the walking dead: homies

Когда заботишься о ком-то,

боль идёт в комплекте. Затянувшийся на несколько дней кэмпинг, на самом-то деле, оказался не таким уж и нудным викендом в середине палящего летнего сезона: местная флора особо не прельщает богатством зелени, но пруд всегда с приятной, прохладной водой, родители не наседают с привычными лекциями за то, как лучше жить, да и проблемы далеко в любом плане – что физически, что ментально. Собирая из корзинки сэндвич, Сана что-то тихо-тихо напевает под нос. Квадрат хлеба, помидор, ветчина, сыр и абсолютно никаких забот. Здесь тишину руинят разве что вечерние сверчки и далекое гудение города, никогда не угасающего ночью. Его огни видно, если взобраться на невысокую гору: геометрия зданий расплывается как мираж, будто бы их не существует и вовсе. Перебойные уличные фонари тоже не достают до зоны отдыха, так что в поздний час обсыпано звездами, что и на небе, и в пруду плавают – хоть руками трогай. Возвращаться в цивилизацию, вроде и не хочется, но липучие москиты... Звонко шлёпнув по руке комара, девушка вздыхает и кусает приготовленный бутерброд. В планах то же, что и вчера. Отдыхать. Но ближе к закату хочется найти тут точку повыше и сделать пару фотографий на память, чтоб в тусклую осень пересматривать и скучать по солнцу, заплетающемуся в светлые длинные пряди. — Мам, у меня плохо ловит, где радио? – Сана ставит ладонь над глазами, спасаясь от яркого света, и машет телефоном. Не видно с большого расстояния, но от шкалы связи там одна черточка, то появляющаяся, то исчезающая. И так каждую минуту. Отправить сообщение, выложить историю и ждать, пока круг загрузки соизволит заполниться на все сто процентов. Такой вот невольный детокс от всех социальных сетей и в целом – мировой суеты: какой-то там вирус, пару вспышек и ничего больше. Выдумки ради черного пиара или нелепый хайп на уровне НЛО в штатах или поглупее – зомби, снующихся туда-сюда по улицам города. Надев солнцезащитные очки, Сана берет с собой плед, скрипящее радио как компаньона и газировку, уже, к сожалению, горячую от зноя. На сопке много кузнечиков и колючки, зато немного обдувает ветерок и вид такой замечательный открывается на реку, сверкающую в монолите зеленой травы; удобно устроившись, Сана ловит попсовую волну. Новости пропускает – скучно и нудяво, а хиты этого лета… Убаюканная пытливым теплом и журчанием, девушка засыпает на пледе, подложив под голову бутылку шипучки. Сон тревожит истеричный крик со стороны лагеря. Пронзительный и слишком неожиданный, он тут же внушает страх. Пробирает до мурашек, и сердце ускоряется неприятно, долбясь в грудную клетку. Поднимаясь с земли, Сана в миг замирает. Рот невольно открывается, а лицо искажает тошнотворный ужас картинки перед глазами. Возможно, она еще спит, и это все не более, чем кошмар, но… В вечерней мгле видны шатающиеся силуэты. Остается ориентироваться на звуки. Нечеловеческое рычание, чавканье, хлюпанья растекающейся крови и последние хриплые гласные из разодранных глоток. Тело не слушается, будто вросло в землю, руки немеют, и голова в металлических тисках, не позволяющих и в сторону взглянуть, но твари внизу чуют еще живой корм выше… Сана сглатывает и, схватив радио с пледом, подрывается с места. Мысли не стыкуются, и она поверить не может в то, что сейчас происходит. Выходит, новости не бред? Как же проснуться… Щипая себя за бока, девушка продолжает бежать куда-то в перелесок. Вынырнуть из кошмара не получается, и в боку начинает нещадно колоть, но остановиться сейчас, значит умереть. Мучительно больно умереть. Оглядываясь на бегущих за ней зомби, Сана едва не спотыкается о массивные корни. В шоке она просто начинает звать родителей. Щеки жжет от слёз, и никто не отзывается. Неужели тут одна? За километр поблизости никого, до города не добраться, разве что успеть в машину и вдавить газ... Делая крюк среди деревьев, девушка бежит обратно к развернутому кемпингу, не оборачиваясь ни на секунду. Шорох слышится уже отовсюду. Они пришли с города. Оголодавшие, бешеные, рычащие. Темные силуэты между стволов. — Господи, господи, - шепча под нос, Сана добегает до палаток и пачкает кроссовки в крови родителей. Разодранные тела перемешаны с грязью, конечности до костей. Пахнет как на мясном рынке, и сзади вновь слышится шум. Нет времени ни осознать, ни впасть в истерику, застрявшую в глотке… Машина. Единственный шанс на спасение стоит без одного колеса. Оно валяется рядом с канистрами бензина, там же инструменты, запаска – отец не успел поменять после немного неудачной дороги. Зомби приближаются. Трясущимися руками достав из бардачка зажигалку, Сана опрокидывает канистру пинком. Крышку сбивает поток вонючей жидкости, и сверху падает огонёк. Вспыхивает моментально. Огненная стена забирает обезображенные тела. В глазах отражается настоящий ад, и надежда на то, что все – сон, тоже горит, поднимаясь вверх дымом. Слащаво-трупным, грязным. Остатки одежды на мертвецах загораются, и они топчутся на месте, извиваясь как от яда. Крики, в ушах их крики. Забиваются, словно насекомые, ближе к перепонке, и голова начинает гудеть. Если сейчас сесть в авто, то это билет в один конец, но бежать до города кажется опаснее: вдруг там еще больше этих…? Соображать не получается, и ноги вновь несут в непонятном направлении подальше от разрастающегося пожара. Трава не сухая, но пламя перескакивает быстро. На лице ощущается жар. За выездом с лужайки только пустынная дорога, ни одного человека, в нескольких сотен метров – заправка. Видны тусклые огни. Сброшенное радио в лагере топится пластиком, плед по ниточке сгорает. Перейдя с бега на шаг к середине неизвестного пути, Сана достает телефон, и его тут же разрывает вдруг пойманная сеть: тысяча смс, просящих жителей закрыться в домах и ждать помощи, пестрые заголовки, пропущенные звонки, сообщения друзей. Ощущение стойкой прострации не позволяет вникнуть; устало переступая, девушка просто продолжает идти, и на экран капают слёзы. Батарейка садится. Пробирающие кадры не выходят из головы, но страх притупляет скорбь. Кажется, будто за спиной все еще следуют ходячие… Пахнет гнилью и сырой землей, за глазницами личинки и мозг, капающий сгустками в пустые глотки. Сквозь дыры в грудине видно легкие, сердце, то ли бьющееся, то ли застывшее навсегда. Мурашки. Даже морозит. Нет пути ни домой, ни в укрытие. Испуг определяет бесцельность, и потому отнюдь не важно, что будет завтра. Ночь кажется бесконечно долгой; добравшись до заправочной станции, Сана не обнаруживает никого. Выбитые стёкла, моргающие лампы и полки, практически все пустые, - все, что здесь есть. За стойкой продавца его личные вещи, в углу на кафеле обглоданный кассир. Челюсть сломана и свисает с языком к груди. Веки не опущены, и взгляд, врезавшийся в пустоту впереди, внушает прежнюю тревогу. Труп будто бы моргает, а его зрачки двигаются. Он тоже встанет? Судорожно обыскивая полки, светловолосой удается найти тревожную кнопку, но после нажатия никакой реакции. Провода безобразно торчат, будто за них тянули… Или держались из последних сил. — Черт возьми! – выкрикивая в тишину, Сана истерично колотит по тумбе ладонями, пока движения сбоку не отвлекают… Мертвый оживает и мычит, неловко сползает по стене и на руках пытается проползти вперед, от его оторванных по колено ног идут кровавые разводы. Пятясь назад, девушка ищет, что можно использовать как оружие. Уголок пожарной безопасности – разбить в случае возгорания. Ну или зомби-апокалипсиса. Избавляясь от стекла со второй попытки, тонкие руки вынимают тяжелый топор. Либо она, либо её. Замахнувшись повыше, Сана бьет острием по голове и в порыве истерики продолжает дробить череп до всплесков по щекам. Мертвец перестает шевелиться, но этот шум будто бы привлекает других гостей… Дверь обслуживающего персонала неумело подпирается стулом, табуреткой, пыльным шкафом и вешалкой. Сюда только окно, и то оно под потолком. Прижавшись ухом к толстой стене, девушка вдавливает кнопку включения на телефоне, и тот включается. Три процента. Пальцы трясутся и мажут по клавиатуре, включается голосовое сообщение в первую попавшуюся беседу: — Если это кто-нибудь послушает, - вдох-выдох, — пожалуйста, я не знаю, что делать, мне так страшно, - со стороны входа слышится грохот, в динамик всхлип. — Я даже не знаю точно, где я, - отчаянно прижимает запачканный топор к груди, - на моих родителей напали... Зомби? Эти мертвецы. Я думала, - вдох, — такое только в ужасах крутят, - одежда напитывается кровью, волосы путаются в сережках-кольцах. — Пожалуйста, я не хочу умирать… Среди магазинных полок бредут путающиеся ноги и к трупу у двери в подсобку припадают рты без губ, обезображенные неизвестным вирусом. Хочется заткнуть уши, чтобы не слышать, провалиться в сон или наоборот – очнуться, но ощутимо бьющееся сердце тянет в реальность, обозначая собственную «живость». Это не комедия и хэппи-эндом не пахнет, разве что… Зажав нос пальцами, девушка просто принимается ждать, что будет дальше. Экран телефона тухнет вновь, пока голосовое еще грузится в чат.