What do you get when you fall in love?
A guy with a pin to burst your bubble
That's what you get for all your trouble
I'll never fall in love again
(Bobbie Gentry I'll Never Fall In Love)
— Что? Что это за мелодия, это мой будильник, что ли? — сонно пробормотал Леон, пытаясь безуспешно оперативно прийти в ясность ума. На улице девять утра, свет за окном говорит о том, что уже наступило утро. Помятая постель и ещё более помятый хозяин.What do you get when you kiss a guy?
You get enough germs to catch pneumonia.
— Что-то я не помню, чтобы менял музыку на будильнике, — сонно прозевал Леон, гадая, куда же делся его любимый Фрэнк Синатра. Медленно возвращаясь в реальность, Леон оглянулся, что комната была пуста, а его одежда аккуратно сложена на табурете. Ни Ады, ни её одежды не видно. Грустные ноты прозвучали в его мыслях. «Неужели, она снова ушла? Впрочем, а что ещё можно было от неё ожидать. Наверняка она снова появится из ниоткуда, чтобы вовлечь меня в своё дело». Мысли о неизбежной повторной встречи не обнадёживали Леона. В конце концов, засыпая, он тешился надеждой о том, что, когда проснётся, увидит прекрасную, спящую дамочку, что так мило валяется на его груди. Он, конечно, не удивлён. Не в первый раз, но всё же. Почему так грустно? Однако меланхолия тут же улетучилась, когда он расслышал звуки на кухне. Грабитель что, резко проголодался? Возможно. Но не лучше ли проверить?I'll never fall in love again
I'll never fall in love again
— А, точно. Забыл про тебя. Он протянул руку, желая дотянуться до выключателя будильника, но его попытки были тщетны. Пришлось передислоцироваться на вторую половину кровати, что была ближе к стеклянному маленькой столику, на котором располагался будильник. В вытянутой позе он почувствовал, как маленькие порезы на его спине заныли и сразу же заставили Леона вспоминать детали той ночи. Чёрт, ночь жаркой. Выключив будильник, он всё же успел расслышать последний куплет песни.I'll never fall in love again
«Я никогда больше не влюблюсь…» Не время для лишних мыслей. После этого он встал со своей кровати, и, пытаясь найти ногами свои любимые тапочки фирмы Buggy, он понял, что в них уже кто-то вышел раньше. «Блин, это мои любимые тапки. Хорошо, что Клэр не видела». Пройдя босиком до тумбочки со своей одеждой, он резко передумал надевать вчерашнее и решил покрасоваться в новой одежде. Аккуратно убрав за собой постель, он улыбнулся, несмотря на то, что пришлось постараться привести её в первоначальный вид. Открыв дверцы своего шкафчика, он вдруг заметил, что на полке отсутствует его белая рубашка. Не сказать, что Леон предпочитал классику, он даже и не помнит, когда в последний раз надевал её, но происходящее перед ним немного его удивило. Одевшись, он вышел на кухню навстречу неизвестному, но вполне ожидаемому. — Доброе утро, соня. Я изменила песню на будильнике, ты не против. Я не поклонник творчества Синатры. «Даже не знаю, что его больше удивило. То, что она не любит Синатру. Как такое может быть? Всю любят Фрэнка! Или то, что перед ним очаровательная дамочка в его белой рубашке, которая ей немного велика, и в его любимых тапочках фирмы Buggy». — Судя по всему, ты встала раньше. Зачем тебе менять песню, если ты не встала под неё? — Потому что я не хочу, чтобы вставал под неё ты. Так и не понятно, что его взбесило больше. Тот факт, что она не любила Фрэнка Синатру, или то, что лишний раз решил продемонстрировать своё превосходство над ним. Дожили, ветеран боевых действий, прославленный агент снова оказался подкаблучником. Как бы то ни было, своё раздражение он удачно скрыл. — Ты голоден? Выбор в холодильнике был не богат, поэтому я решилась сходить в магазин неподалёку за продуктами. «Надеюсь, не в тот, что прямо напротив моего дома и не в моей рубашке. Тогда придется объясняться перед миссис Рикерс, что это за дама разгуливала в рубашке с моим именем на груди». Приятная неожиданность настигла Леона. Запах из горячей сковородки был просто восхитителен. «Я даже и не знал, что она умеет так хорошо готовить. Ну что же это? Последняя трапеза перед нашим заданием, о котором я практически ничего не знаю, или просто мисс Вонг решила попробовать себя в роли домохозяйки. Как бы то ни было, эта роль подходит ей, это и радует и пугает одновременно». Умывшись в ванной и проверив свои боевые ранения, Леон невольно раздумывал над происходящим. Сполоснув рот и почистив зубы, Леон услышал вопрос, раздавшийся с кухни. — С последней нашей встречи у тебя появились три новых шрама. Она права шрамов и правда много, но шрамов на душе, оставленных ею, было гораздо больше. Шрамы на его теле — это результат его деятельности, а точнее — вечное напоминание. За каждым из этих шрамов есть человек, который погиб ради того, чтобы он жил. Этот шрам, что находится на предплечье, он получил в битве с Краузером. Наверное, он его заслужил. Он вспоминал о том, как бросил его умирать, потому что решил, что жизнь Мануэлы важнее. «Это всего лишь задание, Краузер. Мы оба знали на что идём». По крайней мере, этим Леон пытался себя успокоить. А вот этот шрам, что находится на четырёхглавой мышце бедра, ему любезно оставила Ада. Глупо её за это винить, она защищала себя, когда он под действием вируса Лас-Плагас пытался её задушить. А вот этот шрам на груди ему оставила… Впрочем, хватит подробностей! Он всё равно её имени уже и не помнит. — Ты считала? — Оно как-то получается само собой. Получив этот неоднозначный ответ, Леон решил не продолжать задавать вопросы. Он умыл своё безобразное от долгого сна лицо и решил приступить к такой предвкушающей трапезе. На столе красовались пару наполненных бокалов вина Sangria (да благословит Бог их создателя) и порция ароматной поджаренной рыбы. Хрустящий лосось на вид был просто великолепен, а вкус у него ещё лучше. Поджаренный на оливковом масле, украшенный зеленью, Леон и думать не мог, что продолжение той ночи так удачно обернётся. Солёный лосось просто прекрасно сочетается с дополнительным сливочным маслом, что так медленно подтаивает под высоким градусом температуры. Лосось был подан дополнительно с овощами, а точнее — с брокколи. Завтрак царя, ничего не скажешь. Набив полный рот этим прекрасным блюдом, Леон решил запить его проверенным вином. — Ты знал, что в Испании принято начинать свой обыденный день с бокала вина? — У меня плохие воспоминания с Испанией. Ада не могла сдержать смеха. «Чёрт, как же она очаровательно смеётся. Как она выглядит, как она двигается». Если бы не прекрасный завтрак, Леон взял бы её прямо на кухонном на столе. Но такое за столом неприлично. Поэтому свою пошлую фантазию Леон оставил на потом. Закончив с готовкой и приведя всё в порядок, Ада решила начать трапезу вместе с Леоном. Сидя друг напротив друга и наслаждаясь пищей Богов, Богиня и смертный смотрели друг на друга. Глаза Ады были полны решимости, и ни капли сомнения не наблюдалось в них. Словно всё происходящее — это ничто, нормальное. Леон, однако, не стал снова растворятся в своих бесконечных раздумьях и просто наслаждался моментом. Прикончив свой завтрак, оба прибравшись на кухне, уселись друг напротив друга и ждали, кто же первый начнёт разговор. — Что ж, спасибо за самый лучший завтрак в моей жизни. Ну, теперь нам надо обсудить нашу операцию и детали. И перед тем, как мы начнём, я хотел бы узнать всё, что ты раскопала на Семью. Ада выглядит так, будто и ждала этого вопроса. Достав из своей сумочки (которую Леон вообще не помнит, что она была), она показала ему целую стопку бумаг, фотографии и прочее добро. Офисный хлам никогда не интересовал его, он работал кулаками и с оружием, а инструменты офисных червей оставлял отделу бухгалтерии и архиву. — Здесь вся работа моей жизни. Не стал Леон её перебивать и держал при себе своё мнение, что такую важную работу в сумочке не носят. Впрочем, вряд ли найдется тот смельчак, что попробует выкрасть это у неё. — Ты должен знать всё, поэтому я раскрою тебе детали этой пьесы. Семья — это не организация, это храм. Храм, состоящий из камней. Один камень, когда начинает крошиться, тут же заменяется другим, мы все живём в его тени, но мало кто об этом знает. «Она явно насмотрелась «Игры престолов», — позабавил себя Леон, однако прерывать её не решился. — Спенсер, Эшфорд и Маркус некогда состояли в Семье, задолго до рождения Амбреллы. Но, получив богатство и власть, решили пойти своим путём. Основав Амбреллу и город Раккун-Сити, они решили не идти против семьи а сотрудничать с ней. Семья нарастала своё влияние путем подкупов, угроз и заказных убийств и всегда умудрялась оставаться в тени. Впрочем, как и любая другая преступная организация, но если Семья такая могущественная, в чём тогда состоит её цель? Задавать этот вопрос Леон не стал, ожидая в ходе лекции с очаровательным лектором получить все интересующие его ответы. — После падения Амбреллы и траура по Раккун-Сити. Семья сделала рокировку и стала заниматься улучшение G-вируса самостоятельно. Несмотря на наличие конкурентов таких, как Лос-Иллюминадос, остатков Амбреллы и других неназванных, они решили, что улучшать вирус в целях коммерции не является их высшей целью. — Если они тратят огромные ресурсы на улучшение вируса, не продавая его, тогда зачем он им? — Они хотят создать свой собственный вирус, совершенный и полностью управляемый. Это неудивительно, но все попытки создать совершенный вирус так или иначе заканчивались прахом. Каждый заражённым этим вирусом имел побочные последствия. Даже такие адепты, как Мануэла и Алексия, также были не безупречными. — Как ты уже знаешь, после трагедии в Толл-Оукс и Тат-Цзы все страны ООН заключили пакт по борьбе с биотерроризмом Раккун. Это ему было известно. После смерти советника безопасности Симмонса и его разоблачении. Все страны мира провели экстренное заседание. «Великое собрания мира», — прозвали его граждане. В ходе заседания был заключён всемирный пакт, названный в честь первой жертвы этого вируса, города Раккун-Сити. Были проведены самые массовые за всю историю проверки и зачистки. Были разоблачены тысячи политиков высокого звена, которые так или иначе имели связь с биотеррористами. Были остановлены сотни лабораторий, закрыты десятки крупных предприятий. Волны арестов и самоубийств нахлынули на планету. Но все прекрасно понимали, что это необходимо. Слишком долго они жили в стране, быть со мной загрызенным своим родственником или соседом. Всё это, несомненно, ударило и по Семье. Лишившись своего лидера, хоть и номинального, они чуть не раскрыли себя и были вынуждены уйти в подполье. Они слабы, они выжидают. Но раненный здесь загнанный в угол становится вдвойне опаснее. Теперь я знаю о них чуть большее. Это уже хорошо. — Ты работала на них долгие годы? — с уверенной прямотой поинтересовался Леон, явно рассчитывая, что этот вопрос Ада не оставит без ответа. — Как можно узнать враг получше, если не работать на него, — ответила Ада с очаровательной ухмылкой, в которой не было ни ноты раскаяния. Ведь всё, что она делала, делала ради лучшего блага. Так, по крайней мере, она себя успокаивала по ночам. — И ты считаешь, что скоро они начнут действовать? — Они перегруппировались и объединили все свои значимые ресурсы. Они будут действовать, они загнаны в тупик и окружены. Единственный их выход — контратаковать. Брусиловский прорыв сквозь вражеские укрепления, не считаясь с потерями. — И твой план? — Атаковать из первыми. Прорваться к ним в тыл в самый что ни на есть глубокий тыл. Выкрасть самые важные сведения, достать улик, до которых я в своё время дотянуться не смогла. Убить их лидера, рассекретить их полностью и стереть с лица Земли. Мы должны показать всему миру их лживое лицо, вывести всех на чистую воду. Их и тех, кто им помогал. Только так мы избавим мир от Б.О.О «Какая речь, прямо генерал Паттон». — Каковы наши действия? — Они знают всё обо мне, по крайней мере, что им удалось узнать. Карла навлекла на нас обоих лишнее внимание, и это не осталось без последствий. Я должна проникнуть в их главный штаб, ты должен помочь мне. Будь мои глазами, моим прикрытием. Ты должен быть моим связанным на этой операции и добыть сведения и всё, что может нам помочь. «Что? Она хочет использовать меня как боец второго плана? Ты шутишь так, что ли?» — Ада, это опасное задание. Возможно, самое опасное из всех, что у нас были. Если танго неизбежно, я должен быть выйти с тобой во всей красе против них. «Какая красивая речь, надо записать». — Леон, я не могу рисковать тобой. Это моя битва, мне нужна помощь, но не ниндзя-камикадзе, что пойдёт со мной танцевать по минному полю. — Это наша война, великая. Я не собираюсь сидеть и копаться в бумажках, пока ты будешь рисковать своей шкурой. Что за странная попытка пытаться меня оградить от опасности?.. Я не в первый день на радео, я прекрасно понимаю, на что шёл. Я брал билет в один конец. — Я! Я… я не хочу тебя потерять. «Вот это неожиданная новость. И звучит она с её уст так грустно. Будто чувствует вину, за что меня снова втянула в эту игру. Что же с тобой стало, Линда? Семнадцать лет роль стервозной самоуверенной сучки, и теперь ты тут словно пластом развалилась». Леон подошёл как ней, взяв её за руку, явно пытаясь сбавить этот пыл. — Помнишь, что я тебе сказала тогда, в канализации Раккун-Сити? Мы команда, и тебе от меня не отделаться. Мы начали с тобой этот путь вместе и закончим его вместе. Танец обещает быть жарким, но мы с тобой не впервые танцуем под луной. Нам нужна команда, нельзя спасать мир в одиночку. Ада оценила этот жест заботы, она уже и успела забыть, что Леон — боец. Боец, что не отступит перед лицом опасности или неминуемой гибели. Выживание, чувство долга и решительность — вот три заповеди Леона Скотта Кеннеди. И если дожди опасностей впереди, он просто возьмёт с собой зонтик. Но цена слишком высока. Либо мы, либо они, а умирать не планируют. — Я подготовила список профессиональных, о которых я успела узнать, когда работала на организацию. Некоторые из них уже успели выйти на пенсию, но за хорошую цену они снова возьмутся за старое. — Я не собираюсь доверять свою жизнь кучке наёмников без чести и долга. Наёмник верен лишь своему кошельку, а мы рискуем ради большего. — Леон, твои оперативники, может быть, и научились стрелять по неподвижным мишеням. Но там нас ждут большие мальчики, и их не страшат детишки, вышедшие из пелёнок. — А я не говорил о своих оперативниках, — улыбнулся с хитрой ухмылкой Леон. Как бы то ни было, пора позвать старых друзей на вечеринку и не забыть напомнить им взять с собой все игрушки. — Где намечается вечеринка? — Город наместника Христа на земле. Недолго думая, Леон, как бывалый католик, прекрасно понял, о чём было это поэтичное отступление. — Получается, все дороги ведут в Рим. Пора паковать вещи и заказывать билеты. Главное — не забыть взять с собой крем от загара. Говорят, в Италии в это время года жарко, а там, где они окажутся, будет ещё жарче. — Все дороги ведут в Рим, — улыбнулась в ответ Ада, явно заинтригованная тем, кого-же собирается позвать Леон. Не зная почему, она была уверена в нём. Леон за время службы успел заработать себе немало врагов, но и друзей завести не забыл. «Надеюсь, у него хватит сил вынести всё это. Он большой мальчик и умеет за себя постоять». Но почему предстоящее её так пугает? Она не из тех, кто прячется, когда ей страшно, и закрывает глаза. Она тама той породы, что вырывает глаза тому, кто вызывает в ней страх. Неужели это страх маленькой девочки Линды, что боялась спать по ночам. Страх школьницы, что одевалась на первое свидание. Страх выпускницы, только получившей в руки диплом. Страх той разбитой девочки, что только стала взрослой и сразу осиротела. Как бы то ни было, пока страх овладевает тобой, вершины тебе не достичь. А она из тех, кто хочет забраться на Эверест. Финал игры не за горами, а правила она знает. Смерть всегда целенаправленно преследовала её, но она была быстрее. Пару бокалов вина, и Леон снова принадлежит ей. Перед смертью не надышишься. И сегодня Леон — её кислород, и у неё кислородное голодание. Ничто так не усиливает ощущения, как чувство приближающейся смерти. Она расстегнула с себя любимую рубашку Леона и скинула её на пол. «Не обязательно было бросать её», — продумал Леон, но от представления не отвлекался. Ещё пару моментов, и он взял её на столе. Хорошо, что после завтрака не поленился его протереть. Он был с ней, он был в ней, он был самим собой. Впервые за всю свою жизнь Леон по-настоящему почувствовал себя живым. Да и по всей видимости, она тоже. Странный феномен, только перед смертью мы ощущаем себя живыми. Начинаем ценить кислород, только когда нам его перекроют. Он здесь, и она тоже. Важен только сегодняшний день, важен только этот миг. Леон — боец, она из тех, кого величают богиней, две души, что соединились снова. Такие разные и такие одинаковые одновременно. После момента страсти и минут удовольствия они встали со стола и пошли приводить себя в порядок. Тренировка закончена, пора было начинать переходить к упражнениям. Финальная игра начинается. Игра, в которой либо побеждаешь, либо умираешь.Аut vincere, aut mori
Победа или смерть.
И всё же Ада задаётся вопросом, который впервые за долгие годы удручает её. Почему же так страшно?