Картинки для выставки 3

«Тогда Саурон сорвал с них обличья орков, оставив их обнаженными и дрожащими от страха». «Берен с Фелагундом все еще томились в подземельях Саурона, а вот остальные их компаньоны были к тому времени мертвы. Фелагунда Саурон оставлял напоследок, поскольку подозревал в нем нольдорца, обладавшего большой властью и умом, и намеревался вызнать у него тайну их путешествия. Но когда за Береном пришел волк, Фелагунд собрал все свои силы и сумел освободиться от оков; сразившись с оборотнем, он убил его голыми руками да зубами, но при этом и сам был смертельно ранен». «Долго искали Хуан и Лучиэнь, пока не нашли его скорбящим у тела Короля Фелагунда. Он так глубоко погрузился в страдание, что лежал недвижимо и не слышал шагов своей любимой. Она же, испугавшись его неподвижности, сочла его мертвым и, обвив шею друга руками, упала в обморок. Берен с трудом вернулся из глубин скорби, увидел небо над головой и Лучиэнь у себя на груди. Он бережно поднял ее на руки, она открыла глаза, и наконец взгляды их встретились». — Надо было послушаться Эдрахиля: пока вели по крепости, пристукнуть стражу и смешаться с гарнизоном, — прошептал Финрод Берену. — Так эстель же, сам говорил… — тот истинно мужским жестом загораживал ладонями свое последнее достояние. — И вообще: давай, возвращай должок насчет помощи, самое время. Финрод выступил вперед, резко выдохнул и запел о блаженстве Валинора. Эльфы застыли, погружаясь в память об утраченном. Когда же взревел Саурон, они друг за другом повалились на пол, терзаемые печалью и раскаянием. Берен остался торчать в одиночестве, только поеживался от сквозняков и топтался по каменному полу. Утирать нос ему было нечем. Саурон прошелся по залу, оценивающе рассматривая лежащую в грациозных позах добычу. Потом глянул на Берена, сморщился: — Так. Всех в подвал. Орки похватали бесчувственные тела за руки-ноги. Беоринг получил сапогом и поплелся на своих ногах позади процессии. — Эй, ты задницу чем вытирал? — поинтересовался последний конвойный. — А тебе чего? — встревожено спросил Великий Герой Белерианда. — Желтая она у тебя. — Я виноват, что возле вашего Ангбанда лопухи не растут? Чистотелом пришлось. Даже щипало… Орк, вынужденный любоваться расписанными травой, слегка мохнатыми поверху окороками, тоже поморщился. В подвале было еще холоднее, чем в зале. Из окошка под самым потолком тянуло осенней промозглостью. Нарготрондцы, совсем подавленные глумливым пением Гортхаура, свернулись клубочками возле стен. Берен громко стучал зубами. Колени, накрытые бородой, все же отчаянно мерзли. Беоринг даже посочувствовал эльфам, у которых, кроме как на голове, не было ни волосинки. Наверху скрипнула дверца, и в каморку втиснулся громадный волчара. Берен вдруг осознал, что оказался ближе всех к лесенке. Отползти за спину Айменелю, не привлекая внимания, не представлялось возможным. Волк облизнулся, но слюна с высунутого языка продолжала капать. Беоринг увидел у самой груди зеленоватые глаза и зажмурился, проклиная напоследок Тингола… и Куруфина за то, что тот не сумел убедить нарготрондское собрание вышвырнуть его, Берена, за ворота, прежде чем Финрод бросил корону. Мокрый нос ткнулся в поросль на груди — и раздался громкий чох. Барахирион приоткрыл один глаз — волк судорожно чихал, мотая головой. Потом брезгливо покосился на смертного и отправился закусить Нендилом. В свой следующий визит волк только покосился на смертного, не желая травмировать свои ноздри жесткой растительностью. Эльфы быстро подходили к концу. Когда остался только Финрод, Берен вспомнил, что волки умеют сдирать шкуру с добычи лоскутами… Волк с сомнением смотрел на нарготрондского короля, наверное, оценивая упитанность. Финрод смотрел на волка. И вдруг огрел своей цепью. «Так вот чем он скрипел ночами!», — подумал беоринг, глядя на пришедшийся по волчьей спине покрытый известкой штырь. — «А я-то думал, что зубами…». Волк прыгнул на Финрода, Финрод на волка… Барахирион вжался в стену, чтоб не мешать схватке. Только шепотом командовал: — Так его, государь! По морде его! Еще раз по морде! По яйцам б еще, да это, кажется сука… Советы помогали мало: зверь перехватил руку короля так, что хрустнули кости, и вгрызся в плечо. Финрод свалился, продолжая тянуть на себя цепь, захлестнутую на мохнатой шее. Волк захрипел, дернулся в сторону и тоже рухнул набок. Задние лапы заскребли по ляжке беоринга так, что тот громко взвыл. И тут откуда-то снаружи послышался хрустальный голос, окликающий его по имени. «Если глюки, то это Саурон!», — подумал Берен и растянулся поверх волка. В себя пришел он с чувством некоторого тепла и тяжести на спине. Мысль, что это отлеживается на мягком сытый волк, чуть снова не опрокинула в беспамятство. Но под рукой оказалась какая-то ткань. Решив, что теперь будет чем прикрыться от холода, беоринг попробовал перевернуться. О чудо — на нем лежала Лутиен! «Как-то неправильно это: женщина сверху!..». И тут внимание Берена привлек светлый проем на месте двери. Броситься туда сразу помешал запутавшийся в ногах подол платья. Не раздумывая, герой схватил Лутиен в охапку и заковылял к лесенке. «Во, я оказывается, и не был закован!», — удивился он, перехватив любимую поудобнее. На свежем воздухе Лутиен очнулась, с трудом опознала жениха, и они слились в страстном поцелуе.