double cheese

— а это мой четвёртый малыш. правда, он сладенький? — подозрительная женщина с огромным пузом уже минут десять со всеми иллюстрациями вещает чонгуку о своих детях, будущих внуках и возможных правнуках. большие сомнения, что с такими инкубаторскими наклонностями она их увидит. — и зачем же вы его съели? когда маменька уверяла чонгука в безусловном адском пламени, которое ожидает его после смерти, казалось, она слегка преувеличивает. — шутка. — ах, — смех чудовищный, как и фотография её законсервированной плаценты, — у молодёжи такой странный юмор. вот родится ребёночек, придётся стать более рассудительным. — о, не переживайте. после нескольких часов мучительных побочек произойдет отторжение плода и всё, что из меня полезет, это непереваренные остатки пищи, — гадостно улыбается. — но я всё ещё буду рад заглянуть на пироги с плацентой вашего пятого. ну, было приятно поболтать. жаль только, что бегемотообразная госпожа после услышанного предпочла ждать свою очередь на улице, а не в компании очаровательного собеседника. и что же пошло не так. благо она не стала отговаривать, цитировать душераздирающие строки из библии, взывать к законам нравственности и обвинять в детоубийстве. извольте, у чонгука перспективное высшее образование и огромная любовь к себе. любая неугодная пропаганда семейных ценностей провоцировала рвотные позывы и чудовищный зуд в межбедренном пространстве. но ретроградная бабка, пережившая климакс ещё в период палеолита, посмотрела крайне осуждающе. даже стыдно стало. не работает всё-таки в поле, рожая в антисанитарных условиях по одному ребятёнку в год, чтобы было потом кому в земле ковыряться. никаких тебе растяжечек, недержания мочи и расширения вен. а ведь так хотелось оварикозиться. — простите, доктор чхве ещё не пришёл? чонгук машинально поднял голову, вдохнул как-то резко и мысленно завопил от назального наслаждения. запахло сырными чипсами. то ли этот омега по пути в больничку решил замять пару пачек и забыл рот прополоскать, то ли выиграл эту жизнь и получил в подарок самый божественный запах на планете. есть захотелось мгновенно, а не вот это вот всё. да-а, как же жаль, что сперматозоид его партнёра шибко живучим оказался. — срочно куда-то вызвали. но здесь очередь, если что. — мне только забрать лекарство, — он присаживается рядом с гуком, занимая место шокированной наседки. — давно ушёл? — прилично, — если ещё этот душистый колокольчик начнёт хвастаться своим детским садом, пиши пропало. негоже порочить сырное лакомство такой гнусностью. но парнишка вроде как отстаёт и даже вытаскивает из кармана телефон, планируя, очевидно, посвятить прекрасное время в очереди ему. хвала небесам. только вот собственный телефончик разрядился давно, бесстыдно оставляя гука сидеть вдыхать запашистые больничные благовония. посему дразнящий рядом счастливец, который не забыл зарядить устройство, немножко нервировал. чонгук не планировал подсматривать. просто глаза внезапно покосились и, вот так чудеса, не раскосились. прискорбно, что такая бесцеремонность не осталась незамеченной. — вы смотрели в мой телефон? — крайне негодующе. — нет. — но вы смотрели. — да я случайно! вы что, в автобусах не ездите? сидите себе спокойно, а к вам кто-то подсаживается и рассматривает в телефоне фотографии молочницы. глаз сам цепляется. долой вторжение в частную жизнь, но это вне нашего контроля, понятно? — наговорил, конечно, много. — иными словами, мне плевать, что у вас болят соски. — можно было просто соврать! — вполне логичная претензия. — да я же пытался! разнокались тут, — которая осталась проигнорированной. — лучше надо было пытаться. — учту это в следующий раз. — а следующего не будет. — ну и замечательно. вот и поговорили. чонгуку, может, волноваться нельзя. под сердцем эфемерный эмбрион вынашивает, а ему тут заслуженные претензии вбрасывают. хотя за парнишку, само собой, досадно. — если станет легче, у меня сегодня аборт, — славился он своей лопушиной жалостью, что уж тут поделаешь. — мне от этого должно быть легче? — у вас соски, у меня аборт. равнозначный обмен, нет? и снова тупик. смотрят как на дырявую канистру, сочувствуют зашибленности, да игнорируют злостно. вот и откровенничай потом с людьми, успокаивай, соски хрупкие оплакивай. идеальным решением было помалкивать. только скучно до безумия, а ещё немного стыдно. не хотелось запомниться пакостным абортником, забуллившим чужое несчастье. — окей, мне жаль, что у тебя болят соски, — но что-то подсказывало, что именно так и случится. — господи, хватит об этом говорить! — определённо. — и с каких пор мы на «ты»? — брось, ты выглядишь младше меня. к чему формальности? мы ведь уже столько друг о друге знаем, — святая простота. — чон чонгук. — мне двадцать четыре, — звучит как укоризненная контратака. — о, ты старше. душевная беседа, ничего не скажешь. повезло, что у чонгука ненавистников хватало с головой, и одним больше, одним меньше — особой роли не играло. но, видимо, сама судьба оберегала сосочного парнишку от его ущербных выпадов. доктор чхве как раз подоспел к очередному порыву оправдаться и зарыть себя ещё глубже. приглашает равнодушно в кабинет, никак не устанавливая зрительный контакт, даже не подозревая о разыгравшейся драме несколькими секундами ранее. остаётся только ватными ногами ковылять, чтобы сесть на кушетку в ожидании судного часа. сразу за ним проскальзывает и душистый омега, порываясь быстрее забрать свои лекарства и умотать отсюда, напрочь позабыв о бесстыжем гуке. врач сразу замечает второго пациента и вежливо просит повременить. абортники нынче в приоритете. — всё ещё планируете сию процедуру? — есть такое, — по спине пробежал холодок, а руки предательски заледенели. всё-таки боязно. — противопоказаний не обнаружено. вы точно уверены? — ну, — просто сказать «да» недостаточно, — я смешал двенадцать разных соусов и планировал макать туда морковку фри, но меня стошнило. и вот я здесь. если думаете, что я собираюсь променять это занятие на зловонный куличик в пелёнке, то ни фига. моя цель — тринадцать соусов. мужчина резко перестал записывать и, повторно осмотрев пациента на вменяемость, молча протянул лист бумаги. — вопросов нет. подписывайте информированное согласие. пока чонгук нехотя вчитывался в скучнейший текст, преграждающий ему путь к заветным чипсам, омега из очереди как-то странно посматривал на него. небось интересно на местного любодея поглядеть. — ким тэхён, верно? ваше лекарство, — врач достал из сейфа коробочку и торжественно вручил прямо в руки. — принимать утром и вечером после пищи. — спасибо... пожалуй, прискорбно осознавать, что один неприятнейший человек, развесивший уши, прекрасно осведомлён о его сосочной проблеме. только вот страх окутывает настолько, что чужие болячки заботят в последнюю очередь. — доктор, — неуверенно начинает чонгук, — а ведь необязательно, чтобы меня кто-то сопровождал? я один пришёл. — нет, с вами будет медсестра, — отвечает мужчина. — просто для внутреннего комфорта омеги во время прерывания беременности рекомендуют оставаться с кем-то знакомым. он на секунду теряется, да так, что тэхён, которого он успел нехило встревожить своей неслыханной беспардонностью, губы поджимает и глядит жалеюще. — сам разберусь, — звучит крайне неубедительно, но всё ещё с придурью. чонгуку не привыкать. даже после отравления баночкой горошка ему пришлось в одиночку справляться с дикой диареей, толкая через свой мученический кишечник шоколадное парфе болотного цвета. после такой бесстрашной военной операции любая жизненная невзгода казалась бессмыслицей. только вот зубёшки всё равно поклацывают. — я могу. — тэхён сам не верит, что говорит. — посидеть с тобой. надо было быстро выхватить лекарство и бежать, куда глаза глядят. нет же, вибрирует душонка благородными порывами. — чё, — аж перекосило от такой ошалелости. — сам же сказал. мы столько друг о друге знаем. почему бы и нет? — ты жалеешь меня. — как и ты мои соски, — искусно парирует. чонгук не понимает. искренне не догоняет, зачем этому запашистому чипсёнышке с откровенно завидной внешностью и своими своеобразными проблемами тратить время на его скромную персону, решившую помахать ручкой нежеланному брюхожителю. неужто так в рай хочется? занятно. но кто он такой, чтобы лишать этого миротворца усладительного местечка? приглашает рукой присесть рядом на кушетку, молчаливо соглашаясь на сие сомнительное, но заманчивое предложение. доктор одобрительно кивает и уползает для масштабной подготовки по зачистке захудалой неприятности. — и как это... происходит? — любопытствует тэхён, понимая, что нужно как-то взаимодействовать ближайшие несколько часов. ох уж эта омежья солидарность. — в прошлый раз анализы сдавал, мазки, узи, все дела. предоставили время подумать, — не сказать, что чонгук томился в размышлениях. — сегодня дадут таблетку, понаблюдают часа два, чтобы не помер. потом на следующий приём такая же фигня. и всё. живём жизнь, думаем про смерть. — не самое подходящее занятие, чтобы осилить в одиночку. — думал друга позвать, но этот иуда меня шалавой назвал, — как на духу, без малейшего стеснения. — а я, быть может, вообще девственник. тэхён смотрит с абсолютным недоверием, демонстративно по сторонам оглядывается, пытаясь намекнуть на слегка очевидные вещи. — был когда-то, — бурчит совсем нестыдливо. — не пробовал сказать своему альфе? — та ещё история. если расскажу, не поверишь. — а ты попробуй, — становится бесспорно интересно. — ладно, — глазёнки сверкают безумно, — знаешь ведь про случай с девой марией и непорочным зачатием? так вот, на сей раз для этой важной миссии господь выбрал меня, но я... — чонгук. — ну я в клуб первый раз пошёл, — и снова этот скептический взгляд. — восьмой. честное слово. и там один чел подкатил, а я, как ты видишь, против особо не был. его звали... пауза неприлично затянулась. — так как его звали? — ну как-то точно звали. я же не могу всего знать! — да-а, у господа были все основания выбрать именно тебя, — тэхён хохочет совсем не предосудительно, постепенно попадая в плен гукового очарования. печально только, что улыбка резко испаряется, когда врач сигнализирует о начале весьма неприятной процедуры. чонгук твёрдо уверен в своём решении, не питая никаких иллюзорных чувств к возникшему недоразумению, но отчего-то страшно до жжения в боку. в следующий раз, когда задница зачешется от жажды приключений, он устранит проблему с помощью руки, а не амбалистого члена неизвестного происхождения. ведь от таблеточки-то хуёво не на шутку. стандартное мероприятие. минимум боли, максимум дискомфорта. только медсестра, жующая гематоген где-то в сторонке, решает успокоить абортную клиентуру, уведомив о свободной операционной в случае огорчительной осечки. вчерашний банановый пончик от такой отрадности даже решил сойти с пути истинного, передавая желудку радостный приветик. — ну ты чего? сильно болит? — тэ с тревогой поглаживает спину бедолаги, надеясь хоть как-то облегчить вынужденное бремя плодоизгнания. — н-нет, — глаза блестят от влаги, — чипсов хотел. с-сырных. тошнит теперь. хочу, но не хочу. и тэхён вмиг становится плавленным сырком. — у тебя дома есть кто-то? — чонгук отрицательно машет головой. — блять. и ты на серьёзных щах один в больницу припёрся. — да мне норм... — пойдёшь ко мне? и чонгук не в силах отказаться. смиренно терпит все накатившие мучения, довольствуясь компанией притягательного омеги, а потом скромно, но с преогромным восторгом идёт к нему домой. странно всё это. как будто кому-то не наплевать. учитывая его добровольный блуд. — из меня какой-то сгусток вышел, — плюхается деловито на диванчик, не стесняясь прерывать трапезу скривившегося хозяина. — я сфоткал. как думаешь, в историю выложить? недожёванная пища отправляется обратно в тарелку. — шутка. с неожиданной теплотой на сердце отмечает, что глубокий смех тэхёна гораздо приятнее гогота безумной плацентницы. и вот как-то совсем непредвиденно любезно предоставленный кров, что вполне мог быть исключительно разовой акцией милосердия, становится доступным на постоянной основе вплоть до следующего приёма врача. чонгук невыносим. напичкан похабщиной, поносными шутками из тиктока, аморальными фактами из жизни животных и прочей чепухой, заставляющей кима перекреститься и облиться святой водой. но даже со всей шаткой подноготной тэхён раскодировал всю трогательность сего явления. от него пахло творожной запеканкой. факт травмоопасный. тому подтверждение фаршмачный тапок, прилетевший в голову за дезинформацию, ведь, «заткнись, это чизкейк. чиз-кейк!». правда, почти всегда холодное оружие из подручных средств сменялось усладительным лепетанием и очаровательными дурачествами, берущими сердце за жабры, заставляя выскакивать из груди. они вместе делают куклу вуду, чтобы натыкать друга-подлеца, назвавшего гука шалавой, иголочками. вместе смотрят видео с домашними родами какой-то отчаянной девицы, решившей запечатлеть эту пикантность на камеру. вместе приходят к выводу, что сие неблагонадёжное занятие предназначено только для настоящих храбрецов. или шизиков. не для них. — поздравляю с абортом, — говорит тэхён сразу после ликвидации оккупанта с территории независимого чонгукового государства. достаёт из рюкзака пачку чипсов, нарочито хрустит упаковкой и торжественно вручает горе-папаше. — как соски? — прилетает ему в ответ. — почти не беспокоят. — а вот меня, хён, — долго над речью, конечно, извилины не гнул, — твои соски беспокоят слишком сильно. — знаешь, когда тебе перестанет казаться, что ты рожаешь желейного мутанта, давай вместе смешаем тринадцать соусов? — это ведь... — да. — уверенно, без доли сомнения. — оно. свидание. ну а про то, что чонгук подумал про какую-то похабень, знать совсем не обязательно.