Girlish love

Наконец-то вечер, которого многие так ждали, включая и «фантастическую четвёрку». Практически все их одноклассники отправляются на эту вечеринку. По договору, Кайла заходит за Стейси, пока Кэндис — за Эрикой, а там потом Марш и Брофловски подойдут к Картман и вместе они потопают на остановку. Картман стоит у зеркала и пытается застегнуть застёжку какого-то украшения. У неё почти получается спустя миллионы тщетных попыток, но стук в дверь отвлекает её и она тут же раздражённо спрашивает: — Твою мать, мам! — Это я. — Блять, Кэндис! МакКормик, не дожидаясь разрешения войти, открывает двери и заходит в комнату Эрики и нагло укладывается у неё на кровати. — Милое платьице. — Ага, я знаю. — Картман облегченно вздыхает, когда наконец-то застёгивает украшение. Она оборачивается к блондинке и вскидывает брови, — Какого хрена, Кэндис?! Я понимаю, что ты мега-бедная, но блять, чувиха, неужели ты не могла сшить себе подобие платья из простыни?! Господи, ты просто фэшн-катастрофа. — Эй, у меня есть платье! Просто не вижу смысла в этом. — А могла бы щеголять со своими сиськами и вызывать стояки у парней. Или погоди… Это из-за Марджорин? — Что? — её голос немного дрогнул, но Эрике было и этого достаточно. — Господи, ничего не имею против того, что ты дрочишь на тёлок вместо пацанов, но…но на Марджорин? Что в ней такого? — Она милая, заткнись и перестань её засирать. — Как скажешь, бедная лесба. — Картман смотрит на время и плюхается на свою кровать, выгоняя с неё девушку, — Понадеемся, что хиппи-лесба и жидовка-лесба хотя бы не опоздают. Господи, вокруг что одни, лесбиянки?! Кайла немного неуверенно мнётся перед дверью в дом Маршей. Она никогда бы не подумала, что в какой-то момент ей будет трудно находиться рядом со своей лучшей подругой. Действительно ли теперь лучшей подругой? Как бы то ни было, Брофловски глубоко вдыхает и выдыхает, а затем уверенно стучит в двери. Она недолго ждёт ответа и через полминуты двери открывает сама Стейси. — Привет! Заходи, я почти закончила! Кайла ничего не может ответить. Слишком уж она оказалась поражена красотой Марш. Брюнетка замечает ступор подруги и махает рукой перед её лицом. — Э-эй, земля вызывает Брофловски! Ты чего, чувиха? — А? А, да, п-привет..! — резко выпаливает она и заходит в дом, — Ты…очень красивая. — Правда? Я рада! — Стейси закрывает двери и кружится вокруг себя, красуясь перед рыжей. — Ты между прочим тоже очень красивая! — Спасибо. — чуть сдержанно говорит Кайла, однако совсем не пытается сдержать улыбку и краснеет. — Сейчас, схожу наверх, и мы отправимся к Картман. Брофловски кивает и когда Стейси уходит наверх, она продолжает стоять на месте и осматривать гостиную, как будто впервые тут. В голове сразу всплывают пару приятных воспоминаний, например, как они тут играли в игровую приставку или смотрели шоу Терренса и Филиппа. От этих воспоминаний в сердце начинает теплеть. — Всё, пошли! — резко произносит Марш, аккуратно спускаясь по лестнице на каблуках. — Осторожнее! Стейси довольно плохо ходит на каблуках, поэтому неудивительно, что она сваливается с лестницы, но Кайла, как хорошая подруга, быстро схватывает её, не давая ушибиться. — Твою мать! — Стейси, ты как? Брюнетка выпрямляется, но при этом продолжает держаться за плечи Кайлы. — Н-нормально. — Ты же не умеешь ходить на каблуках, зачем ты их надела? — не успевает Брофловски задать этот вопрос, как ответ сразу же приходит, — Это ради Вендела? И судя по красным щекам её подруги, она права. Кайла тяжело вздыхает. — Слушай… Я думаю, лучше надень обычные кроссовки. — Но я хочу, чтобы Вендел заметил меня! — Он и так тебя замечает постоянно! — Брофловски делает упор на последнее слово, но Марш этого не замечает, — Так ты только…опозоришься или ещё хуже — расшибёшься нахрен! Стейси скрещивает руки на груди и отводит взгляд в сторону, думая над словами рыжей подруги. Кайла же уже напрягается, потому что стоит им начать говорить про Вендела, как тут же возникает спор и ссора, но к счастью, этого не происходит. — Ладно. Тут ты права. Пойду переодену кроссовки. — с этими словами она снимает свои туфли и снова пропадает наверху. Вторая девушка лишь с каким-то обречением вздыхает и присаживается на подлокотник дивана. Через 2 минуты Марш снова спускается по лестнице, в таком же платье, но уже в кроссовках. — Не странно ли это выглядит? — Нет, всё отлично. Пойдём уже, а то мы и так опаздываем к Картман. — Эй, всё в порядке? — Стейси хватает уже уходящую девушку за руку. Видимо, она замечает её раздражённость в голосе. — Да, порядок. Извини. — Кайла максимально скрывает свой негатив и легонько улыбается девушке, показывая, что всё точно в порядке. — Пойдём. Кэндис и Эрика уже сидят готовые в гостиной на диване, ожидая оставшихся подруг. Картман нервно топает ногой и постоянно что-то бубнит себе под нос. Из этого бубнежа Кэндис слышит только «жидовка», «хиппи» и «тупые лесбы». Сама же МакКормик особо не скучает, играясь с Картмановской кошкой. Наконец-то раздаётся стук в двери. — Неужели принесла нелёгкая? — раздражённо бормочет Эрика и встаёт с дивана, а вторая встаёт прямиком за ней. Когда она открывает двери, то за ними и правда стояли Стейси и Кайла. — Вашу мать! Вы бы ещё завтра пришли! — Да-да, мы виноваты, — незаинтересованно говорит Стейси, — потопали уже! — Позвольте поинтересоваться, что это вас так задержало, м? — начинает расспрашивать Картман, закрывая двери. — Стейси просто подбирала обувь. — Ох, жидовка, наверное, ты хотела сказать «Стейси просто подбирала позу, чтобы выебать меня». — Заткнись, жируха! И всё по классике. Пока они идут к остановке, Картман и Брофловски то и дело, что ругаются по пустякам. В один момент в спор включается и Стейси, чаще всего заступаясь за свою лучшую подругу. МакКормик же не желает принимать участия в этой ругани, поэтому молча идёт за своими подругами и старается хотя бы вникнуть в тему спора. Она отбрасывает все попытки, как только они проходят мимо дома Стотчей, из-за чего Кэндис немного тормозит. В доме горит свет только в одном окне. Комната Марджорин. МакКормик становится немного душно и она была уже готова утонуть в своих каких-то похабных мыслях, но голос Эрики мигом разгоняет их. — Кэндис, шевелись давай! И после этих слов она бежит к своим подругам, которые уже давно прошли этот дом. Тишина. Никаких нравоучений от отца, никаких наказаний, казалось бы, живи, да радуйся. Однако на душе у девушки всё равно тоскливо. Марджорин думает, отчего ей может быть грустно: может, тоскливо из-за своей слабохарактерности и доверчивости людям? Даже после Клайда, она всё равно доверяет людям. Стоило покончить с Клайдом ещё с того момента, как только я всё узнала. Так почему не покончила? Наверное, боязнь одиночества. Я до сих пор его боюсь. Марджорин сидит на полу, спиной прижавшись к своей постели и нервно крутит лезвие бритвы в своих руках, явно раздумывая о том, стоит ли причинять себе боль, чтобы немного прийти в себя и прекратить ныть? Она закусывает внутреннюю сторону щеки и рассматривает лезвие. В последний раз, когда я резалась… Это было из-за Клайда? Но мне казалось, что через полтора месяца после того, как я всё узнала, то уже привыкла к этому. Так почему, когда Кэндис сказала мне о- Её мысль тут же прерывается. Леона взвешивает ещё раз свои мысли и, кажется, начинает понимать, что расстроена она не из-за Клайда с его романом с Бебе, а больше из-за Кэндис, хотя та вообще была чуть ли не единственным человеком, что принимает саму Марджорин за личность. Так чего тогда расстраиваться? Стотч на минуту перестаёт крутить лезвием и смотрит в одну точку, сосредоточенно хмурясь. Теперь у неё в голове всё складывается воедино. О чёрт. Неужели мне нравится Кэндис? Последние полгода, особенно после Гавайев мне было грустно не из-за Клайда вовсе, а из-за неё? И когда она мне сказала про Клайда, я больше расстроилась из-за того, что она могла обо мне подумать? И даже сейчас мне грустно не из-за Клайда, а из-за Кэндис? Из-за того, что я не смогу пойти на вечеринку и увидеться там с ней? Марджорин ошарашена своими мыслями. Вскоре её лицо становится решительным и она вскакивает с пола и подходит к своему шкафу, из которого она достаёт одежду. Всё, о чём сейчас только волнуется Леона — это чтобы родители не узнали и чтобы Кэндис была одна или хотя бы в компании своих подруг, а не с каким-нибудь пареньком.