***
Солнце светило необычайно ярко, почти ослепляюще, словно оно находилось к Земле ближе обычного. От этого лицо Габриель разглядеть было сложно. Вокруг лишь зеленая трава, которая неприятно колола ноги сквозь юбку. Пахло солью и чем-то очень неприятным, затхлым. — Пеппа? Ты меня слушаешь? — кажется, она улыбается, но смотрит будто бы не на Мадригаль, а куда-то мимо нее. — Да, — уверенно отвечает она, хотя совершенно точно не помнит о чем был их разговор. — Так вот... — Габриель отворачивается от Пеппы, устремляя свой взгляд на море. Откуда оно? Моря ведь никогда не было в Энканто и не было тут еще пару мгновений назад, когда Пеппа до этого смотрела в даль. Там были лишь луга, цветы, а не море. Но Мадригаль, ощущающую тепло чужого тела, это мало колышит, ведь ее Габриель рядом. Красивая Габриель в белой рубашке, сильно слепящей глаза на Солнце, с короткой стрижкой и запахом мертвечины. Габриель, которая о чем-то беззаботно болтает: то о химии и витаминах, которые ей нужно пить, то об отце и о том, как он недавно подобрал с улицы собаку, то о бабушке, которая живет в каком-то другом городе. Габриель, чей голос постепенно словно стихает, отдаляется, как будто бы ветер заглушает его. Пеппа поворачивается в сторону, где должна сидеть Гонсалес, но видит лишь бескрайнее море. Тепло ее тела перестает греть плечо, а под ногами чувствуется холодная сырость. Она стоит по колено в воде, в море, оглядываясь вокруг, ищя ее Габриель. И находит далеко-далеко, стоящую на берегу, среди зеленой травы и также в ослепительно белой рубашке. Пеппа пытается бежать туда, к ней, но поднявшиеся вдруг волны лишь носят ее все дальше и дальше, не оставляя ни единого шанса.***
Пальцы на ногах совсем замерзли и едва чувствовались, даже несмотря на то, что сквозь сон Пеппа их старательно прижимала к себе. Спать на сырой кровати — так себе идея. Влажная одежда неприятно липла к коже, вызывая табун мурашек. Просыпаться совсем не хотелось, но и продолжать спать было дискомфортно. За окнами было уже совсем темно, а в доме тихо. Часы показывали около двенадцати. Пеппа зябко вздрогнула. Ей снились крайне неприятные вещи... Стоило переодеться и не думать ни о чем, кроме здорового сна. Холодный пол морозил ступни, но искать под кроватью тапки было банально лень. Она стянула с себя платье и надела кое-как найденную в шкафу сухую ночнушку. Тук! В окно что-то резко ударило, отчего Пеппа чуть ли не подпрыгнула. "Птица?" — ей очень хотелось верить в это. Тук! В стекло вновь что-то ударило, и это уже была точно не птица. Но что или кто могло врезаться в окно второго этажа, при условии, что это точно не ветка дерева, ведь ни одно из них никак не смогло бы... Бам! Судя по звуку, уже что-то более увесистое прилетело в стекло, наверняка оставив на нем заметный след. Подходить туда было страшно, но засыпать, когда кто-то ломится через окно, еще страшнее. Перекрестившись, Пеппа прокралась к окну. Она глубоко вдохнула и резко раздвинула шторы. За ними ничего не оказалось, кроме черноты ночи и следа от грязи на окне. Мадригаль даже подумалось, что это все игра ее еще не до конца проснувшегося разума, который тиканье часов принял за удары в стекло. Она уже начала задергивать шторы обратно, как в окно прилетел маленький камушек. «Какого...» — над головой девушки мгновенно почернела туча, и так же мгновенно исчезла, когда Пеппа, резко открыв створки окна и внимательнее приглядевшись, увидела стоящую внизу Габриель, которая беспечно махала ей рукой, словно на дворе была совсем не ночь, а середина дня. — Пеппа! — Гонсалес крикнула так, что при желании могла бы разбудить не только всю семью Мадригаль, но и людей в близ лежащих домах. — Ш-ш-ш! Разбудишь всех, — полушепотом сказала Пеппа. — Касита, помоги ей залезть. Волшебный дом, стараясь сильно не шуметь, выдвинул из стены некоторые кирпичи так, чтобы за них можно было схватиться, тем самым выстраивая лаз к окну Пеппы. С грехом пополам Габриель смогла забраться в комнату к Мадригаль. Пожалуй, это был первый раз, когда обе девушки были рады тому, что Гонсалес носит штаны, а не юбки. — Что ты тут делаешь? — едва девушка спрыгнула с подоконника, Пеппа накинулась на нее с расспросами, удерживая за плечи. — А если бы тебя увидела моя мама? А бабушка твоя вообще в курсе, что сбегаешь из дома? Габриель слегка отошла от Мадригаль, поднимая руки вверх словно сдаваясь: — Тише-тише! А то меня сейчас ветром сдует, — она оглядела комнату, — А тут миленько, — и уселась на кровать, — хоть и влажно. Эти слова отчего-то смутили Пеппу. Комната была вполне обычной, без сильной роскоши и выглядела слегка пустовато, будто в нее только недавно заселились. На столе с зеркалом не было гор косметики, а на стенах не были поклеены фото красивейших парней Энканто, как это было у подруг Джульетты. Оформление было выполнено не в розовых тонах, как бы сразу давая понять, что тут живет девушка, а в приземлено желтых и оранжевых. И да, здесь действительно чувствовалась влага после недавнего дождя, но тем не менее всюду царил порядок. Возможно, смущение возникло от того, что ранее сюда никто из посторонних не заходил, кроме ее сестры, брата и мамы, но Мадригаль решила об этом не упоминать. Наконец Габриель прекратила разглядывание комнаты и сказала: — Твоя сестра сегодня приходила. Говорила, что ты с мамой поругалась, — карие глаза девушки игриво блеснули. — Тебе запретили со мной видится, да? Пеппа кивнула. Внутри все похолодело. Пусть и Габриель была тут, но думать о том, что это, возможно, их последняя встреча, было неприятно. — Ну вот я и пришла, раз днем нам теперь видится нельзя, — Гонсалес беспечно улыбнулась. Казалось, что ее вообще не напрягал тот факт, что она заявилась в дом к чужим людям, с которыми едва знакома, так еще и посреди ночи. Казалось, что для нее такое поведение было вполне естественным, и, более того, она сочла бы совершенно нормальным, если бы к ней заявились точно так же. Казалось, словно она была уверена, что Пеппа ее точно пустит в дом. — А написать ты мне не могла? — Ну конечно! — протянула она, будто открыв для себя что-то невообразимо новое. — Я могла написать... Да... Ну а ты могла бы и пустить меня через парадный вход. «И как я об этом не подумала?» — Пеппа уже хотела начать оправдываться, но ее опередили: — Да ладно, не смущайся! — Габриель встала с кровати и подошла к Пеппе почти вплотную, слишком близко наклоняясь к ее лицу. — Так даже романтичнее. Гонсалес почти прошептала эти слова и смолкла, не меняя их положения. Сквозь ночную прохладу близость человека, — тепло, которое от него исходило, — ощущалось гораздо острее. Особенно сквозь тонкую ночную рубашку. — В "Ромэо и Джульетте" было что-то похожее, если я не ошибаюсь, — она также резко отстранилась, как и приблизилась. — Ты ведь читала? — Гонсалес по-хозяйски прошла к шкафу с одеждой. — Да, читала, — Мадригаль почему-то совсем не пыталась остановить девушку, что абсолютно бесцеремонно распахнула дверцы и бегала глазами по полкам, выискивая что-то. — А книги где? — Я их не храню у себя в комнате. Пеппа боялась, что книги вымокнут и испортятся ровно так же, как и любые другие бумажные изделия, хоть раз побывавшие здесь во время непогоды. Даже фото или картины в рамках она не вешала на стены по той же причине. Потеряв всякий интерес к шкафу, Габриель заглянула в выдвижные ящики комода, видимо не веря, что тут действительно никаких книг. — А что ты вообще читаешь? — не найдя и там ничего занимательного, она по-турецки уселась на кровать. Наблюдая за этим со стороны, едва ли можно было бы сказать, что именно Пеппа хозяйка комнаты, а не Габриель, потому как Мадригаль в нерешительности стояла посреди комнаты, не зная куда себя деть. — Про любовь... Мне очень нравятся книги про любовь. Признаваться в этом было очень страшно и неловко, особенно когда казалось, что твой собеседник совершенно точно не любит подобную литературу. Но если быть предельно честным, почти все девушки читали такие книги. Это было естественно и обыденно. Этим не увлекались лишь те, кто либо не умел читать, либо был слишком слаб зрением, либо уже перечитал все, что было в Энканто на эту тематику. — Ясно, — равнодушно произнесла Габриель и разлеглась на постели. Пеппа же только сейчас поняла, что так и стоит у окна, просто наблюдая за Гонсалес, поэтому тоже села на кровать. Такая реакция обижала. Казалось, что девушка ожидала большего от предпочтений Мадригаль, но, услышав ответ, осталась разочарованной. — У меня мама любила книги про любовь, если верить бабушке, — неожиданно добавила Габриель. — Она часто их читала и покупала, так что у нас их очень много. Больше, чем в библиотеке. Приходи как-нибудь, если захочется почитать что-то. В целом. Не только про любовь. Пеппу впервые в жизни приглашали в гости.