ты должен был знать,
что совершаешь ошибку,
когда окунал в меня
свои пальцы
в поисках мёда, который
для тебя не прольётся.
(Рупи Каур «молоко и мёд»
заметка со стр.184-185)
Ты всегда делал это. Просто приходил, приносил эти пахучие цветы (запах от них нёсся по всей душной квартирке, не давая лёгким и минуты отдыха), которые я сразу ставила в вазу, забывая менять воду изо дня в день. Ты просил малиновый чай с двумя ложками патоки и лимоном, выпивая его почти сразу, не отвлекаясь на свежую выпечку, купленную мной по дороге с работы, или конфеты, что сам неоднократно приносил в этих ярких кричащих коробках (жаль, что я их не ем, ты же всё время забываешь, что у меня аллергия; так что я скармливаю их коллегам или подружкам, приходящим в очередной раз
с детьми ко мне в гости). Ты не спрашивал как дела в офисе или библиотеке, ведь тебе никогда не было интересно, что же происходит у меня на работе. Ведь главное, что дома я не засиживаюсь, а занимаюсь полезными общественными делами, за которые, кстати, ещё и платят хорошо. Но деньги никогда не были проблемой, верно? Стоит мне попросить даже кругленькую сумму, как ты тут же переведёшь мне на карту в три раза больше. Только вот я никогда не просила, и тебя это бесило вдвойне. Ведь видя мои новые вещи, и даже предметы быта, которые купил
не ты, а моё раздутое самодостаточное эго, ты лишь скалился уголком губ и подмечал для себя, что найти можно было и
получше поинтересней. Твои глаза всегда лишь искали изменения в моём взгляде, манере общения и даже голосе; но, не находя положительных сдвигов в твою сторону, ты в очередной раз громко ставил пустую кружку в вычищенную раковину и разворачивался ко мне.
Твой взгляд, полный разочарования и бешенства на моё неменяющееся поведение был легко читаем, отчего порой становилось жутко,
но ведь я никогда не покажу тебе этих эмоций. Сейчас ты предложишь посмотреть что-то по телевизору, на котором любезно установлено и оплачено любое приложение для кино и сериалов, которое только можно пожелать. Жаль, я ненавижу эти мелькающие картинки перед глазами, и отдаю предпочтение только радио, или старенькому магнитофону с дисками. Но ведь тебе плевать, как всегда плевать.
«Нужно хоть иногда давать мозгу отдохнуть и посмотреть что-то отвлекающее. Например, новую дораму со мной в главной роли», — глупые слова, даже не требующие ответа. Лишь кивок головой, якобы в знак согласия, и ты снова в проигрыше с моим мнением. Но мы всё равно садимся на этот комфортабельный диван (который я, кстати, урвала на одной из мебельных выставок в Милане; куда мы поехали «отдохнуть», но ты был по голову загружен непонятными встречами и интервью, поэтому я бродила
как всегда одна), обтянутый каким-то кремовым мякишем, что прекрасно гармонирует с шоколадным оттенком остальной мебели и этими тёплыми коврами почти в цвет дивана.
Очередной шедевр киноиндустрии с твоим участием, наверное, безумно интересный. Для любого, кроме меня. Ты так восхищённо наблюдаешь за собственной игрой и
«незаметно» кладёшь свою руку мне на ногу, что можно подумать, ты и правда увлечён процессом. Но очередное движение ладони вверх по обнажённому бедру, и становится ясно, что сегодня мы даже до половины твой новый
фильм не посмотрим. Пробираясь к кромке кружевных трусиков (которые ты прислал мне с курьером из очередной командировки), ты выжидающе ждёшь моего разрешения. И, услышав тяжёлый вздох с боку, продолжаешь свои манипуляции. Уже укладывая меня на этот до мурашек мягкий диван, ты облизываешь мою тонкую шею, иногда прикусывая. Но добираясь до лица, буквально в сантиметре от накрашенных красным губ, сразу спускаешься обратно. Какой хороший мальчик, помнит про наше условие.
Никаких поцелуев. Ни на людях, ни наедине, ни особенно при сексе. Делай что хочешь и под каким-либо углом, но трогать губы запрещено. Удивительно, что ты даже не был когда-то против этого. Просто согласился на мои
заповеди и пошёл дальше по этой тупиковой дороге недоотношений. Ты снимаешь с нас обоих одежду сам, ведь мне не хочется никогда возиться с этими тряпками, и скидываешь их на отполированный пол. Жаль, мой робот-пылесос не может любезно собрать этот хлам и повесить на плечики. Опять помнётся.
Секc заставляет забыть обо всех проблемах, это уже научно доказано. Но секс с тобой это нечто иное. Каждый раз, стоит тебе начать этот свой ритуал с затрагиванием всех моих слабых точек, как моё тело, словно сиропная лужа растекается по поверхности. А ты слизываешь снова и снова эту сладкую негу, не давая и миллиметру утечь от тебя. С каждым движением, с каждым ускорением и толчком ты буквально довозишь нас обоих до того самого края радуги, где прячется поистине шикарное удовольствие под названием «удовлетворение». Тебе ведь трудно остановиться, верно? Ведь, только стоит мне начать подавать голос, срываясь на глухие стоны куда-то тебе в ключицы, ты будто хватаешь второе дыхание. А затем и третье, и четвёртое. И так до лютой бесконечности между нами, со звёздочками перед глазами и заламывающихся пальчиков ног. Наваливаясь рядом, ты снова пытаешься добраться до моих уже искусанных губ, но вовремя теряешься в волосах и вдыхаешь их такой любимый тобой аромат яблочного шампуня. Стараясь меня обнять, ненароком укрываешь пледом, сам пугаясь этому действию. Телевизор всё продолжает транслировать этот сопливый бред, донося до ушей звуки такого ненужного сейчас саундтрека, поэтому ты вырубаешь его сам, даже без моего напоминания. Ты берёшь меня за руку, чмокая тыльную сторону ладони и прикрываешь глаза. Я больше не могу молчать…
— Через неделю я выхожу замуж, — если отрывать пластырь быстро, то будет менее болезненно, правда? Ты молчишь, продолжая наглаживать мою ладонь. Меня это начинает почему-то пугать, поэтому я решаю продолжить говорить, чтобы хоть немного расшевелить тебя. — Мин сделал мне предложение ещё в том месяце. К свадьбе почти всё готово. Вот вчера ездила на контрольную примерку. Тебе бы понравилось платье, оно довольно сдержанное, но в то же время роскошное. С декором ресторана правда проблемы были, пришлось менять дизайнера. Но уже всё решили, — ты продолжаешь молчать, отчего мои колени подрагивают
(с чего бы это?). — Приглашения начнут высылать уже завтра. Решила, что ты должен первый узнать. Придёшь ведь на церемонию? — даже дыхание твоё не сбивается, а глаза остаются до сих пор закрытыми. — Дресс-код в бежевых тонах. Только не смей надевать ту рубашку, которая мне не нравится, ладно? Лучше купи брюки нужного цвета. Остальные детали уже в открытке прочитаешь, — твоё состояние покоя начинает ломать мои невидимые стальные нервы, поэтому я аккуратно привстаю на локтях. — Через два дня я съезжаю. Вещи мне поможет перевезти Минхёк, он уже заказал фургон, так что волноваться не стоит, — я встаю на ноги, закутываясь в плед, и иду на кухню. — Будешь ещё чай? Или ты не останешься на ночь?
— Подарок можно выбрать самому, или вы поставите сборщика?
— Можешь выбрать сам. Только без банальных вазочек и сервизов, хорошо?
— Не волнуйся, до такого я никогда не опущусь, — он садится за стол в одних брюках, сразу отпивая обжигающий чай.
— Что вообще думаешь на этот счёт? — я пытаюсь хоть как-то узнать что же у тебя на уме, ведь броня, что ты выстроил, не рушится даже под моими словами о скорой женитьбе.
— Мм? О чём именно ты? — этот спокойный тон добивает меня окончательно.
— Не важно, — убираю чайник обратно на плиту, падая напротив и беря в руки телефон. Он начинает вибрировать сообщениями, понятно дело от кого, так что я кладу его экраном вниз и бросаю взор на вид ночного города.
— Ты любишь его? — неужели я слышу треск разбивающегося вакуума его безэмоционального стекла?
— Изначально, я знала его как инвестора в мою компанию, довольно щедрого инвестора. Аналитики провели изучение перспектив слияния, и, получив только положительные результаты, немедленно сообщили нам. Поэтому мы решили объединить контрактом наши фирмы и выйти на новый уровень рынка. Но познакомившись поближе, на уютном ужине для двоих, он оказался ещё и неплохим парнем. Я узнала о нём буквально всё за какие-то три месяца. Мин добрый, улыбчивый, всегда готовый помочь и никогда не отказывающий в любых, даже самых безумных просьбах. А ещё, он очень хочет
детей, чем приятно удивил меня и мою пыльную душу. Он правда любит меня…
— Замечательно.
Ты встаёшь, проходишь в зал и одеваешься полностью. Поправляешь подушки и даже покрывало на диване, берёшь телефон с ключами от машины и выходишь в коридор. Накидывая куртку, поправляешь волосы в зеркале. Обуваешься, даже не уронив ложечку, и проверяешь прогретость авто. Я медленно подхожу к порогу, наклоняясь головой об арку и наблюдаю. Твои брови заламываются, впервые вижу это выражение лица у тебя за столько лет. Встаю на носочки, обхватывая твою шею, и сразу чувствую потряхивающиеся руки на своей талии, спрятанной под толщей пледа. Мы стоим так буквально несколько минут, пока не затекают конечности. Я отрываюсь, и мимолётно целую тебя в губы, отчего ты даже ответить не успеваешь. Твой удивлённый и испуганный взгляд пробегается по моему спокойному лицу, но ты молчишь. Снова молчишь, будто пытая меня. Поэтому я решаю добить тебя первой.
— Отправь мне фрезий в то утро. Хочу пойти с твоим букетом к алтарю, — я открываю дверь и ты выходишь. Без единого слова.
останься,
прошептала я,
когда дверь за тобой
закрылась.
(Рупи Каур «молоко и мёд»
заметка со стр.244-245)
