Материнская боль

Совершенно неожиданно, султан услышал громкий хохот, который доносился из комнат для наложниц. Подойдя ближе, он увидел девушку, которая собрала вокруг себя многих рабынь и что-то рассказывала. Она ходила вокруг них так грациозно, громко и весело говорила на неизвестном ему языке, а девушки дружно смеялись с её слов. Сверху за этим представление следили фаворитки султана, которые не отставали от остальных, и аплодировали ей громким смехом. Вокруг них стояли ведра, тряпки, а по одеяниям он понял, что они «джарийе». Это представление его очень впечатлило и отвлекло от собственных мыслей и происходящей действительности. Сулейман следил за каждым ее движением, улавливал незнакомые слова, пытаясь понять смысл. Она производила впечатление не запертого в клетке животного, а свободной непокорной птицы, которая заманивала своим природным очарованием. Он долго наблюдал за этой сценой, пока одна из девиц не заметила его и не сказала остальным. После этого они замолкли, встали в один ряд и склонили головы. Здесь возник Сюмбюль - ага, который застал странную картину: султана Сулеймана и всех девушек его гарема. Повелитель молчал. - Повелитель! Девушки что - то не так сделали? - зыркнул он в их сторону, а потом перевел взгляд на султана. Они все покорно стояли, смотря в пол. Султан осматривал их долго и молчал в томительном ожидании для Сюмбюля – аги. Султан ни разу до этого не видел ту веселую девушку. Наверное, потому что она не отличалась природной красотой, поэтому не была выбрана в качестве его наложницы, а исполняла грязную работу в гареме. Его до глубины души поразила её открытость, веселье, умение привлекать к себе внимание. - Сюмбюль-ага, зайди ко мне, - сказал Сулейман, прервав тишину. - Слушаюсь, мой Повелитель, - он последовал следом за султаном. Девушки поклонились, а затем постепенно начали расходиться. - Кто это хохотушка, Сюмбюль? – спросил Сулейман, когда они вошли в покои. - А, Анастасия, с русских земель. Ох, такая весёлая. С ней не соскучишься, а она что - то натворила? Так я немедленно накажу её, Повелитель. Султан задумался, а потом сказал: - Давно она здесь? - Да, около двух лет, Повелитель. - Что ты о ней скажешь, Сюмбюль? - Бледновата от природы да совсем не красива. А ещё строптива слишком, непокорна, - слегка с пренебрежением сказал евнух. - А, хороша ли она в танцах? - Хороша, повелитель, - по взгляду Сюмбюль понял, что девушка его заинтересовала. В покои вошел Великий Визирь Ибрагим-паша, а поэтому Сулейман велел выйти евнуху. - Повелитель, я с докладом о подготовки к походу, - сказал Ибрагим и поклонился султану. - Я слушаю, Ибрагим Сюмбюль вошел в помещение, где находились девушки. Сейчас они сидели тихо, кто-то шептался, кто-то продолжал уборку. Анастасия убирала верхние этажи, на которых размещались фаворитки султана. Она второй год проходила обучение в султанском гареме, но находясь в статусе «джарийе» не имела шансов попасть в покои к Повелителю, так как, по мнению многих очень сильно отличалась от других девушек своими огненными волосами, была непослушна, что вызывало опасение в гареме. -Анастасия, спустись сюда, - громко произнес Сюмбюль. – Нигяр-калфа, ты тоже подойди сюда. - Что случилось, Ага? - спросила Нигяр. - Ох, и проблемы нас ждут, от этой рыжей, - строго сказал он, указывая на Анастасию. - Что не так? Она что плохо справляется со своей работой? – спросила калфа. Анастасия стояла возле них, склоняя голову, а евнух произнес: - Она не может запомнить, что нельзя здесь смеяться, а султан это все услышал и увидел! -Султан? Он что был здесь? - удивленно сказала Нигяр. - Да, и Хвала Аллаху он не приказ бросить ее в воды Босфора! - А что он сказал? - Спрашивает, а кто это такая, что она позволяет себе вытворять! - Ага, так что он решил? – спросила Нигяр. Сюмбюль прищурился, сделал довольное лицо и сказал: - Хотел еще узнать, как она танцует. - Он хочет видеть ее на своем празднике? – удивилась калфа, а в этот момент Анастасия подняла глаза. - Похоже, заинтересовала она его, - улыбнулся Ага, - Так, что готовься Анастасия! В этот раз просто так тебе не повезёт! Калфа осталась с Анастасией наедине, и девушка отвела ее в сторону и шепотом сказала: -Нигяр Калфа, это правда что я буду выступать на празднике? - Тебе улыбнулась удача! Бросай все дела сейчас и иди готовиться! Только раз может выпасть такой случай. Будь покладистей, и покажи себя во всей красе! Праздник в Стамбуле был в самом разгаре, наложницы танцевали в султанских покоях в лучших нарядах и украшениях, играла великолепная музыка, султану были поданы изысканные блюда. Больше всего Сулейман, конечно, следил за той строптивой девушкой, которая привлекала его внимание и своим танцем. Она изящно двигалась, не уступая другим. Султан видел грациозность и плавность ее движений. Когда танец закончился, девушки упали на пол и музыка затихла. Повелитель должен был дать знак, чтобы они встали и ушли, а за этим следил Сюмбюль-ага. Сулейман взял фиолетовый платок и немного пораздумав, бросил его к ногам Анастасии. В покоях Валиде Султан в это время также проходил праздник по случаю отъезда Повелителя. Здесь присутствовали сестры султана, матери его наследников и дети. На тот момент у Сулеймана было три сына: Махмуд, Мурад и Мустафа. Валиде вместе с остальными женщинами слушала, как играют на музыкальных инструментах девушки, смотрели их танцы, а также пробовали всевозможные угощения. Сулейман остался один в своих покоях в ожидание русской рыжеволосой девушки, которая сразила его своим весёлым нравом. После получения фиолетового платка, было необходимо подготовить ее для ночи с Повелителем, чтобы она проследовала по Золотому пути. Она облачилась в красный наряд, который скрывал все прелести женского тела, а её ярко-рыжие волосы были уложены в причёску и убраны назад. Султан томительно ждал этой встречи и сам не ожидал от себя такой пылкости. Он не понимал как простая рабыня своим голосом, шутками за одну мимолетную встречу смогла расположить его внимание и так сильно заинтересовать. Вскоре двери спальни раскрылись, и Анастасия вошла в покои султана. Она склонилась и поцеловала подол платья, не смея поднять глаз, встала напротив него. Султан некоторое время стоял, и молча, наблюдал за девушкой. Он не мог рассмотреть её взгляд, так как она низко склонила голову. Сулейман осторожно поднял её за подбородок и увидел светлые глаза, тонкие губы. Она не могла смотреть на него, но на секундочку подняла свои глаза, и Султан прочувствовал этот пронзающий и твёрдый взгляд на себе. Ночь их близости прошла в уединение, а после они долго беседовали друг с другом. Утром следующего дня Султан не стал провожать ее из своих покоев, и Анастасия осталась вместе с ним. Они дождались угощений и вместе принялись за трапезу. Анастасия, расположившись рядом с Сулейманом, делилась своими воспоминаниями из детства, говорила интересные вещи про быт на своей родине. Султан все время слушал ее, сосредоточено, удивляясь ее открытости, живости в движениях, твёрдому и уверенному голосу. - Ты хорошо говоришь по-турецки, Анастасия, - отметил султан. -Сюмбюль -ага, говорит, что у меня хорошо получается и писать, правда пока неаккуратно, но я стараюсь. - А ещё Сюмбюль говорил, что ты непокорная! Это правда? - улыбнулся султан. Анастасия смутилась и ответила: - Только иногда! Сулейман рассмеялся и добавил: - Анастасия, почему ты можешь так спокойно веселиться? Непринужденно, как будто твой смех исходит от самого сердца? - Мама, всегда говорила, что улыбка всегда дает надежду на будущее, а чем чаще человек улыбается, тем он счастливее, - сказала девушка. Султан заворожено смотрел на нее, а потом сказал: - Ты больше не Анастасия! Я думаю, тебе больше подходит имя, - султан сделал паузу. – Хюррем, что значит "веселая"! - Вы даруете мне новое имя, Повелитель? – смущенно спросила она. Сулейман утвердительно кивнул головой и прильнул к губам своей Хюррем. Утром следующего дня, Анастасия-Хюррем покинула покои Повелителя, а у помещения для рабынь ее ждали Сюмбюль-ага и Нигяр-калфа. Они загадочно улыбались и переглядывались друг с другом. - По велению, Повелителя, мы переселяем тебя на верхний этаж, Анастасия, - с улыбкой сказал евнух. - Повелитель, дал мне новое имя, Сюмбюль-ага, - уверенно сказала девушка, - Хюррем! - Если Повелитель так решил, значит теперь ты Хюррем! – сказал Сюмбюль. Нигяр взглянула на верх и увидела там Валиде Султан, она склонилась. Сюмбюль и Анастасия тоже взглянули после этого вверх и последовали примеру калфы. Валиде смотрела за этой сценой недолго, а затем скрылась в своих покоях. Хюррем заняла комнату на этаже для фавориток в тот же день, и теперь получала все принадлежащие ей почести. Султан прислал ей дорогие украшения, а также передал через Сюмбюля, что будет её ждать этим вечером. По гарему быстро разлетелась новость о том, что у султана появилась новая возлюбленная. Девушки переглядывались между собой, когда по коридору шла Хюррем, помня ещё как вместе веселились, как она была обычной дворцовой служанкой. Перед отъездом из дворца, после последнего заседания совета визирей в покоях Султана собрались члены его семьи: Валиде Султан, Хатидже Султан, Фюлане Хатун с шехзаде Махмудом, Гюльфем Хатун с сыном Мурадом, и также Махидевран Хатун с младшим ребёнком Повелителя Мустафой. - Сын, мой, пусть твой поход будет удачным! Благословляю тебя! - сказала Валиде. Сулейман в знак благодарности к матери поцеловал её руки, а затем поочерёдно прошёл мимо своих детей, каждого взял на руки и обнял. -Вверяю, вас, Аллаху! - сказал Султан. *** Сулейман отправился в поход на Венгрию весной, в ходе которого был взят Белград, а уже осенью 1521 года вернулся в Стамбул. В ноябре 1521 году наступили горькие времена в султанском дворце, когда сразу несколько шехзаде покинули этот мир и принесли печаль своим матерям и их отцу, Властелину мира. Маленькие жизни унесла страшная болезнь – оспа. В гареме все облачились в черные одеяния, была запрещены все праздники, рабыням не разрешалось веселиться, смеяться. Их гробики обтянутые чёрной материей поочерёдно приносили мимо рыдающих женщин - матерей, их служанок, а сверху за похоронной процессией наблюдала Валиде Султан в траурном наряде. Почти сразу же в старый дворец была отправлена мать первого рождённого шехзаде - фаворитка султана Фюлане, которая остаток жизни проведёт там, забытая всеми. Гюльфем Хатун была отлучена от султана его распоряжением и больше никогда не переступала порог его покоев, как наложница. В это время Хюррем Хатун носила под сердцем ребенка Повелителя. Новость о беременности своей наложницы Султан получил еще в походе, но у влюбленных не было возможности видеться после приезда Султана – бушевала эпидемия, поэтому эти встречи были запрещены. После церемонии похорон у покоев Султана его уже дожидалась Махидевран Султан. Она была матерью единственного вышившего наследника – шехзаде Мустафы. Но в условиях высокой детской смертности, это являлось угрозой всей династии и могло развить кровопролитную войну за трон в будущем. - Повелитель, - султанша поклонилась. Её голос слегка дрожал, она выглядела очень бледной на фоне чёрного непроницаемого наряда. - Махидевран, я занят. Зайди позже, - прервал ее султан. Она была очень покладистой, во всем соглашалась с Повелителем, чем начинала ему докучать. А сейчас ему не хотелось выслушивать её речь про страшные времена. Он потерял своих сыновей, и ему необходимо побыть одному наедине со своими мыслями. Нигяр вошла в покои, которые выделили для Хюррем, когда та сидела возле маленького окна на больших подушках перед накрытым столом. -Хюррем Хатун, почему же ты опять ничего не съела? Тебе нужно хорошо питаться! - настаивала калфа. - Не хочется, - грустно произнесла девушка. От ее весёлого нрава и непокорности практически не осталась и следа. События, произошедшие за последнее время, сильно подкосили девушку, и она практически все время сидела в тишине. - Хюррем Хатун, что с тобой происходит? - Это так страшно, Нигяр, потерять собственного ребенка. Видеть, как он умирает, как жизнь покидает его, - печально произнесла хатун. - Хюррем, тебе не надо о таком думать, а то беду накличешь. Ты родишь своего ребеночка здоровым и сильным, и все будет хорошо! Хюррем посмотрела на нее с недоверием и тоской в глазах. Калфа оставила девушку и вышла из покоев. Тем же вечером Хюррем сидела за вышиванием и тихо напевала песню своего детства. Из коридора донесся возглас: -Дорогу! Султан Сулейман Хан Хазрет Лери! Хюррем пыталась спешно встать, насколько это возможно при ее нынешних размерах, но Сулейман застал ее в совершенно растерянном состоянии – она повалилась назад на подушки и не могла встать. - Хюррем, я тебе помогу! - Повелитель, – с тоской в голосе произнесла она и кинулась в его объятие. - Ты очень изменилась, - с издевкой сказал он. - Да, вы очень тонко подметили это, мой Султан. Я похоже на очень упитанного барашка, которого уже можно зажарить и поднести к столу. Сулейман рассмеялся, не скрывая своего восторга от ее слов, и вместе с ней расположился на подушках. - А мне говорили, что ты печалишься, тоскуешь, думаешь о плохих вещах! - Как тут не думать, если такое происходит. Смерть детей это самое ужасное, что может произойти в жизни. Я тебе сочувствую, Сулейман. Это такое горе - потерять своих детей! Сулейман на секунду отвернулся от нее и удивился ее словам: впервые жалели его, а не говорили о страшных временах и будущем династии. Он слышал это от своих визирей, от матери, от дворцовых слуг, от Ибрагима, который после слов сочувствия говорил, как важно сберечь шехзаде Мустафу. Но тут впервые подумали о нем, о его отцовских чувствах. - Спасибо Хюррем. Мне так хотелось это услышать, - он нежно погладил ее по щеке и поцеловал ее!