Мистер Вонка

      Маленькие человечки начали расходиться, а свет в помещении — гаснуть, оставляя людей в полутьме. Чарли положил шоколадку на кресло умпа-лумпа, который управлял телевизором, взял сестру за руку и прошептал:       — Лизи, что теперь с нами будет?       — О чем ты, Чарли? — с недоумением спросила девушка. Но не успел ее брат ответить, как Вилли Вонка важно провозгласил, снимая очки и кладя их в белую коробочку возле лифта:       — Нам надо еще много посмотреть. Итак, сколько детей осталось?       «Ах, вот оно что… Из всех гостей нас осталось двое, поэтому Чарли спрашивал…» — озарило Элизабет после вопроса кондитера. Она сняла очки и чуть дрожащим от волнения голосом произнесла вслух:       — Мистер Вонка, остался один Чарли.       Мужчина удивленно уставился на Элизабет, не веря ее словам, затем перевел взгляд на Чарли и спросил:       — Ты остался один?       — Да, — прошептал мальчик.       — Что случилось с остальными? — озадаченно спросил Вилли Вонка, снова обращая взгляд на Элизабет, все еще пытаясь поверить своим глазам и ушам. Под пристальным взглядом кондитера губы девушки начали растягиваться в улыбке, он завороженно рассматривал ее лицо, а потом в его глазах блеснул огонек понимания. Он расплылся в искренней улыбке, посмотрел на Чарли и протянул ему затянутую в перчатку руку, как только тот протянул свою в ответ, кондитер сжал ее и начал энергично трясти их руками и поздравлять счастливчика:       — О, мой дорогой мальчик, это значит, что ты выиграл! Я тебя поздравляю от всей души! Я так и знал, с самого начала. Молодец! Не будем терять времени. До конца дня нам надо переделать еще много дел. К счастью, у нас есть стеклянный лифт. Он все ускорит.       — Вонка! — крикнула Лизи, пытаясь остановить кондитера, который резко развернулся и быстро направился к закрытым дверцам лифта, но даже несмотря на то, что она опустила такую формальность, как «мистер», все равно не успела предотвратить столкновение бледного лба со стеклянной поверхностью. Если бы не его трость, мужчина и вовсе бы упал.       — Вы в порядке, мистер Вонка? — искренне поинтересовалась девушка.       — А? Да, я в порядке. Не стоит так волноваться, отделаюсь лишь синяком и шишкой, — потирая лоб и криво улыбаясь, ответил кондитер и зашел в открывшийся лифт, приглашая Чарли и Элизабет следом, что они и поспешили сделать, забросив очки в ту же коробочку, что и мистер Вонка раньше. Мужчина нажал на кнопку с надписью «Вверх и наружу» и не успели еще двери лифта закрыться, как Элизабет испуганно вскрикнула:       — Вверх и наружу? Вы же не хотите сказать, что нужно воспринимать это буквально, да? Это ведь просто название какого-то цеха?       — Держитесь покрепче, — растянув губы в хитрой улыбке, сказал Вилли Вонка, предложив свою руку, в которую девушка вцепилась мертвой хваткой. Кондитер засмеялся, не хихикнул как обычно, а именно по-настоящему и искренне рассмеялся. Но через мгновение вдруг замолк и встревоженно заметил:       — О, Боже! Надо ехать намного быстрее, иначе мы никогда не вырвемся!       — Куда не вырвемся? — спросил Чарли, насторожившись.       — Я много лет мечтал нажать эту кнопку. И вот дождался. Вверх и наружу!       — Вы точно этого хотите? — едва ли не плача, спросила Элизабет.       — Да-а, — пропел в ответ мистер Вонка.       — Но лифт стеклянный. Он разобьется на миллион кусочков. Мы все умрем… — обессиленно прошептала девушка, сильнее сжимая руку кондитера, и, зажмурившись, уткнулась ему в плечо, забыв о приличиях.       — Никто не умрет. До сих пор же с вами все было в порядке, потому что вы доверились мне. Вот и сейчас, просто поверьте. Хорошо? — успокаивал девушку Вилли Вонка умиротворенным голосом, не таким кукольным и наигранным как раньше. И, возможно, именно это изменение в голосе, а вовсе не слова заставили девушку поднять голову и встретиться взглядом с ласково улыбающимся мужчиной. И как бы она не отрицала, именно сейчас, смотря в эти блестящие глаза, у нее появилось четкое осознание того, что она все это время медленно тонула в теплом вязком шоколаде, и сейчас она была готова перестать бултыхаться и просто расслабиться и отдаться ощущениям, принимая свои чувства. Пусть даже если они и останутся без ответа, пусть даже это неправильно что-то чувствовать к мужчине, который на порядок лет старше тебя.       Вилли Вонка не отрывал своего взгляда, не желая вырывать девушку из задумчивой неги. Казалось, она совершенно забыла о своих страхах. Поглощенная своими мыслями, девушка не слышала ни радостного смеха Чарли, ни разбившегося хрупкого «потолка» трубы, из которой они вылетели прямо в облачное небо.       От яркого света Элизабет быстро заморгала и, помотав головой, вынырнула из мыслей. С секунду она не осознавала, где она, но когда поняла, что они парят в лифте над фабрикой, негромко охнула.       — Где вы живете? — поинтересовался мистер Вонка.       — Вон там, в маленьком домике, — ответил Чарли вместо сестры, которая все еще пыталась осознать, что происходит, и показал на покосившийся дом на окраине города. Лифт медленно парил над выходящими из фабрики гостями, выглядящими совсем не так, как прежде, которых встречала толпа журналистов и обычных зевак, немного поредевшая к вечеру.       — Мистер Вонка, вы действительно — гений. Поверить не могу, что мне все это не приснилось… — восхищенно выдохнула Элизабет, махнув рукой в сторону фабрики, которая медленно отдалялась от них.       — Не сумасшедший ли? — хихикнув, спросил мужчина.       — Нет, не сумасшедший, — хором выпалили Чарли и Элизабет. Смех Вилли Вонки стал громче и звонче.       — Приготовьтесь, мы идем на посадку, — сказал мужчина, посмотрев на приближающуюся дырявую крышу дома Бакетов под ногами.       — О, нет, только не через крышу… — взмолилась Элизабет, но было уже поздно, стеклянный лифт проломил старую черепицу и опустился на пол, рядом с кроватью дедушек и бабушек. Дедушка Джо в это время стоял на кухне и, по всей видимости, крошил капусту, но от внезапного вторжения выронил половину кочана на пол, и так и застыл с ножом в правой руке.       — Привет, дедушка Джо! — весело крикнул Чарли, помахав рукой. — Дедушки! Бабушки! Мы вернулись.       Мальчик выскочил из лифта, едва открылись двери, и побежал обнимать родных. А когда вслед за Элизабет в комнату вышел кондитер, и все взгляды обратились в его сторону, Чарли восторженно представил его:       — Это Вилли Вонка. Он отвез нас домой.       — О, мы это заметили, — проворчал дедушка Джордж, глядя на зияющую дыру в середине крыши.       — Приятно познакомиться, — чуть наклонив голову и просияв своей фирменной улыбкой, сказал кондитер.       — Наш Чарли что-то выиграл, — пропела Элизабет, едва не прыгая на месте. Дедушка Джо радостно охнул и крепко обнял мальчика.       — Не просто что-то! — сказал Вилли Вонка и вдруг перевел взгляд на один из кухонных шкафчиков, и, подойдя к нему, начал изучать содержимое, а затем перешел к следующему шкафчику и торжественно продолжил. — А что-то из чего-то лучше любого чего-то! Я подарю этому мальчику всю мою фабрику.       — Вы, наверное, шутите, — сказал дедушка Джо.       — Нет-нет, это правда, — заверил мужчина, продолжая переходить от одного шкафа или ящика, к другому, будто пытался что-то найти, и не отвлекаясь от этого дела, продолжил, поясняя. — Видите ли, полгода назад я приводил в порядок свои волосы и сделал в высшей степени странное открытие. В серебряном волоске я увидел отражение всех моих трудов, моей фабрики, моих любимых умпа-лумпов. Кто будет за ними присматривать, когда я умру? В этот момент я понял: я должен найти наследника. И я его нашел. Тебя, Чарли.       — Поэтому вы и придумали золотые билеты, — понимающе улыбнулся мальчик. Мистер Вонка кивнул.       — Кто такие умпа-лумпы? — шепотом поинтересовался у Элизабет дедушка Джо.       — Я тебе потом расскажу, ты удивишься, — тихо хихикнула Элизабет.       — Я пригласил пятерых детей на фабрику. Самый неиспорченный должен был стать победителем, — продолжил кондитер, открывая шкаф, в котором хранилась уменьшенная копия его фабрики, только белого цвета.       — Это Чарли сделал, — с гордостью заметила Элизабет.       — Какая прелесть! — воскликнул кондитер, внимательно рассматривая макет с блеском в глазах, затем наклонил голову, заметив еще что-то в глубине шкафа. Он аккуратно достал холст среднего размера, чтобы получше рассмотреть. Это был тот самый портрет родителей Бакетов, единственное творение Элизабет, которое у них осталось.       — Это прекрасно, Элизабет. Правда, прекрасно, но… почему она в шкафу? — недоумевающе спросил мужчина, посмотрев на застывшую девушку. Она явно была не рада, что кондитер нашел картину. Но ее это не злило, просто кольнуло в сердце, заставляя снова почувствовать тоску.       — Эм… просто подходящей рамы не нашлось, — пожала плечами Элизабет и натянуто улыбнулась. От кондитера не ускользнуло, что девушка недоговаривает, но настаивать он не стал, лишь бросил еще один долгий взгляд на картину и вернул ее на место.       — Так что скажешь? Ты согласен бросить все это и жить со мной на фабрике? — повернувшись к Чарли, спросил мистер Вонка.       — Да, конечно. Я согласен, если мои родные будут со мной, — не думая ни секунды, ответил мальчик с восторгом в глазах. Мужчина, казалось, собирался радостно что-то выпалить, но, посмотрев на Элизабет, вдруг стушевался. Улыбка угасла, и он долго не решался сказать то, что собирался, но ему все же пришлось это сделать.       — О, мой дорогой мальчик, это невозможно, — сглотнув ком в горле, все-таки произнес кондитер. — Нельзя управлять шоколадной фабрикой, если на тебе висит семейство, как дохлый гусь. Не обижайтесь.       — Очень надо… идиот, — буркнул дедушка Джордж. Вилли Вонка поджал губы, а затем как-то неуверенно, будто разуверившись в том, что должен был сказать, продолжил:       — Кондитер должен летать один, свободно… Он должен следовать за мечтой, несмотря ни на что. Посмотрите на меня. У меня нет семьи, и я имею огромный успех.       — Как-то неуверенно вы это говорите. Уж не врете ли вы самому себе, — сощурившись, сказал дедушка Джордж. Мистер Вонка ничего не ответил, лишь свел брови к переносице.       — Значит, если я перееду на фабрику, то больше никогда не увижу родных? — грустно спросил Чарли.       — Я… Я думаю, что могу сделать исключение. Твоя сестра может жить с нами, если она, конечно, согласится, — после долгого молчания неуверенно произнес мужчина, с надеждой в глазах посмотрев на Элизабет. Она грустно улыбнулась и покачала головой.       — Спасибо за это предложение, но я не могу его принять. Мне очень жаль, мистер Вонка, я должна позаботиться о родных, — мужчина стер с лица даже намеки на то, что он когда-то улыбался, а Элизабет ласково посмотрела на Чарли и обратилась к нему. — Милый, я и, уверена, твои бабушки и дедушки, — мы все хотим, чтобы ты был счастлив. Соглашайся, если ты действительно этого хочешь. Ничего страшного с нами не случится, все будет хорошо…       — Нет, я не поеду. Я ни за что вас не брошу. Даже за шоколад всего мира. Я не буду счастлив без вас, — прервал сестру Чарли, и, обратив блестящие глаза на кондитера, сказал. — Извините, мистер Вонка, я остаюсь. Я нужен своей семье.       — Понимаю… Ну, что ж, это… неожиданно и… странно, — сверля взглядом пол и запинаясь, сказал мужчина едва ли не шепотом. — В таком случае, я… Эм, прощай… Прощайте.       Не осмеливаясь смотреть на Бакетов, Вилли Вонка зашел в лифт и протянул руку к одной из кнопок, но вдруг отдернул ее. Взметнув голову вверх, мужчина встретился взглядом с Элизабет и увидел, что и в ее глазах теплится надежда, но он не мог переступить через себя, и решение оставалось только за ними.       — Уверены, что не передумаете? — сделал еще одну попытку кондитер, переводя взгляд с девушки на Чарли и обратно.       — Уверен, — грустно ответил Чарли. Вилли Вонка перевел взгляд на девушку.       «Уже передумала, мистер Вонка. В ту же секунду, как отказалась от вашего предложения…» — пронеслось в голове у Элизабет, но она лишь кивнула, пытаясь сглотнуть поднявшийся к горлу комок горечи, и закусила губу, чтобы отвлечься от щемящего чувства в груди. Лицо кондитера дернулось, как будто ему стало больно.       — Хорошо… Прощайте, — осунувшись, сказал Вилли Вонка, и, больше не медля, ткнул пальцем на кнопку. Стеклянные двери закрылись, и лифт начал медленно подниматься вверх, унося с собой мужчину, который мог стать для Чарли и Элизабет кем-то большим, чем просто величайшим кондитером, который провел им экскурсию на своей необычной фабрике.       — Теперь все станет гораздо лучше, — сказала бабушка Джорджина, единственная улыбающаяся в комнате. Через дыру в крыше на пол начали падать крупные снежинки.