понесу. — Предатель! Тебе же даже не тяжело! — У тебя такое высокое мнение о себе! — Сволочь! — Саша хотела влепить ему подзатыльник, но её пальцы наткнулись на мягкие волосы мужчины, а в голову пришло много интересных косметических идей: — Хорошо, играем в молчанку! Звуки издавать тоже нельзя! Играют все! — последнюю фразу Саша сказала чуть громче. Чуть ниже усмехнулся Боромир. «Чем бы дитя не тешилось» подумал он и через секунду понял, как ошибся…