Никакой любви

— Просыпайся. У тебя будильник уже звонил, я выключила. — … — 10 минут назад звонил. — М? — Вставай, Глеб. — 5 минут. — Уже 10 минут назад звонил будильник у тебя, я говорю. — Ладно. Спасибо. Где телефон мой? — Где ты его оставил. — Ты же сказала, что сама его выключила? Всё, увидел. Глеб сел на кровати и снова закрыл глаза. Надо медленнее, надо более плавно, тихо-тихо. Открыл: чужая стена, чужое фото на стене, чужая кровать, чужой пододеяльник, под ним чужое тело. Это тело он должен донести до ванной, поставить под душ. Комар вонзил хоботок в чужую шею, он придавил его чужой рукой. Успел уже напиться чужой крови: плоский комариный трупик прилип к чужому пальцу. — Мы с тобой одной крови: ты и я. — Что? — Комара убил. Тебя не кусали ночью? — Вроде нет. — Ну хорошо. — Я забыла что ли эту штуку вставить? Отпугиватель? — Они спать давно должны, а всё летают. С трупом комара на пальце Глеб встал под душ. Нужно было сначала слить воду, чтобы не терпеть сейчас в ожидании, когда же кончится холодная. Зато к нему вернулось ощущение собственного тела: оно перестало казаться чужим случайным организмом, в котором необъяснимым образом оказалась его душа. Будто остановилась на ночь, как в отеле. На кухне обнаружилось, что в баклажке нет воды, и нужно искать фильтр-кувшин. Но увлечённый мыслями о том, каким бы он был отелем, Глеб набирал в чайник воду из-под крана. «Всё равно же прокипятится». Точно не придорожный, точно не сетевой. Какой? Наверное, покинутый. Как в «Сиянии»? Интересно, но слишком. Как Гранд-отель «Будапешт» в момент приезда рассказчика? Когда-то зефирно-розовый, шумный, потом немного нелепый, с крепким духом семидесятых, одинокий в своей громадности. Кому нужен такой отель, когда есть, опять же, сетевые доступные гостиницы в 3-4 звезды, одинаковые в каждом крупном городе? Нет, всё-таки, как в «Сиянии». Или совсем мрак? — Глебуш, мне чай завари тоже! Глеб выключил чайник, вылил в раковину подогретую воду. Подставил к столешнице табурет и зарылся в кухонном шкафчике над раковиной на несколько минут. От поисков фильтра его отвлёк звонок в дверь. — Ты откроешь? — Я никого не жду. Если ты одета, открой. Я в полотенце. Не успел прислушаться к диалогу в коридоре, как его позвали. — Это к тебе, подойди. В дверях стоял мужчина необыкновенного вида. Во-первых, он был впечатляюще высок. Во-вторых, на его несоразмерно маленькой по сравнению с телом голове торчал задорными пружинками ободок. Огромные очки с толстыми стёклами, казалось, могли проломить ему нос. — Глеб Рудольфович! Наконец-то я вас нашёл! — Здравствуйте. Вы кто? — Здесь меня зовут Илагон! Как же я рад! Тысячи лет Мардук отправлял посланников, чтобы вернуть вас! Увидев, что Глеб не разделяет его радости, мужчина осёкся. Он ожидал совсем другой реакции, какой именно — в точности не знал сам, но никак не нахмуренных бровей. К тому же от его внимания не утаилось, что Глеб крепко взялся за ручку двери с явным намерением прервать их судьбоносную встречу. — Глеб Рудольфович, неужели вы забыли! Всемирный потоп повторяется каждый раз, когда сдвигаются полюса Земли и материки меняют своё положение! Каждый раз смещение полюсов бывает разной степени, но прошлый потоп, описанный в древних книгах, ничтожен по сравнению с тем, что скоро ждёт Землю! Я нашёл вас, чтобы обезопасить, чтобы вернуть… Глеб мысленно попрощался со странным человеком сразу после слов «Мардук отправлял посланников», но в эту секунду ему стало интересно. — Вернуть куда? — На Родину! На Нибиру, конечно! Этот проход обещает быть тяжелым и мощным, не все земляне его переживут. Мардук собирает всех упавших на Землю нибируанцев, вы последний… — Я понял, спасибо! Передайте, пожалуйста, Мардуку, что последний нибируанец пожелал встретить конец на Земле. Всего доброго! Глеб попытался закрыть дверь, но не смог. Мужчина подставил под неё босую ступню, а бить милого городского сумасшедшего дверью по ноге в планы Глеба не входило. — Уберите ногу, пожалуйста. Вам пора! До свидания! — Это вам пора, как вы не понимаете! Городской сумасшедший оказался не таким уж милым и совсем не безобидным. Он вцепился длинными узловатыми пальцами в руку Глеба, наклонился к его лицу и стал нашёптывать какие-то слова на неизвестном языке. Сил отпрянуть и вырваться почему-то не было. Мужчина вытянул Глеба из квартиры в подъезд и потащил вниз по лестнице. Голоса тоже не осталось. Глеб немыслимым усилием воли заставил себя схватиться за перила, и сумасшедший упал от неожиданного сопротивления. Глеб молча не отпускал перила, а всё больше напоминающий паука человек бил будто приросшую к перилам руку и продолжал шептать незнакомые слова, пока глаза его не почернели и не размножились на лице. Глеба это совершенно не удивило. Двумя из шести цепких лапок посланник Мардука сорвал с него полотенце, обернул вокруг шеи и начал душить. «Какая нелепая смерть. Какая смешная. Огромный паук душит меня полотенцем в моём же подъезде. Здесь найдут моё голое тело. Как смешно». Глеб успел улыбнуться, прежде, чем погрузился в темноту. — Глеб, проснись! Что с тобой? Глеб! — Мардук отправил посланника с Нибиру! — Глеб! Тебе приснился кошмар! Ты дома, всё хорошо! — Гигантский паук-человек, человек-паук…меня… — Тебе снился человек-паук? — О, Господи. Да, стрёмный сон. Как будто ты меня будишь и говоришь, что… — Уже 10 минут назад будильник у тебя звонил, кстати. Я выключила, хотела дать тебе поспать ещё немножко. — Да, вот так ты и сказала. — А потом тебя добудиться не могла… А потом ты стал что-то шептать и задыхаться. Я испугалась. — Прости, прости! Просто сон. Иди ко мне. Я, оказывается, с Нибиру, представляешь? — Я всегда знала. Глеб наконец-то расслабился, отпустил свой кошмар. Ласковая женская рука успокаивающе гладила его по голове, распутывала кудри. — Мне собираться надо. — Куда? Ты вчера ничего не говорил. — Сначала в магазин заехать, мы же с Валерой подписали договор с «Гибсоном». Мне вроде как должны вручить гитару. Потом на студию её отвезу. Если Дима подъедет, то это надолго. А вечером у меня встреча. Может быть, получится организовать корпоратив. — У кого? — Представь: у Ренаты Литвиновой. Честно говоря, мутное что-то. Я пока сам ничего не понял, но обсудить можно. А где Руся? — У Ренаты Литвиновой? Подожди, ты серьезно? Она решила разнообразить репертуар? — Правда, смешно? Но точно я ничего не знаю. Руся где? Она обычно уже в кровать запрыгивает, когда слышит, что мы проснулись. — Какая Руся? — Издеваешься? Наша кошка. — Глеб, у нас нет кошки. — Здрасти. Теперь ты меня пугаешь. Так, я достаточно настрадался за это утро, меня чуть инопланетянин не похитил! — Глеб освободился от объятий, заглянул под кровать — Русь! Ребёнок, ты где? Пойдем есть! Кушать, Руся! Кыс-кыс-кыс! — Глеб, у нас нет никакой Руси, ты что, с ума сошёл?! По недоумённому взгляду Глеб понял, что это не шутка. — Раз у нас нет кошки, то я всё ещё сплю. Разбуди меня через 10 минут после будильника. Только возмущаться не надо, лучше сразу обними, погладь. Всё, спокойной ночи. — Глеб… — Просыпайся. У тебя будильник звонил уже три раза! — Я же просил, не возмущайся, обними… — Кого? — Меня за плечи. — Кого ты просил? — Ясно. У нас есть кошка? — Ты с ума сошёл? Вместе с будильником орала твоя кошка, а ты не слышал. — Почему ты всё время спрашиваешь, не сошёл ли я с ума? Хотя, правильно. Ты, если что, первая заметишь. Так, кошка есть, отлично, сейчас покормлю. Руся! Кошь, идём есть! А где мой телефон? — Где ты его оставил. — Ты же сказала, что выключила? Всё, увидел. Глеб пошел на кухню, вода в баклажке кончилась, пришлось искать фильтр. Поставил чайник. Кошка то и дело тёрлась мордочкой о тапок, прижималась задом к его ноге, тихонько жалобно мяукала. Он насыпал ей корма, но прежде, чем пойти есть, Руся укоризненно сверкнула на него глазами, обиженная невниманием. — Ну так кого ты просил тебя обнять? Наяву ощущение руки в волосах было таким же приятным, как во сне. — Тебя, конечно. Залетался ночью и никак не мог выйти из сна. Просыпался каждый раз в новый кошмар. — Мой бедненький… Зачем ты опять? Ты же не отдыхаешь, пока так «спишь»? — Хотел кое-что узнать. — А что за кошмары тебе снились? Руся оторвалась от мисочки и снова сверкнула глазами: на этот раз ревностно. Между женской и мужской ногой протиснулась кошачья морда. — Сначала меня пытался похитить паукообразный инопланетянин. — Но не похитил? — Нет, не похитил. Но убил. — Глеб усмехнулся. — Потом мне приснилось, что у нас нет Руси. Слышишь, Русь? — Это твой ночной кошмар? Если нет Руси? — Получается, да. Я ещё у тебя спрашиваю, где кошка, а ты на меня глаза поставила: «Какая кошка? Ты с ума сошёл?». Ладно, найди что-нибудь поесть, пожалуйста. Я пока в душ. В душе Глеб предусмотрительно слил воду и встал под тёплые струи. Утро прошло без происшествий, но в такси незнакомой мелодией в сумке зазвонил его телефон. На экране высветилось «Папа». «Твою мать, куда же я улетел…» Он решил пока не просить таксиста остановиться и ответил на звонок. В трубке звучал голос папы, мёртвого уже больше 20 лет: «Буня-Глебуня, ты куда спрятался! Вылезай, Глеббультерьер!» — Я не могу вылезти, папа… Остановите вот здесь, пожалуйста. Да-да, прямо здесь. Спасибо, вы свободны. А я не могу вылезти… Глеб хлопнул дверью машины, вышло очень громко, он даже хотел извиниться, но такси уже исчезло в огромной чёрной дыре, которая надвигалась на него с клацающим звуком, будто гигантский рот. Он попытался бежать, но не мог оторвать ногу от земли: оказалось, что он превратился в ребёнка, ему года три-четыре. Тяжелые ботинки шнурками привязаны к его маленьким ножкам, одежда с него упала, он в ней запутался, а чёрный рот клацал невидимыми зубами всё ближе. Последнее, что он увидел, пока не провалился с рёвом в гортань бездны: лицо папы, который услышал, как на малыша завалились вешалки и открыл дверь в шкаф. Точно, ему тогда было 3. «Вылезай, Глеббультерьер!» — Глеб! Гле-е-еб! Просыпайся. У тебя будильник уже звонил, я выключила. Глеб укрылся одеялом с головой. Это всё, что он мог сделать, чтобы спрятаться от очередной шутки раскаченного сознания и подлой реальности. — Где я? — Там же, где заснул. Уже 10 минут назад звонил будильник у тебя, я говорю. — Я больше не могу. — Вставай, Глеб. — Я не могу больше! — Ты сам просил тебя разбудить, если ты не услышишь будильник, а теперь орёшь на меня! — Прости. Ладно, где телефон мой? — Держи. Глеб с подозрением выглянул из-под одеяла, взял протянутый телефон. — Прости, кошмары снились. Никак проснуться не мог. И уже устал. И снова фильтр, чайник, корм, «найди что-нибудь поесть». Вышел на балкон: хмурое утро. Если бы оно не было уже четвертым за сегодня, оно выглядело бы также безрадостно? Или если бы на балконе с сигаретой в зубах и пальто на голое тело стоял не он, а кто-то другой? Большой и сильный, которому всё бы обязательно простилось. Светлый и чистый, которому бы каждый раз улыбалось солнце. А усталого человека в полубреду может встретить только туча. Глеб посмотрел вниз — смешная высота. «Что ж вы так убиваетесь, вы же так не убьётесь». Поднял глаза к небу. Можно было сказать, что он любил смотреть на небо, но нет, он просто любил небо, и даже видел его сквозь любой потолок. А небо отвечало ему взаимностью, о чем он иногда догадывался. Например, сейчас, когда заметил протянутый к нему из тучи луч. Даже протянул руку в ответ… — Глеб, ну ты одевайся всё-таки, когда курить выходишь! Мало ли, окна напротив… — Я оделся. Окнам напротив большой привет. И кто сказал, что драться с огромным миром можно только если ты большой и сильный? И что небо любит только светлого и чистого? Маленький, слабый перепачканный-переломанный изнутри тоже может бороться каждый божий день, тоже хочет любви, хочет стать легче и светлее, чтобы слиться с этим небом. Кошка из окна квартиры на балкон зачарованно наблюдала, как луч подсветил кудри хозяина. Там иногда курили другие, похожие на него, но никого не трогало солнце, никто так красиво не светился. А уж кошки понимают кое-что в красоте.