®“Прелестной юности бессонные ночи”

      Маринетт, чего уж то скрывать, любит их обоих. И застенчивого милого Адриана, и раскрепощённого эксцентричного Нуара.       А когда узнала, что это ещё и один и тот же человек, то её счастью, кажется, не было предела.       Во всей Вселенной в действительности повезло лишь ей — самой Леди Удачи! Ну, если не считать чёрного — как алогично-то! — кота, что сейчас смирно лежит ушастой головой на её коленях.       Адриан по невообразимо счастливой случайности понял, что за маской его уже как год горячо любимой Леди скрывается неуклюжая и дорогая сердцу подруга. И тогда же осознал, что держать в тайне свою личность смысла нет, хоть он и мог подвергнуть весь город нешуточной опасности — там могло быть не до легкомысленных каламбуров. До сих пор Плагг не забывает подтрунить над подопечным о том, каким счастливым и довольным Адриан был в тот день.       И вот сейчас, уже по привычке захаживая к своей девушке в образе Нуара, он лежит на её коленях и втягивает носом такой родной и любимый аромат её одежды. Всеми силами прогоняя вопросы о том, как же пахнет нежная фарфоровая кожа под тканью.       Пальцы в чёрных когтистых перчатках выводят незамысловатые узоры на миниатюрных ногах Маринетт, когда она рукой ерошит Нуару волосы.       — Тебе так идёт этот костюм, — тихо шепчет Мари, ударив пальцами мягкое чёрное ухо.       Нуар успевает лишь усмехнуться, как она продолжает:       — Поэтому ты почти всегда приходишь в нём? Особенно по ночам, — последнее она произносит шёпотом, будто делая оговорочку для себя, но парень слышит.       — Это скорее из вопросов удобства и скорости. Мне проще добраться до тебя будучи Котом, нежели мальчиком-моделью, моя Леди. Особенно по ночам, — на её же манер отвечает он, словно передразнивая. На деле же ничего такого и не подразумевая.       Нуар с великой охотой отрывается от пустого разглядывания экрана компьютера и вперивается взглядом зелёных очей с чёрными ромбовидными зрачками в глаза напротив: обычно ярко-васильковые, но сейчас словно потемневшие из-за полумрака. Маринетт нисколько не изменилась, отмечает Кот, — стала лишь прекраснее, — и её щёки всё так же продолжают покрываться алыми пятнышками от каждого влюблённо-мурлычащего «Моя Леди».       Маринетт нежно кладёт ладонь на щеку своего парня, чуть поглаживая мягкую кожу большим пальцем, и даже ни на секунду не задумываясь разорвать зрительный контакт.       И до сих пор — спустя даже год — себя спрашивает, как она могла всё время отвергать Кота, даже не попытавшись присмотреться к нему?       Да, Нуаровское амплуа в корне отличаются от поведения Адриана, но всё остальное является… всем остальным. И таким одинаково прекрасным. Эти шартрёзовые глаза, за застенчивой пеленой которых вечно прячутся ехидные чертята. Эта аферистская улыбка, граничащая с ослепительной ухмылкой казановы. Эти пшенично-золотые волосы в вечно-идеальном беспорядке. И эти… перечислять все достоинства Адриана-Нуара, в которого бесповоротно влюблена Маринетт, можно без остановки. Причислять ему всевозможные прекрасные эпитеты и не забывать повторять одно и то же по нескольку раз, в принципе, можно тоже до бесконечности.       И до сих пор Маринетт не верит, что в одном человеке могут умещаться две настолько диаметрально противоположные личности.       И до сих пор думает, что это всё какой-то прекрасный сон, из-за которого она не захочет просыпаться ни на секунду.       — Детрансформация, — тихо произносит Адриан. И в тот же момент лаймовой волной с него снимает чёрный костюм, а такого же окраса кот-квами спешит скрыться где-то в стенах большого дома, не мешая возлюбленным (нет, вовсе не из-за рвотных позывов от их постоянных поцелуев).       И тут же кошачьи очи превращаются в человеческие, обычно-необычные. И всё равно такие любимые — в любом обличии.       — Моя Леди, — Адриан садится на кровати, вглядываясь в лицо со вновь чуть порозовевшими щеками, — позвольте, — он наклоняется донельзя близко. Так, что его дыхание невесомо отпечатывается на вишнёвых губах Мари, — вас поцеловать.       Они проделывали это и раньше. До неприличного часто: нежно — до трепета сердца и страстно — до стягивающего в животе. И ей бы стоило привыкнуть, ведь прошёл уже целый год, всех поцелуев — как секундных в щёчку, руку, губы и прочие части тела, так и томных, долгих — пересчитать не хватит пальцев всех парижан. Но Маринетт всё равно продолжает каждый раз смущаться, как и в первый. И ведь не понятно почему.       Прикрыв веки, Мари не нужно прилагать больших усилий, чтобы наклониться ближе к Адриану и беспощадно убить эти жалкие миллиметры между ними. Веки с пушистыми ресницами трепещут от накатившего смущения, смешанного с неверием, а щёки так и полыхают красно-розовым огнём.       Это тот самый парень, в которого она так влипла своими чувствами и которому ещё год назад не могла сказать простого: «я тебя люблю». Сын самого успешного дизайнера Франции, самая востребованная модель Парижа — это всё её Адриан, которого она может целовать сколько влезет, которого может обнимать до мнимого хруста рёбер. С которым может делать много того, чего не позволено другим. Которого любит всем своим девичьим сердцем.       Адриан упирается одной рукой о мягкий матрас, чтобы удержаться, а ладонь другой прислоняет к горящей щеке девушки, поместив большой палец на другую щеку. Чуть сжав тёплыми пальцами челюсть Маринетт, он ухватывает своими губами её нижнюю, чуть оттянув, и едва ли скользит по ней языком.       Маринетт было хочет возмутиться такому повороту событий, а потом вспоминает, что они, как-никак, в самом сердце Франции. И уж пора бы попробовать фирменные французские поцелуи. Но первой она ни за что не попытается. Это мерзко. Даже более, чем то, что обычно может пойти после поцелуев.       Тяжёлое дыхание парня свистом разлетается в полутёмной комнате, а девушка, кажется, и вовсе забывает, что в этом мире существует не только прекрасный Адриан, не только её шальной Кот Нуар.       Агрест отстраняется, но лишь для того, чтобы медленно — точно играющий с добычей кот, — наклониться вперёд, заставляя замлевшую от бабочек в животе Маринетт прижаться спиной к кровати. На его губах тяжело не заметить довольную ухмылку — он будто знает, прямо распланировал заранее, чем всё закончится.       Маринетт не знает, куда себя деть. Ей до невозможности неловко перед родителями, которые могут услышать и подняться наверх. Стыда не оберешься. Но с другой же стороны, она готова ко всему, чего Адриан может хотеть. Чего могут хотеть они оба.       Им уже по шестнадцать, кота подери. Это нормально.       Когда Мари ложится и оказывается запертой в клетке его рук, Адриан вновь примыкает к её сладким и чуть припухшим губам, ведя ниже по горячей коже к нежной шее. Она же бесстыдно запускает тонкие пальцы ему в волосы и тянет за них, одновременно с этим внезапно прижав Адриана ближе.       Это происходит так резко, что он не ожидает подобного, полностью отдавшись возможности овладеть своей Леди. Но, как оказывается, его Леди уступать своему наглому хищнику ни чуточки не собирается.       Адриан даже представить себе не может, как Мари неловко за такие действия. Но она верит в то, что ему нравится всё то, что она делает.       И ей тоже.       Маринетт спускает ладони сначала Адриану на шею, потом ведёт дальше, мягко упирая их о его грудь. Даже через его футболку Мари чувствует, как разгорячился Адриан.       И ей, нестыдно признать, это нравится.       Нравится, как он реагирует на неё и на их такую желанную близость. Как его глаза сверкают искрами охотничьего азарта и сдерживаемой — ведь он действительно любит её — похоти. Эгоистично для Адриана делать то, чего хочет только он, а не они вместе.       Маринетт снова осмеливается и приподнимается, оттолкнув не понимающего её действий Адриана. Тот садится, растерянно глядя на свою девушку, распускающую тёмные волосы и подползающую ближе. Она пальцами одной руки поднимает подбородок Адриана, впившись губами в его, и чувствует, как парень на какие-то жалкие секунды млеет. И она понимает, что всё делает правильно.       Ему почему-то кажется, что это делает и не Мари вовсе, а Леди Баг. Такая уверенная и властная. Его Маринетт свойственно краснеть, неловко перебирать пальцами, падать на ровном месте и запинаться в каждом слове. Его Леди же совершенно иная.       Обе такие разные. И обе такие прекрасные.       Адриан протягивает руки, забирая Мари в охапку, и сажает на колени. Она, упираясь ногами в кровать, зарывается руками в его волосы на затылке и стягивает их, забывая о том, что делать больно не стоит. Но Адриану и не больно, это ещё больше раззадоривает его. Поэтому он забирается руками под её футболку, поглаживая Маринетт по спине и уже неистово желая расстегнуть застёжку её бюстгальтера. Она, тяжело дыша, пытается сдержать стон, вырывающийся наружу вместе с этим: «Адриан, внизу родители». Но отбрасывает никчёмные мысли: сейчас есть только она и он, даже если что-то может быть громким. Сейчас ничего не имеет значения, кроме бури безумия между ними, возрождённой из какой-то жалкой искры.       Парень, подавшись вперёд и вместе с этим прижав Мари ближе, углубляет поцелуй: дождавшись, пока Маринетт хоть немного раскроет рот, скользит языком внутрь. Кончик едва ли успевает коснуться нёба, как девушка резко отдёргивается:       — Мне не нравится, — морщит лицо для большей правдоподобности, отмечая в голове, что да, всё так, как она и представляла — красиво названные французские поцелуи в действительности несколько мерзкие.       — Хорошо, а что ты скажешь на это? — тихим хрипловатым голосом спрашивает Адриан, по-кошачьи кусая Мари в изгиб шеи, не забывая примкнуть влажными губами к этому месту.       Шумно вдохнув от странного, но пьянящего ощущения на своей коже, она выгибается, чувствуя возбуждение парня. На месте этого нестандартного, но такого завораживающего поцелуя начинает напряжённо пульсировать, разнося тепло по всему телу и после заставляя расслабиться.       Его руки гладят её спину, большие пальцы мучительно щекочут бока, и Маринетт прислоняется своим лбом ко лбу Адриана. Его глаза влюблённо смотрят на неё, вместе с диким желанием наконец-то полностью завладеть ею.       Прикусив губу, она вглядывается в его лицо, опуская ладони ему на грудь и шепчет, будто прочитав мысли:       — Сними с меня её…       Адриана, так уж вышло, дважды просить не нужно. Так же, как и подолгу выжидать каких-то действий, ведь белая футболка уже через пару секунд летит куда-то на пол. Или стол — неважно.       Маринетт, если считать только верхнюю часть тела, остаётся только лишь в персиковом бюстгальтере. И Адриан в восхищении замирает, разглядывая девушку. Такая невинная, такая смущённая. Её щёки полыхают алым пламенем, это трудно не заметить, но сама она, нельзя не обратить внимание, держится очень даже отлично. Иногда превосходя в уверенности самого Нуара в Адриане.       — Ты прекрасна, — заворожённо говорит Агрест.       Маринетт на это лишь улыбается, наслаждаясь новыми ощущениями. Чувством некоего удовлетворения, ведь они друг у друга первые — того она и хотела.       Он касается её осторожно. Превозмогая желание и возбуждение, ведёт пальцем от основания челюсти по шее и достигает середины рёбер, слегка забираясь под ткань бюстгальтера. Адриан почти что ставит цель снять и его, и всё остальное с Маринетт. И понимает по её мягкому взгляду, что она желает точно того же.       Маринетт, на секунду прикрыв глаза, пытается выстроить сценарий дальнейшего развития событий. Вдруг родители услышат и поднимутся, прервав всё? Вдруг внезапно позвонит Алья, и плевать что на часах далеко заполночь? Вдруг нападёт акума и… и…       Мысленно отмахиваясь от параноидальных мыслей, она вдыхает парфюм Адриана. Такой привлекательный: с запахом яблок и терпкого бергамота. Вовсе не такой, представительным лицом которого Адриан является. И радуется тому, что миллионы наивных фанатов считают, что их кумир пахнет тем, что рекламирует. Что почти только она знает, как по-настоящему пахнет Адриан Агрест. И это сводит её с ума.       Маринетт пытается стянуть с него чёрную футболку (не замечая, что они словно Инь и Ян), откидывая куда-то туда же, куда улетела её одежда. Мари придвигается ближе, чтобы дать почувствовать жар своего тела. Её ниспадающие на плечи волосы щекочут Адриану нос ароматом черники и малины. Он, втянув головокружительный запах, откидывает локоны ей за спину, на пару секунд утыкаясь в шею и наслаждаясь гладкостью и бархатностью кожи.       Тяжело поверить, что его некогда неприступная Леди сейчас полуобнажённая сидит на его коленях и ждёт его действий.       Тяжело поверить, что Леди Баг оказалась именно его робкая подруга-одноклассница, краснеющая от любой едва ли неловкой ситуации.       Тяжело поверить, что именно Маринетт заставляет его чувствовать всё то, что некогда казалось ему чем-то непостижимым.       И легко чувствовать разливающееся в животе трепещущее тепло от сжимающихся мышц.       Потому Адриан, положив горячую ладонь ей меж лопаток, одним движением переворачивает их обоих, укладывая девушку на кровать и нависая сверху. Маринетт не сопротивляется, послушно ожидая его действий. Осознаёт, что готова ко всему (разве что не очередному французскому поцелую), если то будет делать только Адриан. И она ощущает его желание уже сейчас: в бледных губах, целующих её с пылкой страстью, в нежных и аккуратных касаниях шершавых пальцев и в безумно влюблённых зелёных глазах.       Адриан прилипает взглядом к подтянутому телу своей Леди, открыто и незащищенно лежащему перед ним. Кошачья натура просит не медлить, но Адриан в первую очередь человек, джентльмен для своей Леди. Он мельком замечает, как лицо Мари выдаёт нотки неуверенности и страха, и спрашивает:       — Ты действительно уверена?       Её выбивают из колеи эти слова. А действительно, готова ли она повзрослеть вместе с ним, почувствовать все прелести от близости любимого человека? И быстро осознаёт: если и нырять, то с головой.       — Я хочу тебя, — вожделенно шепчет Маринетт и, протягивая руки к шее парня, прижимает его ближе к себе, одаряя нежным поцелуем.       Да, она действительно уверена.       Адриан ведёт дорожку влажных поцелуев и доходит до пупка. Смотрит на реакцию своей девушки, которая втягивает живот и откидывает голову. С её губ срывается стон, который она заглушает прижатой ко рту рукой. Пламя ниже того места, где Адриан последний раз прислонился губами к коже, выжигает всё дотла, давая возможность прорасти чему-то новому.       Парень, следя за реакцией Маринетт, пропускает пальцы под резинку её пижамных штанов и медленно стягивает вниз, снимая их полностью. Прикладывая ладони к её талии, он перебирает пальцами и ведёт вверх, щекоча кожу и заставляя мурашки толпами носиться по всему хрупкому телу. Тёплым языком он рисует узор на солнечном сплетении, пока руки проскальзывают на спину и тянутся к застёжке бюстгальтера, расстёгивая её.       Маринетт в нетерпении облизывает губы, тяжело и прерывисто дыша. Борется изо всех сил со смущением, чтобы не закрыться руками. Для неё ведь это в новинку и побаиваться нормально, думает она. Не хочет, чтобы Адриан усомнился в её готовности, поэтому кладёт ладони на предплечья Адриана и чуть сжимает их, молча прося ускориться. Он, конечно же, с доброй усмешкой игнорирует её немую мольбу. Коты ведь любят подольше помучить добычу.       Верх остаётся полностью без одежды, и Адриан тем доволен, потому что можно поиграть с Маринетт, погрузив комнату в страстные звуки стонов.       Он вырисовывает пальцем круги на её груди, не забывая прикоснуться к чувствительной зоне. И вовремя снижает громкость нетерпеливого стона своей Леди, примкнув своими губами к её.       Им ни за что не должны помешать.       Адриан разводит своим коленом бёдра Маринетт и прижимается к ней вплотную. Так, чтобы между ними не осталось и миллиметра. Мари тяжело сглатывает, и Адриан довольно смотрит на неё.       Это ей за многочисленные удары йо-йо по ушастой голове.       Она, почувствовав прихлынувший вниз вместе с Адрианом жар, выгибается в ответ парню и начинает елозить, отчаянно прося большего. Агрест, превозмогая чувство соблазна, еле слышно чертыхается и сжимает челюсть. Маринетт в мыслях успевает улыбнуться, прежде чем расплавиться от наслаждения.       Это ему за невообразимую слепость острых кошачьих глаз.       Они мучают друг друга, но вместе с этим наслаждаются один другим. Так странно, но так превосходно.       — Нуа… Адриан, чёрт… — вымученно и злостно фыркает Мари, впиваясь тонкими пальцами ему в плечи.       — И я люблю тебя, Принцесса, — издевательски шепчет он, за что мысленно идёт к чертям собачьим.       Маринетт, издав негромкий злой рык, тянется к ремню Адриана, лихорадочно пытаясь расстегнуть и снять с парня джинсы. Дёрнув бровями, Адриан позволяет Маринетт сделать то, чего та хочет. Чего хотят оба.       Когда джинсы падают с кровати на пол, Адриан озорно улыбается:       — Я для вас игрушка для секса, мяудам? — Маринетт пожимает плечами, не зная что ответить. Или не желая придумывать ответ. — Тогда я…       Он не успевает договорить, потому что Маринетт, явно устав от его разглагольствований, обхватывает руками шею и скрещивает их, примыкая к его губам. Оттягивает ему нижнюю и слегка покусывает, закидывая ноги за спину, чтобы прижать Адриана ближе. Мари хочет, чтобы он почувствовал, насколько она мокрая, насколько хочет его.       И он чувствует, потому отстраняется, тяжело и хрипло дыша. Его бросает в лёгкую дрожь, когда понимает, что сдерживаться уже просто не может. Он хочет почувствовать её.       Но останавливается, когда понимает: она тоже без опыта.       Недолго раздумывая, он припадает поцелуями к животу, не забывая касаться её разгорячённой кожи языком. Похолодевшими от волнения пальцами Адриан ухватывается за мокрые трусики Маринетт и стягивает их. Она замирает в ожидании, совсем забывая как дышать. Адриан, заметив её напряжение, возвращается обратно, заставляя Мари посмотреть в глаза. Молча спрашивает, стоит ли продолжать, и видит, как она поджимает и облизывает губы, сводя бровки домиком.       — Может быть больно, но я постараюсь аккуратно.       Шмыгнув носом, она несколько раз коротко кивает, мысленно подбадривая себя. Адриан кладёт одну руку ей на щеку, мягко поглаживая пальцами, а второй ведёт вниз. Медленно и аккуратно, как и обещал. Он касается Маринетт, водя пальцами вокруг. Только немного проводит там, но как получается так, что Мари настолько приятно?       Маринетт тихо стонет, чувствуя нежное покалывание внизу, прежде чем Адриан заставляет пронзить её тело разрядом электрического тока.       Адриан просит Маринетт посмотреть на него, затем делает это снова, ощущая холодными пальцами, насколько она горячая внутри. Ему нравится, как девушка реагирует: как царапает спину своими ногтями, впиваясь в кожу, как кусает губы, заглушая свои стоны.       Её ноги, как и она сама, начинают дрожать. Тогда Адриан тянется к упавшим джинсам, ныряя в карман, чтобы достать оттуда серебристый пакетик. Маринетт, расплавившись от совершенно новых в её жизни ощущений, молча наблюдает за действиями парня. Она чувствует тянущийся жар внизу живота, судороги, сводящие ноги и заставляющие их дрожать.       И не может поверить, что всё это дарит ей Адриан. Её шелудивый Котёнок, которого она теперь точно начнёт называть ещё и похотливым.       Смущение улетучилось, когда Мари поняла, что они могут это делать тогда, когда захотят. И что в этом нет ничего постыдного — это всё до простого естественно и до безумия чувственно.       Адриан, управившись с контрацептивом, возвращается обратно, с нежностью в глазах спрашивая:       — Всё в порядке?       — В полном, Котёнок, — она чмокает его в уголок рта, отпечатывая свою улыбку на его губах. И разводит ноги, позволяя Адриану устроиться поудобнее.       Он мысленно усмехается тому, что делает подобные вещи с той, кого упрямо весь первый год их знакомства называл подругой. Даже не пытаясь подумать о том, что уже тогда был влюблён в неё. В её привычку заикаться и смущаться, в её неуклюжесть, словно не от мира сего, когда она умудрялась запнуться о свою же ногу или о ровный асфальт. А ещё в её стремление помочь всем и каждому, бесконечную доброту и будто бы монашескую правильность.       Маринетт закидывает ноги ему за спину и скрещивает их в щиколотках.       — Заранее прости, — шепчет Адриан и, не давая возможности девушке приготовиться к новым ощущениям, резким толчком входит в неё.       Маринетт пискляво вскрикивает, вцепившись зубами в свою руку. Она жмурится, пытаясь прогнать острое ощущение боли внизу живота. В её васильковых глазах стынут слёзы, и непонятно: то ли от неожиданности, то ли от того, что она теперь с любимым человеком.       Безусловно, Мари желала этого, как никогда. И всё равно счастлива, что именно Адриан — её первый парень. Во всех смыслах. Даже если ценой этому — дикая боль. Всё же пройдёт, и принесёт удовольствие.       — Милая…       Маринетт перебивает его, неровно и часто дыша, чтобы прогнать слёзы:       — Я в порядке. Только… медленней, — просит она. Адриан, нахмурившись, едва кивает. Останавливается и винит себя за то, что ей больно. За то, что именно из-за него ей пришлось почувствовать это.       Маринетт словно понимает, о чём Адриан думает. Она обхватывает ладонями его лицо и прижимает к себе, мягко целуя в губы. Говорит, стараясь унять дрожь ног:       — Эй, Котик, это нормально. Продолжай, — на выдохе просит она, сжимая губы.       Адриан поддаётся, начиная медленно, и целует её в лоб. Успокаивает себя тем, что это ненадолго. Завтра всё пройдёт, а потом больно не будет. Не должно.       Он успокаивающе жмётся к её губам, гладит по волосам, отвлекая от боли, которая медленно стихает, сменяясь удовлетворением и волной удовольствия, накрывающих их обоих.

***

      В воздухе всё ещё витает аромат страсти и любви. Они оба спят с довольной полуулыбкой сытых младенцев. Адриан во сне прижимает Маринетт к себе, утыкаясь носом в макушку.       И в следующую секунду слышит паникующий вскрик:       — Мы проспали, похотливый ты Кот!